По возвращеніи изъ путешествія съ молодой женой, Лейдгатъ, получивъ письмо отъ м-ра Казобона, который просилъ его назначить день, когда тотъ можетъ навѣстить его,-- поспѣшилъ отправиться въ Ловикъ-Маноръ.
До этого времени м-ръ Казобонъ ни разу не спросилъ Лейдгата, какого рода его болѣзнь и не высказалъ Доротеѣ своихъ опасеній, что, можетъ быть, онъ принужденъ будетъ скоро прекратить свои занятія и даже умереть. Въ зтохъ случаѣ, какъ и всегда, онъ больше всего боялся возбудить въ себѣ состраданіе и надѣлать въ домѣ тревоги.
Теперь, при мысли о смерти, нѣкоторыя обстоятельства мучили его даже болѣе испытанной имъ неудачи на авторскомъ поприщѣ, когда онъ страдалъ нестолько оттого, что ему не удастся кончить свой "Ключъ во всѣмъ мифологіямъ", сколько отъ грустнаго чувства, что ему не отдаютъ должной справедливости и судятъ о немъ съ невыгодной стороны. Имъ овладѣло полное равнодушіе къ труду, но не доставало духа сознаться, что онъ многое началъ, но ровно ничего не кончилъ.
Со стороны могло показаться, что авторское честолюбіе м-ра Казобона поглотило и изсушило въ немъ всѣ прочія чувства, а между тѣмъ, на самомъ дѣлѣ, онъ больше всего страдалъ отъ ранъ, нанесенныхъ ему Доротеей. Подъ вліяніемъ горькаго разочарованія настоящимъ, онъ рисовалъ себѣ самыя мрачныя картины будущаго и тѣмъ отравлялъ свое существованіе.
Сверхъ того, въ жизни его были такіе факты, противъ которыхъ онъ оказывался совершенно безсильнымъ. Такъ, напримѣръ, онъ никакъ не могъ выжить Виля изъ своего сосѣдства и заставить его смотрѣть съ большимъ уваженіемъ на людей высокой учености; за тѣмъ его возмущала порывистая натура Доротеи, которая съ жаромъ хваталась за каждую новую дѣятельность; даже ея покорность и молчаливая уступчивость раздражали его; наконецъ, его сердили укоренившіеся въ его женѣ вкусы и наклонности къ нѣкоторымъ предметамъ, противъ чего онъ не считалъ возможнымъ бороться. Онъ не могъ не соглашаться, что Доротея оставалась той-же добродѣтельной женщиной, какой была и въ первое время супружества, и при всемъ томъ теперь она сдѣлалась для него причиной большихъ тревогъ, чѣмъ прежде. Она ухаживала за нимъ, читала ему вслухъ, предупреждала всѣ его желанія и обращалась съ нимъ необыкновенно деликатно; но, несмотря на это, у него въ головѣ засѣла мысль, что она во всѣмъ его дѣйствіямъ относится критически, что нѣжная супружеская заботливость о немъ есть ничто иное, какъ эпитимія, наложенная на себя Доротеей за грѣшные помыслы, и что она вообще живетъ въ своемъ, особенномъ отъ него мірѣ, почему слишкомъ ясные признаки его неудовольствія скользили по ней, не задѣвая ее.
Бѣдный м-ръ Казобонъ! онъ страдалъ оттого, что обманулся въ своихъ ожиданіяхъ. Молодая дѣвушка, прежде благоговѣвшая передъ нимъ, теперь превратилась въ строгаго судью! Ея наружная покорность и нѣжная предупредительность не могли изгнать изъ его сердца подозрѣнія, что она чувствуетъ совсѣмъ другое. Молчаніе Доротеи казалось ему сдержаннымъ гнѣвомъ, ея малѣйшее замѣчаніе онъ толковалъ, по-своему; даже ея кроткіе отвѣты раздражали его; если ей случалось соглашаться въ чемъ-нибудь съ мужемъ, онъ тотчасъ рѣшалъ, что она дѣлаетъ это какъ-бы изъ милости. Словомъ, въ м-рѣ Казобонѣ происходила цѣлая драма, и чѣмъ усиленнѣе онъ старался скрыть ее отъ жены, тѣмъ явственнѣе она обнаруживалась.
Такое состояніе духа я нахожу весьма естественнымъ. Человѣкъ самый страшный врагъ самого себя. Если у него въ мозгу засѣлъ какой-нибудь пунктикъ -- онъ, кромѣ этого пунктика, ужь ничего не видитъ. У м-ра Казобона такой пунктикъ составляло тайное убѣжденіе, что Доротея не благоговѣетъ передъ нимъ по-прежнему; мало того -- у нея явился новый предметъ благоговѣнія. Въ душу его закралось подозрѣніе, въ которомъ онъ самъ себѣ не смѣлъ сознаться и мучился, догадываясь, что жена замѣчаетъ это.
Натянутыя отношенія м-ра Казобона къ Доротеѣ начались гораздо раньше пріѣзда Виля въ Ловикъ; но, съ появленіемъ его, подозрѣнія усилились. Къ фактамъ существующимъ м-ръ Казобонъ присоединилъ еще факты воображаемые; озлобленіе противъ жены и Виля, горечь разочарованія росли въ немъ ежедневно; обвинять Доротею въ измѣнѣ онъ, конечно, не смѣлъ, во-первыхъ потому, что самъ былъ слишкомъ чистъ и добродѣтеленъ, а во-вторыхъ, возвышенный характеръ жены не допускалъ его дойти до такой низкой мысли. Но онъ все-таки ревновалъ ее. Его самолюбіе было задѣто тѣмъ, что она перестала дѣлиться съ нимъ своими впечатлѣніями. Онъ страшился, чтобы пылкое воображеніе Доротеи не привело ее впослѣдствіи къ чему нибудь дурному; что-же касается Виля, то, по настоящему, кромѣ послѣдняго письма, написаннаго въ вызывающемъ тонѣ, м-ръ Казобонъ не имѣлъ никакихъ причинъ къ неудовольствію противъ него; но онъ старался себя увѣрить, что въ Вилѣ есть что-то притягательное для натуръ, легко увлекающихся и такихъ непокорныхъ, какъ его жена. Онъ былъ убѣжденъ, что Доротея -- главная причина возвращенія Виля изъ Рима и водворенія его у нихъ въ сосѣдствѣ; ему представлялось даже, что она, безсознательно, быть можетъ, поощряла къ этому Виля. Затѣмъ ему казалось ясно, какъ день, что жена готова уже привязаться всѣмъ сердцемъ къ Вилю и подчиниться его волѣ; что послѣ каждаго tête-à-tête съ Вилемъ она непремѣнно выноситъ какое-нибудь непріятное для мужа впечатлѣніе. Послѣднее ихъ свиданіе въ Ловикѣ, о которомъ м-ръ Казобонъ зналъ (о встрѣчѣ съ Билемъ въ Фрэшит-Голлѣ Доротея не сказала ни слова мужу), повело къ супружеской сценѣ, разбередившей еще болѣе сердечную рану м-ра Казобона, а ночное объясненіе по поводу денегъ подлило только масла въ огонь.
Случившійся затѣмъ нервный припадокъ, подкосившій его здоровье, усилилъ еще болѣе мрачное настроеніе его духа. Правда, онъ вскорѣ поправился и сталъ по-прежнему прилежно работать; болѣзнь, повидимому, произошла отъ чрезмѣрнаго утомленія; онъ могъ прожить еще 20 лѣтъ и окончить свой трудъ, къ которому готовился 30 лѣтъ сряду. Такая будущность казалась ему тѣмъ болѣе отрадной, что онъ надѣялся отомстить Карпу и К°, преслѣдовавшимъ его своими ѣдкими насмѣшками. "Я докажу имъ, что они жестоко ошибаются, опровергая, на основаніи своихъ современныхъ взглядовъ, мои тщательныя изслѣдованія памятниковъ отдаленной древности, разсуждалъ м-ръ Казобонъ,-- я разобью ихъ въ прахъ и увѣковѣчу свое имя въ потомствѣ". Но предвкушая свою славу, какъ авторъ, онъ не могъ успокоиться, какъ мужъ; его терзала мысль, что здоровье его подточено внутреннимъ недугомъ, что онъ долженъ скоро умереть, что смерти его, можетъ быть, будутъ радоваться, и что въ числѣ радующихся будетъ Виль.
Несмотря на свои недостатки, и-ръ Казобонъ былъ человѣкъ въ высшей степени честный и благородный; вступая въ бракъ съ Доротеей, онъ заранѣе обезпечилъ ее на случай своей смерти; но при настоящихъ обстоятельствахъ онъ принялъ намѣреніе составить другое завѣщаніе. "Благополучіе Доротеи, разсуждалъ онъ,-- зависитъ не отъ богатства; напротивъ, хорошее состояніе можетъ поставить ее въ весьма опасное положеніе; она сдѣлается тогда выгодной приманкой для каждаго, кто съумѣетъ ловко овладѣть ея пылкимъ и любящимъ сердцемъ и восторженнымъ воображеніемъ. А тутъ какъ-разъ близь нея находится человѣкъ, имѣющій въ виду именно эту цѣль,-- человѣкъ, для котораго любовь есть только минутная прихоть, который ненавидитъ меня -- въ этомъ я убѣжденъ -- и ненавидитъ потому, что сознаетъ свою неблагодарность ко мнѣ. Онъ постоянно выставлялъ меня въ смѣшномъ видѣ передъ женой -- я не слыхалъ этого, правда, но увѣренъ, что это такъ. Если я даже останусь живъ, то не поручусь за то, что онъ не станетъ искать возможности вліять на Доротею стороной; онъ успѣлъ уже заслужить ея довѣріе, привлечь на себя ея вниманіе, успѣлъ увѣрить ее, какъ видно, что имѣетъ право получать отъ меня гораздо болѣе, чѣмъ я ему даю. Если я умру -- а онъ сторожитъ мою смерть, это вѣрно -- онъ уговоритъ ее выйдти за него замужъ; для нея это будетъ несчастіе, а для него -- торжество; она, конечно, не пойметъ своей ошибки, онъ заставитъ ее смотрѣть на все своими глазами; въ ней есть наклонность страстно привязаться къ человѣку -- меня она, вѣроятно, мысленно упрекала въ неспособности отвѣчать ей тѣмъ-же -- и, нѣтъ сомнѣнія, что она даже теперь поглощена заботою о его судьбѣ, а онъ разсчитываетъ на легкую побѣду и думаетъ водвориться въ моемъ гнѣздѣ. Нѣтъ, этому не бывать! Бракъ съ нимъ погубитъ Доротею. Выказалъ-ли этотъ человѣкъ въ чемъ-нибудь характеръ, кромѣ желанія противорѣчить мнѣ? По части знанія, онъ только нахваталъ верхушекъ; по части религіи, онъ былъ эхомъ бредней Доротеи. Я рѣшительно не вѣрю въ его нравственныя правила и считаю своимъ долгомъ употребить всѣ мѣры, чтобы помѣшать осуществленію его намѣреній".
Брачный контрактъ м-ра Казобона давалъ ему возможность включить въ него какія угодно новыя условія; но, поразмысливъ хорошенько, онъ пришелъ къ тому заключенію, что вопросъ о его смерти еще не рѣшенъ и потому, не приступая въ пересмотру брачнаго контракта, онъ вознамѣрился выйдти изъ своей обычной замкнутости и спросить Лейдгата о вѣроятномъ исходѣ своей болѣзни.
Онъ предупредилъ Доротею, что Лейдгатъ пріѣдетъ къ нимъ, по его просьбѣ, въ половинѣ четвертаго, и когда та съ испугомъ спросила: не хуже-ли ему? онъ отвѣчалъ:
-- Нѣтъ, я только желаю знать мнѣніе доктора касательно нѣкоторыхъ симптомовъ моей болѣзни. Вамъ, душа моя, нѣтъ надобности съ нимъ видѣться; я прикажу провести его въ тиссовую аллею, по которой буду, по обыкновенію, гулять.
Лейдгатъ засталъ м-ра Казобона расхаживающимъ взадъ и впередъ по аллеѣ, съ заложенными за спину руками и съ опущенной головой. Это было послѣ полудня; погода стояла прекрасная; солнечные лучи прорѣзывались сквозь темную, густую листву; кругомъ царствовала тишина, прерываемая, отъ времени до времени, однообразнымъ карканьемъ воронъ, которое для иныхъ кажется чѣмъ-то торжественнымъ и погребальнымъ. Лейдгатъ, человѣкъ полный силъ и энергіи, почувствовалъ искреннее состраданіе, увидавъ приближавшагося къ нему м-ра Казобона. Согнутая спина этого труженика-ученаго, истощенное тѣло его и глубокія морщины около рта придавали ему старческій видъ.
-- Несчастный! подумалъ Лейдгатъ; -- въ его годы другіе мужчины кажутся львами; объ ихъ лѣтахъ можно только сказать, что они въ полномъ развитіи силъ.
-- М-ръ Лейдгатъ, произнесъ м-ръ Казобонъ своимъ обыкновеннымъ вѣжливыхъ тономъ,-- я вамъ чрезвычайно обязанъ за вашу акуратность. Если позволите, мы будемъ разговаривать гуляя.
-- Не безпокоили-ли васъ въ послѣднее время припадки? И не это-ли послужило поводомъ къ приглашенію меня? спросилъ Лейдгатъ, послѣ минутнаго молчанія.
-- О, нѣтъ, совсѣмъ нѣтъ! Чтобы объяснить вамъ причину, почему я попросилъ васъ пріѣхать, я долженъ вамъ передать -- въ другое время это было-бы лишнимъ -- что жизнь моя, во многихъ отношеніяхъ безполезная, отчасти нужна для окончанія работы, которую я началъ въ цвѣтущую пору моей молодости. Короче сказать, у меня теперь на рукахъ сочиненіе, которое я-бы желалъ оставить послѣ себя въ такомъ видѣ, чтобы другіе, по крайней мѣрѣ, могли прямо отдать его въ печать; еслибы я получилъ эту увѣренность, то могъ-бы извлечь изъ нея пользу и опредѣлить планъ моихъ дѣйствій.
Тутъ м-ръ Казобонъ умолкъ и засунулъ одну руку за пуговицы своего однобортнаго сюртука. Для человѣка, долго занимавшагося изученіемъ характеристики людей, было-бы любопытно слѣдить за внутренней борьбой, происходившей въ м-рѣ Казобонѣ и выраженной имъ въ размѣренной, форменной рѣчи, произнесенной по обыкновенію въ носъ, съ покачиваніемъ головы. Что могло быть трагичнѣе положенія человѣка, со страхомъ добивающагося узнать, долженъ-ли онъ отказаться навсегда отъ труда, который составлялъ главную цѣль его жизни? Наружность м-ра Казобона далеко не соотвѣтствовала драматическому характеру этой минуты, и Лейдгату, смотрѣвшему съ нѣкотораго рода пренебрёженіемъ на сухіе, педантическіе ученые труды, неимѣвшіе никакого практическаго примѣненія, Казобонъ показался и смѣшонъ, и жалокъ.
-- Вы хотите знать, не помѣшаетъ-ли ваше здоровье окончить вашъ трудъ? сказалъ Лейдгатъ, стараясь помочь м-ру Казобону, который видимо не имѣлъ духу выразить яснѣе свой вопросъ.
-- Да. Вы очень тщательно изслѣдовали симптомы моей болѣзни, но не объяснили мнѣ, опасны-ли они, а между тѣмъ, м-ръ Лейдгатъ, я-бы желалъ знать всю истину, безъ утайки. Вотъ для чего я и пригласилъ васъ въ себѣ. Вы мнѣ окажете этимъ самую дружескую услугу. Если вы скажете, что жизни моей не грозитъ близкая опасность, то, по причинамъ, вамъ уже извѣстнымъ, я буду этимъ очень доволенъ; если-же наоборотъ, то узнать правду для меня еще важнѣе.
-- Слѣдовательно, вы требуете отъ меня полной откровенности? отвѣчалъ Лейдгатъ.-- Впрочемъ, я считаю долгомъ предупредить васъ, что точное опредѣленіе вашей болѣзни невозможно. Болѣзни сердца представляютъ самый разнообразный характеръ; ни въ какомъ случаѣ нельзя назначить времени ихъ страшнаго исхода.
М-ра Казобона видимо покоробило, но онъ смолчалъ и поклонился доктору.
-- Мнѣ кажется, что вы страдаете такъ-называемымъ ожирѣніемъ сердца -- болѣзнію открытой и изслѣдованной Лэнневомъ, который, нѣсколько лѣтъ тому назадъ, подарилъ наукѣ стетоскопъ. Для того, чтобы рѣшить вопросъ о вашемъ положеніи, необходимо время и внимательное наблюденіе. Послѣ всего слышаннаго отъ васъ я считаю долгомъ объявить, что смерть въ подобнаго рода болѣзняхъ бываетъ обыкновенно внезапная; со всѣмъ тѣмъ я никакъ не могу оказать заранѣе, когда именно съ вами это случится. Съ вашей комплекціей и при спокойной жизни вы можете прожить лѣтъ пятнадцать и даже болѣе, но душевныя потрясенія могутъ значительно приблизить катастрофу. Приводить анатомическія и медицинскія доказательства я не нахожу нужнымъ, такъ-какъ результатъ выйдетъ одинъ и тотъ-же.
Лейдгатъ тонко сообразилъ, что прямая и откровенная рѣчь, безъ увертокъ, понравится Казобону.
-- Благодарю васъ, м-ръ Лейдгатъ, сказалъ Казобонъ послѣ минутной паузы.-- Позвольте вамъ предложить еще одинъ вопросъ: сообщили-ли вы м-съ Казобонъ все то, что мнѣ сейчасъ сказали?
-- Частію, т. е. я намекнулъ ей о существующей опасности.
Лейдгатъ уже готовился объяснить, почему онъ сообщилъ Доротеѣ о возможности неблагопріятнаго исхода болѣзни, но Казобону видимо хотѣлось прекратить разговоръ. Онъ махнулъ рукой, еще разъ поблагодарилъ доктора и завелъ рѣчь о прекрасной погодѣ. Лейдгатъ, догадавшись, что его больной желаетъ остаться одинъ, поспѣшилъ проститься съ нимъ. Черная фигура Казобона, съ заложенными назадъ руками и съ опущенной головой, долго еще двигалась взадъ и впередъ по темной тиссовой аллеѣ и окружающее ее безмолвіе только изрѣдка нарушалось звукомъ падающихъ листьевъ или перепархивающихъ птичекъ. Тутъ ходилъ человѣкъ, поставленный лицомъ въ лицу съ смертью; для него настала одна изъ тѣхъ рѣшительныхъ минутъ, когда общее выраженіе -- всѣ мы должны умереть,-- превращается въ грозный приговоръ: я долженъ умереть, и скоро. Смерть, на рукахъ которой мы, въ послѣднюю минуту свою, засыпаемъ иногда также сладко, какъ ребенокъ на рукахъ матери, въ другое время представляется намъ жестокой и неумолимой. М-ру Казобону казалось, что онъ очутился на берегу страшнаго Стикса, что онъ слышитъ уже всплески веселъ, видитъ темное очертаніе лодки и ждетъ призыва.
Доротея выждала, когда Лейдгатъ уѣхалъ и пошла въ садъ съ намѣреніемъ отыскать мужа; но, опасаясь, по обыкновенію, попасть не кстати, она робко блуждала между деревьями, высматривая, гдѣ мужъ. Замѣтивъ, наконецъ, что онъ идетъ къ ней на-встрѣчу, она направилась прямо въ его сторону.
М-ръ Казобонъ могъ бы встрѣтить ее какъ олицетвореніе ангела, посланнаго ему съ вѣстію, что въ послѣдніе часы своей жизни онъ будетъ согрѣтъ преданностію и любовію -- отрадными спутницами несчастія; но вмѣсто того, онъ бросилъ на нее такой ледяной взглядъ, отъ котораго бѣдная женщина совершенно растерялась; однакожъ, она подошла къ нему и робко взяла его подъ руку. М-ръ Казобонъ не измѣнилъ своей прежней позы и равнодушно допустилъ, чтобы гибкая рука жены обвилась вокругъ его руки.
Доротея страдала отъ пытки, которой подвергалъ ее мужъ; слово это, быть можетъ, слишкомъ сильно, но оно вѣрно. Мелочи жизни нерѣдко уничтожаютъ все счастье человѣка, и люди, сдѣлавшіеся причиной такихъ послѣдствій, сами бываютъ поражены удивленіемъ и ужасомъ при видѣ произведеннаго ими опустошенія. Вы спросите, какъ могъ рѣшиться м-ръ Казобонъ обращаться такъ сурово съ своей женой? Вспомните только, что боязнь сдѣлаться предметомъ чужого состраданія доходила въ немъ до болѣзненнаго раздраженія; ему казалось, что люди, выказывающіе участіе къ нему, радуются его горю. О чувствахъ Доротеи онъ не имѣлъ ни малѣйшаго понятія; онъ не могъ себѣ вообразить, что она столько-же страдаетъ отъ его обращенія съ нею, сколько онъ отъ критическихъ статей Карпа.
Доротея шла молча рядомъ съ мужемъ, не отнимая своей руки; м-ру Казобону не хотѣлось прямо сказать, что онъ желаетъ остаться одинъ, и, не говоря ни слова, онъ повернулъ къ дому. Только-что они вошли туда чрезъ стеклянную дверь, Доротея освободила свою руку и остановилась, предоставя мужу идти, куда ему будетъ угодно. Онъ отправился въ библіотеку и заперся тамъ съ своимъ горемъ.
Доротея-же ушла въ будуаръ. Въ открытое полукруглое окно видна была тиссовая аллея, вся освѣщенная послѣполуденнымъ солнцемъ. Доротея бросилась въ кресло, не обративъ вниманія на то, что оно стоитъ на припекѣ; на нее напалъ припадокъ такого негодованія, какого она прежде никогда не испытывала. Плакать она не могла.
-- Что я ему сдѣлала? воскликнула она,-- что я такое въ его глазахъ, что онъ осмѣливается обращаться со мной такъ жестоко? Ему дѣла нѣтъ до моихъ чувствъ; къ чему послужили всѣ мои думы и заботы о немъ?
Она какъ-будто испугалась своего собственнаго голоса и замолчала. Въ эту минуту въ ея головѣ пронеслись всѣ обманутыя надежды и мечты ея молодости; она съ грустію поняла, что все это время она и мужъ шли по разнымъ путямъ. Еслибы онъ выказалъ ей сочувствіе, приблизилъ-бы ее въ себѣ, она беззавѣтно посвятила-бы ему всю свою жизнь, не разсуждая, заслуживаетъ онъ этого или нѣтъ. А теперь она съ горечью повторяла: "Не я виновата, а онъ! Я любила его, я вѣрила ему, и чѣмъ-же онъ заплатилъ мнѣ? Я съ трепетомъ ловлю каждый его взглядъ, я должна скрывать свои чувства, должна ежеминутно стараться угождать ему". Одно подобное обращеніе можетъ довести женщину до ненависти.
Солнце начало уже садиться, когда Доротея вспомнила, что ей пора сойти внизъ; но она собралась послать сказать мужу, что ей нездоровится и она останется наверху. До сихъ поръ она ни разу не давала до такой степени воли своему раздраженію; теперь-же она чувствовала, что встрѣча съ мужемъ вызвала-бы ее непремѣнно на объясненія, а хладнокровно объясниться она не могла-бы. "Я знаю, что онъ удивится и обидится моимъ отказомъ придти къ нему,-- и подѣломъ, разсуждала она: -- Богъ видитъ, что не я виновата". Доротея, подобно всѣмъ людямъ, думала въ минуты раздраженія, что Богъ и всѣ небесныя силы на ея сторонѣ. Но только-что она хотѣла позвонить, какъ послышался стукъ въ ея дверь.
-- М-ръ Казобонъ прислалъ сказать вамъ, что онъ желаетъ обѣдать въ библіотекѣ и провести вечеръ одинъ, потому-что онъ очень занятъ.
-- Такъ я совсѣмъ не буду обѣдать, Тантрипъ, сказала Доротея.
-- Ахъ, сударыня! воскликнула та,-- позвольте мнѣ принести вамъ чего-нибудь.
-- Не нужно, мнѣ нездоровится. Приготовьте все, что слѣдуетъ къ ночи и не безпокойте меня больше.
Доротея просидѣла неподвижно въ креслѣ вплоть до глубокаго вечера; ея внутренняя борьба мало-по-малу утихла; она вспомнила, что сегодня рѣшался вопросъ о жизни и смерти ея мужа; что отвѣтъ доктора, быть можетъ, поразилъ его; тогда образъ м-ра Казобона предсталъ передъ нею, какъ живой, блѣдный, съ укоромъ въ глазахъ. Она горько заплакала, моля Бога помиловать ее отъ испытанія. Въ домѣ все было тихо; зная, что м-ру Казобону уже настало время ложиться спать, она осторожно отворила дверь своего будуара и ждала въ потемкахъ появленія мужа на лѣстницѣ со свѣчей въ рукѣ. Если-бы онъ замедлилъ, она, кажется, бросилась-бы внизъ отъ овладѣвшаго ею непонятнаго ужаса; но дверь библіотеки вскорѣ отворилась и по лѣстницѣ началъ медленно подыматься свѣтъ, безъ малѣйшаго звука шаговъ по ковру. Какъ только м-ръ Казобонъ очутился передъ нею, она увидѣла, что онъ блѣденъ, какъ мертвецъ; замѣтивъ Доротею, онъ слегка вздрогнулъ; она смотрѣла на него молча, умоляющими глазами.
-- Доротея, спросилъ онъ тихо и ласково,-- неужели вы дожидались меня здѣсь?
-- Да, отвѣчала Доротея,-- я боялась идти въ библіотеку, чтобы не помѣшать вамъ.
-- Пойдемте, пойдемте, душа моя; вы молоды, вы не должны утомлять себя.
Эти ласковыя и грустныя слова пробудили въ Доротеѣ такое чувство, какое мы испытываемъ, когда намъ удастся осторожно обойти больного и не толкнуть его. Она подала мужу руку и они пошли рядомъ по широкому корридору.