Первый джентльменъ. Наши дѣянія -- оковы, которыя мы сами себѣ куемъ.
Второй джентльменъ. Вы правы. Но мнѣ кажется, что желѣзомъ для этихъ оковъ снабжаетъ насъ свѣтъ.
-- Мнѣ кажется, что сэръ Джемсъ началъ рѣшительно плясать по твоей дудкѣ, сказала Целія, когда онѣ вмѣстѣ съ сестрой возвращались въ каретѣ домой послѣ осмотра вновь строющагося коттеджа.
-- Онъ добрый человѣкъ и въ немъ гораздо болѣе здраваго смысла, чѣмъ можетъ показаться съ перваго раза, отвѣчала необдуманно Доротея.
-- Значитъ, по твоему, онъ кажется глупымъ?
-- Нѣтъ, нѣтъ, возразила Доротея опомнившись и положивъ свою руку въ руку сестры,-- но онъ не одинаково хорошо говоритъ о всѣхъ предметахъ.
-- По моему, люди одинаково хорошо говорящіе обо всемъ -- пренесносные люди, замѣтила Целія, сдѣлавъ гримасу.-- Жить съ ними вмѣстѣ, должно быть, скучно. Подумай только! За завтракомъ, за обѣдомъ, вечеромъ, всегда и вездѣ одно краснорѣчіе!
Доротея засмѣялась.
-- Кисанька, а ты вѣдь престранное созданіе! сказала она, ущипнувъ Целію за подбородокъ. Въ минуты веселаго расположенія духа, сестра играла въ глазахъ Доротеи роль хорошенькаго, невиннаго херувима.-- Я согласна съ тобой, что постоянно щеголять краснорѣчіемъ не слѣдуетъ, но дѣло въ томъ, что по манерѣ выражаться можно тотчасъ-же угадать -- уменъ или глупъ человѣкъ, особенно, когда онъ начнетъ стараться говорить хорошо.
-- Ты хочешь намекнуть этимъ, что сэръ Джемсъ старается быть краснорѣчивымъ и что ему это не удается?
-- Я говорю не объ немъ, а вообще о людяхъ. Что ты пристаешь ко мнѣ съ сэромъ Джемсомъ? Вѣдь не я составляю цѣль его исканій?
-- Додо, неужели ты, въ самомъ дѣлѣ, такъ думаешь? спросила Целія.
-- Конечно. Онъ глядитъ на меня, какъ на будущую свою свояченицу -- вотъ и все.
Доротея до сихъ поръ ни разу еще не намекнула сестрѣ объ этомъ предметѣ, выжидая со свойственной каждой дѣвушкѣ въ подобныхъ случаяхъ застѣнчивостью, чтобы представился удобный случай заговорить рѣшительно.
Целія вспыхнула.
-- Додо, прошу тебя, разувѣрься, наконецъ, въ своемъ заблужденіи. Тантрипъ, убирая мнѣ надняхъ голову, говорила, что камердинеръ сэра Джемса узналъ черезъ горничную м-съ Кадваладеръ, что сэръ Джемсъ женится на старшей миссъ Брукъ.
-- Ну, можно-ли допускать, чтобы Тантрипъ переносила тебѣ сплетни, Целія! возразила съ негодованіемъ Доротея. Ее сердило всего болѣе то, что слова сестры пробудили въ ней воспоминанія, подтверждающія это непріятное открытіе.-- Вѣрно ты ее разспрашивала? Вѣдь это унизительно.
-- Ничего тутъ дурного нѣтъ, что Тантрипъ со мной разговариваетъ, сказала Целія.-- Гораздо полезнѣе знать, что о насъ люди говорятъ, чѣмъ оставаться въ невѣденіи. Ты сама видишь, какъ вредна идеальная жизнь; ты, по ея милости, ошибаешься на каждомъ шагу. Я, напримѣръ, убѣждена, что сэръ Джемсъ собирается сдѣлать тебѣ предложеніе, и что онъ увѣренъ въ успѣхѣ, особенно съ тѣхъ поръ, какъ онъ рѣшилъ, что угодилъ тебѣ сочувствіемъ къ твоимъ планамъ. И дядя тоже, я знаю, ожидаетъ этого предложенія. Одинъ слѣпой не замѣтитъ, что сэръ Джемсъ по уши влюбленъ въ тебя.
Переворотъ въ мысляхъ Доротеи былъ до того силенъ и мучителенъ, что она залилась слезами. Всѣ ея мечты были теперь отравлены, а сэръ Джемсъ разомъ опротивѣлъ ей, особенно, когда она принуждена была сознаться, что сама какъ-будто поощряла его ухаживаніе. Кромѣ того, ей было обидно и за Целію.
-- Какъ онъ смѣетъ разсчитывать на успѣхъ! крикнула она внѣ себя.-- Я съ нимъ никогда ни въ чемъ не сходилась, кромѣ плановъ о постройкахъ. Я была съ нимъ просто вѣжлива, и болѣе ничего.
-- Но согласись, сестра, что ты была имъ очень довольна въ послѣднее время; немудрено, если онъ вообразилъ, что ты его любишь.
-- Что я люблю его! Целія! какъ ты могла рѣшиться выговорить такую отвратительную фразу, сказала съ жаромъ и вся раскраснѣвшись Доротея.
-- Господи Боже мой, Додо, да развѣ ты не вправѣ любить человѣка, котораго ты можешь назвать впослѣдствіи своимъ мужемъ?
-- Меня оскорбляетъ то, что ты рѣшилась сказать, будто сэръ Джемсъ увѣренъ въ моей любви. Притомъ, любовь совсѣмъ не то чувство, которое долженъ внушать мнѣ человѣкъ, избранный моимъ сердцемъ.
-- Положимъ; въ такомъ случаѣ мнѣ очень жаль сэра Джемса. Я считала нужнымъ сказать тебѣ все это потому, что ты вѣчно паришь въ облакахъ и не замѣчаешь, что у тебя подъ носомъ дѣлается. Ты всегда видишь то, чего нѣтъ; всегда всѣмъ недовольна; а между тѣмъ, самыхъ простыхъ вещей не понимаешь. Право, такъ, Додо!
Целія расхрабрилась подъ вліяніемъ какого-то особеннаго чувства; она теперь не щадила сестры, между тѣмъ, какъ въ обычное время она сильно робѣла передъ нею.
-- Какъ это досадно, сказала Доротея, задѣтая за живое наставленіями сестры.-- Теперь мнѣ нечего и думать о постройкахъ; мнѣ даже слѣдуетъ быть съ нимъ менѣе предупредительной; я должна сказать ему, что мнѣ дѣла нѣтъ до его коттеджей. Ахъ, какъ это досадно! воскликнула она опять, и на глазахъ у нея навернулись слезы.
-- Погоди, не торопись. Обдумай все хорошенько, возразила Целія.-- Ты вѣдь знаешь, что онъ уѣзжаетъ дня на два къ своей сестрѣ! въ его имѣніи останется одинъ Ловгудъ.-- Целіи вдругъ стало жаль сестру.-- Бѣдная ты моя Додо, сказала она ласковымъ голосомъ,-- я понимаю, какъ тебѣ это больно; черченье плановъ -- твой любимый конекъ.
-- Черченье плановъ -- конекъ! повторила Доротея.-- Не воображаешь-ли ты, что постройка домовъ для бѣдныхъ моихъ ближнихъ составляетъ для меня игрушку -- и больше ничего! Я сознаюсь, что иногда ошибалась, но что-жъ можно дѣлать истинно добраго, христіанскаго, если насъ окружаютъ люди съ самыми мелочными взглядами на вещи!
Сестры замолчали. Доротея была слишкомъ раздражена, чтобы могла скоро успокоиться и сознаться, что она отчасти во многомъ сама виновата. Въ эту минуту ей казалось, что она жертва людской низости, что общество, окружавшее ее, близоруко до-нельзя; что Целія совсѣмъ не херувимъ, а хорошенькая ничтожность, уколовшая ее въ самое больное мѣсто. "Увѣрять вдругъ, что черченье плановъ составляетъ мой конекъ! Ну, зачѣмъ жить послѣ этого! разсуждала молодая дѣвушка,-- зачѣмъ питать въ себѣ такую глубокую вѣру въ добро, когда участь нашихъ хорошихъ дѣйствій зависитъ отъ какой-нибудь глупой сплетни!" Когда Доротея выходила изъ кареты, ея лицо было блѣдно, а вѣки красны. Она могла служить художнику олицетвореніемъ скорби, и очень-бы напугала дядю, если-бы рядомъ съ нею не шла невозмутимо-спокойная, хорошенькая Целія. Дядя не замедлилъ рѣшить, что слезы Доротеи, вѣроятно, вызваны религіознымъ восторгомъ. Онъ только-что вернулся изъ города, куда его вызывали для разсмотрѣнія просьбы о помилованіи какого-то преступника.
-- И такъ, мои друзья, сказалъ онъ ласково, цѣлуя по очереди подошедшихъ къ нему племянницъ,-- я надѣюсь, что въ мое отсутствіе съ вами ничего непріятнаго не случилось?
-- Ничего, дядя, отвѣчала Целія,-- мы ѣздили въ Фрешитъ осматривать постройки. А мы васъ ждали домой къ завтраку.
-- Я возвращался черезъ Ловикъ и завтракалъ тамъ; развѣ я вамъ не говорилъ, что поѣду назадъ на Ловикъ?.. Я тебѣ, Доротея, привезъ двѣ брошюры; я ихъ оставилъ въ библіотекѣ, на столѣ.
Отъ послѣднихъ словъ дяди по всему тѣлу молодой дѣвушки пробѣжала дрожь, какъ-бы отъ дѣйствія электрическаго тока; она прямо перешла отъ отчаянія къ радости. Брошюры касались эпохи древней исторіи церкви. Колкости Целіи, сплетни Тантрипъ и вся исторія съ сэромъ Джемсомъ были забыты въ одно мгновеніе, и она прямо отправилась въ библіотеку. Целія пошла наверхъ. М-ра Брука кто-то задержалъ въ передней, и когда онъ вошелъ въ библіотеку, то нашелъ Доротею уже сидящею въ креслѣ и глубоко погруженною въ чтеніе одной изъ брошюръ, поля которой были исписаны рукою м-ра Казобона.-- Она упивалась чтеніемъ брошюры, какъ упиваются запахомъ букета изъ свѣжихъ цвѣтовъ, послѣ долгой прогулки въ душный лѣтній день. Она мысленно улетѣла далеко отъ земли и витала въ горнихъ высяхъ новаго Іерусалима.
М-ръ Брукъ опустился въ спокойное кресло, вытянулъ ноги передъ каминомъ, гдѣ ярко пылали разгорѣвшіеся дрова, и потирая тихо руки, нѣжно поглядывалъ на Доротею, съ выраженіемъ человѣка довольнаго, которому нечего говорить особеннаго. Замѣтивъ наконецъ присутствіе дяди, Доротея закрыла книгу и приготовилась уйдти. Въ обыкновенные дни она отнеслась-бы съ большимъ интересомъ къ служебнымъ дѣламъ дяди и непремѣнно начала-бы его разспрашивать о судьбѣ преступника, но сегодня она была какъ-то разсѣяна.
-- А я вѣдь черезъ Ловикъ проѣхалъ, заговорилъ м-ръ Брукъ, не съ тѣмъ намѣреніемъ, чтобы удержать племянницу, но по привычкѣ повторять. Эта слабость, свойственная многимъ изъ насъ, была особенно замѣтна въ м-рѣ Брукѣ.
-- Я тамъ завтракалъ, продолжалъ онъ,-- осматривалъ библіотеку м-ра Казобона и разныя другія вещи въ его кабинетѣ. Холодно было ѣхать сегодня. Что это ты, душа моя, не сядешь? спросилъ онъ Доротею.-- Мнѣ кажется, что ты озябла.
Доротеѣ самой захотѣлось сѣсть. Бывали дни, когда дядя не только не раздражалъ ее своимъ равнодушіемъ, но даже успокоивалъ ее. Она сняла съ себя плащъ и шляпу, усѣлась рядомъ съ нимъ и съ удовольствіемъ стала грѣться у камина, прикрывая лицо отъ огня своими красивыми руками, сложенными надъ головой. У нея были не тоненькія, маленькія ручки хрупкаго созданія, а напротивъ, изящныя, сильныя, настоящія женскія руки. Казалось, что это сидитъ грѣшница, умоляющая небо простигь ей страстное желаніе познать, наконецъ, гдѣ добро и гдѣ зло.
-- Дядя, что новенькаго привезли вы на счетъ судьбы овцекрада? спросила наконецъ, опомнившись, Доротея.
-- О комъ? о бѣдномъ Бунчѣ? спасти его, кажется, нѣтъ никакой возможности -- его повѣсятъ.
Доротея нахмурила брови. Лицо ея приняло выраженіе глубокаго страданія.
-- Понимаешь, повѣсятъ, продолжалъ м-ръ Брукъ, прехладнокровно кивая головой.-- Бѣдный Ромили, ужь какъ ему хотѣлось помочь намъ! Я съ Ромили знакомъ. А Казобонъ его не знаетъ. Онъ, кажется, слишкомъ ужь зарылся въ книгахъ, этотъ Казобонъ. Не такъ-ли?
-- Когда человѣкъ занятъ наукой и готовится написать знаменитое сочиненіе, онъ долженъ поневолѣ отказаться отъ свѣта. До того-ли ему, чтобы искать новыхъ знакомствъ, возразила Доротея.
-- Твоя правда, сказалъ дядя,-- но ведя такую жизнь человѣку не трудно и опуститься. Я, напримѣръ, всю свою жизнь провелъ холостякомъ, но у меня такая натура, что я никогда не опущусь; я принялъ за правило ходить всюду и во всемъ принимать живое участіе. Я никогда не опущусь, а Казобонъ сильно опускается, увѣряю тебя. Ему нуженъ товарищъ -- ты понимаешь -- товарищъ?
-- Я нахожу, что онъ окажетъ большую честь тому, кого онъ выберетъ себѣ въ товарищи, отвѣчала съ жаромъ Доротея.
-- А онъ тебѣ нравится? спросилъ вдругъ м-ръ Брукъ, не выразивъ впрочемъ, при этомъ ни удивленія, ни особенной радости.-- Слушай-же, что я тебѣ скажу, продолжалъ онъ: -- я Казобона знаю уже цѣлые десятки лѣтъ, словомъ, съ тѣхъ поръ какъ онъ поселился въ Ловикѣ. Но во все это время я не добился, чтобы онъ высказалъ какую-нибудь ясную идею -- увѣряю тебя. А между-тѣмъ, я убѣжденъ, что онъ человѣкъ высокаго ума, можетъ быть его епископомъ сдѣлаютъ или чѣмъ-нибудь еще выше, особенно если удержится министерство Пиля. А объ тебѣ, моя душа, Казобонъ имѣетъ весьма высокое мнѣніе.
Доротея не могла выговорить ни слова.
-- Дѣло въ томъ, что онъ, дѣйствительно, очень высокаго мнѣнія о тебѣ, повторилъ дядя.-- Прекраснорѣчиво говоритъ этотъ Казобонъ! Онъ обратился ко мнѣ на томъ основаніи, что ты несовершеннолѣтняя. Я обѣщалъ ему переговорить съ тобой, предупредивъ однако, что я не жду большого успѣха. Я считалъ своимъ долгомъ сказать это. Моя племянница, говорю, очень молода и прочее, и прочее. Входить въ излишнія подробности я не счелъ нужнымъ. Толковали мы, толковали съ нимъ и наконецъ, онъ обратился ко мнѣ съ просьбой -- разрѣшить ему сдѣлать тебѣ предложеніе... Понимаешь, предложитъ тебѣ свою руку и сердце, заключилъ м-ръ Брукъ, одобрительно кивнувъ головой.-- Я почелъ за лучшее передать тебѣ его слова, душа моя.
М-ръ Брукъ былъ совершенно спокоенъ въ продолженіе всей своей рѣчи, но ему, повидимому, очень хотѣлось проникнуть въ мысли своей племянницы, а въ случаѣ нужды подать ей совѣтъ, пока время еще не потеряно.
Видя, что Доротея молчитъ, онъ снова повторилъ:
-- Я почелъ за лучшее передать тебѣ его слова, душа моя.
-- Благодарю васъ, дядюшка, отвѣчала Доротея яснымъ, твердымъ голосомъ,-- Я очень благодарна м-ру Казобону. Если онъ дѣлаетъ мнѣ предложеніе, я принимаю его. Этотъ человѣкъ возбуждаетъ во мнѣ такое чувство удивленія и уваженія, какого во мнѣ не возбуждалъ еще никто!
М-ръ Брукъ помолчалъ съ минуту и затѣмъ издалъ какое-то восклицаніе.
-- Д-да, произнесъ онъ протяжно,-- эта партія довольно хороша. Но вѣдь и Читамъ завидный женихъ; притомъ онъ нашъ сосѣдъ по имѣнію. Я не смѣю, конечно, протестовать противъ твоего выбора, душа моя. Каждый человѣкъ можетъ имѣть свой собственный взглядъ на супружество -- но до извѣстной границы. Мнѣ-бы очень хотѣлось, чтобы ты составила себѣ выгодную партію; и я имѣю основательныя причины предполагать, что Читамъ думаетъ тоже посвататься за тебя. Но я это только такъ говорю, къ слову.
-- Мнѣ невозможно выйдти за сэра Джемса Читама, отвѣчала Доротея.-- Если онъ надѣется жениться на мнѣ, то онъ сильно ошибется.
-- То-то и есть, то-то и есть. Кто-жъ это зналъ? А я былъ увѣренъ, что Читамъ именно такой человѣкъ, предложеніе котораго каждая женщина приняла-бы съ радостью.
-- Прошу васъ, не говорите мнѣ объ немъ, дядя, прервала Доротея, чувствуя, что въ ней снова закипаетъ досада.
М-ръ Брукъ былъ очень удивленъ и мысленно рѣшилъ, что изучить характеръ женщины -- невозможно. Это такая бездна, до дна которой онъ самъ, несмотря на свою опытность и года, не могъ еще добраться. Отказать такому молодцу какъ Читамъ -- непостижимо!
-- Ну, что-жь дѣлать, заговорилъ дядя.-- Выходи за Казобона, но только не спѣшите вы со сватьбой. Правда, съ каждымъ днемъ онъ старѣетъ. Вѣдь ему уже за сорокъ пять лѣтъ; понимаешь, онъ почти двадцатью семью годами старше тебя. Конечно, если ты желаешь учиться, если ты стремишься къ высшему образованію, то у меня мало средствъ, чтобы вполнѣ удовлетворить твоему желанію, а у него доходы хорошіе -- у него есть прекрасное имѣніе, совершенно отдѣльное отъ церковнаго имущества, доходы онъ получаетъ хорошіе. Не забудь только одного, что онъ ужь не молодъ и -- не стану скрывать отъ тебя, душа моя -- мнѣ кажется, что здоровье у него не совсѣмъ крѣпкое. Вообще-же, я не имѣю ничего противъ него.
-- Мнѣ-бы не хотѣлось имѣть мужа почти одинаковыхъ лѣтъ со мною, замѣтила Доротея серьезнымъ, рѣшительнымъ тономъ.-- Я желаю выйдти за человѣка, который былъ-бы непремѣнно выше меня и по уму, и по образованію.
М-ръ Брукъ опять издалъ легкое восклицаніе и прибавилъ:
-- А я воображалъ до сихъ поръ, что у тебя взглядъ на вещи выработался болѣе самостоятельный, не такъ, какъ у прочихъ дѣвушекъ. Мнѣ казалось, что ты дорожишь имъ -- понимаешь, что ты дорожишь имъ.
-- Я не могу себѣ представить возможности жить безъ своего собственнаго взгляда на вещи, возразила молодая дѣвушка,-- но я желаю, чтобы этотъ взглядъ былъ основательный. Ученый мужъ поможетъ мнѣ уяснить, что правильно и что неправильно, и научитъ меня жить согласно съ истиной.
-- Совершенно справедливо! Ты отлично распорядилась -- какъ нельзя лучше, понимаешь? Но вѣдь есть много странностей на свѣтѣ, продолжалъ старикъ, напрягавшій всѣ свои силы, чтобы какъ-нибудь помочь племянницѣ.-- Жизнь не выльешь въ одну форму для всѣхъ, ее не уложишь по прямой или по косой линіи, какъ кому вздумается. Я, вотъ, напримѣръ, никогда не былъ женатъ, а хуже-ли вамъ всѣмъ отъ этого? Дѣло въ томъ, что я никого въ жизни такъ не любилъ, чтобы ради этого лица сунуться въ петлю. А вѣдь супружество -- петля, понимаешь? Наконецъ возьмемъ хоть характеръ человѣка. Вѣдь у каждаго есть свой характеръ, а мужъ любитъ всегда быть главой.
-- Я знаю, дядя, что меня ждутъ испытанія. Я понимаю супружество, какъ призваніе къ высшимъ обязанностямъ. Я никогда не смотрѣла на него, какъ на личное самоуслажденіе, произнесла Доротея.
-- Конечно, я знаю, что ты не охотница до большого свѣта, не любишь выѣздовъ, баловъ, обѣдовъ и что Казобонъ, въ этомъ отношеніи, болѣе подходящій для тебя мужъ, чѣмъ Читамъ. И потому, дѣлай какъ хочешь, душа моя, я совсѣмъ не противъ Казобона, это я и прежде тебѣ говорилъ. Кто знаетъ будущее? У тебя вкусы совсѣмъ не такіе, какъ у прочихъ молодыхъ дѣвушекъ; духовное лицо, ученый, будущій епископъ, мало-ли что тамъ еще -- естественнымъ образомъ, подходитъ къ тебѣ болѣе, чѣмъ Читамъ... Читамъ добрый малый, сердце у него золотое, понимаешь? Но онъ не далекъ по части разсужденій. Впрочемъ, вѣдь и я былъ такимъ-же въ его годы. А вотъ глаза-то у Казобона слабы. Онъ ихъ, я думаю, натрудилъ отъ излишняго чтенія.
-- Чѣмъ болѣе у меня будетъ причинъ служить ему помощницей, дядя, тѣмъ я сочту себя счастливѣе, сказала Доротея страстнымъ голосомъ.
-- Я вижу, что ты все ужь хорошо обдумала, возразилъ дядя,-- и потому, душа моя, я долженъ тебѣ сознаться, что у меня въ карманѣ лежитъ письмо, адресованное на твое имя.
М-ръ Брукъ подалъ письмо племянницѣ и когда она встала, чтобы уйдти изъ комнаты, онъ прибавилъ:
-- Не спѣши со сватъбой, душа моя: обдумай все хорошенько, понимаешь?
По уходѣ молодой дѣвушки, м-ръ Брукъ сообразилъ, что говорилъ съ ней слишкомъ сурово и слишкомъ рѣзко выставилъ передъ ней невыгоды предстоящаго брака. Впрочемъ, онъ былъ обязанъ высказать ей все это. А чтобы умѣть заранѣе опредѣлить, съ кѣмъ можетъ быть счастлива молодая дѣвушка, съ Казобономъ или съ Читэмомъ, этого никакой дядюшка не съумѣлъ-бы сдѣлать, не смотря на всѣ свои путешествія, на современное образованіе и на знакомство съ различными знаменитостями, теперь уже умершими. Однимъ словомъ, женщина есть проблема почти такая-же сложная, какъ проблема объ измѣненіяхъ неправильнаго твердаго тѣла.