Вопросъ о томъ, будетъ-ли назначенъ м-ръ Тэйкъ капелланомъ при больницѣ съ жалованьемъ, взволновалъ всѣхъ мидльмарчскихъ жителей. Лейдгатъ, слушая толки объ этомъ дѣлѣ, въ первый разъ понялъ, какой огромный вѣсъ въ городѣ имѣлъ м-ръ Бюльстродъ. Банкиръ видимо былъ сила, однако, противъ него составилась большая оппозиціонная партія; что-жь касается его приверженцевъ, то многіе изъ нихъ держали себя такъ, что со стороны можно было легко догадаться, что они привлечены на его сторону выгодной сдѣлкой съ нимъ, но въ тоже время сами убѣждены, что Бюльстродъ ведетъ свои дѣла, особенно коммерческія, въ такомъ направленіи, что служить ему, все равно, что ставить свѣчку чорту. Власть м-ра Бюльстрода зависѣла не столько отъ того, что онъ былъ мѣстный банкиръ, наизусть знавшій всѣ тайны городскихъ торговцевъ и имѣвшій возможность по произволу натягивать и разрывать струны кредита, сколько отъ его щедрости въ отношеніи къ каждому нуждающемуся лицу. Онъ съ готовностью ссужалъ деньгами всякаго, кто къ нему обращался за помощью, но при этомъ строго наблюдалъ за тѣмъ, куда и какъ употреблялись эти деньги. Находясь въ главѣ промышленности своего города, м-ръ Бюльстродъ бралъ на свой счетъ главную долю городскихъ расходовъ, по части благотворительныхъ пожертвованій, и кромѣ того чрезвычайно усердно занимался частной филантропіей. Такъ, напр., онъ сильно хлопоталъ, чтобы помѣстить въ школу Тэгга, сына башмачника и взялся самъ присматривать, часто-ли Тэггъ посѣщаетъ церковь; онъ вмѣшался въ ссору прачки м-съ Страйпъ со Стюббомъ и защищалъ ее противъ несправедливыхъ притѣсненій Стюбба, при разсчотѣ за наемъ сушильни для бѣлья; наконецъ, онъ даже счелъ за нужное лично изслѣдовать какую-то клевету, распущенную насчетъ м-съ Страйпъ.
Мелкія денежныя ссуды раздавалъ онъ безпрестанно, но всегда тщательно справлялся, на что именно требовался заемъ и точно-ли онъ расходовался на эти потребности. Такимъ образомъ, банкиръ нравственно овладѣвалъ, такъ сказать, облагодѣтельствованнымъ имъ человѣкомъ, и власть его, посредствомъ этой системы, захватила, какъ сѣть, всѣхъ живущихъ въ городѣ бѣдныхъ людей. Впрочемъ, м-ръ Бюльстродъ руководствовался въ этомъ случаѣ тѣмъ принципомъ, чтобы, захвативъ какъ можно болѣе власти, дѣйствовать посредствомъ ея для славы божіей! Ему приходилось иногда выдерживать сильную нравственную борьбу и ухищряться въ отысканіи аргументовъ для оправданія своихъ побужденій и для уясненія себѣ, чего именно требовало прославленіе имени божія. Но эти побужденія не всегда были оцѣнены по справедливости. Въ Мидльмарчѣ встрѣчались тупыя головы, неспособныя входить въ тонкости при разборѣ достоинствъ человѣка; эти глупые люди сильно подозрѣвали, что м-ръ Бюльстродъ, лишая себя наслажденій жизнью, моря себя постомъ и утомляя себя разными дрязгами общественной жизни, вознаграждаетъ себя за все это тѣмъ, что подобно вампиру высасываетъ кровь изъ каждаго живого человѣка.
Вопросъ о капелланствѣ былъ поднятъ за обѣдомъ въ домѣ у м-ра Винци, куда былъ также приглашенъ и Лейдгатъ. Лейдгатъ замѣтилъ, что самъ хозяинъ, несмотря на свои родственныя отношенія съ м-ромъ Бюльстродомъ, дѣлалъ довольно свободныя замѣчанія по этому поводу, хотя его доводы противъ назначенія жалованія новому капеллану основывались единственно на томъ, что м-ръ Тэйкъ говоритъ сухія проповѣди, тогда какъ м-ръ Фэрбротеръ былъ проповѣдникъ совсѣмъ въ другомъ родѣ.
-- Пусть-бы Фэрбротеру назначили жалованье, говорилъ Винци,-- я не прочь отъ этого, онъ отличнѣйшій малый, лучшій проповѣдникъ, какого я только знаю, и человѣкъ препріятный для общества,
-- За кого-жь изъ двухъ вы подадите голосъ? спросилъ м-ръ Чичли, слѣдователь по уголовнымъ дѣламъ и большой пріятель м-ра Винци по части скачекъ.
-- О, я отъ души радъ, что не служу уже болѣе директоромъ, отвѣчалъ м-ръ Винци.-- Я подамъ голосъ за то, что-бы это дѣло было передано на обсужденіе директорамъ и медицинскому управленію. Часть своей отвѣтственности я взвалю на плечи господъ докторовъ, заключилъ онъ, взглянувъ прежде на Спрэга, главнаго городского врача, и затѣмъ на Лейдгата, который сидѣлъ напротивъ.-- Вы, представители медицины, должны хорошенько посовѣтываться между собой, которую изъ двухъ чорныхъ микстуръ намъ нужно прописать. Лейдгатъ, слышите?
-- Я ни того, ни другого въ глаза не видѣлъ, отвѣчалъ Лейдгатъ,-- но мнѣ кажется, что въ назначеніяхъ такого рода вообще не нужно слишкомъ много руководствоваться личнымъ пристрастіемъ. Самые способные люди на службѣ не всегда бываютъ людьми пріятными для общества и на оборотъ. При введеніи же какой-бы то ни было реформы приходится иногда отказывать отъ мѣстъ всѣмъ, такъ называемымъ, добрымъ малымъ, общимъ любимцамъ, или отстранить ихъ отъ участія въ дѣлахъ.
Докторъ Спрэгъ, считавшійся въ городѣ врачомъ съ "положительнымъ" взглядомъ, точно такъ какъ д-ръ Минчанъ -- врачомъ съ "проницательнымъ" взглядомъ на вещи, сохранялъ на своемъ лицѣ совершенное отсутствіе всякаго выраженія и все время, пока Лейдгатъ говорилъ, онъ не спускалъ глазъ со стоявшей передъ нимъ рюмки вина. Все, что было подозрительнаго или сомнительнаго въ характерѣ молодого доктора -- такъ, напр., его желаніе блеснуть заграничными идеями или наклонность разрушать настоящіе порядки -- все это сильно не нравилось старому медику, общественное положеніе котораго упрочилось въ Мидльмарчѣ, покрайней мѣрѣ, лѣтъ за 30 передъ тѣмъ, вслѣдствіе появленія въ свѣтъ его трактата о "мозговыхъ оболочкахъ," одинъ экземпляръ котораго, съ надписью собственность автора, былъ переплетенъ въ телячью кожу и красовался всегда на виду въ его кабинетѣ. Я съ одной стороны, вполнѣ сочувствую неудовольствію доктора Спрэга. Личное самолюбіе есть такая не отъемлемая собственность каждаго изъ насъ, что очень естественно обижаться, когда его задѣваютъ. Замѣчаніе Лейдгата невстрѣтило большого сочувствія въ обѣдающемъ обществѣ. М-ръ Винци сказалъ только, что еслибы ему дали полную волю дѣйствовать по благоусмотрѣнію, то онъ не сталъ-бы раздавать хорошихъ мѣстъ непріятнымъ личностямъ.
-- Провались всѣ ваши реформы! воскликнулъ м-ръ Чичли.-- По моему, всѣ реформы -- сумбуръ. Каждая изъ нихъ затѣвается не для чего иного, какъ только для того, чтобы было куда пристроить новыхъ людей! Надѣюсь м-ръ Лейдгатъ, что вы не принадлежите къ числу тѣхъ хирурговъ, которые настаиваютъ, чтобы званіе уголовныхъ слѣдователей мертвыхъ тѣлъ перешло къ нимъ въ профессію; а ваши слова, повидимому, клонятся именно къ этому.
-- Я не одобряю Іокли, заговорилъ, наконецъ, докторъ Спрэгъ,-- и сильно его не одобряю. Это человѣкъ очень неблагонамѣренный, готовый пожертвовать честью своего званія -- зависящаго, какъ всѣмъ извѣстно, отъ лондонской коллегіи -- ради того только, чтобы выставить самого себя. Есть же такіе люди на свѣтѣ, которымъ всѣ щелчки ни-почемъ, лишь-бы о нихъ говорили по-больше. А между тѣмъ, заключилъ внушительнымъ тономъ докторъ,-- есть одинъ или два пункта въ его проектѣ, въ которыхъ онъ совершенно правъ.
-- Положимъ, что такъ, сказалъ м-ръ Чичли.-- Я не могу осуждать человѣка, который хлопочетъ о себѣ, потому что своя рубашка ближе къ тѣлу, но любопытно было-бы узнать, какъ можетъ уголовный слѣдователь ясно опредѣлить очевидность факта, если онъ не сдѣлаетъ самъ законнаго осмотра мертваго тѣла.
-- По моему мнѣнію, замѣтилъ Лейдгатъ,-- законный осмотръ тѣла поставитъ человѣка, не компетентнаго въ медицинѣ, въ весьма затруднительное положеніе въ то время, когда ему будутъ предложены на судѣ такіе вопросы, которые потребуютъ спеціальныхъ свѣденій. Люди толкуютъ объ очевидности доказательствъ, точно онѣ могутъ быть взвѣшены на вѣсахъ слѣпого правосудія. Человѣкъ до тѣхъ поръ не можетъ назвать очевиднымъ какое бы то ни было доказательство, пока онъ со всѣхъ сторонъ не ознакомится съ дѣломъ. Юристъ есть ничто иное, какъ старая баба въ изслѣдованіи мертвыхъ тѣлъ. Какъ ему, напр., узнать дѣйствіе яда? Вы послѣ этого, пожалуй, скажете, что выучившись кропать стихи, выучишься черезъ это крошить картофель.
-- Но вамъ, я полагаю, должно быть извѣстно, возразилъ съ нѣкоторой запальчивостью, м-ръ Чичли,-- что на обязанности уголовнаго слѣдователя не лежитъ личный осмотръ тѣла, и что онъ почерпаетъ свои доказательства изъ свидѣтельства врача.
-- Да, врача, который подчасъ такой-же невѣжда, какъ самъ уголовный слѣдователь, сказалъ Лейдгатъ.-- Вопросы медицинской юриспруденціи не могутъ быть предоставлены произволу человѣка, нахватавшагося извѣстной доли знанія во врачебной наукѣ. Уголовнымъ слѣдователемъ, напр., не долженъ быть человѣкъ, который потому только знаетъ, что стрихнинъ разрушаетъ покровы желудка, что какой нибудь невѣжда докторъ сказалъ это.-- Лейдгатъ совершенно выпустилъ изъ виду тотъ фактъ, что м-ръ Чичли былъ самъ уголовный королевскій слѣдователь, и закончилъ свою рѣчь весьма наивнымъ вопросомъ: -- Вы согласны со мной, докторъ Спрэгъ, неправда-ли?
-- До извѣстной степени -- да, то-есть въ отношеніи къ многолюднымъ уѣздамъ и къ столицѣ, отвѣчалъ докторъ.-- Но я смѣю надѣяться, что нашъ край еще долго будетъ пользоваться служебной дѣятельностью моего друга Чичли, хотя-бы его должность и могла быть занята лучшимъ представителемъ изъ нашей профессіи. Я убѣжденъ, что Винци одного со мной мнѣнія, заключилъ онъ, посмотрѣвъ на хозяина дома.
-- Да, да, конечно, весело воскликнулъ Винци.-- Мнѣ подавайте непремѣнно такого уголовнаго слѣдователя, который былъ-бы охотникъ до скачекъ. Притомъ, на мой взглядъ, вѣрнѣе, когда это мѣсто юристъ занимаетъ. А знать все каждому человѣку -- невозможно. Есть нѣкоторыя вещи, до которыхъ доходятъ познаніемъ, а, такъ сказать, откровеніемъ божіемъ. Что-жь касается случаевъ отравленія, то тутъ необходимо только изучить хорошенько законы: тамъ сказано все, что нужно на этотъ счетъ. Однако, господа, намъ пора по домамъ, пойдемте, объявилъ хозяинъ, вставая съ мѣста.
Очень можетъ быть, что Лейдгатъ мысленно считалъ м-ра Чичли именно за такого слѣдователя, который не имѣетъ понятія о покровахъ желудка, но онъ вовсе не имѣлъ намѣренія говорить личности. Въ мидльмарчскомъ хорошемъ обществѣ трудно было вообще вращаться новичку; но еще труднѣе и опаснѣе было проводить мысль, что знаніе необходимо для человѣка получающаго жалованье за свою службу. Фредъ Винци назвалъ Лейдгата фатомъ, а м-ру Чичли, въ настоящее время, очень хотѣлось ругнуть его самохваломъ, особенно въ ту минуту, когда явившись въ гостиную, молодой докторъ видимо принялся любезничать съ Розамундой, съ которой ему удалось очень легко устроить себѣ tête à tête, когда м-съ Винци усѣлась разливать чай. Нѣжная мать не возлагала на дочь никакихъ обязанностей по хозяйству; добродушное, цвѣтущее здоровьемъ лицо этой кроткой матроны, съ разлетающимися во всѣ стороны розовыми завязками чепчика, ласковое ея обращеніе съ мужемъ и съ дѣтьми -- все вмѣстѣ привлекало чрезвычайно много гостей въ домъ Винци, а непринужденная свобода матери еще болѣе способствовала тому, что вся молодежь влюблялась въ дочь. Безцеремонное, чтобы не сказать, вульгарное обращеніе м-съ Винци съ своими посѣтителями еще рѣзче выдавало изящныя манеры Розамунды. Лейдгатъ положительно не ожидалъ встрѣтить въ провинціи такое граціозное созданіе.
Правда маленькія ножки и великолѣпныя плечи очень помогаютъ впечатлѣнію, производимому изящными манерами, такъ что, даже каждый пустякъ, произнесенный хорошенькими губками и сопровождаемый выразительнымъ взглядомъ, сойдетъ за очень умную вещь. Розамунда-же производила именно такое впечатлѣніе. Ея умъ обладалъ всевозможными свойствами, кромѣ юмора. По счастію она никогда не старалась щегольнуть остроуміемъ; и это-то именно и служило доказательствомъ, что она дѣйствительно была умна. Между ею и Лейдгатомъ очень скоро завязался разговоръ. Онъ выразилъ сожалѣніе, что не слыхалъ ея пѣнія, въ послѣдній разъ, въ Стон-Картѣ, прибавивъ, что единственнымъ его развлеченіемъ въ Парижѣ была музыка.
-- Вы, вѣроятно, изучали музыку? -- спросила Розамунда.
-- Нѣтъ. Для меня доступно пѣніе нѣсенъ, есть нѣсколько легкихъ мелодій, которыя я знаю по слуху; но серьезной музыки я не изучалъ, а между тѣмъ, она волнуетъ меня и приводитъ въ восторгъ. Какъ глупы люди, что не умѣютъ пользоваться удовольствіемъ, которое всегда у нихъ подъ рукой!
-- Это правда. Нашъ Мидльмарчъ, въ этомъ отношеніи, совершенно немузыкальный городъ. Вы здѣсь едвали найдете истинныхъ артистовъ. Я, покрайней мѣрѣ, знаю только двухъ джентльмеповъ, которые порядочно поютъ.
-- Здѣсь, повидимому, въ модѣ пѣть комическія пѣсни съ особеннымъ ритмомъ, такъ что при небольшомъ усилія воображенія, вамъ можетъ показаться, будто ихъ выбиваютъ на барабанѣ, сказалъ Лейдгатъ.
-- А-а! вы вѣрно слышали, какъ поетъ м-ръ Боуэръ, воскликнула Розамунда, даря своего собесѣдника одной изъ своихъ рѣдкихъ улыбокъ.-- А вѣдь это не хорошо -- мы съ вами злословимъ нашихъ ближнихъ.
Лейдгатъ совсѣмъ забылъ о предметѣ своего разговора, залюбовавшись на прелестное существо въ небесно-голубомъ платьѣ, какъ-бы сотканномъ изъ воздуха. Бѣлокурая красавица, казалось, только-что вылетѣла изъ какого-то волшебнаго исполинскаго цвѣтка, и несмотря на дѣтскую свѣжесть и нѣжность кожи, она глядѣла граціозной, вполнѣ развившейся женщиной. Послѣ знакомства своего съ Лаурой, Лейдгатъ потерялъ вкусъ къ волоокимъ молчаливымъ красавицамъ. Розамунда понравилась ему именно потому, что ея красота была совершенно противоположна типу Юноны. Лейдгатъ, наконецъ, опомнился.
-- Надѣюсь, что вы угостите меня музыкой сегодня вечеромъ, произнесъ онъ.
-- Извольте, я заставлю васъ слушать мое школьническое пѣніе, сказала Розамунда.-- Папа настаиваетъ, чтобы я пѣла. Но мнѣ будетъ очень страшно пѣть при васъ, зная что вы слушали лучшихъ артистокъ въ Парижѣ. Я съ своей стороны никакихъ знаменитостей не слыхала; въ Лондонѣ была всего одинъ разъ. Но нашъ органистъ въ церкви св. Петра отличный музыкантъ и я у него беру уроки.
-- Разскажите, что вы успѣли осмотрѣть въ Лондонѣ! спросилъ Лейдгатъ.
-- Почти ни чего, отвѣчала Розамунда (болѣе наивная молодая дѣвушка сказала-бы непремѣнно: "О! да я все видѣла", но Розамунда была себѣ на умѣ).-- Меня возили въ тѣ мѣста, куда обыкновенно возятъ всѣхъ неотесанныхъ провинціаловъ.
-- Какъ? И вы это себя-то называете неотесанной провинціалкой? воскликнулъ Лейдгатъ, смотря съ невольнымъ восторгомъ на Розамунду, которая вслѣдствіе этого вспыхнула до ушей отъ удовольствія. Но она не улыбнулась, а только, нагнувъ лебединую свою шею, начала поправлять рукой великолѣпную косу на затылкѣ. Это движеніе было у нее также граціозно, какъ движеніе котенка, играющаго своей лапкой. Изъ этого, впрочемъ, не слѣдуетъ заключать, чтобы Роза дѣйствительно напоминала котенка. О, нѣтъ! это была сильфида, получившая высшее образованіе въ пансіонѣ м-съ Лемонъ.
-- Увѣряю васъ, что у меня умъ неотесанный, быстро отвѣтила она.-- Для мидльмарчскаго крута я еще гожусь. Мнѣ не страшно разговаривать съ нашими старыми сосѣдями. Но васъ -- я положительно боюсь.
-- Женщина съ законченнымъ воспитаніемъ всегда почти болѣе развита, чѣмъ всѣ мы, мужчины, возразилъ Лейдгатъ,-- хотя образованіе ея иное, чѣмъ наше. Я убѣжденъ, что вы могли-бы научить меня тысячѣ предметамъ точно также, какъ райская птичка могла-бы учить медвѣдя, еслибы между ними установился общій языкъ. Къ счастью, между женщинами и мужчинами существуетъ эта общность языка, и потому насъ, медвѣдей, вамъ легко учить.
-- Ахъ! Боже мой! вонъ ужь Фредъ начинаетъ брянчать, мнѣ нужно пойдти остановить его, чтобы онъ не раздражалъ вашихъ нервовъ, сказала Розамунда, направляясь въ другой конецъ комнаты, гдѣ Фредъ, по желанію отца, раскрылъ рояль и, въ ожиданіи сестры, одной рукой наигрывалъ пѣсню "Cherry Ripe!" Молодые люди, выдержавшіе свой экзаменъ, нерѣдко наигрываютъ эту пѣсню точно тѣмъ-же способомъ, какъ и провалившійся на экзаменѣ Фредъ.
-- Фредъ, нельзя-ли тебѣ отложить до завтра свои музыкальныя упражненія, сказала Розамунда.-- Ты заставишь заболѣть м-ра Лейдгата. Вѣдь у него есть слухъ.
Фредъ засмѣялся и продолжалъ наигрывать.
-- Вы видите, произнесла Роза, оборачиваясь съ ласковой улыбкой къ Лейдгату,-- медвѣди не всегда повинуются.
-- Ну, Роза, теперь твоя очередь, сказалъ Фредъ, покачивая со стула и проворно подкатывая его сестрѣ.-- Сыграй что-нибудь веселенькое.
Розамунда играла прекрасно. Ея учителемъ въ школѣ м-съ Лемонъ (школа эта находилась близъ одного провинціальнаго города, гдѣ существуютъ до сихъ поръ историческій соборъ и замокъ) былъ одинъ изъ тѣхъ превосходнѣйшихъ музыкантовъ, которые обретаются тамъ и сямъ въ глуши провинціи и которыхъ можно поставить на ряду со многими извѣстными капельмейстерами, прославившимися по части музыкальнаго искуства. Розамунда съ инстинктомъ понятливой ученицы схватила манеру игры своего учителя и, подобно вѣрному эху, передавала точно также благородно, какъ и онъ, высокія произведенія музыки. Она поражала слушателя своей игрой. Изъ подъ пальцевъ ея изливалась, такъ-сказать, ея душа, и оно дѣйствительно было такъ, потому что ничто лучше звука не можетъ выразить отголоска души. Лейдгатъ совершенно поддался очарованію игры Розамунды и началъ смотрѣть на молодую дѣвушку, какъ на какое-то исключительное существо.-- "Чтожь тутъ удивительнаго, разсуждалъ онъ,-- если такое необыкновенное созданіе природы явилось среди неблагопріятной обстановки? Мы никогда не съумѣемъ себѣ объяснить условій, при которыхъ можетъ произойдти подобное явленіе". Молодой докторъ не спускалъ глазъ съ Розы и сидѣлъ, какъ прикованный къ стулу въ то время, когда по окончаніи игры всѣ бросились благодарить ее; онъ былъ слишкомъ возбужденъ для того, чтобы говорить.
Пѣніе Розамунды было ниже ея игры; но метода была такъ правильна, что слушать ее нельзя было иначе, какъ съ удовольствіемъ. Правда, что старинныя вещи, въ родѣ: "Приди ко мнѣ въ лунную ночь!" или "Я бродилъ", давно ужь вышли изъ моды, но Розамунда могла пѣть съ одинаковымъ эфектомъ и "Черноглазую Сусанну", канцоннеты Гайдна и аріи: "Voi che sapete" или "Batti batti", смотря по желанію публики.
Отецъ ея самодовольно осматривался кругомъ и торжествовалъ, видя общее увлеченіе. Мать, какъ древняя Ніобея (до семейнаго несчастія), съ блаженной улыбкой на лицѣ сидѣла въ креслахъ, держа на колѣняхъ младшую дочку и тихо отбивая тактъ ручешкой дѣвочки. Фредъ, забивъ о своемъ скептицизмѣ въ отношеніи къ сестрѣ, съ истиннымъ удовольствіемъ слушалъ ея музыку, жалѣя объ одномъ, что ему ни разу неудалось исполнить всѣ эти вещи также хорошо на флейтѣ. По мнѣнію Лейдгата, это былъ пріятнѣйшій семейный вечеръ изъ всѣхъ тѣхъ, какіе ему удавалось проводить въ Мидльмарчѣ. Семья Винци умѣла наслаждаться жизнью, забывая о всѣхъ ея скорбяхъ и заботахъ. Веселый характеръ этого дома дѣлалъ его исключеніемъ изъ прочихъ провинціальныхъ собраній, куда успѣлъ уже прокрасться строгій тонъ послѣдователей евангелической церкви, подвергшихъ проклятію всѣ невинныя развлеченія, которымъ удалось еще удержаться въ отдаленныхъ отъ Лондона городахъ. У Винци всегда можно было найдти партію въ вистъ и карточные столы стояли уже приготовленные къ игрѣ, почему очень многіе изъ гостей не совсѣмъ терпѣливо ожидали окончанія концерта. Розамунда еще пѣла, когда м-ръ Фэрбротеръ вошелъ въ гостиную. Это былъ красивый, широкоплечій, хотя небольшаго роста, мужчина, лѣтъ 40 отъ роду, съ рѣдкими чорными волосами на головѣ и съ блестящими, живыми, сѣрыми глазами. Его появленіе подѣйствовало какъ-то благопріятно на всѣхъ; онъ на порогѣ гостиной ласково нагнулся къ малюткѣ Луизѣ, удалявшейся спать вмѣстѣ съ миссъ Мортонъ, и сказалъ ей какую-то шутку, затѣмъ поздоровался съ гостями, кинувъ каждому по веселому привѣтствію, словомъ, онъ въ 10 минутъ наговорилъ больше, чѣмъ всѣ гости въ цѣлый вечеръ. Съ Лейдгата онъ взялъ слово посѣтить его.
-- Я вамъ не дамъ спуску, знаете-ли.... потому-что у меня есть замѣчательная коллекція жуковъ, шутливо прибавилъ онъ.-- А мы, натуралисты, до тѣхъ поръ не можемъ успокоиться, пока не покажемъ гостю всего, что у насъ есть.
Вслѣдъ за тѣмъ онъ направился къ карточному столу и, потирая руки, замѣтилъ: -- Ну-съ, теперь пора приступить къ дѣлу серьезному. М-ръ Лейдгатъ, вы -- наша партія что-ли? Какъ? Не играете совсѣмъ? А, а, понимаю, вы слишкомъ молоды для картъ, они вамъ надоѣдаютъ!
Лейдгатъ, глядя на этого духовнаго пастыря, нравственныя качества котораго внушали такое прискорбіе м-ру Бюльстроду, убѣдился, что онъ нашелъ себѣ пріятное убѣжище въ этой невысокомудрствующей семьѣ. Оно, впрочемъ, было и понятно отчасти: веселый нравъ и радушіе хозяевъ, красота дочери, возможность проводить пріятно вечера -- все это поневолѣ притягивало въ домъ Винци всѣхъ тѣхъ людей, которые не знали, куда и какъ употребить свои свободные часы.
Всѣ присутствующіе въ гостиной въ этотъ вечеръ имѣли какой-то веселый, праздничный видъ, всѣ, исключая одной миссъ Мортонъ, черноватой, меланхолической дѣвушки, носившей на всей своей фигурѣ выраженіе покорности; м-съ Винци часто говаривала, что настоящей гувернанткѣ слѣдуетъ обладать именно такой наружностью. Лейдгатъ мысленно рѣшилъ, что часто ѣздить на вечера къ Винци онъ не станетъ.-- "Это страшная потеря времени, разсуждалъ онъ,-- я поговорю еще немного съ Розамундой и, откланявшись, уѣду подъ какимъ-нибудь предлогомъ домой".
-- Я увѣрена, докторъ, что вы не полюбите насъ, мидльмарчскихъ жителей, сказала Розамунда, когда игроки въ вистъ усѣлись по мѣстамъ.-- Мы люди глупые, а вы привыкли совсѣмъ къ другому кругу.
-- Мнѣ кажется, что всѣ провинціальные города похожи одинъ на другой, отвѣчалъ Лейдгатъ.-- Но я замѣтилъ, что живя въ одномъ изъ нихъ, всегда считаешь его жителей глупѣе жителей другихъ городовъ. Я ужь пріучалъ себя къ мысли примириться съ Мидльмарчемъ, каковъ-бы онъ ни былъ, и чрезвычайно буду обязанъ мѣстнымъ обывателямъ, если и они отнесутся ко мнѣ съ тѣмъ-же снисхожденіемъ. Притомъ я успѣлъ найдти здѣсь въ городѣ такія наслажденія, которыхъ совсѣмъ не ожидалъ встрѣтить.
-- Вы хотите сказать о прогулкахъ въ Типтонъ и Ловикъ? произнесла самымъ простодушнѣйшимъ тономъ Розамунда.-- Да, дѣйствительно, онѣ и ѣнъ доставляютъ большое удовольствіе.
-- Нѣтъ, я разумѣю тутъ нѣчто болѣе близкое мнѣ, отвѣчалъ Лейдгатъ.
Розамунда встала, подошла къ столу, гдѣ лежала ея филейная работа, и опять заговорила.-- Кстати, любите-ли вы танцевать? спросила она Лейдгата.-- Мнѣ кажется, что умные люди никогда не танцуютъ.
-- Я-бы пошелъ танцовать съ вами, если-мы вы позволили, отвѣчалъ молодой докторъ.
-- О! зачѣмъ, же! воскликнула Роза, съ какой-то мольбой въ голосѣ и съ тихимъ смѣхомъ.-- Я хотѣла только сказать, что у насъ въ домѣ иногда танцуютъ, вы не оскорбитесь, если васъ пригласятъ на одинъ изъ такихъ вечеровъ?..
-- Нисколько, отвѣчалъ Лейдгатъ,-- если только вы обѣщаете со мной танцовать.
Окончивъ этотъ разговоръ, молодой докторъ собрался уѣзжать, но подойдя къ карточному столу, онъ увлекся мастерской игрой м-ра Фэрбротера и типомъ его лица, представлявшаго смѣсь тонкости и добродушія. Въ десять часовъ поданъ былъ ужинъ (таковы были мидльмарчскіе обычаи) и затѣмъ началось питье пунша; но м-ръ Фэрбротеръ удовольствовался стаканомъ воды. Онъ былъ въ большомъ выигрышѣ, но все-таки настаивалъ, чтобы послѣ ужина составилась новая партія виста. Лейдгатъ, наконецъ, уѣхалъ.
Такъ-какъ не было еще 11-ти часовъ, то ему вздумалось идти пѣшкомъ по направленію къ башнѣ С.-Ботольфа, возвышавшейся подлѣ приходской церкви м-ра Фэрбротера. Ночь была свѣжая, и при видѣ яркихъ звѣздъ, темная, четыреугольная башня казалась величественнымъ и массивнымъ зданіемъ. Эта церковь была одной изъ самыхъ древнихъ въ Мидльмарчѣ; однако мѣстный ея викарій получалъ чистыхъ 400 ф. дохода въ годъ. Лейдгатъ зналъ это и вотъ почему его такъ удивило, что м-ръ Фэрбротеръ, повидимому, очень дорожитъ карточнымъ выигрышемъ.
-- Онъ славный малый, какъ кажется, разсуждалъ Лейдгатъ дорогой,-- но у Бюльстрода вѣроятно было основаніе осуждать его.
Молодому доктору гораздо было-бы удобнѣе начать свой планъ дѣйствія въ Мидльмарчѣ, если-бы онъ могъ быть увѣренъ, что мнѣнія м-ра Бюльстрода всегда безошибочны.
-- Я-бы не обратилъ вниманія на его религіозныя убѣжденія, говорилъ самъ себѣ Лейдгатъ,-- лишь-бы мнѣ знать, что у него хорошая цѣль. Надо пользоваться умными людьми, каковы-бы они ни были.
Вотъ какого рода разсужденія наполняли голову Лейдгата, тотчасъ по уходѣ его изъ дома Винци. Я боюсь, что молодыя леди-читательницы, осудятъ его за это. А между тѣмъ, дѣйствительно, у него на первомъ планѣ, въ началѣ пути, стояли Бюльстродъ и Фэрбротеръ и ихъ временныя отношенія, объ Розамундѣ-же онъ вспомнилъ впослѣдствіи и то безъ всякаго волненія, безъ всякаго трепета, неизбѣжнаго при сильныхъ увлеченіяхъ. Жениться Лейдгатъ еще не могъ, да и не желалъ, и потому ему не хотѣлось даже разжигать въ своемъ сердцѣ чувство страсти къ дѣвушкѣ, которая только поразила его своей красотой. Онъ искренно восхищался Розамундой, но безумствовать съ какой-бы то ни было женщиной, какъ онъ безумствовалъ бывало съ Лаурой, ему казалось уже положительно невозможнымъ. Конечно, если-бы непремѣнно нужно было влюбиться, то миссъ Винци была-бы самая подходящая для того дѣвушка; она обладала именно тѣми качествами, какія онъ желалъ найдти въ своей женѣ: въ ней было много свѣтскаго лоску, изящества, покорности, она обладала всевозможными свѣтскими талантами и кромѣ того имѣла наружность совершенно соотвѣтствующую своимъ достоинствамъ. Лейдгатъ былъ убѣжденъ, что еслибы онъ когда-нибудь женился, то его будущая подруга отличалась-бы той женственной прелестью, той нѣжностью и гармоніей, которую мы находимъ въ цвѣтахъ или музыкѣ, словомъ, той чистой, цѣломудренной красотой, которая создана для однихъ высокихъ наслажденій.
Но не имѣя никакого желанія вступить въ бракъ ранѣе какъ черезъ пять лѣтъ, Лейдгатъ не давалъ ходу своему воображенію и, забывъ о Розамундѣ, тотчасъ-же мысленно перенесся къ содержанію новаго сочиненія доктора Луи о горячкахъ, книгѣ чрезвычайно его интересовавшей, тѣмъ болѣе, что онъ зналъ Луи въ Парижѣ и вмѣстѣ съ нимъ дѣлалъ нѣкоторыя анатомическія изслѣдованія для подробнаго опредѣленія разницы, существующей между тифомъ и тифозными горячками. Возвратившись домой, молодой врачъ усѣлся за чтеніе и увлекся патологическими подробностями, съ гораздо большей страстью и съ большимъ вниманіемъ, чѣмъ сколько онъ ихъ употребилъ на размышленіе о любви и женитьбѣ -- предметахъ давно уже исчерпанныхъ имъ до дна въ произведеніяхъ литературы и въ холостыхъ бесѣдахъ товарищей-мужчинъ. Исторія горячки съ ея причинами и послѣдствіями представляла обширное поле для его научныхъ изслѣдованій. Тутъ требовались и энергія, и вѣрный глазъ, и истинное знаніе законовъ медицины; вмѣстѣ съ тѣмъ, необходимо было близкое знакомство съ натурой больного, всегда готовой помочь врачу въ его новыхъ опытахъ.
Опустивъ, наконецъ, книгу, Лейдгатъ протянулъ ноги къ камину, закинулъ обѣ руки за голову и съ наслажденіемъ просидѣлъ такъ нѣсколько времени, переваривая въ мозгу все имъ прочитанное. Онъ былъ въ томъ пріятно-возбужденномъ состояніи духа, когда мысль человѣка, послѣ усиленной работы, отдыхаетъ, какъ могучій пловецъ, повернувшійся на спину и отдавшій себя силѣ теченія потока. Лейдгатъ во время подобныхъ занятій чувствовалъ внутреннее довольство собой и смотрѣлъ съ нѣкотораго рода состраданіемъ на тѣхъ несчастныхъ людей, которые не избрали, подобно ему, карьеры медика.
-- Что было-бы со мной, разсуждалъ онъ мысленно, если-бы я, будучи мальчикомъ, не выбралъ себѣ этой дороги? Запрягли-бы меня, какъ возовую лошадь, въ какую-нибудь работу и я прожилъ-бы весь свой вѣкъ полуслѣпымъ. Меня не могла-бы удовлетворить ни одна изъ тѣхъ профессій, гдѣ по требовалось-бы напряженія умственныхъ силъ и но предстояло-бы необходимости находиться въ близкихъ сношеніяхъ съ людьми. Въ этомъ-то и состоитъ преимущество медицинской профессіи: врачъ можетъ жить въ отвлеченномъ мірѣ научныхъ знаній и въ тоже время ладить съ старыми дураками своего прихода. Какому-нибудь священнику труднѣе въ этомъ отношеніи, чѣмъ врачу. Фэрбротеръ представляетъ аномалію.
Это послѣдняя мысль навела Лейдгата снова на воспоминаніе о семействѣ Винци и на впечатлѣнія прошедшаго вечера. Вызванныя имъ картины вѣроятно были пріятны, потому что, въ то время, какъ онъ взялъ свѣчку и пошелъ спать, на губахъ его играла какая-то особенная улыбка. У Лейдгата была пламенная натура; но въ эту пору весь его нылъ былъ поглощенъ любовью къ труду и честолюбивой мечтою прославить свое имя, какъ благодѣтеля человѣчества,-- подобно другимъ избранникомъ науки, начавшимъ, какъ и онъ, свое поприще, въ скромномъ званіи сельскихъ врачей.
Бѣдный Лейдгатъ, или скорѣе, бѣдная Розамунда! Каждый изъ нихъ жилъ въ своемъ собственномъ мірѣ, о которомъ другой ничего не зналъ. Лейдгату и въ голову не приходило, что онъ служитъ предметомъ страстныхъ мечтаній Розамунды, неимѣвшей никакихъ причинъ удалить отъ себя мысль о замужествѣ, и никакихъ патологическихъ знаній, которые-бы отвлекали ея умъ отъ привычки, свойственной всѣмъ молодымъ дѣвушкамъ, ежеминутно воскрешать въ своей памяти каждый взглядъ, каждое слово, каждое движеніе интересующаго ихъ мужчины. У Лейдгата, напримѣръ, во время разговора съ Розамундой, на лицѣ и въ глазахъ выражалось очень естественное чувство восторга, которое испытываетъ каждый мужчина въ присутствіи красавицы дѣвушки; онъ молчалъ, когда она кончила пѣть и играть, потому только, что боялся показаться певѣжливымъ, высказавъ прямо свое удивленіе. Розамунда-же истолковала по своему каждый взглядъ и каждое слово Лейдгата, и увидѣла въ нихъ неопровержимыя доказательства зарождавшагося романа. Такія доказательства обыкновенно выводятся изъ предшествующихъ обстоятельствъ и изъ постепеннаго развитія признаковъ. Но по ходу романа созданнаго Розамундой, не оказывалось надобности заглядывать во внутреннюю жизнь героя и принимать во вниманіе его серьезныя занятія. Но подлежало сомнѣнію, что Лейдгатъ имѣлъ обезпеченное мѣсто, что онъ былъ человѣкъ умный и достаточно красивый; самая-же привлекательная сторона его состояла въ томъ, что онъ былъ хорошаго происхожденія; это очень возвышало его передъ прочими ея мидлыіарчскими поклонниками; вотъ почему на бракъ съ Лейдгатомъ Розамунда глядѣла, какъ на первую ступень лѣстницы, ведущей къ невѣдомому заманчивому міру высшей сферы общественнаго положенія,-- сферы, гдѣ ужь она не стала-бы водиться съ людьми вульгарными, а прямо-бы присоединилась къ кругу тѣхъ родственниковъ своего будущаго мужа, которые по происхожденію равны мѣстной аристократіи, смотрящей свысока на мидльмарчскихъ обывателей. Отличительной чертой ума Розамунды была способность ипстипктивно угадать самый слабый ароматъ высшаго круга, вотъ почему, встрѣтивъ, однажды, молодыхъ миссъ Брукъ, которыя пріѣхали съ дядей на мѣстные выборы и помѣстились среди аристократическихъ семействъ, она отъ души позавидовала имъ, несмотря на то, что обѣ сестры были одѣты очень просто.
Если вамъ покажется невѣроятнымъ, что къ чувству любви Розамунды къ Лейдгату примѣшивалось пріятное впечатлѣніе картины будущаго ея положенія, когда молодой докторъ сдѣлается ея мужемъ, то я попрошу васъ вспомнить, не производитъ-ли видъ краснаго мундира и эполетъ точно такого-же вліянія на другихъ дѣвушекъ. Любовь вообще не можетъ довольствоваться мечтами о жизни, глазъ на глазъ съ любимымъ человѣкомъ. Воображеніе невольно рисуетъ передъ нами картину нашей общественной жизни во время брака и мы, смотря по своимъ наклонностямъ, надѣемся удовлетворять себя тѣмъ или другимъ наслажденіемъ.
Въ сущности Розамунду интересовала не столько личность Тертія Лейдгата, сколько его отношенія къ ней. Молодой дѣвушкѣ, привыкшей слышать, что всѣ молодые люди были, есть или могутъ быть влюблены въ нее, очень простительно вообразитъ, что Лейдгатъ не составляетъ въ этомъ случаѣ исключенія. Она придавала его взглядамъ и словамъ большее значеніе потому, что болѣе дорожила ими; она постоянно думала о немъ и постоянно старалась совершенствовать свои манеры, свою рѣчь, свои чувства и взгляды, зная, что Лейдгатъ лучше способенъ оцѣнить ее, чѣмъ всѣ окружающіе ее люди.
Несмотря за то, что Розамунда не охотно дѣлала все, что ей было непріятно, она была трудолюбива и теперь болѣе, чѣмъ когда-нибудь, принялась дѣятельно рисовать ландшафты, сельскія телѣги, и портреты друзой; усердно занималась музыкой и съ утра до ночи училась розыгривать роль настоящей леди, ни на минуту не забывающей чувства своего достоинства; время отъ времени ей, впрочемъ, все-таки приходилось давать аудіенціи безчисленнымъ посѣтителямъ, которые не переставали являться къ нимъ въ домъ. У нее доставало однако времени на чтеніе первокласныхъ романовъ и даже книгъ второго разряда, да кромѣ того она учила наизусть стихи. Ея любимой поэмой была Лалла-Рукъ.
-- Великолѣпнѣйшая дѣвушка! Счастливъ будетъ тотъ, кто получитъ ея руку! восклицали старички, посѣщавшіе домъ Винци, а молодые люди, получившіе уже отказъ, подумывали снова рискнуть сдѣлать предложеніе, какъ это обыкновенно водится въ провинціи, гдѣ соперники не часто встрѣчаются. Но м-съ Шаймдаль находила, что воспитаніе, данное Розамундѣ, очень смѣшно, потому-что всѣ ея таланты продадутъ даромъ, какъ только она выйдетъ замужъ. Тетушка-же Бюльстродъ, нѣжно преданная семьѣ брата, желала съ своей стороны Розамундѣ двухъ вещей: чтобы она получила болѣе серьезное направленіе и чтобы судьба послала ей въ мужья человѣка, состояніе котораго могло-бы удовлетворить всѣмъ ея привычкамъ.