Не такъ утѣшаетъ меня ея прелесть,
Ни то наслажденіе, сродное тварямъ...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я вижу, что созданы мы другъ для друга,
Что въ насъ одно сердце, одна и душа въ насъ.
(Потер. Рай. Пѣснь VIII .)
Если-бы въ головѣ м-ра Казобона твердо засѣла мысль, что миссъ Брукъ можетъ быть подходящей ему женой, то между ними образовалось-бы полное сочувствіе, потому-что въ мозгу у миссъ Брукъ находились уже зачатки той-же самой мысли, а на слѣдующій день вечеромъ, зачатки эти превратились въ почки и зацвѣли. Все это явилось результатомъ продолжительнаго разговора, который они вели между собой въ то время, когда Целія, нелюбившая общества м-ра Казобона съ его блѣдно-желтымъ лицомъ, покрытымъ веснушками, ускользнула въ домъ викарія, для того чтобы поиграть тамъ съ плохо-обутыми, но веселыми дѣтьми приходскаго священника.
Доротея, между тѣмъ, окунулась въ пучину умственнаго резервуара м-ра Казобона и увидѣла тамъ туманное отраженіе своихъ собственныхъ качествъ; она раскрыла передъ своимъ собесѣдникомъ плоды своей опытности и, въ свою очередь, выслушала отъ него изложеніе плана его будущаго великаго творенія, столь-же запутаннаго и таинственнаго, какъ лабиринтъ. Рѣчь м-ра Казобона была поучительна, какъ повѣствованіе Мильтонова ангела; м-ръ Казобонъ повѣдалъ Доротеѣ, съ какимъ-то неземнымъ вѣяніемъ, что ему предназначено разъяснить людямъ, что всѣ до сихъ поръ существующія пифическія системы или ошибочныя пифическія воззрѣнія суть ни что иное, какъ искаженное преданіе первобытныхъ вѣковъ (все это доказывалось учеными и прежде, но не съ такой полнотой, не съ такой точностью въ выводахъ и не съ такой правильностью постановки фактовъ, какъ у м-ра Казобона). "Нужно отыскать прежде всего, говорилъ онъ, исходную точку, стать на нее твердой ногой, и тогда обширное поле пифическихъ толкованій сдѣлается совершенно открытымъ; оно освѣтится, такъ сказать, надлежащимъ свѣтомъ". А такъ-какъ собирать колосья на этой необозримой нивѣ истины дѣло нелегкое и требующее долговременнаго труда, то изъ однѣхъ замѣтокъ м-ра Казобона образовался громадный рядъ томовъ; но для увѣнчанія творенія необходимо выжать весь сокъ изъ многотомныхъ, постоянно накопляющихся матеріаловъ, какъ изъ новаго винограда и слить его въ небольшое число книгъ, которыя могли-бы умѣститься на одной полкѣ. Объясняя все это Доротеѣ, м-ръ Казобонъ выражался почти тѣмъ-же слогомъ, какой онъ употреблялъ въ разговорахъ съ товарищами студентами, потому-что иначе говорить онъ не умѣлъ; правда, приводя какую-нибудь греческую или римскую цитату, онъ немедленно переводилъ ее по-англійски и при томъ чрезвычайно тщательно, но это было его обычной привычкой, отъ которой онъ не отступалъ никогда. Ученый священникъ, живущій въ провинціи, во всѣхъ своихъ знакомыхъ видитъ лордовъ, рыцарей и прочихъ благородныхъ и достойныхъ мужей, которымъ латынь извѣстна только по слуху.
Доротея была поражена необъятностью замысла своего собесѣдника. Онъ готовилъ что-то, выходящее изъ ряда обыкновенной школьной литературы; передъ ней стоялъ второй Боссюэтъ, твореніе котораго должно было примирить науку съ благочестіемъ;-- современный Августинъ, окруженный ореоломъ славы доктора и человѣка святой жизни.
Благочестивое направленіе проявлялось въ немъ повидимому также ясно, какъ и ученость. Когда Доротея, давно чувствовавшая потребность передать кому-нибудь свои сомнѣнія на счетъ нѣкоторыхъ вопросовъ, съ волненіемъ изложила ихъ ему, онъ выслушалъ ее съ большимъ вниманіемъ, во многомъ согласился съ нею, сказавъ однако, что къ этимъ вопросамъ нужно относиться безъ увлеченія и крайне осмотрительно, въ доказательство чего привелъ нѣсколько историческихъ примѣровъ, которые до тѣхъ поръ были ей неизвѣстны.
"Да, наши мнѣнія совершенно одинаковы, сказала сама себѣ Доротея,-- съ тою только разницей, что мысли его, обнимающія цѣлый міръ, также похожи на мои, какъ предметъ похожъ на свое изображеніе въ дешевомъ маленькомъ зеркальцѣ. Его чувства, его опытность въ сравненіи съ моими,-- это необозримое море, поставленное рядомъ съ крошечнымъ ручейкомъ".
Миссъ Брукъ, какъ и всѣ молодыя дѣвушки ея лѣтъ, незадумавшись строила свои выводы на однихъ словахъ, не имѣя никакого понятія о дѣйствіяхъ человѣка, произнесшаго передъ ней эти слова. Слово, само по себѣ, имѣетъ опредѣленныя границы, но коментироватъ его можно до безконечности. Въ дѣвушкахъ, съ страстной пламенной натурой, слова могутъ пробуждать чувства удивленія, надежды и вѣры, безпредѣльныхъ какъ небо; горсть небольшихъ свѣденій, въ ихъ глазахъ, принимаетъ форму глубокаго знанія. Впрочемъ, онѣ не всегда ошибаются; самому Синбаду удавалось быть точнымъ въ своихъ описаніяхъ, почему-же намъ, бѣднымъ смертнымъ, не набресть иногда случайно на истину; сбившись съ настоящаго пути, мы дѣлаемъ скачки, описываемъ кривыя линіи и все-таки попадаемъ туда, куда слѣдуетъ. Положимъ, что миссъ Бруккъ нѣсколько поспѣшила своимъ заключеніемъ относительно м-ра Казобона, но тѣмъ не менѣе мы должны сознаться, что онъ не совсѣмъ былъ недостоинъ такого высокаго мнѣнія о немъ.
Онъ просидѣлъ у нихъ долѣе, чѣмъ думалъ, задержанный довольно настойчивымъ приглашеніемъ м-ра Брука взглянуть на его проекты о предохраненіи хозяйственныхъ машинъ отъ ломки и стоговъ сѣна отъ горенія. Хозяинъ увелъ м-ра Казобона въ библіотеку, чтобы онъ могъ собственными глазами видѣть груды бумагъ, откуда хозяинъ вытаскивалъ на удачу то одну, то другую, читая вслухъ отрывки, перескакивая съ одного мѣста на другое, не кончивъ періода и безпрестанно прерывая чтеніе словами: "Да, да, а вотъ теперь тутъ". Наконецъ проекты были отложены въ сторону, и м-ръ Брукъ раскрылъ журналъ своихъ "Путешествій по континенту", написанный имъ въ юношескіе годы.
-- Посмотрите, говорилъ онъ,-- вотъ описаніе Греціи. Рамнусъ... развалины Рамнуса... это вамъ интересно, вѣдь вы теперь великій грекофилъ... Не знаю, сильны-ли вы въ топографіи... А я употребилъ очень много времени на составленіе моихъ путевыхъ записокъ. Вотъ, напримѣръ, Геликонъ... слушайте: "на слѣдующее утро мы отправились на Парнасъ, двуглавый Парнасъ..." Вся эта часть посвящена Греціи, продолжалъ онъ, подавая своему гостю книгу и щелкнувъ по ней пальцемъ.
М-ру Казобону было далеко не весело во время этой аудіенціи; однако онъ выдержалъ ее съ большимъ достоинствомъ: кивалъ иногда головой, слушая чтеніе, не требовалъ доказательствъ, и не высказалъ ни нетерпѣнія, ни насмѣшки; словомъ, онъ держалъ себя почтительно и прилично, помня, что такая неумѣстная выставка разнокалиберныхъ свѣденій проистекаетъ отъ мѣстныхъ обычаевъ, и что человѣкъ, производившій передъ нимъ эту неестественную умственную скачку, былъ не только любезный хозяинъ, но и значительный землевладѣлецъ. Быть можетъ, мысль, что м-ръ Брукъ дядя Доротеи, не мало помогла гостю вынести это временное испытаніе.
М-ра Казобона все болѣе и болѣе тянуло къ разговору съ молодой дѣвушкой; онъ, не замѣчанію Целіи, силой заставлялъ Доротею высказаться до тла, и, глядя на нее, тихая улыбка не рѣдко освѣщала его блѣдное лицо, точно такъ, какъ осеннее туманное солнце освѣщаетъ землю. На слѣдующій день онъ долго ходилъ съ миссъ Брукъ по терассѣ, усыпанной пескомъ; во время бесѣды съ нею онъ какъ-то кстати заговорилъ о невыгодахъ одиночества, о необходимости имѣть при себѣ оживленнаго товарища, какое-нибудь молодое существо, присутствіе котораго могло-бы придать жизнь и разнообразіе сухому труду зрѣлаго человѣка. Онъ высказалъ всѣ эти мысли съ такой точностью и послѣдовательностью, какъ будто онъ былъ дипломатическій посолъ, каждое слово котораго должно имѣть вліяніе на окончаніе дѣла. Вообще м-ръ Казобонъ не привыкъ повторять или передѣлывать на другой ладъ то, что онъ разъ уже сообщилъ или о себѣ лично или о своихъ взглядахъ на жизнь. Высказавшись откровенно о чемъ-нибудь, положимъ хоть 2 октября, онъ чрезъ какой-бы то ни было промежутокъ времени, уже не считалъ нужнымъ повторять свои слова, а запоминалъ только число, когда происходилъ разговоръ; онъ имѣлъ такую громадную память, что безъ преувеличенія могъ назваться гигантскимъ справочнымъ энциклопедическимъ словаремъ; это качество казалось удивительнымъ для всѣхъ его знакомыхъ, потому-что у многихъ изъ нихъ, какъ и у большинства людей, память -- непромокаемая бумага, на которой остаются только чернильные слѣды старыхъ писемъ. Въ настоящемъ случаѣ признаніе м-ра Казобона не могла быть перетолковано неправильно, такъ-какъ Доротея внимала его словамъ съ живѣйшимъ интересомъ и удерживала ихъ въ памяти съ жаромъ, свойственнымъ однѣмъ нетронутымъ молодымъ натурамъ, для которыхъ каждый новый житейскій опытъ составляетъ эпоху.
Было три часа, на дворѣ стояла прекрасная осенняя погода, освѣжаемая легкимъ вѣтромъ; м-ръ Казобонъ собрался ѣхать въ свой Ловикскій приходъ, въ пяти миляхъ отъ Тинтона; Доротея, накинувъ на плечи шаль и надѣвъ шляпку, побѣжала чрезъ цвѣтникъ и паркъ съ тѣмъ, чтобы погулять на опушкѣ сосѣдняго лѣса въ полномъ уединеніи; за ней шелъ по пятамъ Монкъ, большая сен-бернарская собака, которая постоянно сопровождала молодыхъ леди въ ихъ прогулкахъ. Въ воображеніи молодой дѣвушки возникало будущее, къ которому она стремилась, дрожа, отъ волненія и надежды, и ей страстно захотѣлось наединѣ, въ мечтахъ, провести нѣсколько минутъ въ этомъ фантастическомъ мірѣ. Она быстро шла по дорогѣ, свѣжій вѣтеръ дулъ ей прямо въ лицо, вызывая яркій румянецъ на щекахъ; ея соломенная шляпка (на которую современники наши взглянули-бы съ любопытствомъ, такъ она напоминала старую корзину) съѣхала до затылокъ. Вотъ легкій очеркъ ея наружности: густые, каштановые волоса были гладко зачесаны назадъ и заплетены въ одну косу, что придавало всей ея головѣ какое-то строгое и вмѣстѣ смѣлое выраженіе; это особенно бросалось въ глаза въ ту эпоху, когда мода требовала, чтобы женщины украшали себѣ голову цѣлыми башнями, составленными изъ мелкихъ кудрей и бантовъ,-- прическа, съ которой могло соперничать развѣ только великое негритянское племя Фиджи, съ особенной заботливостью уродующее свою прическу. И только въ манерѣ убирать себѣ голову проявлялась теперь черта аскетизма миссъ Брукъ. Ея открытые блестящіе глаза горѣли жизнью; во всѣхъ чертахъ ея лица не было ничего аскетическаго, особенно въ то мгновеніе, когда она глядѣла въ даль, погруженная въ свои мечты и освѣщенная торжественнымъ вечернимъ солнцемъ, длинные лучи котораго пронизывали насквозь высокія липы, тихо склонившіяся другъ къ другу.
И юноши и старики (мы говоримъ о людяхъ эпохи до реформы) невольно залюбовались-бы глазами и румянымъ лицомъ дѣвушки, возбужденной мечтами своей первой любви: не даромъ тогдашніе поэты такъ усердно воспѣвали Хлою и Тирсиса, олицетворяя въ нихъ нѣжныхъ любовниковъ. Миссъ Пиппинъ и юный Пумкинъ, предметъ ея страсти, долго служили героями драмъ, надъ которыми наши дѣдушки и бабушки просиживали цѣлые дни; эти герои являлись у всѣхъ авторовъ, только подъ другими именами и въ другихъ костюмахъ. Стоило только изобразить Пумкина съ такой наружностью, къ которой чрезвычайно шелъ-бы фракъ съ короткой тальей и съ фалдами à l'alouette, чтобы читательницы заранѣе были убѣждены, что онъ выставится образцомъ добродѣтели, человѣкомъ необыкновеннаго ума и, главное, до гробовой доски вѣрнымъ дѣвѣ своего сердца. Но теперь едва-ли-бы нашелся кто нибудь въ окрестностяхъ Типтона, кто-бы сочувствовалъ экзальтированнымъ мечтамъ дѣвушки, составившей свое собственное понятіе о замужествѣ. Подъ вліяніемъ пламеннаго воображенія, Доротея видѣла въ бракѣ только конечную цѣль жизни, совершенно забывая о наружной обстановкѣ дѣвушки-невѣсты. Она не заботилась ни о приданомъ, ни о фасонѣ сервизовъ, которые ей купятъ; мало того, она забывала даже о счастіи и тихихъ радостяхъ, которыя ожидали ее, какъ будущую молодую мать.
Доротеѣ только теперь пришло въ голову, что м-ръ Казобонъ, кажется, желаетъ имѣть ее своей женой, и эта мысль наполняла ея душу какимъ-то чувствомъ благоговѣнія и благодарности. "Какой онъ добрый! думала она,-- это просто ангелъ, появившійся на пути моей жизни и протянувшій мнѣ руку". Давно уже томилась она подъ бременемъ неяснаго стремленія сдѣлать жизнь свою полезною, и это чувство застилало ея умъ густымъ туманомъ. Она мучилась, спрашивая себя: что я могу дѣлать? что мнѣ слѣдуетъ дѣлать? Она едва начинала жить, а ужь натура ея требовала дѣятельности, а тревожный умъ не удовлетворялся тѣсной рамкой дѣвичьяго образованія. Будь она немного поглупѣе и потщеславнѣе, она сейчасъ-бы постаралась себя убѣдить, что молодая леди съ состояніемъ и христіанка по убѣжденію должна искать идеалъ своей жизни въ дѣлахъ милосердія къ деревенскимъ жителямъ, въ покровительствѣ скромнымъ лицамъ духовнаго званія, въ чтеніи святыхъ книгъ и, наконецъ, въ заботахъ о своей душѣ, сидя за вышиваньемъ въ изящномъ будуарѣ, и, наконецъ, вступить въ бракъ съ человѣкомъ, хотя-бы и не столь глубоко погруженнымъ въ дѣла высокаго благочестія, но, тѣмъ не менѣе, способнымъ усовершенствоваться подъ вліяніемъ ея просьбъ и увѣщаній. Но Доротею далеко нельзя было удовлетворить этимъ. Напряженное состояніе ея религіознаго настроенія, печать воздержанія, которую оно наложило на всю ея жизнь, были только признаками натуры пламенной, систематической и интеллектуально-послѣдовательной: я имѣя такую-то натуру, она должна была выдерживать борьбу, отягощаемая бременемъ оковъ пустого воспитанія; должна была держаться узкой рамки общественной жизни, которая представляла лабиринтъ ничтожныхъ интересовъ; должна была скрываться за каменной стѣной, имѣя передъ глазами сѣть тропинокъ, неизвѣстно куда ведущихъ. Выйдти-же рѣшительно изъ такого положенія,-- это значило поразить всѣхъ своимъ увлеченіемъ и безразсудствомъ. Всякую мысль, казавшуюся ей хорошей, она старалась уяснитъ себѣ полнѣйшимъ анализомъ ея; она не хотѣла жить только въ видимомъ подчиненіи правиламъ, никѣмъ несоблюдаенымъ. Въ эту-то минуту душевнаго голода зародилась ея первая пламенная страсть; союзъ, привлекавшій ее съ такой силой, могъ избавитъ ее разомъ отъ невѣжества, поработившаго ее съ дѣтства, и дать ей свободу добровольно покориться руководителю, который поведетъ ее по великому пути жизни.
-- Вотъ когда я начну всему учиться, говорила сама себѣ Доротея, быстро идя по широкой аллеѣ въ лѣсу.-- Я обязана учиться; только при этомъ условіи я буду въ состояніи служитъ ему помощницей въ его великомъ трудѣ. Съ нимъ исчезнетъ все пошлое въ жизни; каждая бездѣлица превратится въ моихъ глазахъ въ нѣчто великое. Выйдти за него замужъ -- вѣдь это все равно, что выйдти за Паскаля. Я увижу теперь истину въ ея настоящемъ свѣтѣ, такъ какъ она являлась великимъ людямъ. А когда состарѣюсь, я буду имѣть уже опредѣленный кругъ занятій. Онъ научитъ меня жить возвышенной жизнью -- даже здѣсь, въ Англіи. До этихъ поръ и положительно не знала, какъ дѣлать добро; мнѣ все казалось, что и окружена людьми, говорящими на незнакомомъ мнѣ языкѣ; мнѣ оставалось одно -- строить для бѣдныхъ людей: не подлежитъ сомнѣнію, что это истинно доброе дѣло. Надѣюсь, что современемъ мнѣ удается обстроить, какъ можно лучше, всѣхъ бѣдныхъ въ Довикѣ! На досугѣ я непремѣнно начерчу нѣсколько плановъ для будущихъ достроекъ.
Но вдругъ Доротея замолчала; ей стало какъ-то совѣстно заранѣе распоряжаться тѣмъ, что еще не навѣрно принадлежало ей; къ тому-же мысли ея приняли другой оборотъ при видѣ всадника, скачущаго на поворотѣ дороги, въ лѣсъ. Прекрасная караковая лошадь подъ всадникомъ, за нихъ грумъ и два красныхъ сетера не оставляли никакого сомнѣнія, что это былъ никто иной, какъ сэръ Джемсъ Читамъ. Онъ издали увидалъ Доротею, соскочилъ съ лошади и, бросивъ поводья груму, пошелъ навстрѣчу къ молодой дѣвушкѣ, неся что-то бѣлое въ своихъ рукахъ; оба сетера прыгали вокругъ него и неистово лаяли.
-- Какая пріятная встрѣча, миссъ Брукъ, сказалъ сэръ Джемсъ, приподнимая свою шляпу и обнажая при этомъ волнистые бѣлокурые волосы.-- Эта неожиданность только ускорила удовольствіе, котораго я ждалъ съ такимъ нетерпѣніемъ.
Миссъ Брукъ стало очень досадно, что такъ не кстати прервали ея мечты. Хотя любовный баронетъ и могъ считаться очень выгоднымъ женихомъ для Целіи, но онъ черезчуръ надоѣдалъ своимъ стараніемъ понравиться старшей сестрѣ. Какъ-бы вы ни дорожили будущимъ своимъ зятемъ, но онъ становится вамъ въ тягость, какъ только вы замѣтите въ немъ постоянное желаніе угождать вамъ и готовность соглашаться съ вами во всемъ, даже тогда, когда вы явно ему противорѣчите.
Между тѣмъ, сэру Джемсу и въ голову не приходило, что онъ дѣлаетъ сильный промахъ, ухаживая за Доротеей, и что эта дѣвушка, привыкшая къ умственной дѣятельности, требуетъ совсѣмъ другого рода вниманія. Въ эту-же минуту онъ показался ей особенно навязчивымъ, а его мягкія руки съ ямочками возбудили въ ней даже отвращеніе. Кровь бросилась ей въ лицо отъ негодованія въ то время, когда она отдавала ему гордый поклонъ.
Сэръ Джемсъ не преминулъ перетолковать въ свою пользу внезапный румянецъ, покрывшій щеки молодой дѣвушки и мысленно рѣшилъ, что миссъ Брукъ никогда не была такъ привлекательна, какъ сегодня.
-- Я явился къ вамъ съ маленькимъ просителемъ, сказалъ онъ,-- но прежде посмотрите, достоинъ-ли онъ этой чести?
Съ этими словами онъ показалъ на маленькое существо, спрятанное у него подъ рукой: это былъ щенокъ мальтійской породы, нѣчто въ родѣ живой игрушки.
-- Мнѣ больно смотрѣть на этихъ несчастныхъ созданій, возразила Доротея довольно рѣзко; -- онѣ родятся только затѣмъ, чтобы вѣчно быть игрушками людей (Сейчасъ можно было замѣтить, что мнѣніе это возникло у нея подъ вліяніемъ неостывшаго еще гнѣва).
-- О! почему-же! сказалъ сэръ Джемсъ, идя впередъ, рядомъ съ нею.
-- Потому, что изнѣженная жизнь не доставляетъ имъ счастья. Всѣ эти собачки какія-то безпомощныя существа, точно хрупкія куклы. То-ли дѣло ластки или мыши: тѣ, по крайней мѣрѣ, сами себѣ достаютъ пропитаніе. Я радуюсь при мысли, что животныя имѣютъ своего рода особенную жизнь, что у нихъ, какъ и у насъ, есть свои заботы и свои радости, что иногда онѣ могутъ даже быть нашими товарищами, какъ Монкъ, напримѣръ. А это не животныя, а паразиты.
-- Очень радъ, что вы ихъ не любите, сказалъ добродушно сэръ Джемсъ.-- Я такихъ собаченокъ никогда не сталъ-бы держать для самого себя, но вѣдь, говорятъ, дамы смертныя охотницы до мальтійскихъ собакъ; Джонъ, возьмите щенка, заключилъ онъ, подавая его своему груму.
Стоило только миссъ Брукъ рѣшить, что щенокъ ни къ чему не годенъ, и сэръ Джемсъ уже поспѣшилъ отдѣлаться отъ него, хотя черные глаза и черная мордочка собачки были очень выразительны. Доротея, впрочемъ, поспѣшила оговориться:
-- Прошу васъ однако не думать, что Целія одного мнѣнія со мной, сказала она.-- Я навѣрное знаю, что она очень любитъ комнатныхъ собачекъ. У нея когда-то былъ карликъ терьеръ, котораго она чрезвычайно холила. За то, для меня, онъ составлялъ истинное мученіе: я постоянно боялась раздавить его при моей близорукости.
-- Какъ вы самостоятельны въ своихъ мнѣніяхъ, миссъ Брукъ, и какъ вѣренъ всегда вашъ взглядъ, произнесъ сэръ Джемсъ.
Что могла отвѣтить Доротея на такой глупый комплиментъ!
-- Знаете-ли, что я вамъ завидую, продолжалъ онъ, идя скорымъ шагомъ, рядомъ съ молодой дѣвушкой.
-- Я васъ не совсѣмъ ясно понимаю, отвѣчала Доротея,-- что вы хотите этимъ сказать?
-- Я говорю о твердости, съ которой вы всегда выражаете какое-нибудь мнѣніе. Я, напримѣръ, составляю мнѣніе о людяхъ по тому -- люблю ихъ или не люблю. А когда приходится высказывать свое сужденіе о какихъ-нибудь другихъ предметахъ, то и не рѣдко становлюсь въ тупикъ, особенно когда противная сторона представляетъ разумныя опроверженія.
-- То есть, опроверженія, кажущіяся вамъ разумными, отвѣчала Доротея,-- потому-что мы не всегда ясно можемъ отличить здравый смыслъ отъ безсмыслицы.
Сказавъ это, она немного покраснѣла, чувствуя, что говоритъ грубости своему собесѣднику.
-- Именно такъ! воскликнулъ сэръ Джемсъ,-- но все-таки вы обладаете особенной способностью ясно выражать свои сужденія...
-- Напротивъ, я также не рѣдко бываю въ затрудненіи высказать рѣшительно свое мнѣніе, прервала его Доротея,-- хотя это часто происходитъ отъ моего невѣжества. Я чувствую гдѣ истина, но осязать ее не могу.
-- Впрочемъ, многіе-ли изъ насъ способны даже чувствовать гдѣ истина! замѣтилъ сэръ Джемсъ.-- Да, кстати, Ловгудъ, недалѣе какъ вчера, передалъ мнѣ, будто вы знаете толкъ въ деревенскихъ постройкахъ. По его мнѣнію, это рѣдкое достоинство въ молодой леди. У васъ, горятъ, чистое призваніе къ этому занятію. Ловгудъ увѣрялъ меня также, будто вы очень желаете, чтобы м-ръ Брукъ выстроилъ нѣсколько новыхъ коттеджей у себя въ имѣніи, но онъ сильно сомнѣвается, чтобы вашъ дядюшка согласился на это. А я, напротивъ, только и мечтаю объ этомъ, но конечно съ условіемъ, чтобы постройки дѣлались у меня въ имѣніи. Нельзя-ли вамъ показать мнѣ ваши планы: я-бы очень желалъ воспользоваться ими. Конечно для этого потребуется пропасть непроизводительныхъ расходовъ; немудрено, что всѣ землевладѣльцы такъ горячо возстаютъ противъ новыхъ построекъ; нашимъ арендаторамъ будетъ не по силамъ выплачивать ренту, которая равнялась-бы процентамъ на затраченный капиталъ, но за то, дѣло-то какое хорошее!
-- Еще-бы не хорошее! имъ стоитъ заняться! воскликнула съ жаромъ Доротея, тотчасъ-же забывшая свою досаду на сэра Джемса.-- Посмотрите, въ какихъ ужасныхъ домахъ живутъ рабочіе: не прямая-ли обязанность людей достаточныхъ и честныхъ позаботиться, чгобъ ихъ бѣдные собратья имѣли просторныя и здоровыя помѣщенія.
-- Вы, какъ всегда, правы. Такъ вы покажете мнѣ ваши планы? спросилъ опять сэръ Джемсъ.
-- Конечно, покажу. Но боюсь, что вы въ нихъ найдете иного ошибокъ. Я пересмотрѣла всевозможныя изданія, съ планами по части деревенскихъ построекъ и выбрала все, что было лучшаго. Ахъ! какое-бы это было счастье, если-бъ вы выстроили зты дома здѣсь, на этомъ самомъ мѣстѣ, прибавила она, осматриваясь кругомъ.
Доротея чрезвычайно оживилась. Мысль о томъ, какъ сэръ Джемсъ, ея будущій зять, начнетъ строить образцовые коттеджи въ своемъ имѣніи; какъ, быть можетъ, такіе-же дома будутъ строиться въ Ловикѣ, а затѣмъ, другіе землевладѣльцы послѣдуютъ ихъ примѣру изъ подражанія,-- эта мысль радовала ее до нельзя. "Это будетъ что-то волшебное! восклицала она мысленно.-- Точно духъ добра поселится въ приходѣ для облегченія жизни бѣдняковъ"!
Сэръ Джемсъ дѣйствительно пересмотрѣлъ всѣ планы Доротеи и взялъ съ собой одинъ, для того, чтобы посовѣтоваться съ Ловгудомъ. Ему почему-то вообразилось, что онъ все болѣе и болѣе выигрываетъ въ глазахъ миссъ Брукъ. Мальтійскаго щенка онъ не поднесъ Целіи, что чрезвычайно удивило Доротею и она мысленно осудила себя въ томъ, что черезъ-чуръ напугала сэра Джемса. "Впрочемъ, думала она, все-таки лучше, что щенка нѣтъ у насъ, а то пожалуй я раздавила-бы его".
Целія присутствовала во время разсматриванья плановъ и самодовольный видъ сэра Джемса бросился ей въ глаза. "Онъ воображаетъ вѣрно, что Додо обращаетъ на него вниманіе, сказала она себѣ,-- а ей только нужно, чтобы ея планы пошли въ ходъ. Впрочемъ, я еще не знаю навѣрное, можетъ быть она и не откажется выйдти за него замужъ, особенно если онъ дастъ ей полную волю осуществить всѣ ея планы. А какъ сэру Джемсу будетъ жутко тогда! Терпѣть не могу всѣхъ этихъ фантазій".
Целія позволяла себѣ только мысленно питать эту антипатію къ фантазіямъ сестры. Исповѣдаться открыто передъ ней въ подобномъ прегрѣшеніи она не дерзала, потому-что такое признаніе равнялось-бы демонстраціи съ ея стороны противъ истиннаго добра. Но въ удобныя минуты, отрицательная мудрость Целіи все-таки благодѣтельно вліяла на Доротею и младшей сестрѣ приходилось не разъ вырывать старшую изъ за облачнаго міра, напоминая ей, что она обращаетъ на себя всеобщее вниманіе и что люди не слушаютъ ее, а только таращатъ на нее глаза. Целія была натура не очень подвижная; она спокойно ждала своей очереди, чтобы высказаться и выражалась всегда ровно, гладко, хотя не совсѣмъ связно. Слушая разговоръ людей энергическихъ и восторженныхъ, она болѣе слѣдила за выраженіемъ ихъ лицъ и за ихъ жестами, чѣмъ за словами. Она никогда не могла понять, какъ это благовоспитанные люди соглашаются пѣть, когда для этого упражненія нужно такъ смѣшно разѣвать ротъ и топорщить губы.
Черезъ нѣсколько дней м-ръ Казобонъ снова явился съ утреннимъ визитомъ въ домъ м-ра Брука; затѣмъ его пригласили на слѣдующую недѣлю обѣдать и ночевать, словомъ, почти на цѣлый день. Доротеѣ, такимъ образомъ, пришлось имѣть съ нимъ сряду три разговора, давшіе ей возможность убѣдиться, что она не ошиблась въ первомъ своемъ впечатлѣніи насчетъ его. Онъ былъ именно тѣмъ, чѣмъ она его воображала: каждое его слово равнялось слитку золота, каждая мысль могла служить надписью къ дверямъ музея, внутри котораго хранились древнія сокровища; вѣра въ его умственное богатство все сильнѣе и сильнѣе дѣйствовала на увеличеніе привязанности Доротеи къ нему, особенно, когда она убѣдилась, что онъ ѣздитъ къ нимъ собственно для нея. Такой образецъ совершенства удостоивалъ своимъ вниманіемъ молодую дѣвушку, онъ бралъ на себя трудъ бесѣдовать съ нею; онъ не говорилъ ей пустыхъ комплиментовъ, а вызывалъ ее на обмѣнъ мыслей и нерѣдко поучалъ ее, исправляя ея сужденія. Какое наслажденіе имѣть такого собесѣдника! Для м-ра Казобона все тривіальное было непонятно; онъ не умѣлъ поддерживать болтовни тупоумныхъ мужчинъ, напоминающей черствый, сладкій пирогъ, который пахнетъ затхлостью. Онъ говорилъ только о томъ, что его лично интересовало, вообще-же онъ больше молчалъ или снисходительно вѣжливо кивалъ головою. Въ глазахъ Доротеи онъ былъ очаровательно естественъ, ей казалось, что онъ изъ религіознаго принципа воздерживается отъ искуственности, заражающей душу притворствомъ. Она взирала съ одинакимъ благоговѣніемъ на превосходство религіознаго направленія м-ра Казобона, на его умственное развитіе и ученость. Говоря съ нею, онъ вполнѣ одобрялъ нѣкоторыя ея благочестивыя мысли, подкрѣпляя свое одобреніе приличнымъ текстомъ; онъ сознавался, что въ молодости ему самому приходилось бороться съ сомнѣніями. Словомъ, Доротея все болѣе и болѣе убѣждалась, что она въ немъ, какъ въ мужѣ, найдетъ человѣка одного направленія съ собой, что онъ будетъ ее любить и руководить ею. Одной, только одной любимой мечтѣ ея грозила опасность не осуществиться!
М-ръ Казобонъ, повидимому, не считалъ необходимымъ перестраивать деревенскіе коттеджи; передъ отъѣздомъ онъ какъ-будто съ умысломъ навелъ рѣчь на необычайную простоту древнихъ египетскихъ жилищъ, точно онъ этимъ хотѣлъ дать замѣтить Доротеѣ, что она затѣяла дѣло безполезное. Проводивъ гостя, молодая дѣвушка начала съ волненіемъ думать о его необъяснимомъ равнодушіи къ такому важному вопросу. "У насъ климатъ непостоянный, разсуждала она сама съ собой,-- требованія жизни совсѣмъ другія; тогда нравы были грубые и притомъ деспоты-язычники угнетали народъ. Не представить-ли мнѣ всѣ эти аргументы м-ру Казобону, когда онъ опять пріѣдетъ къ намъ?" -- Но, поразмысливъ хорошенько, она рѣшила, что съ ея стороны было очень самонадѣянно требовать отъ него, чтобы онъ обращалъ вниманіе на такое дѣло.-- "Вѣроятно, онъ не осудитъ меня, если я займусь постройкой въ свободное время, говорила она,-- какъ другія женщины занимаются шитьемъ платьевъ или вышиваньемъ -- по крайней мѣрѣ, онъ не запретитъ..." но тутъ Доротея запнулась и покраснѣла, ей стало вдругъ совѣстно распоряжаться тѣмъ, что еще не было у нея въ рукахъ.-- "Правда, онъ приглашалъ дядю къ себѣ въ Ловикъ дня на два, заключила она.-- Быть не можетъ, чтобы онъ искалъ общества старика ради бесѣды съ нимъ о равныхъ проектахъ. Быть этого не можетъ!.."
Однако, это маленькое разочарованіе расположило Доротею нѣсколько въ пользу сэра Джемса, выказавшаго такую полную готовность содѣйствовать ея планамъ. Сэръ Джемсъ ѣздилъ къ нимъ гораздо чаще м-ра Казобона, и Доротея примирилась съ его присутствіемъ съ тѣхъ поръ, какъ онъ такъ серьезно принялся за постройки. Ловгудъ составилъ ему смѣту, самъ-же онъ отнесся къ вопросу съ большимъ практическимъ смысломъ и былъ чудо какъ послушенъ. Доротея предложила ему построить сначала вчернѣ два домика, затѣмъ посовѣтовала перевести куда нибудь на время, изъ деревни, два бѣднѣйшихъ семейства, снести ихъ старые дома и на этихъ мѣстахъ поставить новые.
-- Именно такъ! произнесъ ей сэръ Джемсъ въ отвѣтъ, и молодая дѣвушка отнеслась благосклонно къ такому странному лаконизму.
"Всѣ эти люди, лишенные самостоятельнаго мнѣнія, рѣшила она съ улыбкой по уходѣ гостя,-- могли-бы быть очень полезными общественными дѣятелями, подъ руководствомъ женщины, но для этого имъ слѣдуетъ запасаться дѣльными свояченицами". Трудно опредѣлить, почему Доротея съ такимъ упорствомъ продолжала отрицать возможность, чтобы сэръ Джемсъ относился къ ней иначе, чѣмъ къ будущей свояченицѣ. Жизнь ея была въ настоящую минуту полна надеждъ и дѣятельности; она не только возилась съ своими планами, но безпрестанно таскала изъ библіотеки ученыя сочиненія и наскоро читала ихъ, чтобы не показаться невѣждой въ разговорахъ съ м-ромъ Казобономъ. Среди чтенія, она нерѣдко останавливалась и начинала допрашивать свою совѣсть, не слишкомъ-ли она преувеличиваетъ результаты своихъ трудовъ и не относится-ли она сама къ себѣ съ излишнимъ самодовольствіемъ, этимъ вѣрнымъ признакомъ невѣжества и глупости.