Торжествующая увѣренность мэра, основанная на настоятельномъ требованіи м-ра Фэтерстона, чтобы Фредъ и его мать неотлучно находились при немъ, могла назваться слабымъ волненіемъ въ сравненіи съ бурными чувствами, бушевавшими въ груди кровныхъ родственниковъ старика. Весьма естественно, что эти господа начали громко твердить о семейныхъ узахъ, связывавшихъ ихъ съ больнымъ, и стали являться толпами къ нему въ домъ, съ тѣхъ поръ, какъ онъ слегъ въ постель. Иначе и быть не могло, потому что когда "бѣдный Питеръ" сидѣлъ въ своемъ покойномъ креслѣ въ гостиной съ рѣзными стѣнами, то, являясь къ нему на глаза, эти близкіе родственники испытывали участь кухонныхъ таракановъ, которыхъ поваръ обдавалъ кипяткомъ: несмотря однако-жъ на то, они все-таки лѣзли къ очагу Фэтерстона, привлекаемые туда не корыстолюбіемъ, а бѣдностію. Братецъ Соломонъ и сестрица Джэнъ были между ними самые богатые; они находили, что "бѣдный Питэръ" принимаетъ ихъ совершенно по родственному, безъ малѣйшихъ признаковъ церемоніи и они считали это вѣрнымъ признакомъ того, что милый братецъ, при написаніи духовнаго завѣщанія, обратитъ вниманіе на ихъ преимущества передъ прочими, какъ на людей богатыхъ. Ихъ, по крайней мѣрѣ, онъ никогда не выгонялъ изъ дому, тогда какъ братца Іону, сестрицу Марту и другихъ голяковъ онъ, по своей непостижимой эксцентричности, держалъ всегда вдали отъ себя. Соломонъ и Джэнъ хорошо знали поговорку братца Питэра, что денежка -- дорогое яичко, требующее теплаго гнѣзда.
Но братецъ Іона и сестрица Марта, равно какъ и прочіе несчастные изгнанники смотрѣли совсѣмъ иначе на этотъ вопросъ. Этимъ обиженнымъ судьбою людямъ казалось, что если Питэръ ничего для нихъ не сдѣлалъ при жизни, то, вѣроятно, онъ ихъ вспомнитъ при смерти. Іона увѣрялъ, что есть люди, которое любятъ своими завѣщаніями дѣлать сюрпризы; Марта-же возражала на это, что ничего не будетъ удивительнаго, если братецъ оставитъ большую часть своихъ денегъ тѣмъ, кто ихъ меньше всѣхъ добивается. Во всякомъ случаѣ, кровные родные должны стоять на первомъ планѣ и зорко слѣдить за тѣми, кого строго даже нельзя и назвать родными. Мало-ли бывало темныхъ поддѣлокъ духовныхъ завѣщаній, нельзя-же допускать незаконнаго пользованія наслѣдствомъ; наконецъ, эти дальніе родственники могутъ утащить что-нибудь, а бѣдный Питэръ будетъ лежать въ это время безпомощный! Нѣтъ, нужно непремѣнно охранять его! Въ этомъ послѣднемъ отношеніи Саломонъ и Дженъ были одного мнѣнія съ Мартой и Іоной, а толпа племянниковъ, племянницъ, братцевъ и кузеновъ еще съ большей утонченностію придумывали, чего можно было ожидать отъ человѣка, способнаго, по капризу, отказать свое имѣніе на сторону; поэтому всѣ они, чувствуя, что на нихъ лежитъ въ нѣкоторомъ родѣ великая обязанность сохранить фамильный интересъ, считали себя въ полномъ правѣ посѣщать какъ можно чаще Стон-Кортъ. Сестрица Марта, иначе м-съ Кренчъ, страдавшая одышкой и жившая довольно далеко, не имѣла силъ сакм совершать эти поѣздки; за то сынъ ея, въ качествѣ родного племянника бѣднаго Питера, могъ съ пользою служить ея представителемъ и наблюдать, чтобы дѣдушка Іона не совершилъ какого-нибудь злоупотребленія въ свою пользу. Вообще вся порода Фэтерстоновъ твердо держалась правила, что каждый долженъ зорко надзирать за другимъ, помня ежеминутво, что всемогущій Творецъ надзираетъ за нимъ самимъ.
Вотъ почему всѣ эти кровные родственники, одинъ вслѣдъ за другимъ, появлялись въ Стон-Кортѣ и исчезали оттуда, а на Мэри Гартъ лежала непріятная обязанность передавать ихъ порученія м-ру Фэтерстону, который не хотѣлъ видѣть никого изъ этихъ господъ и отправлялъ ее всегда внизъ съ еще болѣе непріятнымъ порученіемъ -- сказать имъ, чтобы они убирались. Какъ распорядительница по части хозяйства, Мэри, по старинному провинціальному обычаю, считала необходимымъ приглашать ихъ отдохнуть и закусить. Она даже заранѣе посовѣтовалась съ м-съ Винци, какой провизіей ей запастись для того, чтобы устраивать небольшія угощенія внизу, пока м-ръ Фэтерстонъ лежитъ въ постели.
-- О, душа моя! восклицала м-съ Винци,-- не слѣдуетъ скупиться, когда въ домѣ опасно больной, послѣ котораго должно остаться богатое наслѣдство. Богъ видитъ, я имъ не пожалѣю послѣдняго окорока; сохраните только что по лучше для погребенія. Нужно, чтобы у васъ постоянно была въ запасѣ фаршированная телятина и хорошій початый сыръ; вы должны быть готовы принимать всѣхъ въ послѣдніе дни больного, заключила щедрая м-съ Винци, попрежнему веселая и попрежнему наряженная въ яркіе цвѣта.
Но нѣкоторые посѣтители появились и не исчезли, даже послѣ угощенія ихъ телятиной и ветчиной. Братецъ Іона, напримѣръ (такіе непріятные люди бываютъ во всѣхъ семействахъ, даже въ самыхъ аристократическихъ; они по-горло въ долгахъ, а между тѣмъ надуты до невозможности),-- братецъ Іона, говорю я, раззорившись, началъ поддерживать себя ремесломъ; онъ изъ скромности умалчивалъ объ этомъ, хотя добывать деньги такимъ способомъ было гораздо лучше, чѣмъ тратить ихъ на биржѣ или на скачкахъ; а такъ-какъ ремесло его позволяло ему отлучаться изъ дому, когда угодно, то онъ былъ очень доволенъ, когда находилъ теплой уголъ и могъ наѣдаться вдоволь. Въ Стон-Кортѣ онъ выбралъ себѣ уголъ въ кухнѣ, частію потому, что онъ нашелъ его удобнымъ, а частію потому, что ему не хотѣлось быть вмѣстѣ съ Соломономъ, къ которому онъ питалъ братскія, непріязненныя чувства. Сидя въ отличномъ, мягкомъ креслѣ, разодѣвшисъ въ свое лучшее платье и чувствуя самое пріятное настроеніе духа, Іона расположился, очень комфортабельно. въ своемъ углу, сознавая, что онъ играетъ здѣсь первую роль и представляя себѣ, что теперь воскресенье и что онъ находится въ трактирѣ "Зеленый человѣкъ". Подъ вліяніемъ всѣхъ этихъ ощущеній онъ объявилъ Мэри Гартъ, что онъ. не вяйдегь за порогъ дома братца Питэра, пока бѣдняжка еще дышетъ. Самыми несносными членами семействъ бываютъ обыкновенно или остряки, или идіоты. Іона считался острякомъ въ породѣ Фэтерстоновъ; онъ подшучивалъ надъ женской прислугой, забѣгавшей въ кухню, но въ то-же время зорко слѣдилъ своими, холодными глазами за Мэри, находившейся у него къ сильномъ подозрѣніи.
Мэри, пожалуй, примирилась-бы съ одной парой глазъ, за ней слѣдившей, еслиби по несчастію тутъ не было другой пары глазъ молодого Бранча, явившагося въ качеств представителя своей матери, и вмѣстѣ съ тѣмъ въ качествѣ шпіона за дядюшкой Іоной; этотъ юноша считалъ также своей обязанностію стоятъ или сидѣть преимущественно въ кухнѣ, подъ предлогомъ служить собесѣдникомъ дядѣ. Молодой Брэнчъ былъ ни уменъ, ни глупъ, но за то косилъ такъ немилосердно глазами, что по нимъ никакъ нельзя было догадаться, что онъ чувствуетъ. При входѣ Мери Гартъ въ кухню, м-ръ Іона Фэтерстонъ начиналъ преслѣдовать ее своими подозрительными взглядами, а Брэнчъ тотчасъ-же поворачивалъ въ ея сторону голову, какъ-бы приглашая ее полюбоваться на свои косые глаза. Этого положенія бѣдная Мэри не могла равнодушно переносить; иногда, она злилась, а иногда готова была расхохотаться. Разъ какъ-то ей пришло въ. голову представить передъ Фредомъ происходящія въ кухнѣ сцены; тому очень захотѣлось немедленно взглянуть на дѣйствующихъ лицъ, и онъ, подъ какимъ-то предлогомъ, зашелъ въ кухню. Но, увидавъ физіономіи родственниковъ, онъ опрометью кинулся въ ближайшую дверь, которая вела въ молочную и тамъ, въ пустой, высокой комнатѣ, среди крынокъ съ молокомъ, разразился такимъ припадкомъ смѣха, который ясно былъ услышанъ въ кухнѣ. Затѣмъ онъ выбѣжалъ въ боковую дверь. М-ръ Іона, до этихъ поръ еще ни разу невстрѣчавшій Фреда, не пропустилъ удобнаго случая, чтобы по своему не потѣшиться надъ тщедушной его фигурой, длинными ногами и худенькимъ лицомъ съ тонкими, деликатными чертами.
-- А что, Томъ, вѣдь ты не носишь такихъ франтовскихъ панталонъ, да у тебя и ноги-то далеко не такія тонкія и длинныя, какъ у него, замѣтилъ Іона племяннику, подмигивая въ сторону Фреда и явно давая замѣтить, что онъ подразумѣваетъ многое въ этихъ двухъ фразахъ. Томъ посмотрѣлъ себѣ на ноги и оставилъ неразрѣшеннымъ вопросъ -- что онъ предпочитаетъ: нормальныя-ли свои преимущества, или длинные ноги Фреда, облеченныя въ изящные панталоны.
Въ гостиной съ рѣзными стѣнами постоянно присутствовали другіе соглядатаи изъ кровныхъ родственниковъ, жаждавшіе приглашенія наверхъ. Многіе изъ нихъ приходили, завтракали и уходили; но братецъ Соломонъ и леди, называвшая себя втеченіи 25 лѣтъ Джэнъ Фэтерстонъ, а въ настоящее время м-съ Уоль, считали за лучшее сидѣть тутъ ежедневно по-нѣскольку часовъ сряду, ничѣмъ другимъ не занимаясь, кромѣ наблюденія за лукавой Мэри Гартъ (которая до того была хитра, что не было возможности уловить ее ни въ чемъ), и кромѣ выдѣлыванья, время отъ времени, гримасъ, съ явнымъ желаніемъ показать, что онѣ готовы расплакаться въ три ручья отъ невозможности пробраться въ комнату м-ра Фэтерстона. Антипатія больного старика къ членамъ своей семьи возрастала по мѣрѣ того, какъ онъ слабѣлъ, слѣдовательно, не могъ уже потѣшаться надъ ними, говоря имъ колкости. Не имѣя силъ ужалить ближняго, онъ, казалось, сосредоточилъ весь ядъ на днѣ свой души. Не довѣряя отвѣту братца, переданному имъ устами Мэри Гартъ, оба милые родственника появились на порогѣ спальни "бѣднаго Питэра", одѣтые съ ногъ до головы въ черное. М-съ Уоль держала въ рукѣ полусложенный носовой платокъ; лица у обоихъ были самыя погребальныя. Въ эту минуту румяная м-съ Винци въ чепцѣ съ розовыми, развѣвающимися лентами, подавала лекарство больному, а бѣлокурый Фрэдъ, короткіе волоса котораго вились,-- самый вѣрный признавъ игрока и кутилы,-- сидѣлъ тутъ-же, спокойно раскачиваясь въ большомъ креслѣ.
Не успѣлъ старикъ Фэтерстонъ увидать передъ собой эти двѣ погребальныя фигуры, появившіяся въ его комнатѣ, несмотря на его запрещеніе, какъ бѣшенство придало ему такія силы, которыхъ до сихъ поръ не могли возбудить никакія лекарства. Онъ сидѣлъ на постели, обложенный со всѣхъ сторонъ подушками, а его палка съ золотымъ набалдашникомъ неизмѣнно лежала подлѣ него. Больной схватилъ палку въ руки и сталъ размахивать ею во всѣ стороны, какъ-бы отгоняя отъ себя страшные призракки, при чемъ оралъ во все горло, какимъ-то хриплымъ, не-человѣческимъ голосомъ:
-- Вонъ, вонъ, м-съ Уоль! вонъ отсюда, Соломонъ!
-- О, братецъ Питэръ! начала-было м-съ Уоль, но Соломонъ зажалъ ей ротъ рукою. Это былъ широкоскулый старикъ, лѣтъ подъ 70, съ маленькими, бѣгающими глазками; онъ не только былъ кротче характеромъ братца Питэра, но даже считалъ себя гораздо умнѣе его; дѣйствительно, его трудно было обмануть, потому-что онъ глубоко презиралъ все человѣчество и считалъ людей всѣхъ безъ изъятія -- плутами и обманщиками.
-- Братецъ Питэръ, заговорилъ онъ вкрадчивымъ, хотя отчасти и офиціальнымъ тономъ,-- я долженъ непремѣнно переговорить съ вами объ одной пустоши и о копи съ марганцемъ. Всемогущій Творецъ знаетъ мои мысли...
-- Онъ знаетъ то, чего я не желаю знать, перебилъ его Питэръ, опуская палку, какъ-бы отъ утомленія, но при этомъ онъ взялъ ее за другой конецъ съ такимъ угрожающимъ жестомъ, точно готовился вступить въ рукопашный бой и ударить набалдашникомъ палки по плѣшивой головѣ Соломона, на которую онъ устремилъ пристальный взглядъ.
-- Есть вещи, братецъ, о которыхъ вамъ необходимо переговорить со мной, иначе вы сами-же станете жалѣть впослѣдствіи, продолжалъ Соломонъ, не дѣлая однако ни одного шага впередъ.-- Я могъ-бы сидѣть подлѣ васъ по ночамъ, вмѣстѣ съ Джонъ, которая съ радостью на это готова, тогда вы выбрали-бы любое время и потолковали-бы со мной...
-- Да, я самъ съумѣю выбрать себѣ время,-- а васъ не прошу хлопотать обо мнѣ, снова перебилъ его Питеръ.
-- Но вы вѣдь не можете опредѣлить времени, когда вы скончаетесь, братецъ, затянула своимъ гнусливымъ голосомъ м-съ Уоль,-- быть можетъ, вы лишитесь употребленія языка, вамъ будетъ непріятно, что вокругъ васъ все постороннія лица, вы пожелаете видѣть меня и моихъ дѣтей...
Тутъ она всхлипнула, какъ-бы растроганная мыслію о томъ, какъ тяжело будетъ братцу кончаться въ отсутствіи ея и ея дѣтей. Мы обыкновенно умиляемся, заговоривъ о себѣ.
-- Никогда я не пожелаю васъ видѣть, отвѣчалъ упрямый старикъ,-- я ни объ одномъ изъ васъ не вспомню. Мое духовное завѣщаніе давно уже сдѣлано,-- слышите?-- сдѣлано.
Съ этими словами онъ повернулъ голову къ м-съ Винци и проглотилъ ложку ленарства.
-- Не мѣшало-бы кой-кому постыдиться занимать мѣсто, которое по праву принадлежитъ другимъ, проворчала м-съ Уоль, обращая свои узенькіе глазки на м-съ Винци.
-- О, сестра, возразилъ Соломонъ съ насмѣшливымъ смиреніемъ,-- мы для этого недостаточно нарядны, красивы и умны; мы, люди маленькіе, гдѣ намъ тянуться за людьми свѣтскими.
Вспыльчивый Фредъ не могъ болѣе выдержать. Онъ вскочилъ съ мѣста и, взглянувъ на м-ра Фтерстона, спросилъ:
-- Прикажете матушкѣ и мнѣ выйдти изъ комнаты, сэръ, и оставить васъ однихъ съ вашими друзьями?
-- Садись на мѣсто, крикнулъ Фэтерстонъ,-- сиди тамъ, гдѣ сидѣлъ. Прощайте, Соломонъ, продолжалъ онъ, силясь приподнять палку, которая при этомъ выпала у него изъ рукъ отъ тяжести набалдашника.-- Прощайте и вы, м-съ Уоль, прошу васъ больше ко мнѣ не приходить.
-- Какъ вамъ угодно, братецъ, а я все-таки останусь внизу, возразилъ Соломонъ.-- Я исполню, а затѣмъ посмотримъ, что пошлетъ Всемогущій Творецъ.
-- Да, посмотримъ, какъ родовыя имѣнія пойдутъ на сторону, подхватила м-съ Уоль,-- и гдѣ найдутся такіе обстоятельные молодые люди, которые будутъ ими владѣть. Отъ души жалѣю людей необстоятельныхъ, а еще болѣе ихъ матерей. Прощайте, братецъ Питэръ!
-- Братецъ, вспомните, что я послѣ васъ старшій въ родѣ; что я составилъ себѣ состояніе точно также, какъ и вы; я пріобрѣлъ уже землю на имя Фэтерстона, заговорилъ опять Соломонъ, сильно разсчитывая на дѣйствіе своихъ послѣднихъ словъ.-- А теперь -- прощайте!
Братъ и сестра поспѣшно удалились, когда увидѣли, что старикъ Фэтерстонъ началъ дергать во всѣ стороны свой парикъ и, закрывъ глаза, скорчилъ ртомъ свою обычную гримасу. По всему было замѣтно, что онъ готовится играть роль глухо-нѣмого. Не смотря на неудачу этой попытки, Соломонъ съ сестрицей продолжали ежедневно являться въ Стон-Кортъ и садились внизу, на извѣстномъ сторожевомъ пунктѣ. Тутъ они вели между собой разговоръ вполголоса, причемъ такъ незамѣтно шевелили губами, что посторонній зритель могъ-бы принять ихъ за автоматовъ. Соломонъ и Джэнъ остерегались говорить громко, изъ боязни, какъ-бы братецъ Іона не подслушалъ ихъ черезъ стѣну.
Но дни ихъ дежурства въ гостиной съ рѣзными стѣнами разнообразились иногда присутствіемъ другихъ гостей, пріѣзжавшихъ или изъ далека, или изъ ближайшихъ деревень. Такъ-какъ Питэръ Фэтерстонъ не сходилъ уже теперь сверху, то было очень удобно разсуждать на свободѣ объ его имѣніи и дѣлахъ. Нѣкоторые сельскіе и мидльмарчскіе обыватели вполнѣ соглашались съ взглядами ближайшихъ родственниковъ больного и сочувствовали ихъ интересамъ, негодуя на семью Винци; дамы даже проливали слезы, разговаривая съ м-съ Уоль, причемъ вспоминали, что и онѣ бывали обмануты въ своихъ разсчетахъ на состояніе какого-нибудь неблагодарнаго старика джентльмена, которому, по ихъ убѣжденію, слѣдовало-бы совсѣмъ иначе распорядиться своимъ имуществомъ. Подобнаго рода разговоры быстро умолкали, какъ умолкаетъ органъ, когда мѣхи перестаютъ дѣйствовать, при входѣ Мэри Гартъ въ гостиную; глаза всѣхъ присутствующихъ внезапно обращались тогда на эту несомнѣнную наслѣдницу завѣтныхъ желѣзныхъ сундуковъ.
Молодые-же неженатые мужчины, состоявшіе въ родствѣ съ Фэтерстонами или только близко знакомые съ ними, смотрѣли съ нѣкотораго рода восторгомъ на молодую дѣвушку, которая умѣла держать себя съ такимъ тактомъ и могла, не смотря на окружавшія ее препятствія, сдѣлаться завидной невѣстой. Вотъ почему отъ этихъ посѣтителей Мэри слышала постоянныя любезности и пользовалась съ ихъ стороны необыкновенной предупредительностію.
Особенное вниманіе ей оказывалъ м-ръ Бортронъ Тренбель, видный собою холостякъ, богатый капиталистъ, занимавшійся покупкой и продажей земель и телятъ,-- личность, пользовавшаяся большой популярностію, такъ-какъ имя м-ра Тренбеля безпрестанно встрѣчалось на объявленіяхъ, разсылаемыхъ по всему околодку. Словомъ, это былъ человѣкъ, который имѣлъ право сожалѣть тѣхъ, кто не зналъ его лично. Онъ приходился троюроднымъ братомъ Питэру Фэтерстону; старикъ обращался съ нимъ гораздо благосклоннѣе, чѣмъ съ прочими родными, потому-что онъ былъ нуженъ ему по дѣламъ; даже въ программѣ церемоньяла погребенія онъ назначилъ м-ра Тренбеля однимъ изъ носильщиковъ своего гроба. М-ра Тренбеля нельзя было назвать человѣкомъ корыстолюбивымъ; но, обладая чувствомъ глубокаго сознанія собственнаго достоинства, онъ не любилъ, чтобы ему, въ какомъ-бы-то ни было дѣлѣ становились поперегъ дороги; и если-бы Питэру Фэтерстону пришла счастливая мысль наградить его, Тренбеля, порядочнымъ наслѣдствомъ, то онъ ничуть не удивился-бы, а только сказалъ-бы, что онъ, Тренбель, ничего не искалъ и не добивался у старика; напротивъ, самъ, втеченіи 20 лѣтъ, давалъ ему полезные совѣты, пріобрѣтенные долгой опытностію. Восхищаясь собой, м-ръ Тренбель умѣлъ въ то-же время цѣнить вообще все замѣчательное. Выражался онъ всегда необыкновенно изысканно, и если нечаянно употреблялъ простонародное слово, то немедленно поправлялся, что было вовсе не лишнее, такъ-какъ онъ говорилъ необычайно громко. Во всей его фигурѣ проявлялась величавость; говорилъ онъ, большею частью стоя или расхаживая по комнатѣ, причемъ обдергивалъ свой жилетъ съ видомъ человѣка, увѣреннаго въ себѣ и въ своихъ мнѣніяхъ, или отряхивалъ оборки своего жабо указательнымъ пальцемъ, а при заключеніи рѣчи принимался усердно играть печатями, висѣвшими на его часовой цѣпочкѣ. Подчасъ въ голосѣ его слышались ноты раздраженія; но это случалось только тогда, когда предстояла необходимость опровергнуть чье-нибудь неточное или несправедливое мнѣніе. Ничего нѣтъ мудренаго, если человѣкъ начитанный и опытный выйдетъ иногда изъ себя при спорахъ съ людьми, стоящими ниже его по развитію. Онъ зналъ, что вся семья Фэтерстоновъ состоитъ изъ людей недальнихъ по уму; но, какъ человѣкъ свѣтскій и общественный дѣятель, онъ находилъ это вещью очень обыкновенной и благоволилъ даже заходить иногда въ кухню, чтобы побесѣдовать съ м-ромъ Іоной и съ юнымъ Брэнчемъ, на котораго онъ производилъ сильное впечатлѣніе (такъ, покрайней мѣрѣ, воображалъ м-ръ Тренбель), возбуждая различные передовые вопросы на счетъ мѣстечка Чальки-Флитъ, гдѣ жили Брэнчи. Если-бы кому-нибудь случилось замѣтить м-ру Бортрону Тренбелю, что онъ, въ качествѣ капиталиста, обязанъ знать суть каждой вещи, то онъ-бы самодовольно улыбнулся и молча отряхнулъ-бы свое жабо, давая уразумѣть тѣмъ, что онъ почти достигъ этой премудрости. Однимъ словомъ, это былъ человѣкъ почтенный, нестыдившійся своего промысла и чувствовавшій, что если-бы даже, "знаменитый Пиль, нынѣ сэръ Робертъ", былъ ему представленъ, то и тотъ призналъ-бы его значеніе.
-- Если-бы вы соблаговолили предложить мнѣ ломтикъ ветчины и стаканъ элю, миссъ Гартъ, я не отказался-бы, произнесъ онъ, входя въ гостиную въ половинѣ двѣнадцатаго, послѣ свиданія со старикомъ Фэтерстономъ, въ спальню котораго онъ имѣлъ исключительный доступъ, и становясь спиной къ огню, между м-съ Уоль и Соломономъ.-- Не безпокойтесь, пожалуйста, сами, продолжалъ онъ,-- позвольте я позвоню.
-- Благодарю васъ, не надо, отвѣчала Мэри,-- я сама пойду, у меня есть такъ дѣло.
-- А вы, м-ръ Тренбель, пользуетесь, какъ видно, особенными милостями, замѣтила и-съ Уоль, когда Мэри вышла.
-- Вы хотите сказать, что меня принимаетъ старикъ? возразилъ капиталистъ, равнодушно играя своими печатями.-- А-а! видите-ли, онъ всегда оказывалъ мнѣ большое довѣріе.
При этомъ Тренбель сжалъ губы и особенно выразительно нахмурилъ брови.
-- А можно-ли кой-кому спросить, о чемъ братецъ съ вами разговаривалъ? мягкимъ, вкрадчивымъ тономъ произнесъ Соломонъ, явно желавшій намекнуть, что ему лично, какъ человѣку богатому, нѣтъ надобности этимъ интересоваться.
-- О, конечно! каждый можетъ меня спрашивать, воскликнулъ м-ръ Тренбель, громкимъ, веселымъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ ѣдко-насмѣшливымъ голосомъ.-- Я позволяю каждому предлагать мнѣ вопросы. Каждый имѣетъ право дѣлать свои замѣчанія въ формѣ вопроса, продолжалъ онъ, все болѣе и болѣе возвышая тонъ.-- Это постоянное правило хорошихъ ораторовъ, даже въ тѣхъ случаяхъ, когда они не предвидятъ возможности отвѣчать. Мы называемъ это -- образностію рѣчи, или, точнѣе сказать, рѣчью высшей формы.
Краснорѣчивый капиталистъ улыбнулся самъ своему остроумію.
-- Меня не огорчитъ извѣстіе, что братецъ васъ не забылъ, м-ръ Тренбель, сказалъ Соломонъ.-- Я никогда не былъ противъ людей достойныхъ. Меня только возмущаютъ люди не достойные.
-- А-а, вотъ видите-ли что, отвѣчалъ м-ръ Тренбель съ особеннымъ удареніемъ въ голосѣ,-- нельзя опровергнуть того, что и недостойныхъ людей нерѣдко назначаютъ наслѣдниками и даже полными наслѣдниками всего состоянія. Такого рода распоряженія часто встрѣчаются въ духовныхъ завѣщаніяхъ.
При этомъ м-ръ Тренбель оттопырилъ губы и слегка нахмурилъ брови.
-- Вы хотите, вѣроятно, сказать, м-ръ Тренбель, что братецъ передалъ свое имѣніе не въ родъ, и что вамъ это извѣстно, проговорила м-съ Уоль, для которой, въ ея безнадежномъ положеніи, было нелегко произнести такую длинную фразу.
-- Каждый человѣкъ имѣетъ право отдать свою землю на богоугодныя заведенія, равно какъ завѣщать ее кому-бы то ни было, замѣтилъ Соломонъ сестрѣ въ видѣ отвѣта, такъ-какъ Тренбель молчалъ.
-- Какъ? Всю землю Блу-Котъ? воскликнула м-съ Уоль.-- О! м-ръ Тренбель, неужели это правда? Вѣдь это будетъ оскорбленіемъ Всемогущаго Творца, надѣлившаго братца богатствомъ!..
Пока м-съ Уоль разглагольствовала, м-ръ Бортронъ Тренбель ходилъ по комнатѣ между каминомъ и окномъ, барабаня пальцемъ по своей палкѣ и разглаживая бакенбарды и височки на головѣ. Вдругъ онъ повернулъ къ рабочему столику Мэри Гартъ, раскрылъ книгу, лежавшую на немъ, и прочиталъ вслухъ заглавіе такимъ громогласнымъ голосомъ, точно продавалъ книгу съ аукціона присутствующей публикѣ.
-- "Anne of Geirstein (онъ произнесъ Джейрстейнъ) или Дѣва Тумана, читалъ онъ,-- сочиненіе автора "Уаверлей". Затѣмъ, повернувъ страницу, онъ звучно продолжалъ: -- "Прошло уже почти четыре столѣтія съ тѣхъ поръ, какъ происшествія, описанныя въ нижеслѣдующихъ главахъ, случились на континентѣ".
Онъ выговорилъ послѣднее слово, сдѣлавъ сильное удареніе на буквѣ и, по привычкѣ всѣхъ людей вульгарнаго происхожденія, и въ то-же время воображая, что его чтеніе должно было сильно подѣйствовать на слушателей.
Въ эту минуту въ комнату вошелъ лакей съ подносомъ, на которомъ стояла закуска, по милости чего м-ръ Тренбель имѣлъ возможность увернуться отъ отвѣта на вопросъ м-съ Уоль, между-тѣмъ, какъ сама м-съ Уоль и братъ ея, пристально слѣдя за каждымъ его движеніемъ, вѣроятно, думали въ это время, что люди начитанные, къ сожалѣнію, не умѣютъ вести серьезнаго разговора. А дѣло-то въ томъ, что м-ръ Тренбель не имѣлъ ни малѣйшаго понятія о содержаніи духовнаго завѣщанія старика Фэтерстона; признаться-же публично въ этомъ ему казалось такъ-же позорно, какъ быть уличеннымъ въ государственной измѣнѣ.
-- Я съѣмъ только ломтикъ ветчины и выпью стаканъ элю, произнесъ онъ успокоительнымъ тономъ, подходя къ подносу.-- Какъ человѣкъ дѣловой, я нигдѣ не отказываюсь отъ закуски. Отличная ветчина! разсуждалъ онъ, проглотивъ два, три куска съ ужасающей быстротой.-- Пари держу, что подобной ветчины не отыщешь во всѣхъ трехъ королевствахъ. Этотъ окорокъ лучше всѣхъ окороковъ Фрешитъ-Гола, а я могу похвастать, что я знатокъ по этой части.
-- Нѣкоторымъ не нравится, если въ ветчину кладутъ много сахара, замѣтила м-съ Уоль.-- Но мой бѣдный братецъ всегда требуетъ, чтобы сахару клали побольше.
-- У всякаго свой вкусъ, возразилъ м-ръ Тренбель.-- Каждый воленъ дѣйствовать, какъ хочетъ. Но, помилуй Богъ, какой ароматъ! Я право, не прочь-бы былъ купить себѣ нѣсколько такихъ окороковъ. Для истаго джентльмена -- тутъ голосъ м-ра Тренбеля принялъ особенно выразительный тонъ,-- не послѣднее удовольствіе имѣть у себя на столѣ подобную ветчину.
Съ этими словами онъ докончилъ свою порцію, отставилъ отъ себя тарелку, осушилъ стаканъ элю и, пододвинувъ немного впередъ свой стулъ, любовно поглядѣлъ на свои ноги и одобрительно погладилъ ихъ. Манеры, тонъ и всѣ движенія м-ра Тренбеля явно обличали въ немъ коренного сѣвернаго жителя.
-- А у васъ тутъ преинтересная книга лежитъ, миссъ Гартъ, сказалъ онъ, когда Мэри вернулась въ гостиную.-- Это сочиненіе автора "Уаверлей", т. е. Вальтеръ-Скотта. Я самъ пріобрѣлъ себѣ одинъ изъ его романовъ -- очень хорошенькую вещь, замѣчательное произведеніе, подъ заглавіемъ: "Айвенго". Говорятъ, что ни одинъ писатель не въ состояніи перегнать его въ быстротѣ, съ которой онъ пишетъ свои романы. Право такъ. Я только-что прочелъ теперь начало "Анны Джерстейнъ". Очень хорошо начинается. А вы, какъ я вижу, охотница до чтенія, продолжалъ онъ.-- Подписались, вѣроятно, въ нашей мидлтмарчской библіотекѣ?
-- Нѣтъ, отвѣчала Мэри.-- Эту книгу мнѣ принесъ м-ръ Фредъ Винци.
-- Я самъ большой библіоманъ, провозгласилъ, м-ръ Тренбель.-- У меня не менѣе 200 волюмовъ въ телячьемъ переплетѣ и льщу себя надеждой, что выборъ книгъ отличный. У меня есть и картины Мурильо, Рубенса, Теньера, Тиціана, Вандика и другихъ. Очень буду счастливъ служить вамъ тѣми авторами, которыхъ вы пожелаете прочесть, миссъ Гартъ, заключилъ онъ, расшаркиваясь.
-- Очень благодарна, возразила Мэри, спѣша внйдти изъ комнаты,-- но у меня очень мало времени для чтенія.
-- Я увѣренъ, что братецъ не забылъ ее въ своемъ завѣщаніи, сказалъ вполголоса Соломонъ, кивая головой по направленію къ Мэри, когда та ушла и затворила за собой дверь.
-- Его первая жена была ему совсѣмъ не пара, замѣтила м-съ Уоль.-- Она ничего не принесла ему въ приданое; а вѣдь эта молодая особа не болѣе какъ племянница ея... очень горда... братецъ постоянно съ ней ссорился.
-- А по моему мнѣнію, эта дѣвушка съ большимъ смысломъ, произнесъ м-ръ Тренбель. Онъ выпилъ еще элю и, поднявшись со стула, началъ съ важностью обдергивать свой жилетъ.-- Я наблюдалъ за ней, когда она наливала лекарство въ рюмку. Она все дѣлаетъ съ толкомъ, сэръ. А это важная вещь въ женщинѣ, и еще болѣе важная для нашего друга, лежащаго тамъ, на верху, для нашего бѣднаго больного. Человѣкъ, жизнь котораго небезполезна, долженъ всегда выбирать себѣ въ жены женщину, которая-бы умѣла ходить за больными; такъ, по крайней мѣрѣ, поступлю я, когда женюсь; моя долголѣтняя опытность служитъ хорошимъ ручательствомъ, что я не ошибусь въ своемъ выборѣ. Есть, конечно, мужчины, которымъ необходимо жениться для того, чтобы поправить свое положеніе; но я въ этомъ покамѣстъ не нуждаюсь и надѣюсь, что никто не опровергнетъ истины такого факта. А затѣмъ, м-съ Уоль, позвольте пожелать вамъ добраго утра. Соломонъ, прощайте. Искренно желаю, чтобы мы встрѣтились снова, при менѣе печальной обстановкѣ.
Когда м-ръ Тренбель удалился, сдѣлавъ очень изящный поклонъ, Соломонъ нагнулся немного впередъ и шепотомъ замѣтилъ сестрѣ:
-- Джэнъ, будьте увѣрены, что братецъ оставилъ этой дѣвчонкѣ порядочный кушъ.
-- Судя по нѣкоторымъ словамъ м-ра Тренбеля -- въ этомъ и сомнѣваться нельзя, отвѣтила Джэнъ, и потомъ, помолчавъ, прибавила:-- Онъ такъ выражался объ ней, какъ будто мои дочери не съумѣли-бы точно также дать больному капли.
-- Всѣ эти капиталисты часто вздоръ городятъ, сказалъ Соломонъ.-- Тѣмъ не менѣе Тренбель успѣлъ таки набить хорошо свой карманъ.