Г-нъ Райлей, мѣстный устроитель аукціоновъ и оцѣнщикъ, сидѣлъ у Тулливеровъ за угощеніемъ и терпѣливо слушалъ рѣчи хозяина. Онъ ничуть не чванился преимуществами своего образованія и умѣлъ вести бесѣду съ людьми простыми. Тулливеръ толковалъ о послѣднихъ тяжбахъ, ругалъ адвокатовъ, которыхъ считалъ твореніями дьявола, хвалилъ собесѣдника, но все еще не дошелъ до Тома. Онъ не любилъ торопиться: и такъ мудрено жить на этомъ свѣтѣ, а поспѣшишь, людей насмѣшишь. Наконецъ, задумчиво погладивши колѣнки и пристально поглядѣвъ на гостя, мельникъ понизилъ голосъ и сказалъ:
-- Я хочу съ вами посовѣтоваться о дѣлѣ, совершенно особенномъ. Это относительно моего мальчика Тома.
-- А!-- произнесъ Райлей тономъ кроткого участія. Его лицо съ высоко поднятыми бровями и тяжелыми, точно восковыми, вѣками не мѣнялось ни при какихъ обстоятельствахъ. Но такая неподвижность лица, въ соединеніи съ привычкою его обладателя не давать отвѣта, не взявъ предварительно понюшки табаку, утроивали уваженіе мельника къ г-ну Райлею.
-- Да, о Томѣ,-- продолжалъ отецъ.
Магги навострила уши. Она сидѣла на скамеечкѣ, передъ каминомъ, съ большою книгою на колѣняхъ. Оторвать ее отъ книги бывало, обыкновенно, не легко; но имя Тома въ такихъ случаяхъ дѣйствовало на нее какъ самый пронзительный свистокъ. Дѣвочка подняла голову, тряхнула своей гривой и вся насторожилась.
-- Видите ли, я хочу, чтобъ онъ учился дальше,-- говорилъ между тѣмъ г. Тулливеръ.-- Городскую школу онъ прошелъ; теперь пусть нѣсколько мѣсяцевъ побѣгаетъ на волѣ, а тамъ отдамъ его въ настоящее заведеніе, такое, откуда онъ вышелъ бы ученымъ.
-- Правда,-- подтвердилъ г. Райлей,-- вы не можете сдѣлать ему большаго добра, какъ дать хорошее образованіе. Не отрицаю, впрочемъ, -- вѣжливо прибавилъ онъ,-- что можно стать превосходнымъ мельникомъ и хозяиномъ, да еще и весьма неглупымъ, толковымъ парнемъ и безъ особой помощи школьныхъ учителей!
-- Оно такъ, -- подмигивая отвѣтилъ Тулливеръ,-- да только я прочу Тома вовсе не въ мельники или сельскіе хозяева. А то будетъ совсѣмъ не весело, какъ онъ начнетъ ждать, скоро ли земля съ мельницею перейдутъ въ его руки, да скоро ли я отдамъ Богу душу. Нѣтъ, видалъ я такихъ сыновей! Я воспитаю Тома такъ, чтобъ онъ имѣлъ собственное дѣло, а не норовилъ отнять у меня мое. Когда умру, тогда все получитъ!
Слова отца произвели сильное впечатлѣніе на Магги. Ей стало ясно, что Тома считаютъ способнымъ выгнать отца изъ дому и. вообще, надѣлать много дурного. Возможно ли было промолчать? Магги вскочила со скамеечки, забывъ о книгѣ, которая со стукомъ упала на полъ, и, втиснувшись между колѣнъ отца, сказала полуплачущимъ, полунегодующимъ тономъ:
-- Папа, Томъ никогда не будетъ дурно поступать съ тобою; я знаю, что не будетъ!
Г. Райлей поднялъ книгу и сталъ ее перелистывать, между тѣмъ какъ улыбка смягчила суровое лицо Тулливера, и онъ похлопалъ дочку по спинѣ.
-- Ну, такъ нельзя говорить дурно про Тома, а?-- подмигивая сказалъ ей отецъ. Потомъ, обратившись къ гостю, онъ прибавилъ: -- Какъ она все понимаетъ! А какъ читаетъ! Точно все знаетъ наизусть! Только годится ли это для женщины? Пожалуй, приведетъ только къ худу.
Послѣднія слова произнесены были съ печалью; но тотчасъ отцовская гордость опять взяла верхъ, и Тулливеръ повторилъ еще разъ:
-- А какъ читаетъ! Лучше большихъ. И все она за книжкой!
Щеки Магги начали пылать отъ радостнаго волненія: она была увѣрена, что г. Райлей сразу почувствуетъ къ ней уваженіе. Гость перелистывалъ тѣмъ временемъ книжку, и она ничего не могла прочитать на лицѣ его съ высоко поднятыми бровями. Вдругъ онъ взглянулъ на нее и спросилъ -- Разскажи-ка, что въ этой книгѣ, что это за картинка.
Магги покраснѣла по уши, схватила книгу и, тряхнувъ головой, начала разсказывать.
-- Я вамъ разскажу, что здѣсь представлено. Вотъ это старуха въ водѣ -- ее бросили въ воду, чтобы узнать, колдунья она или нѣтъ. Если она поплыветъ, значитъ колдунья, если утонетъ -- и умретъ,-- вы понимаете, значитъ не колдунья, а просто бѣдная старуха. А этотъ страшный кузнецъ, это, знаете кто? это самъ чортъ, а не кузнецъ. Чортъ часто принимаетъ образъ дурного человѣка, потому что, понимаете, если-бы люди знали, что это чортъ, они-бы убѣжали и онъ не могъ-бы заставить ихъ сдѣлать то, что хочетъ.
-- Откуда у тебя эта книжка? Лучше-бы тебѣ читать что-нибудь другое. Какъ попала къ ней "Исторія Дьявола", Тулливеръ?
Магги обидѣлась, а отецъ отвѣтилъ:
-- Я купилъ ее у Пиртриджа на распродажѣ, вмѣстѣ съ другими книгами. Онѣ были всѣ въ одинаковыхъ переплетахъ, посмотрите, какой отличный переплетъ. Да и правда, оказались хорошими: больше проповѣди, самъ читаю по воскресеньямъ. Ну, и эта тутъ же была: я думалъ -- онѣ всѣ,-- какъ бы сказать?-- одного сорта. Но видно нельзя судить по наружности... Да мудрененько-таки жить на свѣтѣ!
-- Это еще что!-- вдругъ объявила Магги.-- А у меня есть и такая, гдѣ чортъ нарисованъ на картинѣ, какъ онъ боролся съ христіаниномъ. Вотъ я вамъ покажу!
Магги побѣжала въ уголъ, влѣзла на стулъ и сняла съ полки старую книгу.
-- Вотъ,-- сказала она, отыскавъ картину.-- А Томъ его раскрасилъ, когда былъ дома: самъ, знаете, черный, а глаза -- красные какъ огонь, потому что внутри у него -- адское пламя, и оно просвѣчиваетъ черезъ глаза.
-- Ну, поди, поди!-- замѣтилъ Тулливеръ, почувствовавъ себя неловко при столь подробномъ описаніи ужаснаго существа, создавшаго адвокатовъ.-- Будетъ ужъ! Я такъ и зналъ, что она и въ книгахъ выищетъ что-нибудь неподходящее. Поди въ кухню къ мамѣ.
Магги тотчасъ закрыла книгу, чувствуя, что осрамилась, но къ матери не пошла, а удалилась за отцовское кресло, въ темный уголъ, гдѣ принялась няньчить куклу, къ которой почувствовала случайный приливъ любви вслѣдствіи отсутствія Тома, на котораго она обыкновенно изливала свою нѣжность. Одежда куклы отличалась небрежностью, но за то щеки почти слиняли отъ жаркихъ поцѣлуевъ.
-- Видали-вы что-нибудь подобное?!-- сказалъ хозяинъ, когда Магги отошла.-- Жаль, что она не мальчикъ Удивительное дѣло,-- тутъ онъ понизилъ голосъ:-- я мать ея взялъ какъ разъ за то, что была не больно востра, миловидна и изъ хозяйственной семьи, но, видите, когда человѣкъ самъ не глупъ, можно надѣяться, что кто нибудь изъ дѣтей все-таки можетъ выйти въ него; и вдругъ у васъ оказываются глупые мальчики и шустрыя дѣвочки -- словомъ, все наизнанку.
-- Да развѣ вашъ мальчикъ глупъ?
-- Не совсѣмъ ужъ глупъ: знаетъ толкъ вездѣ: и на дворѣ и въ полѣ и практиченъ,-- умѣетъ кое-что сдѣлать. Но неповоротливъ на языкъ, терпѣть не можетъ книгъ и прячется отъ чужихъ, такъ что отъ него вы не услышите того, что отъ дѣвчоночки. Вотъ мнѣ и нужна для него такая школа, гдѣ бы ему развязали языкъ, да и облагообразили бы, какъ слѣдуетъ. Я хочу, чтобы онъ не уступалъ тѣмъ, кто теперь кичится предо мной. Я хоть и самъ не промахъ; но все такъ мудрено стало на свѣтѣ, что иной разъ не знаешь, какъ быть. И чѣмъ ты прямѣе, тѣмъ хуже тебя надуютъ.
Тулливеръ отпилъ глотокъ и покачалъ головою.
-- Совершенно вѣрно,-- согласился Райлей: -- хорошее образованіе дороже денегъ, но школы я вамъ не рекомендую. Лучше же отдать къ учителю, у котораго онъ всегда будетъ на глазахъ... Я такого знаю, и не направилъ бы къ нему всякаго, но вашего сына -- отчего же?
Польщенный хозяинъ удвоилъ вниманіе.
-- Онъ учился въ Оксфордѣ,-- произнесъ гость и умолкъ, чтобы насладиться дѣйствіемъ своего сообщенія.
-- Какъ? Онъ священникъ?-- нерѣшительно переспросилъ Тулливеръ.
-- Да, и притомъ магистръ. Онъ не прочь бы взять къ себѣ въ семью одного или двухъ воспитанниковъ...
-- А какъ вы думаете, будутъ ему тамъ давать по два раза пуддинга?-- освѣдомилась г-жа Тулливеръ,
которая тѣмъ временемъ вернулась изъ кухни.-- Онъ такъ любитъ пуддингъ, и къ тому же, растетъ. Было бы ужасно стѣснять его въ ѣдѣ.
-- А сколько это можетъ стоить?-- спросилъ Тулливеръ, предчувствуя, что преподаваніе хваленаго магистра обойдется не дешево.
-- Да тысячи полторы берутъ такіе, кто и равняться не можетъ со Стеллингомъ...
-- Ну, это дорого! Я никогда и не думалъ платить такую цѣну!-- сказалъ отецъ.
-- За хорошее обученіе оно не дорого, позвольте вамъ сказать. Впрочемъ, Стеллингъ не жаденъ. Я увѣренъ, что вы сойдетесь и на тысячѣ. Если хотите, я ему напишу.
Тулливеръ потеръ колѣнки и задумчиво посмотрѣлъ на коверъ.
-- Я думаю, что вашего мальчика онъ приметъ. Я думаю, что по моей рекомендаціи...
-- Не знаю, что онъ можетъ имѣть противъ такого славнаго мальчика,-- замѣтила г-жа Тулливеръ съ материнскимъ негодованіемъ.
-- А я вотъ что думаю,-- сказалъ ея мужъ, поднимая взоры съ ковра.-- Не слишкомъ ли ужъ онъ ученъ, чтобы воспитать мальчика дѣловымъ образомъ. Вѣдь поповская-то ученость не отъ міра сего! А мнѣ для Тома этого не нужно. Пусть знаетъ цифры, пишетъ безъ запинки, пусть быстро вникаетъ во все, пусть видитъ людей насквозь и умѣетъ все сказать такъ, чтобы не попасть къ отвѣту. Ахъ, какъ это хорошо, -- закончилъ Тулливеръ, покачивая головою,-- умѣть безнаказанно сказать подлецу правду!
-- О, мой дорогой,-- возразилъ г. Райлей, -- вы неправильно думаете о духовенствѣ. Это -- самые лучшіе преподаватели. И какъ они благовоспитаны. Конечно, бываютъ такіе, что кромѣ своихъ книгъ ничего не видятъ; но Стеллинъ не изъ такихъ. Онъ все пойметъ, вы только намекните. Вы говорите о цифрахъ. Да стоитъ сказать Стеллингу: "Мнѣ надо, чтобы мой сынъ превосходно зналъ ариѳметику",-- и можете быть покойны.
Онъ помолчалъ и прибавилъ:
-- Видите-ли, такому ученому человѣку, какъ Стеллингъ, извѣстны всѣ отрасли знанія. Если плотникъ умѣетъ работать топоромъ, не все ли ему равно, прорубить дверь или окно?
-- Это правда,-- согласился Тулливеръ, теперь почти убѣжденный, что нѣтъ лучшихъ преподавателей, какъ лица духовнаго званія.
-- Папа,-- вмѣшалась Магги, которая уже успѣла незамѣтно подобраться къ отцовскому креслу и слушала, разинувъ ротъ, причемъ куклу держала вверхъ ногами, стирая ей носъ о ручку кресла,-- папа, а далеко это ушлютъ Тома? Мы поѣдемъ навѣщать его?
-- Не знаю, дѣвчоночка,-- нѣжно отвѣтилъ отецъ.-- Спроси вотъ у г-на Райлея: онъ знаетъ.
Магги проворно подбѣжала къ г-ну Райлею и сказала:
-- Скажите, далеко это?
-- Охъ, очень далеко,-- отвѣтилъ тотъ, будучи того мнѣнія, что съ дѣтьми, когда они не капризничаютъ, надо говорить шутливо.-- Придется добыть сапоги -- скороходы, чтобы навѣщать его.
-- Это пустяки!-- сказала Магги, гордо вскидывая головой. Она начинала не любить г-на Райлея: очевидно, онъ считалъ ее глупой и не стоющей вниманія.-- Тсс! Магги! Не стыдно ли тебѣ такъ говорить?-- замѣтила ей мать.-- Поди сядь на свою скамеечку и помолчи. Но развѣ это такъ далеко, что намъ нельзя будетъ стирать на него дома?-- прибавила она озабоченно.
-- Верстъ двадцать, не болѣе,-- отвѣтилъ Райлей.-- Можно превосходно съѣздить и вернуться въ тотъ же день. Но Стеллингъ такой милый, радушный человѣкъ, онъ будетъ радъ, если вы погостите.
-- Для бѣлья-то, пожалуй, все-же далеконько,-- печально заключила г-жа Тулливеръ.
Подали ужинъ, и это избавило гостя отъ необходимости отвѣчать. Иначе онъ постарался бы разсѣять материнскія сомнѣнія, ибо, очевидно, сильно хлопоталъ о томъ, чтобы его рекомендація привела къ цѣли, хотя не ожидалъ для себя отъ этого особенныхъ выгодъ. Просто, на вопросъ малообразованнаго мельника ему не хотѣлось отвѣтить, сообразно истинѣ, что онъ не знаетъ подходящаго учителя, ибо такимъ отвѣтомъ онъ боялся уронить себя въ глазахъ собесѣдника, который считалъ его всезнающимъ. Съ другой стороны, не дурно было угодить вліятельному знакомому, доставивши ему выгоднаго ученика. Онъ не зналъ про Стеллинга ничего дурного: отчего же бы тому и не быть хорошимъ учителемъ? Такимъ образомъ господинъ Райлей, въ извѣстной степени, сыгралъ роль судьбы въ жизни Тома.