Намѣренія Магги, какъ обыкновенно, были гораздо обширнѣе, чѣмъ могъ себѣ представить Томъ. Рѣшеніе, созрѣвшее въ ея умѣ, послѣ того, какъ ушли Томъ и Люси, состояло не въ томъ, чтобы просто пойти домой. Нѣтъ! Она убѣжитъ къ цыганамъ, и Томъ никогда больше не увидитъ ее. Эта мысль уже давно приходила Магги въ голову: вѣдь ей такъ часто говорили, что она совершенно дикая и похожа на цыганку. Поэтому ей представлялось, что жизнь въ палаткѣ на лугу окажется для нея самою подходящею и что цыгане примутъ ее съ радостью. Она разъ сообщила Тому свои мысли но этому предмету и совѣтовала ему выкрасить лицо въ коричневую краску, чтобы бѣжать вмѣстѣ съ нею. Но Томъ отвергъ этотъ планъ съ презрѣніемъ, замѣтивъ, что цыгане всѣ воры, что имъ почти нечего ѣсть и не на чемъ ѣздить, кромѣ какъ на ослахъ. Но нынче Магги разсудила, что ея бѣдствія превзошли всякую мѣру, и что нѣтъ иного исхода, кромѣ цыганской жизни. Она встала и вышла изъ-подъ дерева, чтобы бѣжать на Дунловскій Лугъ, гдѣ разсчитывала найти цыганъ; и жестокій Томъ, такъ же, какъ и всѣ прочіе родные, всегда бранившіе ее, никогда не узнаютъ, гдѣ она. На бѣгу она вспомнила объ отцѣ, но примирилась съ необходимостью разлуки съ нимъ, сообразивъ, что можетъ тайкомъ послать ему письмо черезъ цыганенка, который убѣжитъ, не сказавши, гдѣ она, чтобы отецъ только зналъ, что она жива, здорова и любитъ его попрежнему.
Магги скоро устала бѣжать; она успѣла уже миновать три большихъ поля и очутилась на поворотѣ проселка, ведущаго къ большой дорогѣ. Она остановилась передохнуть, но рѣшимость ея не поколебалась. Вскорѣ она продолжала путь по проселку, не зная, куда онъ приведетъ ее. Вдругъ она съ испугомъ замѣтила, что къ ней навстрѣчу идутъ двое прохожихъ; а ей и въ голову не приходила возможность встрѣчи съ чужими людьми: она была слишкомъ занята мыслью, какъ бы родные не погнались за нею. Страшные незнакомцы оказались бѣдно одѣтыми прохожими; у одного на плечѣ была палка съ надѣтымъ на нее узломъ. Между тѣмъ какъ дѣвочка боялась, чтобы эти люди не взглянули на нее косо, какъ на бѣглянку, одинъ изъ нихъ пріостановился и жалобнымъ, вкрадчивымъ тономъ попросилъ у нея копеечку бѣдному человѣку. У Магги въ карманѣ былъ четвертакъ, подаренный дядею Глеггомъ. Она тотчасъ вытащила его и съ учтивой улыбкой подала прохожему, надѣясь, что онъ оцѣнитъ ея великодушіе. "Больше у меня нѣтъ денегъ", прибавила она, какъ бы извиняясь.
-- Спасибо, маленькая барышня,-- сказалъ прохожій далеко не такъ почтительно и благодарно, какъ ожидала Магги; она даже видѣла, что онъ улыбнулся и подмигнулъ своему товарищу. Она поспѣшно пошла дальше, но успѣла замѣтить, что тѣ двое остановились и, вѣроятно, смотрѣли ей вслѣдъ, причемъ громко засмѣялись. Ей вдругъ пришло въ голову, что они могли принять ее за дурочку: Томъ вѣдь сказалъ ей, что стриженые волосы дѣлаютъ ее похожею на дурочку, и эти слова слишкомъ непріятно поразили ее, чтобы не остаться въ памяти. Очевидно, впечатлѣніе, производимое ею на встрѣчныхъ, было не изъ пріятныхъ. Она свернула съ дороги и пошла межами. Черезъ нѣкоторое время она почувствовала усталость и голодъ, но ей нечего было разсчитывать на завтракъ, пока она не придетъ къ цыганамъ. Наконецъ поля окончились, и передъ Магги была дорога, широко поросшая по краямъ травою. У дѣвочки замерло сердце, когда она увидѣла, что изъ-за какой-то кочки торчитъ вверхъ пара голыхъ ногъ. Такое зрѣлище сразу испугало ее своею неестественностью, ибо она, въ своемъ волненіи, даже не замѣтила лохмотьевъ и темноволосой косматой головы владѣльца этихъ ногъ. Это былъ спящій мальчикъ; но Магги не догадалась, что онъ принадлежалъ къ числу ея пріятелей, цыганъ. Однако, оно было такъ, и пройдя немного далѣе, Магги увидѣла ихъ полукруглую черную палатку, гдѣ она разсчитывала найти убѣжище это всѣхъ бѣдъ, преслѣдовавшихъ ее въ цивилизованной жизни. Она даже разсмотрѣла женщину, сидѣвшую у костра,-- безъ сомнѣнія, цыганку, которая навѣрно дастъ ей чаю; но она сама удивлялась, почему такъ мало радуется. Ей странно было застать цыганъ при дорогѣ, а не на выгонѣ: безпредѣльная равнина съ песочными ямами, куда можно прятаться, всегда представлялась ей необходимой принадлежностью цыганской жизни. Ее, очевидно, замѣтили, потому что высокая женщина, съ ребенкомъ на рукахъ, медленно двинулась къ ней навстрѣчу. Магги испытывала страхъ по мѣрѣ приближенія незнакомой женщины и успокоивала себя только тѣмъ, что тетя Пуллетъ и другіе не даромъ звали ее, Магги, цыганкой, такъ какъ лицо этой женщины съ блестящими черными глазами и длинными волосами, въ самомъ дѣлѣ, напоминало ея собственное, какимъ она видала его въ зеркалѣ, прежде чѣмъ остригла свои волосы.
-- Куда это вы идете, маленькая барышня?-- сказала цыганка ласково-почтительнымъ тономъ.
Это было восхитительно и какъ разъ то, чего ждала Магги: цыгане сразу видѣли, что она -- барышня и сообразно съ этимъ относились къ ней.
-- Я иду къ вамъ, -- сказала Магги, чувствуя, что говоритъ, будто во снѣ,-- и останусь у васъ, если позволите.
-- Хорошо; такъ пойдемте-же. Право, какая вы славная барышня!-- сказала цыганка и взяла ее за руку. Дѣвочкѣ она показалась очень милою, но, къ сожалѣнію, черезчуръ грязною.
Подойдя къ костру, они застали вокругъ него цѣлое общество. На землѣ сидѣла старая цыганка, обхвативъ колѣни и время отъ времени мѣшая шестомъ въ кругломъ котлѣ, отъ котораго шелъ пахучій паръ; два лохматыхъ цыганенка лежали по близости, опершись на локти, точно маленькіе сфинксы, а смиренный оселъ склонилъ голову надъ большою дѣвушкою, которая, лежа на спинѣ, чесала ему морду и угощала клокомъ превосходнаго краденаго сѣна. Косые лучи солнца освѣщали ихъ нѣжнымъ свѣтомъ, и зрѣлище получалось милое и привлекательное на взглядъ Магги, по мнѣнію которой тутъ не хватало лишь чайнаго прибора. Все будетъ превосходно, какъ скоро она пріучитъ цыганъ почище умываться и интересоваться чтеніемъ. Впрочемъ, ее слегка смутило, что молодая женщина заговорила со старухой на непонятномъ ей языкѣ, а дѣвушка, кормившая осла, приподнялась и сѣла, не поздоровавшись съ гостьей. Наконецъ, старуха сказала:
-- Что жъ, милая барышня, такъ вы хотите побыть у насъ? Садитесь пожалуйста, и разскажите намъ, откуда вы.
Это ужъ совсѣмъ напоминало сказку. Магги понравилось такое обращеніе. Она сѣла и отвѣтила:
-- Я ушла изъ дому, потому что я несчастлива и хочу стать цыганкой. Я буду жить съ вами, если хотите, и могу многому научить васъ.
-- Какая умненькая барышня!-- сказала женщина съ ребенкомъ, садясь рядомъ съ Магги и пуская ребенка поползать.-- И какая хорошенькая шляпка и платьице!-- прибавила она, снимая съ Магги шляпку и осматривая ее, причемъ сказала что-то старухѣ на непонятномъ языкѣ. Высокая дѣвушка подхватила шляпу и, смѣясь, надѣла ее на себя задомъ напередъ; но Магги рѣшилась быть твердой и не показывать виду, будто ей жалко шляпы.
-- Я вовсе не хочу носить шляпы,-- сказала она,-- лучше буду ходить въ красномъ платочкѣ, какъ вы. (И она взглянула на свою пріятельницу рядомъ съ собою). У меня волосы были совсѣмъ длинные до вчерашняго дня, но я обрѣзала ихъ; я думаю, они скоро выростутъ опять,-- прибавила она, какъ бы извиняясь. Въ эту минуту Магги забыла даже о голодѣ ради желанія расположить въ свою пользу цыганъ.
-- О, что за милая барышня! И богатая, конечно,-- сказала старуха.-- Вѣдь, вы живете въ красивомъ домѣ?
-- Да у насъ дома очень хорошо и я такъ люблю рѣку, куда ходимъ удить рыбу; но я часто бываю очень несчастлива. Мнѣ жаль, что я не захватила съ собою книгъ; но, знаете, я вѣдь спѣшила. Впрочемъ, я могу вамъ разсказать почти все, что написано въ моихъ книгахъ, и вамъ будетъ очень весело слушать. Я знаю тоже географію -- это о землѣ, на которой мы живемъ,-- очень полезно и интересно. Вы слышали что нибудь о Колумбѣ?-- Глаза Магги начали сверкать, а щеки горѣть: она, въ самомъ дѣлѣ, начинала просвѣщать цыганъ и пріобрѣтать надъ ними вліяніе. Цыгане же слушали ее не безъ удивленія, хотя вниманіе ихъ было отчасти поглощено содержимымъ ея кармана, который тѣмъ временемъ незамѣтно былъ опустошенъ ея сосѣдкой съ правой стороны.
-- Это вы тамъ живете, милая барышня?-- спросила старуха при упоминаніи о Колумбѣ.
-- Ой, нѣтъ!-- отвѣтила Магги не безъ состраданія.-- Это былъ очень замѣчательний человѣкъ, онъ открылъ полъ-міра, а его заковали въ цѣпи и очень мучили;-- это все написано у меня въ географіи, но до чаю, пожалуй, не успѣю разсказать... Ахъ, мнѣ такъ хочется чаю!
Послѣднія слова вырвались у дѣвочки противъ воли, и все ея стремленіе къ просвѣщенію цыганъ исчезло сразу.
-- Бѣдная барышня, она проголодалась!-- сказала молодая женщина.-- Надо ей дать чего нибудь. Вы, вѣроятно, шли издалека, моя милая? Гдѣ вы живете?
-- На Дарлькотской мельницѣ. Это неблизко,-- отвѣтила Магги.-- Мой отецъ -- Тулливеръ; только ему не надо говорить, гдѣ я, а то онъ сейчасъ возьметъ меня домой. Гдѣ живетъ цыганская царица?
-- Какъ? Вы собираетесь къ ней, маленькая барышня?-- сказала молодая женщина. Высокая дѣвушка, между тѣмъ, не переставала ухмыляться, не сводя глазъ съ Магги. Это, разумѣется, не могло быть пріятнымъ.
-- Нѣтъ,-- отвѣтила Магги.-- Я только думаю, что если она не очень добра, то вы пожалуй будете рады, когда она умретъ, и вы сможете выбрать себѣ другую. Если бы я была царицей, я была бы очень добра ко всѣмъ.
-- Вотъ покушайте,-- сказала старуха, доставъ изъ какого-то мѣшка ломоть черстваго хлѣба и кусокъ ветчины.
-- Благодарю васъ -- сказала Магги, глядя на пищу, но не взявъ ее;-- только не дадите-ли мнѣ лучше хлѣба съ масломъ и чаю: я не люблю ветчины.
-- У насъ нѣтъ ни чаю, ни масла,-- сказала старуха, нахмурившись и какъ будто утомившись ласковымъ тономъ. Затѣмъ она оживленно заговорила съ другою женщиною на своемъ непонятномъ языкѣ, а одинъ изъ маленькихъ сфинксовъ подхватилъ хлѣбъ съ ветчиною и началъ уплетать его. Въ эту минуту, высокая дѣвушка, которая отошла было въ сторону, вернулась и сказала что-то; ея слова, очевидно, произвели на всѣхъ сильное впечатлѣніе. Старуха, какъ будто позабывши о голодѣ Магги, съ новымъ оживленіемъ принялась мѣшать шестомъ въ котлѣ, а другой мальчикъ залѣзъ въ палатку и вышелъ оттуда съ тарелками и ложками. Магги дрожала и боялась, какъ бы не расплакаться. Между тѣмъ, высокая дѣвица рѣзко крикнула, и тотчасъ бѣгомъ явился тотъ цыганенокъ, котораго Магги мимоходомъ видѣла спящимъ, косматый мальчишка, повидимому, ровесникъ Тома. Онъ уставился глазами на Магги, а затѣмъ начались оживленные и непонятные разговоры. Дѣвочка чувствовала себя очень жутко и готова была расплакаться: цыгане не обращали на нее никакого вниманіями она казалась себѣ совсѣмъ заброшенной среди нихъ. Но новый испугъ заставилъ ее подавить слезы при видѣ двухъ мужчинъ, появленіе которыхъ вызвало всеобщее волненіе вокругъ костра. У старшаго изъ нихъ быль мѣшокъ; онъ сбросилъ его на землю, обращаясь къ женщинамъ съ громкою и ворчливою рѣчью; въ отвѣтъ послѣдовалъ цѣлый потокъ визгливыхъ словъ,-- очевидно, это были ругательства. Черная собака съ лаемъ кинулась на Магги и напугала ее; но страхъ этотъ еще болѣе усилился отъ тѣхъ криковъ, съ которыми младшій изъ мужчинъ принялся отгонять собаку палкою.
Магги подумала, что врядъ-ли будетъ въ состояніи царствовать надъ этими людьми или даже сообщать имъ пріятныя и полезныя свѣдѣнія.
Оба мужчины очевидно стали разспрашивать про Магги; они поглядывали на нее, и тонъ бесѣды ихъ сталъ болѣе миролюбивымъ, выражая любопытство съ одной стороны и удовлетвореніе съ другой. Наконецъ молодая женщина сказала своимъ прежнимъ, почтительно-ласковымъ тономъ:
-- Эта милая маленькая барышня хочетъ совсѣмъ остаться у насъ; не правда-ли, вы рады?
-- Да, очень рады,-- отвѣтилъ младшій изъ мужчинъ, разглядывая Маггинъ серебрянный наперстокъ и другія мелочи, вынутыя изъ ея кармана. Онъ отдалъ ихъ всѣ за исключеніемъ наперстка молодой женщинѣ, сдѣлавъ какое-то замѣчаніе, и она немедленно положила ихъ обратно къ Магги въ карманъ; а мужчины сѣли и принялись за содержимое котла -- смѣсь мяса и картофеля.
Магги начинала думать, что Томъ былъ правъ, называя цыганъ ворами. Или, можетъ быть, мужчина этотъ еще вернетъ ей наперстокъ? Она съ удовольствіемъ подарила бы его, такъ какъ вовсе не дорожила своимъ наперсткомъ, но мысль, что она находится среди воровъ, помѣшала ей наслаждаться почтительностью и вниманіемъ, которое ей оказывали: она знала, что воры -- люди злые. Женщины замѣтили, что она напугана.
-- У насъ нѣтъ ничего вкуснаго для барышни,-- сказала старуха вкрадчивымъ голосомъ.-- А она такъ голодна, бѣдная милая барышня!
-- Вотъ, милая, попробуйте, не скушаете-ли этого?-- сказала молодая женщина, подавая Магги варенаго мяса съ кортофелемъ. Магги вспомнила, что навлекла на себя гнѣвъ старухи, не захотѣвши поѣсть хлѣба съ ветчиною, и не посмѣла отказаться отъ этого блюда, хотя страхъ заглушилъ ея голодъ. Хоть бы за ней пріѣхалъ папа и взялъ ее домой! Или даже пусть бы Иванушка-Дурачекъ или Святой Георгій, убившій дракона, какъ-нибудь зашли въ эту сторону! Но Магги со стѣсненнымъ сердцемъ сообразила, что эти герои никогда еще не показывались въ окрестностяхъ Сентъ-Оггса, гдѣ вообще не происходило ничего чудеснаго.
Какъ видите, Магги Тулливеръ ничуть не походила на современную благовоспитанную и просвѣщенную восьми или девятилѣтнюю дѣвицу; она училась всего годъ, и у нея было такъ мало книгъ, что порою, для развлеченія, она начинала читать словарь. Такимъ образомъ, въ головѣ ея была удивительнѣйшая смѣсь преждевременныхъ познаній съ самымъ страннымъ невѣжествомъ и фантастическими мечтами.
Въ ея понятіяхъ о цыганахъ въ теченіе послѣднихъ пяти минутъ произошелъ быстрый переворотъ. Переставши считать ихъ людьми пріятными для сожительства и склонными къ просвѣщенію, она стала бояться, какъ бы они не убили ее, лишь только стемнѣетъ, и не зажарили, чтобы съѣсть; затѣмъ въ умѣ ея возникло подозрѣніе, не дьяволъ-ли этотъ старикъ со сверкающими глазами, и не можетъ-ли онъ въ любую минуту обернуться крылатымъ змѣемъ или какимъ-нибудь другимъ чудовищемъ. Ѣда рѣшительно не шла ей въ горло, а между тѣмъ она больше всего на свѣтѣ опасалась оскорбить цыганъ, не одобривши ихъ угощенія, и мучилась надъ разрѣшеніемъ вопроса, угадываетъ-ли дьяволъ ея мысли, если это дѣйствительно онъ.
-- Какъ? вамъ и это не нравится, дорогая,-- сказала молодая женщина, замѣтивъ, что Магги еще не принималась за ѣду.-- Ну, попробуйте, хоть немножечко!
-- Нѣтъ, благодарю васъ,-- отвѣтила Магги, собравъ всѣ силы, чтобы скрыть свое отчаяніе, и стараясь улыбнуться привѣтливо.-- Теперь уже я думаю, некогда: кажется, начинаетъ темнѣть. Мнѣ пора бы домой, а какъ-нибудь я навѣщу васъ еще разъ и принесу вамъ пирожковъ съ вареньемъ или еще чего-нибудь.
Магги встала, стараясь этими рѣчами обмануть цыганъ; но всѣ ея надежды рушились, когда старикъ отвѣтилъ:
-- Ну, посидите еще, посидите, милая барышня: мы доставимъ васъ домой послѣ ужина.
Магги опять усѣлась, мало довѣряя этому обѣщанію; впрочемъ, вскорѣ высокая дѣвушка взнуздала осла и кинула пару мѣшковъ ему на спину.
-- Ну, маленькая барышня,-- сказалъ младшій изъ мужчинъ, вставая и подводя къ ней осла,-- скажите намъ, гдѣ вы живете? Какъ называется то мѣсто?
-- Дорлькотская мельница, -- поспѣшила отвѣтить Магги.-- Моего отца зовутъ господинъ Тулливеръ: онъ тамъ живетъ.
-- Какъ? Большая мельница, недалеко, по сю сторону отъ Сентъ-Оггса?
-- Да,-- сказала Магги.-- Вѣдь это недалеко? Я пойду туда, если позволите.
-- Нѣтъ, нѣтъ, уже смеркается. На ослѣ доѣдете скорѣе, вотъ увидите.
Онъ поднялъ Магги и посадилъ на осла. Она была довольна, что не старикъ собирается провожать ее, хотя все-таки мало надѣялась попасть домой.
-- Вотъ ваша хорошенькая шляпка,-- сказала молодая женщина, надѣвая ей на голову эту недавно столь презираемую, а теперь пріятную для Магги часть костюма.-- И-вы скажете дома, что мы были добры къ вамъ? И говорили, что вы -- милая барышня, не правда-ли?
-- О, да, благодарю васъ,-- сказала Магги.-- Я вамъ очень благодарна. Но мнѣ хотѣлось бы, чтобы и вы пошли со мною.
Она думала, что это все же лучше, чѣмъ остаться наединѣ со страшными мужчинами: ей казалось, что веселѣе быть убитой болѣе многочисленнымъ обществомъ.
-- Такъ я вамъ полюбилась, не правда-ли?-- сказала женщина.-- Но мнѣ нельзя: я не поспѣю за вами.
Цыганъ усѣлся на осла позади Магги, и она была такъ же неспособна на возраженія, какъ и самъ оселъ, хотя это казалось ей ужаснѣе всякаго кошмара. Женщина похлопала ее по спинѣ и сказала: "прощайте", а оселъ, поощряемый палкою ея провожатаго, двинулся быстрою рысцой по той самой дорогѣ, по которой Магги явилась сюда часъ назадъ. Высокая дѣвушка и лохматый мальчишка, тоже съ палками въ рукахъ, провожали ихъ шаговъ сто, усердно крича и хлопая.
Во все продолженіе этой поѣздки на кроткомъ осликѣ, съ цыганомъ, разсчитывавшимъ получить на чай, Магги была полна ужаса. Красный свѣтъ заходящаго солнца казался ей особенно зловѣщимъ. Двѣ избушки, попавшіяся по дорогѣ, съ крошечными окнами и закрытыми дверями, навели на нее еще больше уныніе: вѣроятно, тамъ жили колдуньи, и хорошо еще, что оселъ пробѣжалъ мимо, не останавливаясь.
Наконецъ -- о счастье!-- этотъ проселокъ, длиннѣйшій въ мірѣ, вывелъ на большую дорогу, по которой ѣхала коляска, и на поворотѣ Магги увидѣла верстовой столбъ съ надписью: "До Сентъ-Оггса двѣ мили". Значитъ, цыганъ, дѣйствительно, везъ ее домой: вѣроятно, онъ таки былъ добрый человѣкъ и обидѣлся-бы, если-бы зналъ, какъ ей не хотѣлось ѣхать съ нимъ вдвоемъ. Эта мысль все болѣе овладѣвала дѣвочкою, по мѣрѣ того, какъ она узнавала дорогу, и она уже собиралась затѣять съ обиженнымъ цыганомъ разговоръ, который загладилъ-бы впечатлѣніе отъ ея трусости, какъ вдругъ, на одномъ изъ перекрестковъ, Магги завидѣла всадника на бѣломордой лошади.
-- Стой! стой!-- закричала она.-- Вотъ мой отецъ! Папа! Папа!
Внезапная радость подѣйствовала почти какъ горе, и, когда отецъ подъѣхалъ, она рыдала. Велико было изумленіе г-на Тулливера, такъ какъ онъ ѣздилъ въ Бассетъ и еще не былъ дома, слѣдовательно, не зналъ обо всемъ происшедшемъ.
-- Что? Что это такое значитъ?-- сказалъ онъ, останавливая лошадь, между тѣмъ какъ Магги, соскользнувши съ осла, подбѣжала къ отцу.
-- Маленькая барышня, должно быть, заблудилась,-- отвѣтилъ цыганъ.-- Она пришла къ намъ въ таборъ, на томъ концѣ Дунловскаго проселка, а теперь я везу ее домой. Путь не близкій для того, кто весь день былъ на ногахъ.
-- О, да, папа! Онъ очень добръ, что везетъ меня домой,-- подтвердила Магги. Онъ -- очень хорошій, добрый человѣкъ!
-- Ну, вотъ тебѣ, любезный,-- сказалъ Тулливеръ, вынимая деньги.-- Посади ее ко мнѣ на лошадь.
-- Ну, Магги, какъ-же это такъ?-- сказалъ онъ, когда они тронулись и она, рыдая, прижалась головой къ его груди.-- Куда-же это ты побрела, что заблудилась?
-- Охъ, папа!-- со слезами проговорила Магги;-- Я убѣжала, потому что мнѣ было такъ скверно. Томъ такъ сердился на меня... Я не могла вытерпѣть...
-- Ну, ну!-- успокоительно отвѣтилъ г. Тулливеръ. Ты и думать не должна убѣгать отъ папы. Что сталъ-бы дѣлать папа безъ своей дѣвчоночки?
-- Ахъ, нѣтъ! Я ужъ никогда больше не буду; никогда, папа, никогда!
Тулливеръ, пріѣхавъ домой, очень рѣзко высказалъ свое неудовольствіе, и послѣдствіемъ былъ тотъ замѣчательный фактъ, что Магги не услыхала ни одного упрека отъ матери и ни одной насмѣшки отъ Тома по поводу своего глупаго бѣгства. Такое необычное обстоятельство навело на нее нѣкоторый ужасъ, и порою ей приходило въ голову, что поступокъ ея былъ такъ ужасенъ, что о немъ нельзя было даже упоминать.