А Гвендолина между тѣмъ переселилась съ мужемъ въ Лондонъ: сезонъ былъ въ полномъ разгарѣ, ей приходилось много выѣзжать, свѣтскія обязанности отнимали у нея довольно времени, но все же въ теченіи дня оставалось нѣсколько часовъ, которые она положительно не внала куда дѣвать. Совѣты Деронды не были забыты ею, она пыталась читать, пыталась, хотя мысленно, оторваться отъ того жалкаго мірка, въ которомъ ежедневно вращалась, и -- не могла; во-первыхъ, мужъ постоянно слѣдилъ за нею, и не допустилъ бы ни до какихъ серьезныхъ уклоненій отъ разъ навсегда начертаннаго женщинамъ въ ея положеніи пути; а потомъ, и сама Гвендолина, несмотря на свое кажущееся презрѣніе къ свѣту, слишкомъ дорожила его мнѣніемъ, чтобы не слѣдить заботливо за собой: она страшно боялась обнагружить что-либо похожее на нравственную тревогу; всѣ усилія воли своей напрягала, бѣдняжка, чтобы казаться людямъ покойной, веселой, счастливой. Это постоянное напряженное состоянія лишало ее того свѣтлаго спокойствія, которое необходимо для человѣка, желающаго искать утѣшенія въ сферѣ умственнаго труда. Желѣзную руку мужа миссиссъ Гранкуръ по прежнему чувствовала надъ собой; супругу ея жилось очень пріятно и легко, со дня женитьбы жизнь его была полна живыхъ интересовъ; съ той минуты, какъ онъ отправился въ Лейброннъ въ погоню за капризной миссъ Гарлетъ, у него была одна цѣль -- подчинить волю этой женщины своей собственной, и надо отдать ему справедливость -- успѣхъ соотвѣтствовалъ настойчивости, съ какой онъ стремился въ достиженію этой цѣли. Этотъ блѣдный, флегматичный, красивый господинъ, съ правильнымъ профилемъ, навѣрное оставилъ бы неизгладимые слѣды въ памяти признательныхъ современниковъ, еслибъ ему видумали поручить управленіе какой-либо непокорной колоніей.
Въ настоящую минуту у Гранкуръ, кромѣ экспериментовъ, производимыхъ надъ женой, были и другія работы: онъ пріѣхалъ въ Лондонъ съ цѣлью привести свои дѣла въ порядокъ, составить духовное завѣщаніе, а также получить отъ сэра Гуго значительную сумму денегъ, которую баронетъ предложилъ своему законному наслѣднику, въ видѣ вознагражденія за Дипло, такъ-какъ имѣніе это онъ желалъ оставить, по смерти своей, женѣ и дѣтямъ. Непривычка въ веденію какихъ-либо дѣлъ заставила Гранкура прибѣгнуть къ содѣйствію своего стараго пріятеля и вѣрнаго фактотума, нѣкоего Люшь. Человѣкъ этотъ, привыкшій жить, и очень хорошо жить, на чужой счетъ, былъ тѣнью Гранкура съ минуты его совершеннолѣтія и до минуты его женитьбы. Гвендолина его ненавидѣла, и, сдѣлавшись невѣстой, просила Гранкура отнынѣ и на вѣки избавить ее отъ присутствія этого господина. Женскій инстинктъ ее не обманывалъ. Люшь былъ пріятелемъ миссиссъ Глеширъ, по его иниціативѣ устроилось ея свиданіе съ миссъ Гарлетъ: каково же было удивленіе и негодованіе Гвендолины, когда она на большомъ музыкальномъ вечерѣ у Маллингеръ увидала ненавистнаго ей мистера Люша, преспокойно разговаривающаго съ ея мужемъ! Недоброе предчувствіе закралось въ сердце Гвендолины, и недаромъ.
Общество, собравшееся въ салонахъ леди Маллингеръ, было многочисленно и блестяще. Гвендолина, какъ только вошла, окинула всю валу долгимъ взглядомъ, ища Деранду: онъ стоялъ у дверей и не спускалъ глазъ съ группы у фортепіано. Клезмеръ, протежировавшій Мирру по просьбѣ Деронды, съ которымъ былъ пріятель, а также потому, что видѣлъ въ ней истинную артистку, сидѣлъ за инструментомъ, и готовился акомпанировать молодой еврейкѣ, классическій профиль которой тотъ часъ обратилъ на себя вниманіе миссиссъ Гранкуръ; она также замѣтила ея прекрасные глаза, черные кудри, изящный туалетъ, и мгновенно рѣшила: -- Да, она очень мила!-- Садясь на свое мѣсто и заботливо оправляя свое бархатное платье, миссиссъ Гранкурь встрѣтилась глазами съ Клезмеромъ; они обмѣнялись поклономъ и улыбкой. Въ головѣ Гвендолины сверкнула мысль, что и она нѣкогда мечтала стоять передъ публикой въ такой позѣ, въ какой теперь стоитъ Мирра, возвышаясь надъ толпой силою своего таланта: цѣлая вѣчность, казалось ей, отдѣляла ее отъ этой минуты. Клезмеръ безъ сомнѣнія думаетъ, что я заняла приличествующее мнѣ мѣсто въ обществѣ, съ горечью подумала она.
Клезмеръ взялъ нѣсколько аккордовъ, Мирра запѣла.
Гвендолина пришла въ восторгъ отъ ея голоса, и по окончаніи первой аріи попросила миссиссъ Клезмеръ познакомить ее съ молодой пѣвицей, съ которой обошлась очень любезно; она съ первыхъ же словъ заговорила съ нею о Дерондѣ; Мирра съ обычной теплотой отозвалась о немъ, а онъ, между тѣмъ, съ раздраженіемъ слѣдилъ за всѣми окружавшими молодую артистку: ему казалось, что эти свѣтскія барыни снисходятъ къ ней; эта мысль оскорбляла его; ему казалось, что и Гвендолина смотритъ на нее свысока, а потому онъ нѣсколько холоднѣе обыкновеннаго обошелся съ ней, когда она, наконецъ, подошла къ нему.
Въ отвѣтъ на ея разсказъ о своихъ неудачныхъ попыткахъ по части самообразованія, онъ сухо замѣтилъ:
-- Вообще, я долженъ сознаться, что въ моихъ проповѣдяхъ толку не много.
-- Не говорите этого,-- съ мольбой въ голосѣ прошептала Гвендолина,-- не отталкивайте меня; если вы во мнѣ отчаялись, я окончательно погибну. Ваши тогдашнія слова -- сильная поддержка: вы говорили, что не теряете надежды, чтобы я когда-либо стада добрѣе и умнѣе; видя васъ подлѣ себя, я можетъ и оправдаю ваше доброе мнѣніе,-- вдали отъ васъ останусь безсильной на всякое добро.
Въ прерывистой рѣчи бѣдной женщины звучала такая глубоко-скорбная нота, что Дероида почувствовалъ новый приливъ искренняго состраданія, въ которомъ потонуло всякое постороннее, мелочное чувство.
-- Per pièta non dirmi addio!-- зазвучалъ въ эту минуту чистый, сильный голосъ Мирры, пѣвшей извѣстную Бетховенскую арію. Дерондѣ показалось, что это музыкальная перефразировка только-что вырвавшейся мольбы изъ страдающей души Гвендолины.
Онъ всегда чувствовалъ себя безсильнымъ передъ ея сердечнымъ горемъ, и это сознаніе тяготило его.
На возвратномъ пути домой Гранкуръ, пользуясь темнотой кареты, равнодушнымъ тономъ замѣтилъ женѣ:
-- Завтра Лютъ у насъ обѣдаетъ; надѣюсь, что вы будете съ нимъ любезны.
-- Но я же вамъ сказала разъ навсегда, что не желаю видѣть его у себя,-- съ досадой замѣтила Гвендолина.
-- Мало-ли съ какими уродами приходится сталкиваться въ жизни, порядочные люди не должны обращать вниманія на подобные пустяки.
Пока Гвендолина ежеминутно думала о Дерондѣ, стараясь находить въ мысляхъ о немъ защиту отъ всѣхъ дурныхъ чувствъ, гнѣздившихся въ ея сердцѣ; она занимала очень ничтожное мѣсто въ его жизни; онъ былъ всецѣло поглощенъ заботами о двухъ ему отнынѣ дорогихъ существахъ -- Мордекаѣ и Миррѣ. Надо было приготовить обоихъ въ предстоящей встрѣчѣ; сначала Даніэль рѣшилъ поговорить съ Мордекаемъ. Онъ засталъ его очень слабымъ, но когда до слуха больного долетѣли первыя слова гостя:-- Я имѣю сообщить вамъ нѣчто весьма важное,-- онъ весь встрепенулся, и, задыхаясь, пролепеталъ:
-- Вы видите, что предчувствіе мое не обмануло меня? мы одной вѣры, одной...
-- Я ничего новаго не узналъ о себѣ,-- прервалъ его Деронда.
Больной со вздохомъ откинулся на спинку кресла и закрылъ глаза.
-- Я пришелъ сказать вамъ, что молитва вашей матери услышана: Господь сохранилъ Мирру,-- торжественно проговорилъ Даніэль, и, замѣтивъ, что Мордекай слѣдитъ за нимъ затаивъ дыханіе, разсказалъ ему все, что зналъ объ его сестрѣ.
Радость бѣднаго Мордекая была глубока и искренна, и вызвала слезы на глаза его собесѣдника.
Затѣмъ Дерондѣ предстояло еще уговорить Мордекая переѣхать въ хорошенькую уютную квартирку, которую онъ/ при содѣйствіи миссиссъ Мейрикъ, нанялъ и меблировалъ для него и Мирры, и гдѣ должно было состояться ихъ первое свиданіе. Мордекай всецѣло отдался въ руки своего молодого друга, а потому и тутъ не противорѣчиль ему; онъ дружески распростился съ пріютившей его семьей, и послѣдовалъ за Дерондой въ мирное гнѣздышко, устроенное для него любящими руками. Сюда миссиссъ Мейрикъ на другой же день привезла Мирру.
Молодая дѣвушка сначала молча остановилась въ дверяхъ, потомъ сдѣлала три шага впередъ и проговорила:
-- Эзра!
-- Это голосъ моей матери,-- отвѣчалъ Мордекай.
-- Я помню, какъ она звала тебя, а ты ей отвѣчалъ: матушка; по звуку твоего голоса я чувствовала, что ты ее любишь,-- съ этими словами Мирра обвила свои ручки вокругъ шеи брата и осыпала его лицо поцѣлуями, шляпа ея упала съ головы, кудри разсыпались по плечамъ.
-- Милая, милая головка!-- прошепталъ Мордекай, наложивъ на нее свою исхудалую руку.
-- Ты очень боленъ, Ээра,-- заботливо проговорила Мирра, пристально всматриваясь въ него.
-- Да, милое дитя, не долго мнѣ быть съ тобой въ этой бренной оболочкѣ,-- былъ его спокойный отвѣтъ.
-- О, нѣтъ, нѣтъ, мы будемъ жить вмѣстѣ, ты научишь меня быть доброй еврейкой, такой, какой была мать наша; я стану для тебя работать, мои друзья все мнѣ устроили. Ахъ! милый, еслибъ ты зналъ, какіе у меня друзья!-- И она съ дѣтской улыбкой поглядѣла на миссиссъ Мейрикъ и Деронду, съ умиленіемъ слѣдившихъ за этой сценой...
-----
Еслибъ кто-нибудь сказалъ Гранкуру, что онъ ревнуетъ свою жену къ Дерондѣ, онъ бы презрительно засмѣялся; ему въ сущности было все равно, предпочитаетъ-ли она его общество обществу супруга или нѣтъ, онъ стремился только къ тому, чтобы ежеминутно давать ей чувствовать, что она закована, и что цѣпей своихъ ей не сбросить, до остального ему не было никакого дѣла; а между тѣмъ онъ неустанно слѣдилъ за нею, хотя и виду не показывалъ, что что-либо, до нее касающееся, можетъ его смущать и волновать. Теперь ему предстояло исполнить непріятную обязанность; онъ чувствовалъ, что долженъ сообщить ей о содержаніи своей духовной, а между тѣмъ не рѣшался сказать ей въ глаза, что дѣлаетъ въ ней своимъ наслѣдникомъ сына Лидіи Глэшеръ въ случаѣ, еслибъ у него не было законныхъ дѣтей, причемъ передаетъ ему и имя свое. Онъ недавно зналъ отъ Люша, что женѣ извѣстны были еще до свадьбы его отношенія къ миссиссъ Глэшеръ, а потому не считалъ нужнымъ стѣсняться. Да ему, кромѣ того, пріятно било дать ей понять, что тайна, которую она такъ заботливо отъ него хранила, не тайна для него. Въ дѣлѣ мученій, расточаемыхъ своей жертвѣ, Гранкуръ доходилъ до пониманія психологическихъ тонкостей.
Однажды утромъ онъ, совсѣмъ одѣтый для прогулки верхомъ, со шляпой въ рукѣ, вошелъ въ будуаръ жены. Она сидѣла у камина, съ книгой на колѣняхъ.
-- Гвендолина,-- началъ онъ самымъ безмятежнымъ, мирнымъ тономъ,-- надо вамъ кое-что узнать тамъ о дѣлахъ; я пришлю Люша, онъ все знаетъ и растолкуетъ вамъ что нужно. Надѣюсь, вамъ это все равно?
-- Вы очень хорошо знаете, что не все равно,-- проговорила Гвендолина, вскакивая съ мѣста: -- я не хочу его видѣть.
-- Что за глупая манера поднимать шумъ изъ пустяковъ. Я ему велѣлъ явиться къ вамъ, примите его и выслушайте.
Гвендолина позволила себѣ еще какое-то возраженіе противъ рѣшенія, принятаго ея повелителемъ, но этотъ протестъ вылился въ такую мягкую форму, что не возбудилъ гнѣва въ сердцѣ мужа; напротивъ, онъ милостиво приподнялъ головку жены за подбородокъ и поцѣловалъ въ губы. Она и главъ не подняла, а когда онъ вышелъ, поглядѣла ему t вслѣдъ съ выраженіемъ мрачной ненависти.
Когда Лютъ явился, Гвендолина приняла его съ холоднымъ достоинствомъ.
-- Надѣюсь,-- низко кланяясь, проговорилъ паразитъ,-- что вы извините мое вмѣшательство въ ваши дѣла, но мистеръ Гранкуръ поручилъ мнѣ передать вамъ, что онъ бы желалъ знать ваше мнѣніе о его духовной. Вотъ небольшое извлеченіе изъ этого документа,-- продолжалъ онъ, вынимая изъ кармана и кладя на столъ сложенную бумагу;-- но прежде чѣмъ вы ознакомитесь съ нимъ, позвольте коснуться еще одного вопроса; надѣюсь, что вы простите меня: дѣло непріятное, очень непріятное.
-- Говорите, пожалуйста, что нужно, безъ всякихъ извиненій,-- нетерпѣливо прервала его Гвендолина.
-- Я долженъ напомнить вамъ нѣчто случившееся до вашего обрученія съ мистеромъ Гранкуромъ. Если припомните, вы видѣлись съ одной дамой, она говорила вамъ о своихъ отношеніяхъ въ мистеру Гранкуру. Съ нею было двое дѣтей, изъ которыхъ одинъ -- красавецъ мальчикъ.
Щеки и губы Гвендолины покрылись мертвенной блѣдностью; она не въ силахъ была выговорить слова.
-- Мистеру Гранкуру было извѣстно,-- продолжалъ Люшъ,-- что эта несчастная исторія не составляла для васъ тайны еще до свадьбы; онъ желаетъ, чтобы вы знали и всѣ его намѣренія; здѣсь -- онъ указалъ глазами на бумагу -- рѣчь идетъ о распоряженіяхъ по наслѣдству; если вамъ угодно будетъ сдѣлать какія-либо возраженія, я весьма охотно передамъ ихъ ему, такъ какъ онъ, естественно, не желалъ бы лично объясняться съ вами о подобныхъ предметахъ.
Съ этими словами онъ протянулъ ей документъ; Гвендолина боялась взять его въ руки, она чувствовала, что онѣ дрожатъ.
-- Потрудитесь положить бумагу на столъ, и выйдите въ другую комнату,-- проговорила она, какъ могла спокойнѣе.
Лютъ исполнилъ ея желаніе. Оставшись одна, Гвендолина быстро пробѣжала злополучный документъ. Первое, что ей бросилось въ глаза, это усыновленіе сына миссиссъ Глэшеръ и все до него касающееся; кромѣ того, говорилось о ней, о Гадсмерѣ, о какихъ-то тысячахъ; она уже ничего не понимала, не сознавала, молотомъ стучала въ головѣ ея одна мысль:-- Вотъ оно -- послѣднее униженіе!
Она вложила документъ въ раскрытую книгу, лежавшую на столѣ, и, взявъ ее въ руки, спокойнымъ, ровнымъ шагомъ прошла въ сосѣднюю комнату, гдѣ ожидалъ ее Люшъ.
-- Потрудитесь передать мистеру Гранкуру, что его желанія вполнѣ согласны съ моими,-- проговорила она,-- поклонилась и вышла.
Когда мужъ возвратился домой, она встрѣтила его какъ ни въ чемъ не бывало, и даже поѣхала кататься съ нимъ верхомъ. Время истерикъ и сценъ миновало безвозвратно, а между тѣмъ подъ спокойной оболочкой улыбающейся красавицы таилось цѣлое море отчаянія.
-- Я брошу его, разведусь съ нимъ!-- говорила себѣ несчастная въ тѣ минуты, когда не знала, куда дѣваться съ тоски.
"Легко сказать: разведусь, но онъ никогда не согласится, да и что я скажу, какія причины приведу, меня только осмѣютъ. Хорошо будетъ мое положеніе, если я убѣгу отъ него, всѣ отъ меня станутъ отворачиваться; нѣтъ,-- заключала она свои горькія размышленія, ужъ если быть несчастной, то тамъ, чтобы никто не зналъ!"
Съ Дерондой она видалась рѣдко, а когда встрѣчалась и говорила съ нимъ, то постоянно чувствовала на себѣ взглядъ мужа; однажды, на вечерѣ у Клезмеръ, она просто и прямо сказала ему:
-- Мистеръ Деронда, пріѣзжайте ко мнѣ завтра въ пять часовъ, мнѣ необходимо поговорить съ вами.
Даніэль молча поклонился, Гранкуръ съ кѣмъ-то разговаривалъ и, казалось, ничего не слышалъ.
Съ обычнымъ волненіемъ ждала Гвендолина Даніэля, а когда онъ явился, то, не попросивъ его сѣсть и не садясь сама, прямо заговорила о себѣ, о своемъ невыносимо-тяжеломъ нравственномъ состояніи, о ненависти, которую она начинаетъ питать ко. всѣмъ людямъ безъ изъятія, за исключеніемъ его одного; она открывала ему свою душу, просила совѣта, помощи... Въ самый разгаръ ея пламенной, безсвязной рѣчи, дверь гостиной тихонько пріотворилась, и Гранкуръ, спокойный и изящный, какъ всегда, вошелъ въ комнату. Онъ, очевидно, только-что возвратился съ прогулки верхомъ; любезно кивнувъ головой Дерондѣ и улыбнувшись женѣ, онъ опустился въ кресло, стоявшее нѣсколько поодаль, и, вынувъ изъ кармана батистовый платокъ, преспокойно началъ имъ обмахиваться.
Деронда простился и вышелъ. Гвендолина стояла посреди комнаты точно статуя изумленія.
-- Гвендолина,-- послышался позади ея голосъ мужа,-- послѣ завтра я уѣзжаю въ Марсель, тамъ меня ждетъ моя яхта, хочу покататься по Средиземному морю.
-- Такъ я могу выписать въ себѣ мать?-- съ сердцемъ, переполненнымъ радостной надеждой, промолвила жена.
-- Нѣтъ, вы поѣдете со мной!