Встрѣча съ Миррой навела Даніэля на совершенно новыя мысли о томъ народѣ, къ которому принадлежала прекрасная молодая дѣвушка; до сихъ поръ онъ считалъ евреевъ чѣмъ-то въ родѣ исторической окаменѣлости, нисколько не интересовался ими, предоставляя изслѣдованіе ихъ нравственнаго міра -- ученымъ спеціалистамъ; теперь же, во время своего пребыванія съ сэромъ Гуго заграницей, началъ заглядывать въ синагоги, присматриваться въ книгамъ, трактующимъ объ евреяхъ: ему хотѣлось дознаться, что такое таится въ вѣрованіяхъ и понятіяхъ этихъ современныхъ парій? Деронда вообще былъ странный человѣкъ, самая его впечатлительность порождала въ его чувствахъ нѣкоторую неопредѣленность, и дѣлала его загадкой -- въ глазахъ его лучшихъ друзей. Рано пробудившееся сознаніе развило въ душѣ его многостороннюю симпатію, грозившую послужить преградой всякому опредѣленному роду дѣятельности. Какъ только онъ, хотя-бы мысленно, примыкалъ къ какой-либо партіи, ему начинало казаться, что онъ, подобно воинамъ сабинянъ -- обращалъ свое оружіе противъ любимыхъ имъ существъ. Воображеніе его такъ привыкло разсматривать каждый вопросъ подъ тѣмъ угломъ зрѣнія, подъ какимъ онъ представлялся противнику, что для него стало немыслимымъ проникнуться тѣмъ, что называется "духомъ" партіи. Онъ былъ въ силахъ искренно бороться только противъ открытаго гнета. Онъ чувствовалъ, что такого рода нравственное состояніе парализовало въ душѣ его ненависть ко злу, эту основу нравственной силы, онъ жаждалъ -- внѣшняго толчка или внутренняго откровенія, могущаго указать ему на какую-либо опредѣленную дѣятельность, направить надлежащимъ образомъ его безъ толку тратящуюся энергію. Но откуда было ждать благодѣтельнаго толчка? Даніэль рѣшительно не съумѣлъ бы отвѣтить на этотъ вопросъ, а пока, во время своего пребыванія не Франкфуртѣ съ сэромъ Гуго и его семьей, усердно бродилъ по городу, осматривая всѣ его достопримѣчательности. Въ одну изъ такихъ одинокихъ прогуловъ онъ забрелъ въ синагогу; тамъ шла служба, молящихся было много. На одной скамейкѣ съ Дерондой сидѣлъ старикъ, замѣчательная наружность котораго обратила не себя вниманіе Даніэля: сѣдая борода эффектно обрамляла строгое, правильное лицо, черты коего одинаково подходили какъ въ еврейскому, такъ и къ итальянскому типу; онъ нѣсколько разъ взглядывалъ на Деронду, но послѣдній, совершенно поглощенный новыми для него ощущеніями, казалось, всецѣло ушелъ въ самого себя, и ничего не замѣчалъ изъ того, что кругомъ него дѣлалось. Вслушиваясь въ пѣніе на незнакомомъ ему языкѣ, Даніэлю казалось, что онъ впервые понимаетъ, что такое молитва, это стремленіе слабаго и конечнаго существа -- человѣка -- отдать себя всецѣло въ руки благой, великой Силы, слиться съ нею, найти въ ней разрѣшеніе всѣхъ своихъ сомнѣній, миръ, опору, все, все!
Новыя вѣянія проносились надъ нимъ. То было какъ-бы предчувствіе великаго, имѣющаго осѣнить душу его, откровенія. Тихое пѣніе, благоговѣйныя новы молящихся -- все окружающее только усиливало это впечатлѣніе. Служба кончилась, всѣ стали расходиться; Деронда тоже машинально поднялся съ своего мѣста и направился къ двери. Вдругъ онъ почувствовалъ на плечѣ своемъ чью-то руку, и, оглянувшись, увидалъ того самаго старика, чья наружность его поразила.
-- Извините,-- произнесъ незнакомецъ; но позвольте спросить ваше имя, происхожденіе, а также дѣвичье имя вашей матери?
-- Я англичанинъ,-- холодно отвѣтилъ Деронда, уклоняясь отъ болѣе прямого отвѣта.
Старикъ съ недовѣріемъ поглядѣлъ на него, но, молча приподнявъ шляпу, прошелъ мимо, не прибавивъ болѣе ни слова.
Встрѣча эта почему-то поразила Даніэля, но онъ не рѣшился упомянуть о ней въ разговорѣ съ сэромъ Гуго.
По возвращеніи въ Лондонъ Деронда засталъ Мирру похорошѣвшей, отдохнувшей, собравшейся съ силами. Добрая миссиссъ Мейрикъ и ея милыя дочери въ ней души не чаяли. Деронду Мирра встрѣтила съ восторгомъ; на этотъ разъ онъ рѣшился попроситъ ее пѣть, и былъ пораженъ ея сладкозвучнымъ, обработайянмъ голосомъ. Ничье пѣнье никогда не доставляло ему такого живого эстетическаго наслажденія; Миррѣ же, повидимому, нескрываемый восторгъ Деронды доставлялъ истинное удовольствіе; она пѣла одну за другой лучшія вещи: Шуберта, Бетховена, Гордежіони, сама очевидно наслаждаясь звуками своего голоса. Она теперь совершенно свободно и непринужденно обращалась съ Дерондой, относясь къ нему съ полнѣйшимъ довѣріемъ, говорила съ нимъ о матери, которую уже болѣе не надѣялась найти въ живыхъ, о братѣ Эврѣ, котораго еле помнила, обо всемъ, что ей было дорого и мило; разсказывала ему о своихъ планахъ и намѣреніяхъ. Уже и теперь миссъ Мейрикъ доставила ей два выгодныхъ урока пѣнія; можетъ быть, впослѣдствіи число ученицъ ея еще увеличится, ей-бы этого хотѣлось, такъ какъ пользоваться милостыней, хотя бы и добрыхъ друзей, все же тяжело. Простодушіе, искренность, душевная чистота этого прелестнаго божьяго созданія поражали Деронду; одну минуту онъ даже испугался мысли, что, пожалуй, готовъ серьбвно увлечься, но тотчасъ же безпощадно осадилъ себя, рѣшивъ: -- Надо держать себя на вояжахъ! къ тому же, онъ въ Миррѣ пока еще видѣлъ не только прелестную женщину, но, главнымъ образомъ, бѣдную, выпавшую изъ гнѣзда птичку, которую ему удалось подобрать, согрѣть, пріютить подъ кровомъ прекрасныхъ добрыхъ друзей. Этотъ взглядъ на молодую еврейку не давалъ развиваться его личнымъ эгоистическимъ чувствамъ. Онъ, съ своимъ обычнымъ добродушіемъ, съумѣлъ войти во всѣ ея интересы, предложилъ ей похлопотать о томъ, чтобы доставить ей случай познакомить жадную до всякихъ новинокъ лондонскую публику съ ея замѣчательнымъ талантомъ посредствомъ участія въ концертахъ, устраиваемыхъ въ частныхъ домахъ; онъ надѣялся успѣть въ "томъ при помощи своей тетки лэди Маллингеръ и многочисленныхъ знакомыхъ, и увѣрялъ Мирру, что всѣ лэди, которыя услышать ея пѣніе, тотчасъ предложатъ ей давать уроки въ ихъ семьяхъ, и тогда -- прибавлялъ онъ съ улыбкой -- благосостояніе ваше окончательно упрочится.
Въ теченіи этого долгаго разговора съ Миррой, Деронда между прочимъ замѣтилъ, что, несмотря на свои увѣренія въ противномъ, Мирра все еще надѣется если не встрѣтиться съ матерью, то хоть узнать о ней что-нибудь опредѣленное; ему захотѣлось и въ этомъ случаѣ помочь ей, и онъ началъ все чаще и чаще заглядывать въ тѣ изъ лондонскихъ кварталовъ, которые исключительно населены евреями. При этихъ поискахъ Даніэль держался очень странной системы: онъ ни къ кому не обращался съ разспросами, не старался добиться какихъ-либо опредѣленныхъ свѣдѣній отъ раввиновъ или другихъ вліятельныхъ лицъ, а просто -- бродилъ по улицамъ, заглядывалъ въ окна магазиновъ, присматривался въ лицамъ прохожихъ, словомъ -- дѣлалъ все, отъ него зависящее, чтобы не найти тѣхъ, кого онъ искалъ. Причина тому -- очень простая: Даніэль боялся пуще огня найти въ лицѣ матери Мирры -- простую, грязную, обыкновенную еврейку, а въ лицѣ сына ея Эзры -- какого-нибудь мошенника-ростовщика; дѣтскія воспоминанія Мирры были такъ смутны, что по нимъ нельзя было составить себѣ никакого понятія о томъ: что такое, въ сущности, эта мать, на которую она до сихъ поръ молилась? А между тѣмъ трудно было предвидѣть, какъ можетъ повліять на эту чуткую, воспріимчивую душу столь тяжкое разочарованіе? Деронда былъ-бы очень доволенъ, еслибъ ему положительно заявили, что миссисъ Когенъ и ея сынъ -- оба умерли; но это не мѣшало ему усердно посѣщать жидовскіе кварталы Лондона, розыскивая въ нихъ какихъ-либо слѣдовъ тѣхъ лицъ, положительное извѣстіе о смерти коихъ сняло бы тяжкое бремя съ души его. Въ одну изъ такихъ прогулокъ Даніэль замѣтилъ въ окнѣ небольшого вникшаго магазина сочиненіе, которое ему давно хотѣлось пріобрѣсти, онъ вошелъ въ лавку и, стоя на порогѣ, обратился въ сидѣвшему за прилавкомъ человѣку съ вопросомъ:
-- Что стоитъ эта книга?
Продавецъ медленно поднялъ голову отъ газеты, которую читалъ, и взглянулъ на Даніэля страннымъ, вдумчивымъ взглядомъ. Деронда положительно остолбенѣлъ, до того поразила его наружность этого человѣка. Передъ нимъ сидѣлъ плохо-одѣтый еврей, возрастъ котораго трудно было опредѣлить, вслѣдствіе непомѣрной худобы обтянутаго желтой кожей лица, сильно напоминающаго старинное изваяніе изъ слоновой вести. Лицо это, типичное до крайности, легко могло бы принадлежать древне-еврейскому пророку, напряженное выраженіе говорило о постоянномъ стремленіи въ одной цѣли, а также о жизни, почты не знавшей, что такое чувство удовлетворенія,-- полной, можетъ быть, и физическихъ страданій. Рѣзкія, но не крупныя черты, низкій и широкій лобъ, курчавые черные волосы дополняли общее впечатлѣніе; въ этомъ лицѣ не замѣчалось красоты, во чувствовалась сила. По задумчивому взгляду черныхъ глазъ и желтоватой блѣдности лица, рельефно выдававшейся на темномъ фонѣ мрачной лавки, можно было принять этого страннаго человѣка за узника, брошеннаго въ тюрьмы инквизиціи, двери пять только-что выломаны толпой, врывающейся въ его камеру, съ цѣлью освободить и его. И точно: пристальный, жадный, вопросительный взглядъ, устремленный имъ на случайнаго покупателя, казалось, видѣлъ въ немъ вѣстника освобожденія или смерти.
-- Что стоитъ эта книга, жизнеописаніе Соломона Моймонъ,-- повторилъ Деронда свой вопросъ.
Не поднимаясь съ мѣста, книгопродавецъ взялъ книгу въ руки, взглянулъ на заглавный листъ, и спокойно рѣшилъ:
-- Цѣна не обозначена, а мистера Рама нѣтъ дома. Я стерегу лавку, пока онъ ходитъ обѣдать. Что вы располагаете дать за эту книгу, сэръ?
-- Да развѣ вы не знаете цѣны?
-- Рыночной не знаю. Осмѣлюсь спросить: вы эту книгу читали?
-- Нѣтъ; я читалъ о ней рецензію, возбудившую во мнѣ желаніе пріобрѣсти ее.
-- Вы ученый? васъ интересуетъ еврейская исторія?
-- Очень интересуетъ,-- отвѣтилъ Деронда.
Странный еврей мгновенно поднялся съ своего мѣста, и сжимая худощавой рукой руку Деронды, нѣсколько хриплымъ, громкимъ шопотомъ спросилъ:
-- Не принадлежите ли вы сами къ нашему племени?
Деронда вспыхнулъ и молча покачалъ головой.
Возбужденное выраженіе исчезло съ лица незнакомца, онъ отошелъ отъ Деронды, и, протягивая ему книжечку, холодно-вѣжливымъ тономъ замѣтилъ:
-- Я полагаю, что мистеръ Ражъ удовольствуется полъ-кроной, сэръ.
Даніэль заплатилъ, и молча вышелъ, унося свою покупку.
Онъ уже усталъ бродить безъ особой цѣли, и только-что собирался кликнуть кэбъ и ѣхать домой, какъ глаза его встрѣтили вывѣску магазина древностей и рѣдкостей; онъ остановился и сталъ разсматривать различные выставленные въ окнахъ магазина предметы, но вдругъ пошатнулся, словно его кто толкнулъ: надъ входной дверью крупными буквами было написано:
ЭЗРА КОГЕНЪ.
Деронда толкнулъ дверь и вошелъ. Онъ разговорился съ хозяиномъ лавки, плутоватымъ евреемъ лѣтъ тридцати, съ его молодой женой и старушкой матерью, стараясь навести разговоръ за интересующій его предметъ. Ничто ему не говорило, чтобы онъ напалъ на слѣдъ родныхъ Мирры: има Когенъ тамъ часто встрѣчается между евреями! Тѣмъ не менѣе Даніилъ, не желая упускать этихъ людей изъ виду, придумалъ вѣрное средство возбудить въ нихъ сочувствіе въ себѣ. Онъ сказалъ хозяину, что нуждается въ деньгахъ, и просилъ его снабдить его ими подъ залогъ прекраснаго брилліантоваго кольца. Глава еврея засверкали, онъ разрѣшилъ Даніэлю привезти ему кольцо въ тотъ же вечеръ, хотя день былъ субботній. Каково же было удивленіе Деронды, когда онъ, явясь въ назначенный часъ и заставъ всю семью въ сборѣ, увидалъ между прочими членами ея и своего недавняго страннаго знакомца -- еврея изъ книжной лавки!
-- Это родственникъ вашъ?-- спросилъ Даніэль, отводя къ сторону хозяина.
-- Мордекай-то? Нѣтъ, онъ прежде работалъ на меня, а потомъ захворалъ, бѣдняга, мы его и пріютили. Онъ вѣдь слегка тронулся, но смирный, съ сынишкомъ моимъ занимается, полезенъ и въ торговлѣ, часы хорошо чинитъ, да и надо же бѣдному человѣку помочь.
Деронда съ трудомъ воздержался отъ улыбки, видя смѣсь доброты съ крайней практичностью, какая проглядывала въ словахъ мистера Когена.
Онъ и тутъ, у самой -- какъ ему казалось, цѣли своей, не торопился угнать истину и скорѣй отдалялъ роковую минуту. Оставивъ кольцо свое въ рукахъ Когена, и пообѣщавъ выкупить его черезъ мѣсяцъ, Даніэль сталъ прощаться. Съ Мордекаемъ они только обмѣнялись поклонами, и нѣсколькими незначительными фразами.
На слѣдующій день Деронда выѣхалъ изъ Лондона; онъ отправился на всѣ рождественскіе праздники въ имѣніе сэра Гуго, въ то самое дорогое его сердцу аббатство, гдѣ мирно протекли его дѣтскіе годы.