Вотъ что происходило между тѣмъ въ гостиной сэра Гуго, въ вечеръ 29-го декабря,-- день, назначенный для торжественнаго обѣда въ честь новобрачныхъ. Это была громадная, высокая комната, съ расписнымъ потолкомъ, украшенная по стѣнамъ фамильными портретами въ натуральную величину, и освѣщенная красноватымъ пламенемъ ярко пылающаго камина, и безчисленнымъ множествомъ восковыхъ свѣчъ. Въ настоящую минуту въ ней собралось огромное общество: добродушный сэръ Гуго созвалъ всѣхъ своихъ и жениныхъ родныхъ къ себѣ на рождественскіе праздники; тутъ было множество дамъ, мужчинъ и дѣтей всѣхъ возрастовъ, что придало необыкновенную живописность группамъ: у камина пріютились старички, дамы и дѣти, между коими самое видное мѣсто занималъ прелестный четырехъ-лѣтній мальчуганъ, единъ изъ безчисленныхъ племянниковъ лэди Маллингеръ; мужчины группировались поодаль, разговаривая между собою съ тѣмъ казеннымъ выраженіемъ лица, съ какимъ обыкновенно бесѣдуютъ молодые люди на торжественныхъ обѣдахъ. Лэди Маллингеръ, въ своемъ длинномъ черномъ бархатомъ платьѣ, расхаживала между гостями, даря всѣхъ и каждаго ласковымъ словомъ, привѣтливой улыбкой.
Деронда разговаривалъ съ нѣкоимъ мистеромъ Вондернутъ, безукоризненно изящнымъ и совершенно безцвѣтнымъ датчаниномъ, какъ-бы созданнымъ для того только, чтобы "давать реплику" другимъ. Во всѣхъ присутствующихъ замѣчалось напряженное состояніе, всѣ чего-то ждутъ. Деронда также безпрестанно поглядываетъ на дверь, но вотъ, наконецъ она растворяется и на порогѣ показывается замѣчательно красивая и эффектная чета. Гвендолина еще похорошѣла, красота ея стала величавѣе, чешу не мало также способствуетъ роскошный туалетъ: на ней бѣлое шелковое платье, тяжелыми складками падающее до земли, роковые брилліанты сверкаютъ на шеѣ, въ ушахъ, въ волосахъ; но Дерондѣ почему-то кажется, что въ лицѣ ея появилось новое выраженіе, менѣе женственное, чѣмъ прежде. Голосъ звучитъ рѣзче; улыбка какая-то оффиціальная, холодная, глаза не смѣются, манеры стали самоувѣреннѣе.
Гренкуръ не измѣнился ни мало, развѣ только сталъ еще апатичнѣе прежняго, если это возможно. Молодую чету окружаютъ тотчасъ всѣ хозяева и самые почетные изъ гостей. Дерондѣ не удается сказать хотя бы два слова съ Гвендолиной до того момента, какъ все общество переходитъ въ столовую. За обѣдомъ они обмѣниваются привѣтствіями, но разговоръ общій, а потому Даняхъ долженъ по-неволѣ отложить провѣрку своихъ первыхъ впечатлѣній до болѣе удобнаго времени. Вечеромъ онъ однако улучаетъ минуту, чтобы подойти къ ней и заговорить, но она бросаетъ на него взглядъ, полный такой глубокой скорби, что онъ невольно отвѣчаетъ ей взглядомъ, полнымъ горячаго сочувствія. Затѣмъ, между ними завязывается пустой, повидимому, разговоръ. Гвендолина, словно шутя, жалуется на скуку, на неудовлетворенность, но подъ шутливымъ тономъ чуткому уху слышится горечь неизъяснимая.
"Бѣдная", думалъ Деронда, сидя вечеромъ одинъ у себя въ комнатѣ: "грустно подумать, какъ можетъ страдать эта женщина, эта гордая, улыбающаяся нарядная красавица; и никто ей помочь не можетъ, но всему видно: она уже и теперь поняла свою ошибку! А вѣдь она существо необыкновенное; есть же такіе люди, которые съ каждымъ днемъ нравственно возвышаются или падаютъ. Всякое впечатлѣніе на нее сильно дѣйствуетъ; исторія съ ожерельемъ и сознаніе, что я осудилъ ее въ душѣ за ея страсть въ игрѣ, врѣзались въ ея памяти. Но при такой впечатлительности не трудно дойти до отчаянія. Вышла замужъ изъ честолюбія, чтобы спастись отъ бѣдности, и отдала всю свою молодую жизнь въ руки этого манекена, этой пародіи на человѣка! Бѣдная, бѣдная!"
Догадки Деронды были только близки къ истинѣ.
Гвендолина съ каждымъ днемъ сильнѣе и сильнѣе ощущала въ душѣ своей страшную переработку; все ея прежнее нравственное я было потрясено до основанія, но она еще чувствовала въ себѣ силу -- отстаивать свои права. Послѣ каждаго новаго толчка, новаго униженія, она старалась ухватиться за то, что ей нѣкогда служило опорой, искала утѣшенія въ гордой скрытности, въ разнообразныхъ удовольствіяхъ, при помощи коихъ можно жить не думая, въ надеждѣ на благодѣтельное вліяніе привычки, которая, думалось ей, можетъ со временемъ сдѣлать ее равнодушной въ ея же собственнымъ несчастіямъ.
Да, несчастіямъ! Эта прекрасная, цвѣтущая, двадцати-двухъ-лѣтняя женщина сама подчасъ дивилась, глядя въ зеркало на свое печальное лицо. Ея прежняя гордая вѣра въ ея вліяніе на всѣхъ окружающихъ исчезла безъ слѣда. Въ теченіи этихъ короткихъ семи недѣль, составлявшихъ, какъ ей казалось, половину ея жизни, мужъ пріобрѣлъ надъ нею такую власть, такъ всецѣло забралъ ее въ руки, до такой крайности подавилъ ея личность подъ страшной тяжестью своей желѣзной воли, что Гвендолинѣ ничего не оставалось какъ покоряться.
Письмо миссиссъ Глэшеръ она сожгла, а истерику свою объяснила волненіемъ и утомленіемъ, неизбѣжными въ подобный день; мужъ ей не повѣрилъ, онъ очень хорошо понялъ, въ чемъ дѣло. О разговорѣ Гвендолины съ Лидіей онъ узналъ, въ свое время, отъ одного изъ своихъ клевретовъ, человѣка, ненавидѣвшаго миссъ Гарлетъ, и надѣявшагося при помощи этой махинаціи разстроить ея бракъ съ Гранкуромъ; о прочемъ -- догадывался. Когда онъ передъ свадьбой, въ послѣдній разъ, былъ у Лидіи и требовалъ возвращенія ему его фамильныхъ брилліантовъ, она согласилась возвратить ихъ не ему, а генѣ его, въ самый день свадьбы. Увидавъ разбросанные по полу драгоцѣнные каменья, Гранкуръ, хорошо знавшій мстительный характеръ своей бывшей подруги, понялъ, что въ футлярѣ должно заключаться что-нибудь кромѣ брилліантовъ,-- вѣроятно письмо съ добрыми пожеланіями, говорилъ онъ себѣ мысленно, съ цинической улыбкой.
Онъ чувствовалъ, что Гвендолина отшатнулась отъ него, и ни мало не горевалъ объ этомъ, ему не нужно было ея любви: онъ хотѣлъ только власти надъ нею. Онъ зналъ, что женился не на простушкѣ, неспособной сознавать всею безповоротность сдѣланнаго ею шага, а на дѣвушкѣ, достаточно умной и гордой, чтобы дорожить всѣми выгодами пріобрѣтеннаго ею положенія. Это сознаніе удовлетворяло его вполнѣ.
Страхъ же Гвендолины передъ мыслью, что мужъ можетъ узнать, какъ она, выхода за него, знала, на что шла, и упрекнуть ее этимъ, лишалъ бѣдную женщину послѣднихъ нравственныхъ силъ, и предавалъ ее, связанную по рукамъ и ногамъ, въ руки ея законнаго мучителя. Уже и теперь она не знала, какое чувство сильнѣе говоритъ въ душѣ ея: ненависть къ мужу, или страхъ предъ нимъ?
Одно изъ ихъ первыхъ супружескихъ столкновеній произошло по поводу все тѣхъ же брилліантовъ.
Гвендолина ѣхала съ мужемъ на обѣдъ къ лорду Бракеншау; она взошла, совсѣмъ одѣтая въ гостиную, на ней было бѣлое платье, небольшія изумрудныя звѣздочки въ ушахъ, и изумрудное же украшеніе на шеѣ.
-- Нравлюсь-ли я вамъ?-- весело спросила она, останавливаясь передъ мужемъ въ граціозной позѣ.
-- Нѣтъ,-- холодно отвѣтилъ онъ.
-- Какъ же мнѣ себя измѣнить прикажете?
-- Надѣньте брилліанты -- проговорилъ онъ, пристально глядя на нее.
-- Ахъ, нѣтъ, ради Бога: мнѣ кажется, брилліанты вовсе не идутъ ко мнѣ.
-- Совершенно все равно, что вамъ кажется,-- вполголоса, но повелительнымъ тономъ проговорилъ мужъ.-- Я требую, чтобы вы ихъ надѣли.
-- Мнѣ такъ нравятся мои изумруды...
-- Потрудитесь объяснить мнѣ: почему вы не хотите исполнить моего желанія?
Дальше противиться было нельзя; она повернулась, пошла въ свою комнату, достала футляръ изъ туалетнаго ящика. "Этотъ человѣкъ, думала она, нажимая пружину футляра, любитъ, чтобы его собаки и лошади трепетали передъ нимъ. Того-же онъ требуетъ отъ жены, и я буду передъ нимъ трепетать, вѣдь не скажу же я людямъ: пожалѣйте ".
Въ эту минуту дверь отворилась, и Гранкуръ вошелъ въ комнату.
-- Позвольте мнѣ помочь вамъ, вѣжливо проговорилъ онъ, и самъ надѣлъ на нее эти ненавистныя драгоцѣнности.
Часто Гвендолина съ ужасомъ помышляла о долгихъ, долгихъ годахъ, которые ей, по всѣмъ вѣроятностямъ, предстояло прожить съ ненавистнымъ человѣкомъ. "Какъ я буду время коротать?" спрашивала она себя, перебирая въ памяти всѣ занятія и развлеченія богатыхъ женщинъ. Выѣзды, туалеты, побѣды,-- все разомъ утратило всякое значеніе въ ея главахъ.
А Деронда, между тѣмъ, продолжалъ со вниманіемъ и сожалѣніемъ слѣдить за ней; съ каждымъ днемъ они все болѣе и болѣе сближались.
Однажды Деронда хвалилъ при ней голосъ и пѣніе Мирры; она тотчасъ же замѣтила:
-- Мнѣ бы очень хотѣлось ее слышать и брать у нея уроки, по пріѣздѣ въ Лондонъ, такъ какъ вы отъ нея въ такомъ восхищеніи.
-- Я бы очень былъ этому радъ,-- съ улыбкой отвѣчалъ Деронда.
-- Что, она вообще совершенство?
-- Я слишкомъ мало ее знаю, чтобы отвѣчать на вашъ вопросъ; могу сказать одно: я до сихъ поръ въ ней не замѣтилъ ничего, что бы можно было желать измѣнить. Ея жизнь была тяжелая, она много горя знала.
-- Желала бы я знать: какого?
-- Не сьумѣю вамъ отвѣтить. Знаю одно: она уже рѣшилась-было утопиться.
-- И что-жъ ей помѣшало?-- быстро взглянувъ на Деронду спросила Гвендолина.
-- Свѣтъ тѣснилъ ее, но она поняла, что должна жить,-- спокойно отвѣтилъ Деронда; -- она очень набожна, всегда готова преклониться передъ обязанностью.
-- Подобныхъ людей жалѣть нечего,-- нетерпѣливо возразила Гвендолина.-- Я не сочувствую женщинамъ, которыя всегда поступаютъ какъ должно. Я не вѣрю въ ихъ великія страданія.
-- Ваша правда -- отвѣтилъ ей Даніэль:-- самоосужденіе также имѣетъ свои права. Мы бѣдные, грѣшные люди всегда менѣе сочувствуемъ тому, чье поведенье безукоризненно, чѣмъ тому, кто изранилъ себя въ борьбѣ со своими слабостями, пороками и недостатками. Притча о заблудшейся овцѣ старая исторія, но она повторяется каждый день.
-- Это все только говорится,-- съ горечью возразила Гвендолина:-- вы восхищаетесь миссъ Лапидотъ, потому что считаете ее совершенствомъ, и конечно стали бы презирать женщину, про которую бы знали, что на ея душѣ -- очень дурной поступокъ.
-- Это бы совершенно зависѣло оттого, какъ она сама относится къ своему поступку.
-- Васъ бы удовлетворило, еслибъ она была очень несчастна?
-- Это бы не удовлетворило, а глубоко огорчило-бъ меня; знайте одно: люди идутъ различными путями, глаза многихъ открываются лишь отъ толчка, проистекающаго изъ послѣдствій ихъ собственныхъ дѣйствій. Такіе люди заслуживаютъ большаго сочувствія, чѣмъ ихъ самодовольно-счастливые братья.
Всѣ слова Деронды глубоко западаютъ въ душу Гвендолины она безпрестанно ищетъ случая говорить съ нимъ, а мужъ слѣдитъ за ней пристально, хотя и незамѣтно.
Во время пребыванія супруговъ Гранкуръ подъ его гостепріимнымъ кровомъ, сэръ Гуго даетъ балъ. Гвендолина, въ числѣ прочихъ украшеній, надѣваетъ въ этотъ вечеръ и знаменитое бирюзовое ожерелье, въ видѣ браслета. Она проситъ Деронду принести ей стаканъ воды, и протягивая руку къ стакану, указываетъ ему глазами на свой браслетъ.
Мужъ тотчасъ замѣчаетъ этотъ маневръ.
-- Что это за безобразіе?-- холодно спрашиваетъ онъ, указывая глазами на простенькую вещь.
-- Это старое ожерелье, которое я очень люблю; я его когда-то потеряла, а добрые люди мнѣ его возвратили,-- отвѣчаетъ жена.
Оставшись наединѣ съ Даніэлемъ, блестящая миссиссъ Гранкуръ спрашиваетъ его:
-- Еслибъ я снова стала играть и вторично проиграла свое ожерелье, что бы вы подумали обо мнѣ?
-- Я бы былъ о васъ худшаго мнѣнія, чѣмъ теперь.
-- Въ такомъ случаѣ вы заблуждаетесь на мой счетъ. Вы меня просили этого не дѣлать; другими словами: не основывать моего выигрыша на чужомъ проигрыше,-- а я поступила несравненно хуже; на балѣ неудобно говорить объ этомъ -- когда нибудь я вамъ все скажу.
Мысль, что мужъ навѣрное сдѣлаетъ ей сцену, крѣпко смущаетъ молодую женщину; предчувствіе ее не обманываетъ: возвратясь къ себѣ она выслушиваетъ слѣдующее внушеніе:
-- Потрудитесь въ другой разъ вести себя но-приличнѣе. Сегодня вы были точно сумасшедшая. Къ чему вы показывали это безобразное ожерелье Дерондѣ? Что за вульгарные маневры? Если хотѣли что-нибудь сказать -- говорите, но помните, что вы должны вести себя, какъ подобаетъ моей женѣ.
-- Вы можете узнать исторію этого ожерелья.
-- Вовсе не желаю; я самъ узнаю все, что мнѣ нужно знать. Васъ же прошу объ одномъ: будьте приличны.
Въ самый день своего отъѣзда Гвендолина, найдя Деронду одного въ библіотекѣ замка, приступаетъ къ нему съ слѣдующими словами:
-- Научите меня, что мнѣ дѣлать; я поступила очень дурно, и теперь ничего измѣнить не могу. Скажите, что бы вы чувствовали, что бы вы сдѣлали на моемъ мѣстѣ? Повторяю -- я ничего не могу измѣнить.
-- Я бы чувствовалъ то же, что и вы чувствуете: глубокую скорбь.
-- Да, но что бы вы стали дѣлать?
-- Я бы постарался устроить свою жизнь такъ, чтобы отнынѣ никому не наносить вреда.
-- Но я не могу, не могу этого сдѣлать. Я заняла чужое мѣсто, я основала свой выигрышъ на чужомъ проигрышѣ, я ничего не въ силахъ измѣнить.
Деронда зналъ о существованіи миссиссъ Глэшеръ и ея дѣтей, а потому безсвязный лепетъ Гвендолины былъ ему понятенъ. Его сочувствіе въ ея жертвамъ лишало его всякаго желанія ослаблять томящія ее угрызенія совѣсти, хотя его сердце было переполнено живого состраданія въ ней. Онъ тотчасъ отвѣтилъ ей:
-- Всего горше человѣку носить иго, наложенное на его плечи его собственными проступками. Попробуйте покориться неизбѣжному, какъ люди покоряются неизлечимой болѣзни; превратите это непоправимое зло въ нравственный стимулъ, стремитесь дѣлать добро -- старайтесь уравновѣсить при помощи этого добра сдѣланный вами людямъ вредъ. Этому бывало много примѣровъ. Сознаніе, что мы испортили жизнь одного человѣка, легко можетъ возбудить въ насъ желаніе украсить жизнь многихъ. Не мѣшаетъ больше думать о другихъ, и посреди страданій сознавать -- что не вы однѣ мучитесь на свѣтѣ.
-- Вы правы, я эгоистка, но что же мнѣ дѣлать-то? что дѣлать? Моя жизнь течетъ по разъ навсегда установленной колеѣ, мнѣ тошно жить на свѣтѣ! Вы какъ-то упрекали меня въ томъ, что я ничего не знаю. Но что пользы стремиться къ знанію тому, чья жизнь въ конецъ испорчена?
-- Какъ, что пользы? Да истинное знаніе сейчасъ бы создало для васъ новые интересы, внѣ тѣснаго мірка вашихъ личныхъ желаній. Новыя идеи, новыя симпатія тотчасъ бы расширили вашъ умственный горизонтъ. Вамъ нужно уйти отъ своего личнаго горя въ высокую сферу умственнаго труда.
Суровый тонъ Деронды благодѣтельно подѣйствовалъ на Гвендолину. Ничто такъ не ослабляетъ человѣка какъ жалобы; вызвать въ душѣ его самоосужденіе -- значитъ возбудить въ немъ относительную энергію. Въ первую минуту она почувствовала себя ребенкомъ, котораго встряхнула сильная рука, и смиренно отвѣтила:
-- Попытаюсь. Подумаю.
-- Смотрите на ваши теперешнія страданія, какъ на тяжелое нравственное пробужденіе,-- болѣе мягкимъ тономъ продолжалъ Даніэль. Вы теперь узнали многое, что лежитъ внѣ тѣснаго круга вашихъ личныхъ желаній, познакомились съ вліяніемъ, какое ваша жизнь можетъ оказывать на другихъ, и наоборотъ. Трудно избѣжать этого тяжелаго процесса, въ той или другой формѣ.
-- Но эта форма ужасна,-- съ возрастающимъ волненіемъ продолжала Гвендолина.-- Я всего боюсь, я боюсь самой себя; когда кровь во мнѣ заходитъ -- я способна на страшныя вещи; это-то сознаніе и пугаетъ меня.
-- Превратите этотъ страхъ вашу нравственную охрану. Бойтесь увеличить ваше и безъ того горькое раскаяніе. Человѣкъ не всегда находится подъ вліяніемъ сильнаго волненія; въ спокойныя минуты онъ можетъ относиться объективно къ своимъ ощущеніямъ: пользуйтесь подобными минутами.
-- Да, но если въ душѣ поднимутся гнѣвъ и ненависть, если я почувствую, что задыхаюсь и не смогу совладать съ собой,-- что тогда?
Деронда вдругъ почувствовать, что все, что онъ наговорилъ ей, безсильно передъ ея великимъ, сердечнымъ горемъ. Ему показалось, что эта женщина тонетъ передъ его глазами, а онъ, сказанный по рукамъ и ногамъ, стоитъ на берегу. На выразительномъ лицѣ его отразилось страданіе. Гвендолина, замѣтивъ это, стремительно заговорила:
-- А васъ огорчила, я неблагодарная. Вы одинъ можете помочь мнѣ. Скажите: вы не сердитесь за то, что я осмѣлилась говорить съ вами о своемъ личномъ горѣ? я не причинила вамъ этимъ нравственной боли?
-- Нѣтъ, если бесѣда наша принесетъ вамъ какую-либо пользу въ будущемъ; въ противномъ случаѣ я вѣчно буду чувствовать нравственную боль, при воспоминаніи о ней.
-- Нѣтъ, нѣтъ, этого не случится, я даже порадуюсь тому, что узнала васъ.
Съ этими словами она быстро повернулась и вышла изъ комнаты.
Въ тотъ же день мистеръ и миссиссъ Гранкуръ уѣхали въ себѣ въ Рейландсъ.