"Dime; no ves aquel eaballero que hàcia nosostros viene sobre on caballo rucio rodadoque trae ptiesto en la cabeza un yelmo de oro?" "Lo que veo y columbro, respondio Sancho,-- no es sino un hombre sobre un asno pardo como el mio, que trae sobre la cabeza una cosa que relombra". "Pens ese es el yelmo de Mambrino, dijo Don Quxote".
Cervantes .
"Видишь ты тамъ, невдалекѣ, рыцаря, приближающагося къ намъ на сѣро-пѣгомъ конѣ и въ золотомъ шлемѣ?" "Точно, я вижу, отвѣчалъ Санхо,-- но это человѣкъ, ѣдущій на сѣромъ ослѣ, похожемъ на моего, и на головѣ у котораго надѣто что-то свѣтящееся". "Именно такъ, сказалъ дон-Кихотъ,-- и этотъ блестящій предметъ есть шлемъ Мамбрина".
Сервантесъ.
-- Сэръ Гемфри Дэви? сказалъ мистеръ Брукъ послѣ супа съ своею легкою, улыбающеюся манерой въ отвѣтъ на замѣчаніе сэра Джема Читама о томъ, что онъ изучаетъ теперь. "Земледѣльческую химію" Дэви.-- Какъ-же, я хорошо знаю сэра Гемфри Дэви: я обѣдалъ съ нимъ, много лѣтъ тому назадъ, у Картрайта; и Водсвортъ былъ тоже тутъ... поэтъ Водсвортъ, вы, мѣрно, знаете его произведенія. И представьте, какая странность! Я былъ въ Кембриджѣ въ одно время съ Водсвортомъ и не встрѣчалъ его тамъ ни разу... а черезъ двадцать лѣтъ послѣ выхода изъ университета обѣдаю съ нимъ вмѣстѣ у Картрайта! Бываютъ странныя случайности. Такъ вотъ, и Дэви былъ тутъ: тоже поэтъ. И такъ, выходитъ, что Водсвортъ былъ одинъ поэтъ, а Дэви другой. Какъ хотите понимайте, а все вѣрно выйдетъ!
Доротея чувствовала себя не совсѣмъ ловко, несравненно стѣснительнѣе, чѣмъ обыкновенно. Въ самомъ началѣ обѣда, когда гости еще не разговорились и въ комнатѣ было очень тихо, подобные атомы, выдѣлявшіеся изъ мозговъ ея дядюшки, были ужъ слишкомъ замѣтны своею уродливостію. Доротеѣ хотѣлось знать, какъ приметъ такія пошлости человѣкъ, подобный м-ру Казобону? Его манеры и пріемы казались, ей такими почтенными, а сѣдые волосы и глубокія впадины глазъ сообщали ему сходство съ портретомъ Локка. М-ръ Казобонъ былъ худощавъ и блѣденъ, какъ подобало ученому,-- совершенная противоположность съ цвѣтущимъ англичаниномъ рыжебакенбарднаго типа, воплощавшагося въ сэрѣ Джемсѣ Читамѣ.
-- Я читаю "Земледѣльческую химію", сказалъ этотъ милѣйшій баронетъ,-- потому, что хочу лично заняться обработкой земли при одной моей фермѣ... Я хочу попытаться, нельзя-ли достигнуть какихъ-нибудь результатовъ, показавъ на практикѣ моимъ арендаторамъ образецъ хорошаго сельскаго хозяйства. Одобряете вы мое намѣреніе, миссъ Брукъ?
-- Большое заблужденіе Читамъ, вмѣшался м-ръ Брукъ, предупреждая Доротею, которая желала отвѣтить на обращенный жъ ней вопросъ.-- Неужели вы думаете, что можетъ что-нибудь выйдти, если вы приметесь проводить электричество по своей землѣ и обращать хлѣва въ гостиныя! Не годится. Я самъ пускался-было одно время въ науку, но увидалъ: не годится. Наука ведетъ ко всякимъ неудобствамъ. Разъ вы начали, вы уже не можете оставить чего-нибудь въ сторонѣ. Нѣтъ, нѣтъ! лучше присматривайте, чтобы ваши фермеры не продавали свою солому; дайте имъ черепичныя сточныя трубы; это будетъ дѣло. Но ваши фантазіи объ улучшеніи сельскаго хозяйства -- одни пустяки, тоже, что очень дорогая дудка, которую вы сегодня купите, а завтра бросите; по мнѣ на эти деньги лучше стаю собакъ завести.
-- Во всякомъ случаѣ, сказала Доротея,-- лучше тратить деньги на отыскиваніе средствъ къ наибольшему извлеченію пользы изъ земли для людей, которыхъ она содержитъ, чѣмъ бросать ихъ на содержаніе собакъ и лошадей единственно для того только, чтобы сломя голову скакать по этой землѣ. Не грѣхъ раззоряться на опыты, если этимъ достигается общая польза.
Она говорила съ большею энергіею, чѣмъ можно было ожидать отъ молодой дѣвушки, но сэръ Джемсъ спрашивалъ ея мнѣнія и она высказала его, какъ всегда, искренно. Сэръ Джемсъ имѣлъ привычку совѣтоваться съ нею, и она часто раздумывала, что ей легко будетъ побудить его на многія добрыя дѣла, когда онъ сдѣлается ея зятемъ.
М-ръ Казобонъ замѣтно обратилъ вниманіе на Доротею во время ея возраженія; казалось, что онъ только-что замѣтилъ ее и сталъ наблюдать за нею.
-- Молодыя дѣвушки мало смыслятъ въ политической экономіи, не такъ-ли? сказалъ м-ръ Брукъ, улыбаясь м-ру Казобону.-- Помню я, какъ мы всѣ читали Адама Смита. Это вѣдь тоже книга, знаете. Въ то время я ухватился разомъ за всѣ новыя идеи... извѣстно, хотѣлось постичь человѣческое совершенство... Иные говорятъ, исторія совершаетъ круговращеніе; эту идею можно и должно сильно поддерживать; я самъ ее поддерживалъ. Дѣло въ томъ, что человѣческій разумъ можетъ занести васъ немножечко далеко... черезъ край, въ сущности. И меня разомъ порядочно занесло; но я понялъ, что все вздоръ. И вырвался; вырвался во-время. Не слишкомъ только рѣзко. Я всегда держался такой теоріи: намъ нужна мысль; иначе, мы попятимся назадъ, въ темныя времена. Но, кстати, о книгахъ. Есть у меня "Война на полуостровѣ", Соути. Я читаю ее по утрамъ. Вы знаете Соути?
-- Нѣтъ, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ, который отчаялся услѣдить за стремительными скачками ума м-ра Брука и схватилъ только вопросъ его о книгѣ Соути.-- У меня теперь нѣтъ времени слѣдить за подобной литературой. Я утомилъ свое зрѣніе разборомъ древней печати, работая преимущественно при свѣчахъ. Мнѣ необходимъ теперь чтецъ для моихъ вечернихъ занятій, но я разборчивъ на голоса и не могу переносить дурного чтенія. Это несчастіе въ нѣкоторомъ смыслѣ: я слишкомъ зарылся въ старыхъ книгахъ, живу слишкомъ много съ умершими. Душа моя подобна тѣни древняго мужа, которая скитается по міру и старается духовно возсоздать его такимъ, какимъ онъ былъ въ его время; его ничто не останавливаетъ: ни развалины, въ которыя обратились дорогіе ему памятники былого величія, ни происшедшія перемѣны... Но мнѣ крайне необходимо заботиться о моемъ зрѣніи.
М-ръ Казобонъ сегодня въ первый разъ произнесъ такую длинную рѣчь. Онъ говорилъ чрезвычайно отчетливо, какъ-бы дѣлая публичное заявленіе, и размѣренный, точный выговоръ его нараспѣвъ, съ вторившими ему, по временамъ, покачиваніями головы, выдавался еще рѣзче отъ контраста съ шершавою аляповатостью рѣчи добраго м-ра Брука. Доротея думала, про себя, что м-ръ Казобонъ былъ интереснѣйшимъ человѣкомъ изъ всѣхъ, кого ей приходилось видѣть до сихъ поръ, не исключая даже г. Дире, валденскаго патера, который на своихъ бесѣдахъ читалъ дѣвушкамъ исторію валденцевъ. Возсоздать міръ усопшій и, конечно, съ цѣлію достиженія высокой цѣли -- истины,-- это былъ въ ея главахъ подвигъ, при которомъ отрадно было только присутствовать... хотя-бы въ качествѣ простого слуги, которому поручено держать въ рукахъ лампу! Такая возвышенная мысль помогла Доротеѣ легче перенести непріятность укора въ незнаніи политической экономіи, этой никогда, впрочемъ, невыяснимой для нея науки, которую, однакожъ, накидывали, какъ гасильникъ, на всѣ ея познанія.
-- Но вы любите ѣздить верхомъ, миссъ Брукъ, нашелъ возможнымъ ввернуть свое слово сэръ Джемсъ.-- Я полагаю, поэтому, что вы согласитесь принять нѣкоторое участіе въ охотничьихъ удовольствіяхъ, которыя у насъ затѣваются. Не позволите-ли вы мнѣ прислать вамъ одну караковую лошадку на пробу! Она выѣзжена подъ дамское сѣдло. Я видѣлъ въ субботу, что вы галопировали по холму на конѣ, вовсе васъ недостойномъ. Мой грумъ будетъ ежедневно приводить къ вамъ Коридона; вы только назначьте, въ которомъ часу.
-- Благодарю васъ, вы очень любезны. Я думаю вовсе отказаться отъ верховой ѣзды. Да, болѣе не поѣду, отвѣчала Доротея, вызванная на такую внезапную рѣшимость маленькою досадою на то, что сэръ Джемсъ отвлекалъ къ себѣ ея вниманіе, которое она желала всецѣло подарить м-ру Казобону.
-- О, вы слишкомъ сурово относитесь въ себѣ, сказалъ сэръ Джемсъ съ упрекомъ, въ которомъ слышалось глубокое участіе.-- Не правда-ли, ваша сестра переходитъ границы въ самоотверженіи? продолжалъ онъ, обращаясь къ Целіи, которая сидѣла у него по правую руку.
-- Кажется, что да, отвѣчала Целія нерѣшительно. Она боялась сказать что-нибудь такое, что можетъ не понравиться ея сестрѣ, и покраснѣла очень миловидно подъ цвѣтъ своего ожерелья.-- Она любитъ отказывать себѣ...
-- Если-бы это было такъ, Целія, то мои отказы выходили-бы просто потачкой моимъ склонностямъ, а не самоотреченіемъ, возразила Доротея.-- Но можно и по хорошимъ побужденіямъ избирать для себя то, что не слишкомъ пріятно.
М-ръ Брукъ говорилъ въ это время съ м-ромъ Казобономъ, но было очевидно, что м-ръ Казобонъ наблюдаетъ за Доротеей; отъ нея не укрылись эти наблюденія.
-- Именно такъ, сказалъ сэръ Джемсъ,.-- Вы отказываете себѣ во многомъ, руководясь исключительно возвышеннымъ, благороднымъ побужденіемъ.
-- Вовсе не именно такъ. Я говорила не о себѣ, возразила Доротея, краснѣя. Въ противоположность Целіи, она рѣдко краснѣла и краска на ея лицѣ вызывалась или большимъ удовольствіемъ, или гнѣвомъ. Въ эту минуту она злилась на противнаго сэра Джемса. Зачѣмъ не занимался онъ съ Целіей и мѣшалъ Доротеѣ слушать м-ра Казобона... впрочемъ, въ томъ только случаѣ, если-бы достопочтенный ученый мужъ сталъ самъ говорить, а не продолжалъ-бы слушать болтовню м-ра Брука, который въ слишкомъ длинной и безсвязной рѣчи доказывалъ ему, что реформація или имѣла смыслъ, или его не имѣла, что самъ онъ, м-ръ Брукъ, истый протестантъ, но что католицизмъ -- тоже фактъ; что-же касается отказа въ какой-нибудь десятинѣ земли для римской часовни, то вѣдь всѣмъ людямъ требуется узда религіи и т. д.
-- Одно время я ревностно изучалъ богословіе, заключилъ м-ръ Брукъ, какъ-бы въ поясненіе своей точки зрѣнія на религіозные вопросы.-- Знакомъ немного со всѣми школами. Я зналъ Уильберфорса въ его лучшее время. Вы знакомы съ Уильберфорсомъ?
-- Нѣтъ, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ.
-- Ну, Уильберфорсъ не былъ, можетъ быть, вполнѣ мыслителемъ, но если-бы и я вошелъ въ парламентъ, какъ меня о томъ просили, я занялъ-бы мѣсто на скамьѣ независимыхъ, какъ это сдѣлалъ Уильберфорсъ, и работалъ-бы по части филантропіи.
М-ръ Казобонъ наклонилъ голову въ знакъ согласія и замѣтилъ, что это поле обширное.
-- Да, сказалъ м-ръ Брукъ съ легкою улыбкою,-- у меня есть интересные документы. Я давно уже принялся собирать документы. Ихъ надо привести въ порядокъ, это правда... При каждомъ поражавшемъ меня вопросѣ, я писалъ къ кому-нибудь и получалъ отвѣтъ. У меня куча документовъ. Окажите на милость, какъ вы сортируете свои документы?
-- Я раскладываю ихъ по различнымъ полкамъ и клѣткамъ въ моемъ висячемъ шкапу, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ съ усиліемъ,-- обозначая каждый отдѣлъ особой литерой.
-- О, такія полки никуда не годятся. Я пробовалъ ихъ, но все перепутывается именно потому, что эти полки совсѣмъ неудобны. Никогда не упомнишь, гдѣ лежитъ извѣстный документъ, подъ литерою А или подъ литерой Z.
-- Отчего, дядя, не дадите вы мнѣ разобрать ваши бумаги? сказала Доротея.-- Я обозначила-бы различные отдѣлы разныии литерами, а затѣмъ сдѣлала-бы самое точное росписаніе, изъ котораго-бы легко было узнавать, куда положенъ извѣстный документъ.
М-ръ Казобонъ улыбнулся съ видомъ серьезнаго одобренія и сказалъ м-ру Бруку:
-- Видите, какой отличный секретарь находится у васъ подъ рукой.
-- О, нѣтъ, нѣтъ, возразніъ м-ръ Брукъ, тряся головою.-- Я не могу довѣрять своихъ документовъ молодымъ дѣвушкамъ. Молодыя дѣвушки слишкомъ вѣтрены.
Доротеѣ стало обидно. М-ръ Казобонъ могъ подумать, что у ея дяди были особые поводы къ выраженію такого мнѣнія о ней, между тѣмъ, она хорошо знала, что это замѣчаніе сорвалось съ его языка такъ-же легко, какъ оторванное крылышко какого-нибудь насѣкомаго срывается случайнымъ вѣтеркомъ съ листа, къ которому оно прицѣпилось. Она знала, что замѣчаніе дяди было отнесено къ ней такимъ-же случайнымъ вѣтеркомъ.
Когда дѣвушки остались вдвоемъ въ гостиной, Целія замѣтила:
-- Какъ дуренъ этотъ м-ръ Казобонъ!
-- Целія! это одна изъ самыхъ благороднѣйшихъ физіономій, какія мнѣ только случалось видѣть. Онъ чрезвычайно похожъ на портретъ Локка. Такіе-же впалые глаза.
-- Неужели у Локка такія-же два бѣлыя родимыя пятна съ волосами?
-- Можетъ быть... отвѣтила Доротея, отходя немного въ сторону.
-- У этого Казобона такое желтое лицо.
-- Еще лучше! Тебѣ нравятся, вѣроятно, люди съ поросячьимъ цвѣтомъ лица?
-- Додо! воскликнула Целія, смотря на нее съ изумленіемъ.-- Я не слыхивала до сихъ поръ отъ тебя подобныхъ сравненій.
-- Я не дѣлала ихъ потому, что не представлялось къ тому случая. Сравненіе-же, мнѣ кажется, не дурно: сопоставленіе отличное.
Миссъ Брукъ очевидно начинала выходить изъ себя и Целія поняла это.
-- Ты, кажется, сердишься, Доротея?
-- Больно видѣть, Целія, что ты смотришь на человѣческія существа, какъ-будто у нихъ есть только одна наружность, точно они простыя животныя, которыхъ отличаютъ по цвѣту кожи или перьевъ;-- что ты никогда не можешь прочесть на физіономіи человѣка его великой души.
-- У м-ра Казобона великая душа? вскричала Целія: и у нея была своя доля наивной ироніи.
-- Да, я полагаю такъ, отвѣчала Доротея рѣшительнымъ тономъ.-- Все, что я замѣчаю въ немъ, вполнѣ соотвѣтствуетъ его брошюрѣ о библейской космологіи.
-- Онъ такъ мало говоритъ, замѣтила Целія.
-- Не съ кѣмъ ему здѣсь говорить.
Целія подумала про себя: -- Доротея совершенно презираетъ сэра Джемса Читама; я увѣрена, что она откажетъ ему.-- И Целія рѣшила, что ей будетъ весьма жаль, если Доротея такъ поступитъ. Целія никогда не заблуждалась на счетъ предмета исканій сэра Джемса. Иной разъ ей приходило въ голову, что Додо, можетъ быть, не сдѣлаетъ счастливымъ мужа, который не будетъ раздѣлять ея образа мыслей, и заглушала въ глубинѣ своей души то сознаніе, что сестра ея вообще слишкомъ мистична для семейнаго спокойствія. Ей казалось, что душевныя сомнѣнія, подобно разсыпаннымъ въ домѣ иголкамъ, могутъ довести человѣка до того, что онъ станетъ бояться и ступить, и сѣсть, и даже ѣсть.
Когда миссъ Брукъ явилась къ чайному столу, сэръ Джемсъ усѣлся возлѣ нея; онъ нисколько не оскорбился рѣзкимъ тономъ ея отвѣтовъ ему. Да и въ самомъ дѣлѣ, какъ-же онъ могъ оскорбиться? Онъ вѣрилъ, что онъ нравится миссъ Брукъ, и потому нужна была слишкомъ рѣзкая перемѣна въ ея обращеніи, чтобъ онъ могъ разубѣдиться въ ея чувствахъ къ нему. Она нравилась ему; къ тому же, онъ, кажется, слишкомъ преувеличивалъ свою привязанность къ ней. Былъ онъ человѣкъ добрѣйшій и обладалъ даже рѣдкимъ достоинствомъ: онъ понималъ, что пусти онъ въ ходъ хотя всѣ свои способности, отъ нихъ не загорится самый ничтожнѣйшій ручеекъ во всемъ графствѣ. На основаніи этого соображенія ему хотѣлось имѣть жену, которой онъ могъ-бы говорить: "А какъ намъ поступить"? въ томъ или другомъ случаѣ; -- жену, которая могла-бы выводить мужа изъ затрудненія своими знаніями и умомъ. Что-же касалось крайняго мистицизма, который ставился укоромъ миссъ Брукъ, то сэръ Джемсъ имѣлъ весьма смутныя понятія о его сущности и полагалъ, что онъ исчезнетъ тотчасъ-же послѣ сватьбы. Однимъ словомъ, сэръ Джемсъ полагалъ, что отдалъ свою любовь такой женщинѣ, какая была ему необходима и былъ готовъ переносить ея господство, которое, въ концѣ концовъ, мужъ все-же можетъ стряхнуть съ себя, если захочетъ. Сэръ Джемсъ правда, не допускалъ мысли, что ему захочется когда-нибудь свергнуть господство такой хорошенькой дѣвушки, которая къ тому-же очаровывала его своимъ умомъ; однакожъ могъ допустить и принять свои мѣры. И это не удивительно. Умъ мужчины,-- если таковой у него имѣется,-- всегда обладаетъ преимуществомъ уже потому, что онъ мужской умъ, и подобно тому, какъ ничтожнѣйшій березнякъ родомъ выше самой раскидистой пальмы, мужской умъ даже при самой неразвитости его, считается болѣе основательнаго качества, чѣмъ умъ женскій. Сэръ Джемсъ еще не предавался такимъ соображеніямъ: въ немъ замѣчался недостатокъ иниціативы, но, какъ извѣстно, даже самая ковыляющая личность имѣетъ могущественнаго пособника въ традиціи, легко замѣняющей и умъ, и способность въ соображенію.
-- Позвольте мнѣ надѣяться, что вы измѣните еще свое рѣшеніе на счетъ лошади, миссъ Брукъ, сказалъ ея настойчивый вздыхатель.-- Могу васъ увѣрить, что верховая ѣзда самое здоровое изъ всѣхъ упражненій.
-- Я знаю, холодно отвѣтила Доротея.-- Я полагаю, что для Целіи это упражненіе было-бы полезно... если-бы только она научилась ѣздить верхомъ.
-- Но вы такая великолѣпная наѣздница!
-- Вы ошибаетесь; я мало училась и лошадь меня легко можетъ сбросить.
-- Тѣмъ болѣе причины вамъ учиться. Каждой женщинѣ слѣдуетъ быть превосходной наѣздницей для того, чтобы имѣть возможность сопутствовать мужу.
-- Видите, до какой степени мы расходимся, сэръ Джемсъ. Я рѣшила, что мнѣ незачѣмъ быть превосходной наѣздницей, и поэтому я никогда не сдѣлаюсь похожею на вашу образцовую женщину.
Доротея смотрѣла прямо впередъ и говорила съ холодною рѣзвостью; теперь она походила болѣе на красиваго мальчика, чѣмъ на женщину.
-- Мнѣ хотѣлось-бы знать причины такого жестокаго рѣшенія. Не можетъ быть, чтобы вы считали верховую ѣзду упражненіемъ неприличнымъ для женщины.
-- Весьма возможно, что я считаю ее неприличною именно для себя.
-- Почему-же? произнесъ сэръ Джемсъ съ нѣжнымъ упрекомъ.
М-ръ Казобонъ подошелъ къ столу съ чашкою чая въ рукѣ и слушалъ.
-- Мы не должны съ излишнимъ любопытствомъ допытываться причинъ, замѣтилъ онъ своимъ сдержаннымъ тономъ.-- Миссъ Брукъ знаетъ, что онѣ умаляются, если становятся общимъ достояніемъ: ароматъ ихъ мѣшается съ болѣе грубою атмосферой. Прозябающее зерно слѣдуетъ удалять отъ свѣта!
Доротея покраснѣла отъ удовольствія и посмотрѣла съ благодарностью на оратора. Передъ нею былъ человѣкъ, способный понимать высшую внутреннюю жизнь и съ которымъ можно было находиться въ духовномъ общеніи; онъ могъ даже освѣтить принципы жизни обширнѣйшимъ знаніемъ; человѣкъ, ученость котораго достигала самыхъ высшихъ предѣловъ человѣческаго знанія!
Выводы Доротеи могутъ показаться слишкомъ преувеличенными, но не надо забывать, что при тѣхъ затрудненіяхъ, которыя создаетъ цивилизація заключенію браковъ, подобные крайніе выводы во всѣ эпохи облегчали эти затрудненія, къ тому-же осязалъ-ли кто-нибудь, во всей ея микроскопической тонкости, паутину до-брачныхъ знакомствъ?
-- Конечно, отвѣчалъ сэръ Джемсъ,-- никто не можетъ заставить миссъ Брукъ высказывать причины, которыя ей угодно держать про себя. И я увѣренъ, что эти причины такого рода, что дѣлаютъ ей честь.
Онъ нисколько не ревновалъ Доротею за то участіе, съ которымъ она смотрѣла на м-ра Казобона: ему въ голову не приходило, чтобы дѣвушка, на которой онъ думалъ посвататься, могла смотрѣть на этого высохшаго, почти пятидесятилѣтняго буквоѣда, иначе какъ на довольно извѣстнаго и почтеннаго теолога.
Поэтому, когда миссъ Брукъ вступила въ разговоръ съ м-ромъ Казобономъ о валденскомъ духовенствѣ, сэръ Джемсъ подсѣлъ къ Целіи и сталъ говорить съ нею о ея сестрѣ, о жизни въ городѣ, и разспрашивалъ ее, почему миссъ Брукъ не любитъ Лондона. Находясь далеко отъ сестры, Целія бесѣдовала совершенно свободно и сэръ Джемсъ думалъ про себя, что младшая миссъ Брукъ также любезна, какъ и хороша собою, хотя, конечно, не умнѣе и не сердечнѣе старшей сестры, какъ то многіе утверждали. Онъ сознавалъ, что Доротея была совершеннѣе во всѣхъ отношеніяхъ своей сестры. Прежде, чѣмъ онъ остановился на своемъ выборѣ, онъ долго искалъ. Каждый холостякъ дѣлаетъ такъ, и если утверждаетъ противное, то навѣрное онъ лицемѣритъ -- онъ величайшій ханжа между холостяками.