Послѣдняя ссора между мальчиками тянулась довольно долго; благодаря природному несходству характеровъ, взаимная непріязнь между ними легко могла перейти въ полную ненависть. Такое чувство и начало было возникать въ глубоко оскорбленной душѣ Филиппа. Что-же касается Тома, то того даже удивляла продолжительность неудовольствія товарища: онъ такъ былъ увѣренъ въ подлости отца Филиппа, что не видѣлъ ничего особеннаго въ томъ, что высказалъ эти, когда Филиппъ началъ командовать надъ нимъ и ругать его. Впрочемъ замѣтивъ, что его желаніе примириться встрѣчается весьма холодно, онъ вернулся къ прежнему непріязненному взгляду на Филиппа и рѣшилъ, что никогда больше не будетъ обращаться къ нему за помощью. Мальчики соблюдали взаимную учтивость лишь настолько, насколько это было необходимо, чтобы скрыть свою вражду отъ г. Стеллинга, который, конечно, всѣми силами сталъ-бы "подавлять" подобный вздоръ.
Когда пріѣхала Магги, она съ чрезвычайнымъ интересомъ начала присматриваться къ новому товарищу, хотя знала, что это -- сынъ того сквернаго адвоката Уэкема, который такъ сердитъ на ея папу. Она пріѣхала въ часы занятій и присутствовала при окончаніи уроковъ Филиппа съ г. Стеллингомъ. За нѣсколько недѣль передъ тѣмъ, Томъ написалъ ей, что Филиппъ знаетъ безчисленное множество исторій и не такихъ дурацкихъ, какія разсказываетъ она; теперь-же собственное наблюденіе привело ее къ мысли, что онъ долженъ быть очень уменъ, причемъ она надѣялась, что онъ и ее найдетъ умною, какъ только поговоритъ съ нею. Кромѣ того, Магги имѣла слабость ко всему уродливому и больному. Она предпочитала хромыхъ ягнятъ и цыплятъ, думая, что имъ наиболѣе нужна ласка; а она особенно любила ласкать тѣхъ, кому пріятна была ея нѣжность. Она была очень предана Тому, но часто желала, чтобы ея любовь была для него цѣннѣе и нужнѣе.
-- Мнѣ кажется, что Филиппъ Уэкемъ славный мальчикъ, Томъ,-- сказала она, когда вышла съ братомъ изъ классной въ садъ, чтобы погулять до обѣда.-- Знаешь, вѣдь онъ не могъ-же выбрать себѣ отца; а я читала, что у очень злыхъ людей бывали добрые сыновья, такъ-же какъ и у добрыхъ родителей бывали дурныя дѣти. Всли-же Филиппъ -- хорошій, то тѣмъ болѣе слѣдуетъ жалѣть его за то, что у него такой отецъ. Ты, вѣдь, любить его, не правда-ли?
-- Ахъ, онъ, такой чудакъ,-- коротко отвѣтилъ Томъ,-- а теперь еще дуется за то, что я сказалъ, что его отецъ мошенникъ. Я же имѣлъ полное право такъ сказать, потому что это -- правда, и первый затѣялъ непріятности онъ, начавши ругать меня. Но ты побудь здѣсь немножко одна, милочка, а мнѣ нужно сходить наверхъ.
-- Можно мнѣ пойти съ тобою?-- спросила Магги, которая въ этотъ первый день свиданія не хотѣла покидать Тома ни на минуту.
-- Нѣтъ, это я тебѣ разскажу потомъ,-- отвѣтилъ Томъ, ускользая.
Послѣ обѣда мальчики сѣли за книги, чтобы приготовить уроки и вечеромъ быть свободными въ честь прибытія Магги. Томъ углубился въ латинскую грамматику, беззвучно, но быстро шевеля губами; Филиппъ, на другомъ концѣ комнаты, возился съ двумя книгами, причемъ выраженіе удовольствія на его лицѣ разжигало любопытство Магги: совсѣмъ не похоже было, что онъ учитъ урокъ. Она сидѣла на низкой табуреткѣ, на одинаковомъ разстояніи отъ обоихъ мальчиковъ, глядя то на того, то на другого; и Филиппъ, разъ поднявъ глаза отъ книги, встрѣтился съ вопросительнымъ взоромъ устремленныхъ на него черныхъ глазъ. Онъ подумалъ, что эта сестра Тулливера, кажется, славная дѣвочка и совсѣмъ не похожа на брата; онъ пожалѣлъ, зачѣмъ у него нѣтъ маленькой сестры. Кромѣ того, онъ задалъ себѣ вопросъ; почему темные глазки Магги такъ напоминаютъ ему сказки о принцесахъ, превращенныхъ въ звѣрей?... Полагаю, причина заключалась въ томъ, что эти глаза были полны неудовлетворенныхъ запросовъ ума и неудовлетворенной любви, молящей объ отвѣтномъ чувствѣ.
-- Ну, Магги,-- сказалъ Томъ, наконецъ закрывая книги и откладывая ихъ въ сторону съ энергіей и рѣшимостью настоящаго мастера въ искусствѣ прекращать занятія.-- Теперь я кончилъ, пойдемъ со мной наверхъ!
-- Что тамъ такое?-- подозрительно сказала Магги, когда они вышли изъ комнаты, вспомнивъ, что Томъ уже бѣгалъ наверхъ одинъ.-- Ты хочешь сыграть сомной какую-нибудь штуку?
-- Нѣтъ, нѣтъ, Магги,-- отвѣтилъ Томъ самымъ ласковымъ тономъ.-- Тебѣ это ужасно понравится.
Онъ обнялъ ее за шею, а она его -- за талію и, держась такимъ образомъ, они взошли по лѣстницѣ.
-- Но ты, Магги, знаешь, никому не говори;-- предостерегъ Томъ,-- а то мнѣ зададутъ пятьдесятъ строкъ въ наказаніе.
-- Оно -- живое?-- спросила Магги, фантазія которой остановилась на томъ предположеніи, что Томъ тайно держитъ у себя хорька.
-- Увидишь,-- отвѣтилъ онъ.-- Теперь ступай въ тотъ уголъ и закрой лицо, пока я буду доставать,-- прибавилъ онъ, закрывъ дверь на ключъ.-- Я скажу тебѣ, когда можно будетъ смотрѣть. Но ты только не вопи.
-- Вели ты меня испугаешь, такъ закричу,-- сказала Магги, становясь серьезной.
-- Нечего тебѣ пугаться, дурочка,-- отвѣтилъ Томъ.-- Ступай, закрой лицо, да смотри не подглядывай!
-- Разумѣется, не стану подглядывать, -- пренебрежительно сказала Магги и зарылась носомъ въ подушку, какъ особа безупречной честности.
Томъ, осторожно оглядѣвшись, отправился въ шкапъ и почти заперъ за собою дверку. Магги не оборачивалась не потому что дала обѣщаніе, а просто потому, что забыла, гдѣ находится, погрузившись въ размышленія о горбунѣ, который былъ такой умный мальчикъ. Вдругъ раздался голосъ Тома:
-- Ну, смотри, Магги!
Только долгія предварительныя размышленія и подготовка могли дать Тому возможность поразить Магги съ перваго-же взгляда. Недовольный своимъ обычнымъ мирнымъ видомъ, чуть замѣтными свѣтлыми бровями, парою добродушныхъ сѣро-голубыхъ глазъ и круглыми розовыми щеками, которымъ ему не удавалось придать грознаго вида, какъ-бы онъ ни хмурился передъ зеркаломъ (Филиппъ однажды разсказалъ ему объ одномъ человѣкѣ, у котораго, когда онъ хмурился, морщины на лбу собирались въ видѣ подковы, и Томъ выбивался изъ силъ, чтобы добиться такой-же подковы на собственномъ лбу),-- онъ прибѣгъ къ неизмѣнной помощи жженой пробки, которою вывелъ себѣ пару черныхъ бровей и вымазалъ весь подбородокъ. Свою суконную шапочку онъ обвилъ краснымъ платкомъ, чтобы придать ей видъ чалмы, а краснымъ шарфомъ повязался черезъ плечо. Все это вмѣстѣ съ ужаснымъ хмурымъ видомъ и рѣшимостью, съ какою онъ держалъ саблю, опершись концомъ ея объ полъ, должно было дать понятіе объ его свирѣпости и кровожадности
Въ первую минуту Магги была ошеломлена, и Томъ вполнѣ наслаждался произведеннымъ эффектомъ; но потомъ она засмѣялась, захлопала руками и сказала:
-- О, Томъ, ты совсѣмъ, какъ Синяя Борода въ балаганѣ.
Очевидно, ее не поразило присутствіе сабли, которая находилась въ ножнахъ. Ея легкомысленный умъ требовалъ болѣе сильнаго устрашенія, и Томъ рѣшился на крайнюю мѣру. Удвоивъ свои усилія казаться свирѣпымъ, онъ осторожно вытащилъ саблю изъ ноженъ и направилъ ее противъ Магги.
-- О, Томъ, пожалуйста, не надо!-- закричала Магги, убѣгая отъ него въ противоположный уголъ.-- Я закричу, я непремѣнно закричу!-- О пожалуйста! Лучше бы я никогда не приходила наверхъ!
Углы рта Тома выказали склонность къ снисходительной улыбкѣ, которую онъ тотчасъ подавилъ, какъ несоотвѣтствующую суровости великаго воина. Онъ медленно опустилъ ножны на полъ, чтобы не надѣлать ими шума, а затѣмъ грозно произнесъ:
-- Я -- герцогъ Веллингтонъ! Маршъ!-- причемъ притопнулъ правой ногой, продолжая поправлять свою саблю.
Магги, дрожа всѣмъ тѣломъ и со слезами на глазахъ, залѣзла на кровать, чтобы сколько-нибудь увеличить разстояніе между собой и братомъ.
Томъ, счастливый, что имѣетъ зрителя, хотя бы въ лицѣ только Магги, началъ, напрягая всѣ свои силы, выказывать такое искусство въ фехтованіи, какое считалъ достойнымъ герцога Веллингтона.
-- Томъ, я не могу этого вынести, я закричу, -- сказала Магги при первомъ движеніи сабли.-- Ты убьешь себя, ты отрѣжешь себѣ голову!
-- Разъ! Два!-- рѣшительно отсчитывалъ Томъ, хотя при словѣ "два" его рука задрожала. "Три" было произнесено гораздо тише,-- сабля опустилась на полъ, остріемъ книзу, и Магги пронзительно завизжала. Сабля, выскользнувъ изъ рукъ Тома, воткнулась ему въ ногу, и въ ту же секунду онъ упалъ. Магги соскочила съ кровати, продолжая визжать, и тотчасъ же за дверью послышались шаги. Въ комнату вошелъ г. Стеллингъ. Онъ нашелъ обоихъ дѣтей на полу. Томъ лежалъ въ обморокѣ, а Магги съ дикимъ крикомъ трясла его за воротъ курточки. Бѣдная дѣвочка, она думала, что онъ умеръ. Въ слѣдующую минуту она рыдала отъ радости, потому что Томъ открылъ глаза; ее не заботила теперь его раненая нога: она была такъ счастлива, что онъ ожилъ.