Передъ изумленными глазами присутствующихъ предстала маленькая Люси, вся вымазанная грязью съ головы до ногъ.
Чтобы понять происшедшее, намъ нужно вернуться къ той минутѣ, когда дѣти отправились гулять, и въ душѣ Магги живо воскресли всѣ воспоминанія непріятнаго утра; а Томъ, раздраженный ея послѣдней выходкой, благодаря которой расплескалъ наливку, сказалъ: "Ну, Люси, пойдемъ со мною!" -- Онъ направился къ площадкѣ, гдѣ прыгали лягушки, не обращая никакого вниманія на Магги, точно ея не было на свѣтѣ. Люси, конечно, было пріятно, что Томъ такъ любезенъ къ ней, и ей было весело смотрѣть, какъ онъ концомъ веревки дразнитъ жирную лягушку, предварительно прикрывъ ее желѣзною рѣшеткою. Однако, ей хотѣлось, чтобы и Магги насладилась этимъ зрѣлищемъ, да къ тому же и разсказала бы что нибудь про эту лягушку, такъ какъ она умѣла придумывать презабавныя сказки о всѣхъ звѣряхъ, какіе только попадались. Люси любила эти разсказы, къ которымъ относилась съ восхищеннымъ полудовѣріемъ, тогда какъ Томъ съ глубокимъ презрѣніемъ называлъ ихъ чепухою.
Итакъ, желаніе услышать что-нибудь о лягушкѣ, въ соединеніи съ обычною ласковостью дѣвочки, побудило ее подбѣжать къ Магги и сказать: "Ой, какая тамъ смѣшная, толстая лягушка, Магги! Поди-ка и взгляни! "
Магги не отвѣтила ни слова и отвернулась, нахмурившись еще сильнѣе. Пока Томъ гулялъ съ Люси, а не съ нею, кузина также причислялась къ ея врагамъ. Давно-ли Магги казалось, что на милую маленькую Люси совершенно невозможно сердиться? Но тогда Томъ не обращалъ на Люси вниманія, и съ нею няньчилась одна Магги. Теперь же дѣвочкѣ хотѣлось довести Люси до слезъ, ударить ее или ущипнуть, тѣмъ болѣе, что это могло раздосадовать Тома, котораго щипать совершенно не стоило, потому что онъ выказалъ бы полное равнодушіе. Магги казалось, что не будь тутъ этой Люси, ей, конечно, скорѣй удалось бы помириться съ Томомъ.
Дразнить малоподвижную, жирную лягушку не можетъ долго быть забавнымъ, и Томъ началъ уже подумывать о -какомъ-нибудь другомъ развлеченіи. Но въ такомъ аккуратномъ саду,гдѣ имъ даже не велѣно было сходить съ выложенныхъ камнемъ дорожекъ, нелегко было найти что-либо подходящее, и Томъ замышлялъ тайно пройти къ пруду, отдѣленному отъ сада полемъ.
-- Слушай, Люси, -- началъ онъ, многозначительно кивая головою и свертывая свою веревку.-- Какъ ты думаешь, что я хочу сдѣлать?
-- Что такое?-- съ любопытствомъ освѣдомилась Люси -- Хочу пройти къ пруду, взглянуть на щуку. Пойдемъ со мною, если хочешь,-- предложилъ онъ.
-- О, Томъ, какъ же это такъ?-- возразила Люси.-- Тетя не велѣла намъ уходить изъ сада.
-- Я выйду съ другого конца, и никто не увидитъ,-- отвѣтилъ Томъ.-- Да наконецъ -- пусть себѣ! Я тогда убѣгу домой!
-- Но я вѣдь не смогу убѣжать, -- сказала Люси, никогда еще не подвергавшаяся такому искушенію.
-- О, ничего! На тебя не будутъ сердиться, -- сказалъ Томъ.-- Ты можешь сказать, что тебя увелъ я.
Томъ пошелъ, а Люси за нимъ, робко наслаждаясь рѣдкимъ удовольствіемъ сдѣлать что-нибудь недозволенное, а также волнуясь при мысли объ этой знаменитой щукѣ, о которой ей даже не было толкомъ извѣстно, рыба это или птица. Магги видѣла, что они вышли изъ сада, и не могла устоять противъ искушенія пойти за ними вслѣдъ: ей было нестерпимо подумать, что Томъ съ Люси могутъ сдѣлать или увидѣть что нибудь такое, о чемъ не будетъ знать она, Магги. Поэтому она пошла поодаль, незамѣченная Томомъ, который страшно былъ занятъ щукою, весьма интереснымъ чудовищемъ, такимъ старымъ, громаднымъ, жаднымъ... Но щука, какъ и всѣ знаменитости, ни за что не доказывалась именно тогда, когда ее хотѣли видѣть. Впрочемъ, передъ глазами Тома что-то промелькнуло въ водѣ и привлекло его къ другому мѣсту берега.-- Сюда, Люси!-- сказалъ онъ громкимъ шопотомъ.-- Иди сюда! Осторожнѣе! Ступай по травѣ! Не ходи, гдѣ натоптали коровы!-- прибавилъ онъ, указывая на полуостровъ сухой травки среди грязи.
Люси безпрекословно послушалась и, наклонившись, увидала, какъ скользнула по водѣ какая-то золотистая дуга. Томъ сказалъ ей, что это -- водяная змѣя, и ей наконецъ удалось увидѣть какую-то извилистую молнію, причемъ она много дивилась, какъ это змѣя можетъ плавать. Магги подходила все ближе: ей тоже хотѣлось посмотрѣть, хотя ничто не могло быть для нея забавнымъ, пока Томъ не глядѣлъ на нее. Наконецъ, она очутилась рядомъ съ Люси; но Томъ, до послѣдней минуты дѣлавшій видъ, будто не замѣчаетъ ея присутствія, вдругъ обернулся и сказалъ:
-- Ступай-ка прочь, Магги: здѣсь, на травѣ, для тебя нѣтъ мѣста. Вѣдь тебя никто и не звалъ!
Тутъ Магги утратила всякое самообладаніе и сильнымъ движеніемъ своей смуглой руки толкнула бѣдную, бѣленькую Люси прямо въ растоптанную коровами грязь.
Тогда и Томъ вышелъ изъ себя: давъ ей два добрыхъ шлепка, онъ кинулся поднимать Люси, которая безпомощно лежала и плакала. Магги отошла подъ дерево, на разстояніи нѣсколькихъ аршинъ, и остановилась тамъ съ суровымъ видомъ, не обнаруживая ни малѣйшаго раскаянія. Обыкновенно, она быстро раскаивалась въ своихъ необдуманныхъ поступкахъ; но на этотъ разъ Томъ и Люси причинили ей столько горя, что она рада была испортить имъ удовольствіе, рада была-бы заставить всѣхъ страдать. Зачѣмъ ей жалѣть о своемъ поступкѣ? Сколько ни жалѣй, Томъ все равно не хочетъ простить ее.
-- Ну, знаешь, я вѣдь скажу мамѣ, сударыня!-- громко и съ удареніемъ проговорилъ Томъ, когда Люси наконецъ встала и оказалась въ состояніи итти. Томъ не имѣлъ обыкновенія "фискалить", но здѣсь справедливость требовала, чтобы виновная была наказана; разумѣется, Томъ не умѣлъ-бы выразить этого словами: стремленіе къ справедливости было въ немъ чисто инстинктивнымъ. Люси была черезчуръ поглощена приключившейся бѣдою, чтобы вникать въ то, почему все это случилось. Она никогда бы не угадала, чѣмъ могла разсердить Магги, но чувствовала, что та желала ей зла, и потому не стала великодушно упрашивать Тома "не выдавать ", а только бѣжала рядомъ съ нимъ, жалобно плача, между тѣмъ, какъ Магги сидѣла на корняхъ дерева и глядѣла имъ вслѣдъ съ видомъ маленькой Медузы.
-- Салли,-- сказалъ Томъ, отворивъ дверь въ кухню и обращаясь къ служанкѣ, которая смотрѣла на нихъ съ безмолвнымъ изумленіемъ, засунувъ кусокъ хлѣба съ масломъ въ ротъ и держа вилку въ рукѣ;-- Салли, скажите мамѣ, что это Магги толкнула Люси въ грязь.
-- Да Господи помилуй! Куда же вы ходили, что попали въ такую грязь?-- сказала Салли, съ гримасою наклоняясь и осматривая испачканную дѣвочку.
Томъ не обладалъ настолько быстрымъ воображеніемъ, чтобы предвидѣть этотъ вопросъ въ числѣ послѣдствій своей жалобы; но какъ только онъ услышалъ, то сразу догадался, куда клонится дѣло и понялъ, что не одна Магги будетъ признана виновною. Онъ преспокойно ушелъ изъ кухни, предоставивъ Салли поступать, какъ угодно, а та, не теряя времени, представила бѣдную Люси предъ лицо тетокъ.
-- Боже милосердный!-- воскликнула г-жа Пуллетъ. Не вводи ее сюда, Салли! Не спускай ее съ клеенки.
-- Она попала куда-то въ грязь,-- сказала г-жа Тулливеръ, подходя, чтобы осмотрѣть Люси но платье, за цѣлость котораго чувствовала себя отвѣтственной передъ ея матерью.
-- Позвольте доложить, барыня: ихъ барышня Магги толкнули въ грязь,-- сказала Салли.-- Молодой баринъ были и сказали, и навѣрное они ходили къ пруду, потому что тутъ у насъ негдѣ такъ испачкаться.
-- Вотъ оно, Бесси! Что я всегда говорила тебѣ?-- произнесла г-жа Пуллетъ тономъ пророческой печали.-- Все -- твои дѣти. До чего они только дойдутъ!
Г-жа Тулливеръ молчала, чувствуя себя истинно несчастной матерью. Г-жа Пуллетъ тѣмъ временемъ давала Салли пространныя наставленія, какъ счистить грязь, не запачкавъ пола. Между тѣмъ кухарка подала чай, и было рѣшено, что виновные, въ видѣ наказанія, будутъ пить чай въ кухнѣ. Г-жа Тулливеръ вышла побранить ихъ; но на лицо оказался одинъ Томъ, котораго она еле отыскала у забора птичьяго двора. Онъ стоялъ съ беззаботнымъ видомъ и перекидывалъ черезъ ограду свою веревку, дразня индѣйскаго пѣтуха.
-- Томъ, гадкій ты мальчишка, гдѣ твоя сестра?-- спросила г-жа Тулливеръ тономъ отчаянія.
-- Не знаю, -- отвѣтилъ Томъ.
-- Да гдѣ-жъ ты оставилъ ее?-- оглядываясь, допрашивала мать.
-- Подъ деревомъ у пруда,-- сказалъ Томъ, выказывая полное равнодушіе ко всему на свѣтѣ, кромѣ веревки и индѣйскаго пѣтуха.
-- Такъ ступай-же и приведи ее сію минуту, гадкій мальчишка! И какъ осмѣлился ты пойти къ пруду и брать съ собой сестру въ такую грязь? Ты знаешь, какая она шалунья.
Мысль, что Магги сидитъ подъ деревомъ, у пруда, оживила привычныя опасенія въ сердцѣ матери. Она влѣзла на чурбанъ у конюшни, чтобы постараться увидѣть эту ужасную дѣвочку, между тѣмъ какъ Томъ шелъ -- не очень быстро -- за нею.
-- И все-то эти дѣти у воды!-- сказала вслухъ г-жа Тулливеръ, позабывъ объ отсутствіи слушателей.-- Когда-нибудь непремѣнно утонутъ!
Она не только не увидѣла Магги, но вскорѣ замѣтила, что Томъ возвращается одинъ, и кинулась къ нему навстрѣчу.
-- Магги нѣтъ у пруда,-- объявилъ Томъ,-- она ушла.
Можете себѣ представить всеобщій испугъ и поиски,
и трудность убѣдить мать, что дѣвочка не упала въ прудъ! Томъ черезъ нѣкоторое время высказалъ предположеніе, что Магги пошла домой (не сказавъ при этомъ, что самъ при данныхъ обстоятельствахъ поступилъ бы именно такъ). Мать ухватилась за эту мысль.
-- Сестра, ради Бога, вели заложить лошадь и отправь насъ домой: мы, можетъ быть, нагонимъ ее на дорогѣ. Люси не можетъ итти въ своемъ грязномъ платьѣ, -- прибавила она, оглядываясь на эту невинную жертву, которая сидѣла на диванѣ, завернутая въ шаль и босая.
Тетя Пуллетъ охотно согласилась, радуясь возможности водворить порядокъ въ своемъ домѣ, и вскорѣ г-жа Тулливеръ поѣхала домой, мучась мыслью: "Что скажетъ отецъ, когда узнаетъ, что Магги пропала".