Владиславъ, не смотря на полученное приглашеніе, не былъ съ визитомъ у м-ра Бруна, и только шесть дней спустя м-ръ Казобонъ холодно заявилъ, что его юный родственникъ отправился на континентъ, причемъ онъ, видино, уклонялся отъ дальнѣйшихъ объясненій относительно цѣли его поѣздки. Дѣйствительно, Виль отказался избрать какой-либо опредѣленный предметъ для своихъ занятій, говоря, что кругъ его дѣятельности должна составлять вся Европа. Истинный геній, по его словамъ, тяготится всякими оковами; ему необходимо предоставить полную свободу дѣйствій, чтобы онъ могъ проявить себя міру въ какомъ-либо великомъ произведеніи, для созданія котораго онъ долженъ черпать свои вдохновенія въ усиленномъ возбужденіи своихъ нравственныхъ силъ. Источники возбужденія разнообразны и Виль сталъ безъ разбору испытывать ихъ дѣйствіе на себѣ. Такъ, напримѣръ, не чувствуя особенной склонности къ вину, онъ не одинъ разъ напивался до пьяна, только ради опыта, для того, чтобы узнать, какъ дѣйствуетъ на него опьяненіе; ему случалось истощать себя постомъ до обморока и затѣмъ ужинать одними морскими раками; наконецъ, онъ сталъ принимать опіумъ, все съ тою-же цѣлью испытанія его дѣйствія на свой организмъ, и разстроилъ свое здоровье. Ничего великаго, даже оригинальнаго не произошло отъ этихъ опытовъ; дѣйствіе опіума убѣдило Виля только въ томъ, что между его организмомъ и организмомъ де-Кенсэ существуетъ полное несходство. Геній спалъ, вселенная не призвала его. Впрочемъ, самъ Цезарь, въ равней молодости, не обѣщалъ сдѣлаться тѣмъ, чѣмъ онъ былъ впослѣдствіи. Кому изъ насъ неизвѣстно, какимъ измѣненіямъ подвергается каждое развитіе и какія великія сила кроются иногда въ безпомощномъ зародышѣ. Но бываетъ и такъ, что нѣкоторыя аналогическія явленія возбуждаютъ огромныя надежды, а на дѣлѣ выходитъ, что эти надежды обращаются въ красивыя яйца -- болтуны. Виль ясно видѣлъ въ трудахъ м-ра Казобона горькій результатъ долгаго насиживанья, непроизводящаго цыплятъ; и онъ отъ искренняго сердца смѣялся-бы надъ старикомъ, если-бы его не. удерживало чувство благодарности. Усидчивое трудолюбіе, полки, загроможденныя цѣлыми томами интерваловъ, и при этомъ слабый свѣточъ научной теоріи, при помощи которыхъ Казобонъ дѣлалъ изысканія въ разшатавшихся развалинахъ древняго міра, все это укрѣпляло вѣру Виля въ свой собственный геній. Эту вѣру въ самого себя онъ считалъ первымъ признакомъ геніальности и, повидимому, не совсѣмъ ошибался, потому-что истинный геній состоитъ не въ самообольщеніи и не въ самоуничиженіи, а въ живой силѣ творчества, въ умѣньи создать что-нибудь необыкновенное. И такъ, простимся на время съ Вилемъ, отпустимъ его за границу и не станемъ заранѣе разрѣшать вопроса о его будущемъ. Изъ всѣхъ человѣческихъ заблужденій, самое неосновательное -- вѣра въ предсказанія.
Въ настоящую минуту, насъ гораздо больше интересуетъ вопросъ, не слишкомъ-ли поспѣшно мы произнесли сужденіе о характерѣ м-ра Казобона. Положимъ, что онъ первый воспламенилъ горючій матеріалъ, хранившійся въ сердцѣ Доротеи и что она увлеклась имъ, но слѣдуетъ-ли изъ этого заключить, чтобы сужденіе объ немъ, составленное людьми, совершенно къ нему равнодушными, было, въ свою очередь, безошибочно? Я, съ своей стороны, положительно отрицаю возможность датъ точный, отвѣтъ на этотъ вопросъ, такъ-какъ всѣ сосѣди м-ра Казобона были сильно предубѣждены противъ него; м-съ Кадваладеръ обижалась тѣмъ, что этотъ ученый священникъ выказываетъ какую-то особенную возвышенность души. Сэръ Дженсъ Читамъ глумится надъ его тоненькими ножками; м-ръ Брукъ негодуетъ на то, что не можетъ проникнуть въ его идеи; Целія, наконецъ, критикуетъ всю наружность стараго холостяка. Но скажите, пожалуйста, какой великій человѣкъ не подвергался непріятности видѣть свое изуродованное изображеніе, смотрясь въ различныя дешевыя зеркальца? Самъ Мильтонъ, посмотрясь въ выпуклую сторону столовой ложки, вѣроятно увидалъ-бы рожу дурака. Если м-ръ Казобонъ слишкомъ усердно придерживался холодной риторики, то мы еще не имѣемъ права сказать, что онъ былъ человѣкъ недобрый и безсердечный. Развѣ знаменитый ученый объяснителъ іероглифовъ не писалъ плохихъ стиховъ? Развѣ теорія солнечной системы много выиграетъ, если ее станетъ объяснять человѣкъ свѣтскій, съ изящными манерами? Отбросимъ лучше въ сторону всѣ наружныя качества ж-ра Казобона и вникнемъ повнимательнѣе въ суть его дѣйствій и въ характеръ его способностей; мы увидимъ тогда, какія страшныя препятствія онъ долженъ былъ преодолѣвать ежедневно, трудясь надъ своей работой; мы поймемъ, сколько разбитыхъ надеждъ и горькихъ разочарованій онъ испытывалъ съ каждымъ годомъ своей жизни; мы убѣдимся, съ какой энергіей онъ бьется до послѣднихъ силъ противъ подавляющихъ его препятствій. Нѣтъ сомнѣнія, что подобные труженники придаютъ слишкомъ иного значенія себѣ и если намъ кажется, что они требуютъ отъ насъ преувеличеннаго уваженія къ себѣ, то это служитъ только доказательствомъ, что мы не доросли до нххъ.
М-ръ Казобонъ былъ, такъ сказать, центромъ своего собственнаго міра; если онъ имѣлъ слабость вообразить, что прочіе люди созданы для него одного, если онъ смотрѣлъ на все человѣчество сквозь призму автора "Ключа ко всѣмъ нефологіямъ", то ни не должны осуждать его; такая черта въ характерѣ, болѣе или менѣе, свойственна каждому изъ насъ, и мечты м-ра Казобона, подобно всѣмъ несбыточнымъ мечтамъ бѣдныхъ смертныхъ, заслуживаютъ только искренняго состраданія.
Вопросъ о женитьбѣ м-ра Казобона на миссъ Брукъ естественнымъ образомъ касался его гораздо ближе, чѣмъ его сосѣдей и знакомыхъ, которые поспѣшили громогласно высказаться, что предполагаемый бракъ имъ не по душѣ. Вотъ почему я съ большимъ участіемъ отношусь къ успѣхамъ м-ра Казобона, и такъ мало выразилъ сочувствія скорби милѣйшаго сэра Джемса, обманутаго въ своихъ лучшихъ надеждахъ. Однакожъ я не могу умолчать, что по мѣрѣ того, какъ приближался день сватьбы, м-ръ Казобонъ волновался духомъ все болѣе и болѣе; предстоящій брачный путь, усыпанный цвѣтами, повидимому, не казался ему такимъ соблазнительнымъ, послѣ мрачнаго пути науки, по которому онъ привыкъ ходить съ факеломъ любознательности въ рукѣ. Онъ не смѣлъ признаться самому себѣ, тѣмъ болѣе другому, что добившись любви красивой, достаточно знатной дѣвушки, онъ не ощущаетъ особеннаго восторга, естественнаго послѣдствія исполнившихся надеждъ. Правда, онъ нашелъ въ своихъ классикахъ разъясненіе этого вопроса, но въ настоящемъ случаѣ, даже и классическая мудрость была не въ состояніи удовлетворить его.
Бѣдный м-ръ Казобонъ воображалъ, что труженическая холостая жизнь подготовила его къ воспринятые наслажденій и что онъ полными глотками будетъ пить изъ чаши любви; но онъ, какъ и всѣ вообще люди, преувеличивалъ свой чувства. Въ настоящее время ему уже грозила опасность перваго разочарованія въ убѣжденіи, что онъ необыкновенно счастливъ; не умѣя себѣ объяснить, чего ему не достаетъ, онъ чувствовалъ, что его охватываетъ какая-то странная тоска, въ тѣ минуты, когда ему слѣдовало-бы, напротивъ, радоваться, а именно, когда онъ покидалъ одинокій, мрачный свой кабинетъ въ Ловикѣ, собираясь ѣхать въ Грэнджъ. Онъ испытывалъ что-то въ родѣ сознанія, что онъ осужденъ на вѣчное одиночество; ему припоминались тѣ припадки отчаянія, которые овладѣвали имъ подчасъ, во время его трудныхъ, авторскихъ занятій, когда онъ чувствовалъ, что онъ вполнѣ одинокъ, что ему нельзя ни отъ кого ожидать симпатіи. Однакожъ, онъ искренно желалъ, чтобы Доротея не сомнѣвалась въ его счастіи, тѣмъ болѣе, что въ свѣтѣ не иначе смотрѣли на него, какъ на счастливаго жениха. Довѣренность и уваженіе молодой дѣвушки поддерживали его въ авторскихъ трудахъ. Ему было особо оно пріятно, когда Доротея слушала его; въ ея вниманіи онъ какъ-бы черпалъ себѣ поощреніе; разговаривая съ ней, онъ съ довѣріемъ благоразумнаго педагога сообщалъ ей всѣ свои тайны и намѣренія и на время жилъ настоящей жизнію, а не идеальной, когда, углубившись въ размышленія, онъ воображалъ себя окруженнымъ какими-то фантастическими слушателями и находился подъ гнетомъ мрачныхъ призраковъ.
Бесѣды съ м-ромъ Казобономъ о будущемъ его великомъ твореніи открывали Доротеѣ совершенно новый взглядъ на міръ, особенно послѣ тѣхъ дѣтскихъ курсовъ всеобщей исторіи, которыми угощали, въ то время, всѣхъ благовоспитанныхъ, молодыхъ дѣвушекъ. Она съ удивленіемъ слушала разсказы о стоикахъ и о послѣдователяхъ александрійской школы, и находила, что въ идеяхъ этихъ философовъ было много общаго съ ея собственными идеями; надѣясь, что истинное знаніе будетъ руководить теперь ея дѣйствіями, она сдерживала на время свою обычную пылкость и старалась подчиниться новой для нея теоріи, служащей, такъ сказать, связью между принципами настоящей ея жизни съ давнопрошедшимъ временемъ. Что впослѣдствіи она достигнетъ вершины знаніи, въ этомъ Доротея была убѣждена; м-ръ Казобонъ научитъ меня всему, говорила она,-- и вотъ почему идеи о предстоящемъ супружествѣ и о высшемъ образованіи слились у нея въ головѣ въ одно. Съ нашей стороны было-бы большою ошибкою предполагать, что Доротея жаждала принять участіе въ ученыхъ трудахъ м-ра Казобона изъ одного желанія усовершенствовать свое образованіе. Не смотря на то, что въ фрешитскомъ и типтонскомъ околодкахъ составилось о ней мнѣніе, какъ объ умной и ученой дѣвушкѣ, она была убѣждена, что въ кругу тѣхъ людей, которые составляютъ понятіе объ учености и умѣ по степени развитія извѣстной личности, ее не назовутъ ученой. Пылкое стремленіе Доротеи къ пріобрѣтенію новыхъ познаній имѣло въ своемъ основаніи одно чувство -- безграничную любовь къ человѣчеству, служившую постояннымъ двигателемъ ея мыслей и побужденій. Она жаждала знанія -- все для одной и той-же цѣли -- для пользы ближняго; ей хотѣлось посвятить всю свою жизнь какому-нибудь живому, разумному дѣлу; видя, что восторженная мечта и краснорѣчивыя наставленія различномъ лицъ, къ которомъ она обращалась за совѣтомъ, не ведутъ туда, куда она стремится, Доротея обратилась въ наукѣ, ища въ ней свѣта и истина. "Люди ученые охраняютъ этотъ безцѣнной свѣтильникъ, думала она, а ученѣе м-ра Казобона, я не встрѣчала ни одного человѣка!"
Вотъ почему Доротея съ пылкостью принялась за научныя занятія. Женихъ могъ иногда жаловаться на слишкомъ спокойное расположеніе духа невѣсты, но за то онъ ни разу не имѣлъ права сказать, чтобы она въ бесѣдахъ съ нимъ выказала невнимательность.
Осень въ этотъ годъ стояла очень теплая; Казобонъ вмѣстѣ съ Брукомъ и Доротеей порѣшили, что молодые тотчасъ послѣ сватьбы отправятся въ Римъ, куда м-ра Казобона давно уже тянуло, такъ-какъ ему нужно было пересмотрѣть какія-то рукописи въ Ватиканѣ.
-- Мнѣ очень жаль, что ваша сестра не поѣдетъ съ нами въ Италію, сказалъ однажды утромъ м-ръ Казобонъ своей невѣстѣ, когда онъ узналъ, что Целія отказалась сопутствовать молодымъ и что Доротея сама не желаетъ, чтобы ея сестра ѣхала съ ними.
-- Вамъ будетъ подчасъ очень скучно, продолжалъ женихъ,-- потому-что мнѣ придется много заниматься во время нашего пребыванія въ Римѣ, и я чувствовалъ-бы себя менѣе связаннымъ, если-бъ у васъ былъ товарищъ.
Слова: я чувствовалъ-бы себя менѣе связаннымъ, рѣзнули ухо Доротеи. Въ первый разъ со дня своего знакомства съ м-ромъ Казобономъ она вспыхнула отъ досады.
-- Вы меня совсѣмъ не понимаете, отвѣтила она;-- я вполнѣ сознаю, что вы должны очень дорожить временемъ и никогда не позволю себѣ отнимать у васъ свободные часы, ради собственнаго развлеченія.
-- Это очень любезно съ вашей стороны, дорогая Доротея, возразилъ Казобонъ, нимало не подозрѣвая, что онъ оскорбилъ невѣсту;-- но если бы при васъ была подруга-товарищъ, я могъ-бы отдать васъ на руки какому-нибудь опытному чичероне и тогда мы сдѣлали-бы однимъ камнемъ два удара.
-- Пожалуйста, не поминайте объ этомъ въ другой разъ, замѣтила нѣсколько высокомѣрно Доротея, но въ ту-же минуту она опомнилась, находя, что выразилась слишкомъ рѣзко, и, положивъ свою руку въ руку жениха, прибавила совсѣмъ другимъ тономъ:-- Прошу васъ обо мнѣ не хлопотать. У меня найдутся занятія, когда вы будете оставлять меня одну. А ходить по городу я могу и съ Тантрипъ -- другого товарища мнѣ не нужно. Целію я ни за что не возьму съ собой, она пропадетъ отъ тоски.
Пора было одѣваться. Въ этотъ день у м-ра Брука былъ назначенъ обѣдъ,-- послѣдній обѣдъ въ Грэнджѣ, устроиваемый въ честь жениха и невѣсты, и потому Доротея, услышавъ звонокъ, поспѣшила удалиться; къ этому обѣду ей слѣдовало заняться своимъ туалетомъ нѣсколько долѣе обыкновеннаго.
Уходя въ свою комнату, она начала бранить себя, зачѣмъ разсердилась изъ-за пустяковъ: но на днѣ ея сердца все еще шевелилось какое-то непріятное чувство. Отъ благоразумныхъ словъ м-ра Казобона вѣяло холодомъ.
-- Однако, какая я эгоистка! воскликнула молодая дѣвушка, поднимаясь по лѣстницѣ.-- Эгоистка и глупая дѣвчонка въ то-же самое время! Какъ я не пойму, что будущій мой мужъ несравненно выше меня по развитію и что онъ будетъ гораздо менѣе нуждаться въ моемъ обществѣ, чѣмъ я въ его.
Увѣривъ себя наконецъ, что женихъ правъ, Доротея успокоилась и когда входила въ гостиную въ своемъ серебристо-сѣромъ шелковомъ платьѣ, то вся наружность ея отличалась изяществомъ и достоинствомъ. Густые, темные волосы ея были гладко зачесаны назадъ и свернуты красивымъ узломъ. Манеры, выраженіе лица, самый голосъ Доротеи дышали естественностію и простотой. Въ обществѣ она вообще держала себя чрезвычайно спокойно; но при малѣйшемъ волненіи, вызванномъ какимъ-нибудь близко касавшихся ея вопросомъ, она вдругъ оживлялась и тогда энергическая рѣчь, воодушевленныя черты ея лица невольно привлекали къ ней общее вниманіе.
Въ этотъ вечеръ Доротея служила предметомъ разговора дли всѣмъ гостей. Къ обѣду было приглашено смѣшанное общество мужчинъ; съ тѣхъ поръ, какъ въ домѣ м-ра Брука поселились его племянницы, еще ни разу не собираюсь въ немъ такъ много разнородныхъ лицъ и потому не мудрено, что разговоръ не могъ сдѣлаться общимъ и въ столовой стоялъ самый нестройный гулъ голосовъ. Тутъ были и вновь избранный мидльмарчскій мэръ -- какой-то заводчикъ, и банкиръ филантропъ, его зять, о которомъ очень много говорили въ городѣ; одни называли его методистомъ, другіе -- лицемѣромъ, каждый соображался съ характеромъ своего умственнаго лексикона, и наконецъ, тутъ находилось множество представителей различныхъ профессій.
Не даромъ м-съ Кадваладеръ утверждала, что м-ръ Брукъ закармливаетъ жителей Мидльмарча, и что ей гораздо пріятнѣе обѣдать у своихъ фермеровъ въ день сбора десятины, чѣмъ у него; "тамъ по крайней мѣрѣ, говорила леди, пьютъ за мое здоровье безъ всякихъ церемоній и никто не стыдится сидѣть въ комнатахъ съ прадѣдовскимъ убранствомъ". Въ мѣстности, гдѣ жили описываемыя мною личности, въ то время, когда реформа не повліяла еще на весь народъ и не развила въ немъ здраваго политическаго смысла, господствовало очень рѣзкое сословное раздѣленіе; но характеръ партій былъ выясненъ чрезвычайно слабо. Смѣшанное же знакомство м-ра Брука, повидимому, происходило отъ его привычки къ распущенности, которою онъ заразился во время безпорядочныхъ странствованій по свѣту и отъ его наклонности придерживаться не столько самой идеи, сколько ея формы.
Не успѣла миссъ Брукъ выйдти изъ столовой, какъ замѣчанія на ея счетъ посыпались со всѣхъ сторонъ.
-- Какая видная женщина, эта миссъ Брукъ!.. Клянусь богомъ, она изумительная красавица! воскликнулъ вполголоса м-ръ Стэндишъ, старикъ-юристъ, такъ давно занимавшійся дѣлами, туземныхъ землевладѣльцевъ, что наконецъ самъ купилъ себѣ землю по сосѣдству и никакъ не могъ отвыкнуть отъ привычки божиться. Онъ точно припечатывалъ каждую свою рѣчь божбой.
М-ръ Бюльстродъ, банкиръ, къ которому отнесся съ своимъ замѣчаніемъ Стэндишъ, терпѣть не могъ грубыхъ выраженій и кощунства и потому онъ смолчалъ и только наклонилъ голову въ знакъ согласія. За то замѣчаніе юриста было немедленно подхвачено м-ромъ Чичли, холостякомъ средніхъ лѣтъ, извѣстнымъ героемъ лошадиныхъ скачекъ, по наружности смахивавшимъ на красное яйцо; на лысой головѣ его торчалъ хохолокъ, составленный изъ рѣдкихъ, но тщательно примазанныхъ волосъ; во всей его осанкѣ чувствовалось сознаніе собственнаго достоинства.
-- Да, она хороша, замѣтилъ онъ, но не въ моемъ вкусѣ. Я люблю, чтобы женщина старалась нравиться. Во всякой женщинѣ непремѣнно должно быть хоть немного кокетства. Мужчины любятъ, когда ихъ завлекаютъ. Чѣмъ болѣе женщина насъ раздражаетъ -- тѣмъ лучше.
-- Пожалуй, что такъ, сказалъ м-ръ Стэндишъ, выслушавъ одобрительно замѣчаніе своего собесѣдника.-- Клянусь богомъ, всѣ онѣ родятся кокетками. Вѣроятно, это устроено съ какой-нибудь мудрой цѣлью. Какъ вы думаете Бюльстродъ?
-- Извините, возразилъ Бюльстродъ,-- я приписываю происхожденіе кокетства совсѣмъ другому источнику. Женщины не родятся кокетками, но дѣлаются ими по наущенію дьявола.
-- Такъ! такъ! въ каждой изъ нихъ непремѣнно сидитъ по чортику, воскликнулъ весело м-ръ Чичли, благочестивымъ наклонностямъ котораго, повидимому, много повредило близкое знакоство съ прекраснымъ поломъ.-- Я люблю женщинъ блондинокъ, стройныхъ, съ лебединой шеей. Между нами сказать, мнѣ гораздо больше нравится дочь мэра, чѣмъ миссъ Брукъ и сестра ея Целія. Если-бы я намѣренъ былъ жениться, то незадумавшись предпочелъ-бы миссъ Винци всѣмъ прочимъ дѣвушкамъ.
-- Ну, что-жъ? дерзайте! дерзайте! шутливо замѣтилъ Стэндишъ,-- вы видите, что нынче старые холостяки въ ходу.
М-ръ Чичли покачалъ головой и высокомѣрно улыбнулся; его улыбка ясно говорила, что онъ не намѣренъ рисковать своей свободой, будучи заранѣе увѣренъ въ успѣхѣ.
Миссъ Винци, удостоившаяся чести сдѣлаться дамой сердца м-ра Чичли, въ этотъ день не присутствовала за обѣдомъ у Брука, потому-что хозяинъ дома, всегда боявшійся зайдти слишкомъ далеко, могъ еще допустить, чтобы его племянницы встрѣчались съ дочерью какого-нибудь мидльмарчскаго фабриканта въ общественномъ собраніи, но никогда-бы не согласился, чтобы онѣ встрѣтились съ нею въ его собственномъ домѣ. Дамы, приглашенныя имъ на обѣдъ, принадлежали, къ такому слою, что ни леди Читамъ, ни м-съ Кадваладеръ не могли быть скандализированы плебейскимъ сосѣдствомъ. Поэтому на сегодняшнемъ обѣдѣ присутствовала только м-съ Ренфрью, вдова полковника; это была леди высокаго происхожденія, возбуждавшая къ себѣ живѣйшій интересъ своимъ особенно замѣчательнымъ недугомъ, сбивавшимъ съ толку всѣхъ медиковъ,-- недугомъ, для излеченія котораго недостаточно было имѣть глубокія медицинскія познанія, а слѣдовало еще обладать искуствомъ шарлатанства. Леди Читамъ, которая приписывала прекрасное состояніе своего здоровья дѣйствію домашнихъ лекарствъ, соединенному съ неусыпнымъ медицинскимъ надзоромъ, принимала живѣйшее участіе въ описаніи симптомовъ болѣзни м-съ Ренфрью и искренно удивлялась легкомыслію больной, прибѣгавшей къ всевозможнымъ подкрѣпительнымъ средствамъ.
-- Ну, могутъ-ли подкрѣпить здоровье подобныя лекарства, моя милая? спрашивала добродушная и очень почтенная старушка, леди Читамъ, обращаясь съ своимъ вопросонъ къ м-съ Кадваладеръ, въ то время, когда м-съ Ренфрью кто-то отозвалъ въ другой конецъ комнаты.
-- Эти лекарства вѣроятно подкрѣпляютъ самую болѣзнь, насмѣшливо замѣтила жена ректора, ненавидѣвшая, какъ и всѣ благовоспитанные люди, медицину и ея кухню.-- Все зависитъ отъ свойства организма: одни люди страдаютъ излишкомъ жира, другіе излишкомъ крови, третьи -- желчи... Лекарства служатъ жерновами, перемалывающими всѣ эти излишки.
-- Судя по вашимъ словамъ, моя милая, ей-бы слѣдовало лечиться средствами, уничтожающими болѣзнь;-- понимаете? уничтожающими, а не подкрѣпляющими. У васъ совершенно вѣрный взглядъ на эти вещи, моя милая.
-- Конечно, вѣрный, подтвердила м-съ Кадваладеръ.-- Посмотрите на картофель -- и тотъ родится неодинаково на одной и той-же почвѣ. Одинъ сортъ водянистый...
-- Ахъ, да! точь въ точь какъ наша бѣдная м-съ Ренфрью. Именно такъ! У нее водяная, опухоли наружной нѣтъ, но вѣроятно вода внутри. Ей-бы слѣдовало принимать осушающія лекарства.... какъ вы думаете? Сухія паровыя ванны, напримѣръ? Ей-бы можно было много посовѣтывать въ этомъ родѣ, но только непремѣнно изъ осушающихъ средствъ.
-- Посовѣтуйте-ка ей лучше прочитать нѣсколько памфлетовъ извѣстнаго господина, сказала леди Кадваладеръ, понижая голосъ, потому-что въ эту минуту джентльмены начали входить въ комнату.-- Ему, вотъ, не нужно принимать изсушающихъ средствъ, достаточно сухъ...
-- Кто это, моя милая? спросила милѣйшая леди Читамъ, всегда доставлявшая удовольствіе своимъ собесѣдникамъ объяснять ой каждый намекъ.
-- Женихъ... Казобонъ. Онъ со дня помолвки обратился въ щепку... Вѣроятно горитъ пламенемъ страсти...
-- Мнѣ сдается, что у него далеко не крѣпкое сложеніе, замѣтила почти шепотомъ леди Читамъ.-- И притомъ онъ слишкомъ много занимается науками -- сохнетъ, говорятъ, надъ книгами.
-- Посмотрите вы на него теперь, продолжала леди Кадваладеръ тѣмъ-же шепотомъ,-- вѣдь рядомъ съ сэромъ Джемсомъ онъ настоящій скелетъ, адамова голова. Попомните мои слова, не пройдетъ году, дѣвочка будетъ ненавидѣть его. Въ настоящую минуту она глядитъ на него, какъ на оракула; но пройдетъ мѣсяцъ -- она запоетъ другую пѣсню. Все это вѣтренность, и больше ничего!
-- Какая жалость! Мнѣ кажется, что она сама очень упряма. Разскажите вы мнѣ, пожалуйста,-- вы вѣдь его хорошо знаете,-- что онъ очень плохъ? Скажите мнѣ правду.
-- Правду вамъ сказать? повторила леди Кадваладеръ.-- Извольте. Онъ такъ-же плохъ, какъ скверное лекарство: на вкусъ оно противно, а примешь -- еще хуже сдѣлается.
-- Чего ужь тутъ ждать хорошаго! замѣтила леди Читамъ, такъ сильно тронутая сравненіемъ жениха съ лекарствомъ, точно она чрезъ это узнала что-нибудь дѣйствительно невыгодное на счетъ характера м-ра Казобона.-- А мой-то Джемсъ никому не позволяетъ осудить при себѣ миссъ Брукъ. По его мнѣнію, она до сихъ поръ можетъ служить примѣромъ для всѣхъ женщинъ.
-- Очень благородно съ его стороны, возразила леди Кадваладеръ,-- но, со всѣмъ тѣмъ, я знаю, что онъ Целію любитъ больше, чѣмъ Доротею, и что та, въ свою очередь, очень цѣнить его. Надѣюсь, леди Читамъ, что и вы любите мою малютку Целію!
-- О, конечно, люблю, отвѣчала старуха.-- Она охотница до цвѣтовъ, къ тому-же дѣвочка кроткая, хотя далеко не такъ красива, какъ сестра. Однако, ни съ вами заговорили о лекарствахъ-скажите-ка мнѣ что-нибудь о новомъ нашемъ докторѣ, м-рѣ Лейдгатѣ. Я слышала, что онъ человѣкъ необыкновеннаго ума -- выглядываетъ, по крайней мѣрѣ, такимъ. Какой у него великолѣпный лобъ!
-- Онъ, какъ видно, настоящій джентльменъ, сказала м-съ Кадваладеръ.-- Я слышала его разговоръ съ Гумфри -- говоритъ хорошо.
-- Да? М-ръ Брукъ увѣряетъ, что онъ изъ семьи нортумберландскихъ Лейдгатовъ, фамиліи очень извѣстной. Такъ рѣдко приходится встрѣтить медика изъ хорошей фамиліи. Однакожъ, что до меня касается, то мнѣ больше нравятся медики попроще происхожденіемъ, съ которыми не нужно очень церемониться. Между ними встрѣчаются иногда люди чрезвычайно дѣльные. Мой Гикъ, напримѣръ, отлично лечилъ: всегда прямо попадалъ на настоящую болѣзнь. Правда, манеры у него были грубы и онъ очень смахивалъ на мясника, зато натуру мою онъ зналъ, какъ свои пять пальцевъ. Я въ немъ чрезвычайно много потеряла; очень жалѣю, что онъ такъ неожиданно уѣхалъ отъ насъ. Боже мой! заключила вдовствующая леди,-- посмотрите, съ какимъ одушевленіемъ миссъ Брукъ разговариваетъ съ этимъ Лейдгатомъ!
-- Они толкуютъ о коттеджахъ и о больницахъ, отвѣчала м-съ Кадваладеръ, у которой слухъ и сметка были поразительны.-- Мнѣ кажется, что онъ что-то въ родѣ филантропа и миссъ Брукъ намѣрена пустить его въ ходъ.
-- Джемсъ, сказала леди Читамъ, когда ея сынъ подошелъ къ ней,-- приведи сюда м-ра Лейдгата и представь его мнѣ. Я хочу поближе на него посмотрѣть.
Добродушная леди чрезвычайно привѣтливо поклонилась доктору, когда сынъ подвелъ его къ ней, и сказала, что она очень рада съ нимъ познакомиться, тѣмъ болѣе, что она слышала, будто онъ знаетъ новый способъ леченія лихорадки.
М-ръ Лейдгатъ обладалъ необыкновенной докторской способностью -- сохранять совершенно серьезный видъ, какія-бы глупости ему ни говорили, и слушая, онъ не спускалъ своихъ темныхъ, выразительныхъ глазъ съ своего собесѣдника. Между его наружностью и наружностью оплакиваемаго леди Читамъ Гика была огромная разница: особеннымъ изяществомъ отличались его туалетъ и произношеніе, немудрено, что онъ съ перваго раза внушилъ большое довѣріе къ себѣ въ леди Читавъ. Онъ вполнѣ согласился съ мнѣніемъ леди, что въ ея комплекціи есть что-то особенное.
-- Но, прибавилъ онъ,-- я не могу не допустить, что въ каждой комплекціи есть что-нибудь особенное, хотя не отвергаю, что ваша имѣетъ болѣе особенныхъ свойствъ, чѣмъ прочія. Для васъ, я думаю, не годятся слишкомъ ослабляющія средства, какъ, напримѣръ, частыя кровопусканія, пріемы хины въ портвейнѣ и т. д.
Молодой врачъ произнесъ слова я думаю съ такимъ почтительнымъ видомъ и вмѣстѣ съ тѣмъ такъ убѣдительно, что леди Читамъ составила самое выгодное понятіе объ его искуствѣ.
-- Я чрезвычайно довольна вашимъ protégé, сказала старуха м-ру Бруку, собираясь уѣзжать.
-- Моимъ протеже? Господи Боже мой, да кто-жъ онъ такой? спросилъ м-ръ Брукъ.
-- Какъ, кто? Молодой Лейдгатъ, новый докторъ. Онъ, повидимому, отлично знаетъ свое дѣло, сказала леди.
-- А-а, Лейдгатъ! Но вѣдь онъ не мой протеже, понимаете? Я былъ только знакомъ съ его дядей, который прислалъ мнѣ рекомендательное письмо о немъ. Впрочемъ, онъ, кажется, человѣкъ съ головой -- учился въ Парижѣ, знаетъ Брусс е, имѣетъ кой-какія идеи, понимаете? Мечтаетъ объ усовершенствованіи медицины.
Усаживая леди Читамъ въ карету,-- м-ръ Брукъ заключилъ начатую въ передней рѣчь слѣдующими словами:
-- Забылъ вамъ сказать, что у Лейдгата пропасть проектовъ, совершенно новыхъ: объ усовершенствованіи вентиляціи, о діетѣ и проч., и проч.
Сказавъ это, любезный хозяинъ откланялся и вернулся въ гостиную толковать съ мидльмарчскими обывателями.
-- Чортъ возьми! такъ это по вашему основательно уничтожать старую систему леченія, по милости которой мы, англичане, такой здоровый народъ? спрашивалъ мистеръ Стэндишъ у цѣлой группы мужчинъ, разговаривавшихъ съ нимъ посреди гостиной.
-- Медицина, какъ наука, стоитъ у насъ на весьма низкой степени, замѣтилъ м-ръ Бюльстродъ, у котораго голосъ былъ очень тихій и вся наружность обличала человѣка больного.-- Что до меня касается, то я привѣтствую съ радостью появленіе такого доктора, какъ м-ръ Лейдгатъ. Теперь мнѣ остается только найдти удобный предлогъ, чтобы отдать ему на руки мою новую больницу.
-- Съ Богомъ, возразилъ м-ръ Стэндишъ, не очень долюбливавшій Бюльстрода,-- если вы намѣрены дѣлать опыты надъ вашими больными и не считаете грѣхомъ отправить на тотъ свѣтъ нѣсколько человѣкъ изъ чувства милосердія... о! въ такомъ случаѣ я и спорить не буду. Но платить деньги изъ своего собственнаго кармана ради того, чтобы надо мной дѣлали медицинскіе опыты,-- извините, этого я не допущу. Я люблю лечиться уже испытанными средствами.
-- Эхъ, Стэндишъ, возразилъ м-ръ Брукъ, подмигивая юристу,-- точно вы не знаете, что каждая доза лекарства, которую мы принимаемъ, есть ничто иное, какъ опытъ надъ нами медицины, понимаете?-- опытъ.
-- О! если ужь такъ смотрѣть на медицину... сказалъ м-ръ Стэндишъ,-- то и толковать нечего.
Онъ видимо былъ оскорбленъ шутливымъ тономъ хозяина, но воздержался отъ дальнѣйшихъ замѣчаній, ни на минуту не забывая, что Брукъ выгодный кліентъ.
-- Я готовъ лечиться чѣмъ угодно, лишь-бы только лекарства не превратили меня въ скелета, похожаго на бѣднаго Грэнжера, вмѣшался м-ръ Винци, мэръ, человѣкъ цвѣтущаго здоровья, который могъ-бы, по своему сложенію, служить натурщикомъ для любого художника, особенно рядомъ съ монашеской фигурой м-ра Бюльстрода.-- Кто-то однажды выразился, продолжалъ онъ,-- что человѣку, наклонному въ чахоткѣ, нужно непремѣнно носить платье на ватѣ, и я совершенно согласенъ съ этимъ; противъ болѣзни необходимы предохранительныя мѣры. Кому вата, кому лекарства.
М-ръ Лейдгатъ не слыхалъ ни слова изъ всѣхъ этихъ разговоровъ. Онъ уѣхалъ съ обѣда очень рано и сильно-бы скучалъ, если-бы его не представили нѣсколькихъ гостямъ, а также, конечно, и хозяйкѣ, миссъ Брукъ, разговоръ съ которой нѣсколько развлекъ его. Знакомство съ этой молодой дѣвушкой чрезвычайно заинтересовало его; ея красота, свѣжесть, близкая ея сватьба съ поблекшимъ ученымъ, живое участіе, принимаеное ею въ вопросахъ, которые касались общественной пользы -- все вмѣстѣ придавало ей что-то особенно привлекательное.
-- Какое доброе существо эта красивая дѣвушка, думалъ Лейдгатъ, уѣзжая домой.-- Но я нахожу, что она слишкомъ серьезна. Съ такими женщинами трудно разговаривать. Онѣ постоянно требуютъ объясненія каждаго вопроса, такъ-какъ ихъ недостаточное образованіе не позволяетъ ихъ сразу понять значеніе выраженной мысли; онѣ любятъ разсуждать и толкуютъ обо всемъ по своему.
Повидимому, докторъ находилъ, точно также, какъ и м-ръ Чичли, что миссъ Брукъ не принадлежитъ къ числу женщинъ въ его вкусѣ. Что м-ръ Чичли могъ такъ смотрѣть на Доротею -- это неудивительно: краснолицымъ, зрѣлымъ холостякамъ трудно разсчитывать на успѣхъ у хорошенькихъ молодыхъ женщинъ; но Лейдгатъ былъ еще юнъ; впереди его лежала цѣлая будущность, и онъ легко могъ измѣнить свой взглядъ на истинныя достоинства въ женщинѣ.
Какъ-бы то ни было, но ни докторъ, ни м-ръ Чичли, послѣ этого обѣда, уже не видѣли болѣе миссъ Брукъ, какъ дѣвушку. Вскорѣ послѣ даннаго дядей обѣда, она сдѣлалась м-съ Казобонъ и поѣхала въ Римъ.