Съ прискорбіемъ извѣщаю читателя, что Фредъ, на третій день послѣ благопріятныхъ для него гундслэйскихъ событій, упалъ духомъ такъ, какъ никогда еще не падалъ. Причиной тому было не разочарованіе въ надеждѣ продать выгодно своего Алмаза лорду Мэдликоту, а то, что прежде, чѣмъ эта продажа состоялась,-- 80-ти фунтовый Алмазъ, совершенно неожиданно, выказалъ въ конюшнѣ прескверную привычку лягаться, чуть было не убилъ до смерти грума и кончилъ тѣлъ, что опасно повредилъ себѣ ногу, попавъ ею въ петлю каната, висѣвшаго въ его стойлѣ. Положеніе Фреда въ этомъ случаѣ походило на непріятное положеніе мужа, открывшаго уже послѣ свадьбы, что у жены его дурной характеръ. Какъ-бы то ни было, только Фредъ, подъ вліяніемъ этого удара судьбы, потерялся; онъ помнилъ одно, что у него въ карманѣ только 50 фунт., что онъ не имѣетъ надежды добыть себѣ еще денегъ, и что ровно черезъ пять дней слѣдуетъ уплатить по векселю 160 фунт. Онъ болѣзненно сознавалъ, что если обратиться въ отцу съ мольбой спасти Гарта отъ страшнаго убытка, то отецъ съ негодованіемъ откажетъ ему на томъ основаніи, что онъ не намѣренъ поощрять расточительность и обманъ. Онъ былъ до такой степени подавленъ горемъ, что не могъ придумать ничего лучшаго, какъ идти прямо къ м-ру Гарту, разсказать ему всю печальную истину и, для спасенія остальныхъ 50 фунт., передать ихъ съ рукъ на руки ему. Отецъ, по обыкновенію, находился все утро въ складѣ товаровъ и ничего не зналъ о происшествіи въ конюшнѣ, иначе онъ поднялъ-бы бурю, зачѣмъ къ нему въ стойло поставили такое зловредное животное. Желая избѣжать не очень важной домашней сцены, Фредъ собрался съ духомъ и рѣшился идти на-встрѣчу большей непріятности. Осѣдлавъ отцовскую лошадь, онъ приготовился ѣхать сначала къ м-ру Гарту, а оттуда въ Стонъ-Картъ, чтобы покаяться во всемъ Мэри. Очень можетъ быть, что его нѣжная привязанность въ молодой дѣвушкѣ была одной изъ главныхъ причинъ, почему онъ такъ мучился своимъ долгомъ и почему измѣнилъ на этотъ разъ своей привычкѣ избѣгать непріятныхъ объясненій, а напротивъ, шелъ прямо и честно къ развязкѣ. Люди, даже болѣе серьезнаго направленія, чѣмъ Фредъ Винци, нерѣдко боятся запятнать свое доброе имя безчестнымъ поступкомъ только ради того, чтобы не уронить себя въ глазахъ дорогихъ имъ существъ. Впрочемъ, Фредъ сталъ-бы, можетъ быть, дѣйствовать иначе, если-бы ему не были извѣстны понятія Мэри о правилахъ чести.
Не найдя м-ра Гарта въ конторѣ, Фредъ поѣхалъ къ нему въ домъ, стоявшій за чертою города; уединенное, старинной архитектуры, полудеревянное зданіе это, съ палисадникомъ передъ окнами, пріютилось тутъ въ видѣ фермы пдежде основанія города и теперь оно было окружено со всѣхъ сторонъ садами городскихъ жителей. Намъ дѣлаются особенно дороги тѣ дома, которые, какъ старые друзья, сохраняютъ свою собственную физіономію. Огромная семья Гартовъ (Мэри имѣла четырехъ братьевъ и одну сестру) чувствовала страстную привязанность къ старому дому, лучшая мебель и убранство котораго были давно проданы. Фредъ также питалъ нѣжную привязанность къ этому скромному зданію и зналъ наизусть почти каждый его уголокъ; особенно мила казалась ему коморка наверху, гдѣ всегда такъ славно пахло яблоками и айвой; въ нее онъ никогда не могъ войдти, не ощутивъ пріятнаго воспоминанія о хранившихся тамъ лакомствахъ. Но въ эту минуту сердце его болѣзненно забилось при мысли, что онъ долженъ покаяться м-съ Гартъ, которой онъ гораздо больше боялся, чѣмъ ея мужа, и не потому, чтобы она преслѣдовала его сарказмами и колкостями, какъ дѣлала иногда Мэри; нѣтъ,-- м-съ Гартъ, какъ истинная матрона, держала себя спокойно и никогда не выходила изъ границъ, привыкнувъ съ молоду носить ярмо чужой власти и контролировать каждый свой шагъ. Она обладала большимъ здравымъ смысломъ и безропотно покорялась тому, что казалось ей непоправимымъ и неизбѣжнымъ. Благоговѣя передъ добродѣтелями своего мужа, она съ раннихъ поръ привыкла къ его неспособности направлять семейныя дѣла и кротко примирилась съ этимъ обстоятельствомъ. Она великодушно отказалась отъ роскоши домашней обстановки и дѣтскихъ нарядовъ и никогда не повѣряла патетическимъ тономъ на ухо своимъ пріятельницамъ различныя подробности о промахахъ въ дѣлахъ м-ра Гарта и о томъ, какъ-бы онъ былъ богатъ, если-бы походилъ на другихъ мужчинъ. Вотъ почему ея прелестныя сосѣдки называли ее гордой, эксцентрической женщиной и, говоря о ней съ своими мужьями, прибавляли нерѣдко: ваша хваленая м-съ Гартъ. Но за то она, въ свою очередь, также не щадила своихъ пріятельницъ, и будучи образованнѣе, чѣмъ большая часть мидльмарчскихъ матронъ, она,-- кто-жь изъ женщинъ безъ грѣха?-- выказывала излишнюю строгость въ отношеніи своего пола, говоря, что женщины, по ея мнѣнію, созданы для того, чтобы быть въ подчиненіи. Съ другой стороны, она отличалась необыкновенной снисходительностью къ ошибкамъ мужчинъ, находя эти ошибки вещью весьма натуральною. Надо, впрочемъ, сознаться, что м-съ Гартъ была черезчуръ строга къ тому, что она называла женскимъ легкомысліемъ: переходъ изъ званія гувернантки въ званіе независимой хозяйки дома рѣзко отразился на ея характерѣ и взглядахъ; она гордилась тѣмъ, что, не смотря на превосходство своего образованія передъ прочими городскими жительницами, одѣвается очень просто, готовитъ обѣдъ для семьи и штопаетъ чулки. Время отъ времени она брала къ себѣ ученицъ и воспитывала ихъ по аристотелевой методѣ, заставляя ихъ ходить за собой въ кухню съ книгой или съ грифельной доской; она была убѣждена, что показывая, какъ нужно взбивать мыльную пѣну для мытья бѣлья и поправляя въ то-же время ошибки дѣтей (не заглядывая въ книгу), она принесетъ дѣтямъ двойную пользу, такъ-какъ они увидятъ, во-первыхъ, что женщина, съ засученными по локоть рукавами, можетъ отлично спрягать глаголы и указывать на картѣ, гдѣ находятся тропики, а во-вторыхъ, что блестящее образованіе дается не для того, чтобы сдѣлать изъ женщины безполезную куклу. Читая своимъ ученицамъ наставленія въ такомъ родѣ, она слегка нахмуривала свой лобъ,-- что нисколько не измѣняло добродушнаго выраженія ея лица,-- и увлекательная рѣчь ея произносилась оживленнымъ и пріятнымъ контръ-альтомъ. Нѣтъ сомнѣнія, что у образцовой м-съ Гартъ были свои странности; но эти странности такъ-же шли къ ея характеру, какъ идетъ запахъ кожи въ хорошему вину.
Еъ Фреду Винци она питала материнскія чувства; но еслибы Мэри вздумала дать ему слово, она-бы тоже не дала ей спуску, потому-что и въ отношеніи въ дочери она была такимъ-же строгимъ судьей, какъ и къ прочикъ представительницахъ своего пола. Эта исключительная слабость м-съ Гартъ къ Фреду сдѣлала для него еще болѣе тягостною мысль, что онъ безвозвратно долженъ упасть въ ея мнѣніи. Настоящій визитъ былъ еще непріятнѣе для него тѣмъ, что Калебъ Гартъ вышелъ рано утромъ изъ дому осматривать какія-то постройки и Фреду приходилось объясняться глазъ-на-глазъ съ его женой. Въ извѣстные часы дня м-съ Гартъ можно было постоянно найдти въ кухнѣ, а въ это утро она разомъ дѣлала нѣсколько дѣлъ; катая тѣсто для пирожковъ на чисто-выскобленномъ столѣ въ одномъ углу прохладной комнаты передъ кухней, она въ то-же время, черезъ отворенную дверь, наблюдала за дѣйствіями Салли у печки и у кадки съ квашней, и при этомъ давала урокъ двумъ меньшихъ своимъ дѣтямъ -- мальчику и дѣвочкѣ, стоявшимъ у противоположной стороны стола, съ книгами и аспидными досками въ рукахъ. Корыто и попона на полу, находившіеся въ другомъ углу, служили доказательствомъ, что тутъ происходила постоянная стирка разныхъ мелкихъ вещей.
М-съ Гартъ, засучивъ рукава по-локоть, лихо раскатывала скалкой тѣсто и выщипывала на немъ разныя украшенія, объясняя въ то-же время съ большимъ жаромъ правила согласованій глаголовъ и мѣстоимѣній съ именами существительными множественнаго числа. Картина выходила прелестная и вмѣстѣ съ тѣмъ оригинальная! Типъ матери съ вьющимися волосами и нѣсколько широкимъ лицомъ былъ тотъ-же, что и у Мэри, только мать была красивѣе дочери, имѣла болѣе тонкія черты, бѣлѣе кожу, а въ глазахъ выражалась болѣе твердая воля. Въ бѣлоснѣжномъ чепцѣ, съ тщательно-сплоенной оборкой вокругъ лица, она напоминала тѣхъ хорошенькихъ француженокъ, которыя встрѣчаются на базарѣ съ корзинкой на рукѣ. Смотря на мать, невольно представлялось, что и дочь будетъ со временемъ такая-же -- перспектива, стоющая приданаго. Хорошо сохранившаяся мать иногда съ умысломъ становится рядомъ съ дочерью, какъ-бы говоря зрителю: "какою ты меня видишь теперь, такою будетъ она въ свое время".
-- Ну, повторимъ еще разъ то-же самое, говоритъ м-съ Гартъ, защипывая слоеный пирожокъ съ яблоками, сильно развлекавшій, повидимому, Вэна, здороваго мальчугана, который нахмурилъ брови въ знакъ того, что онъ усердно занятъ урокомъ.-- Но если оно относится къ слову, выражающему единство или множество предметовъ,-- объясни мнѣ, Вэнъ, что это значитъ?
(М-съ Гартъ, какъ многіе знаменитые педагоги, не могла разстаться съ любимыми старинными руководствами и никакіе общественные перевороты не заставили-бы ее отречься отъ грамматики Bindley Murrey).
-- Это значитъ... вы сами знаете, что это значитъ, отвѣчалъ капризнымъ голосомъ Вэнъ.-- Я ненавижу грамматику. Ну, на что она нужна?
-- Она нужна на то, чтобы выучить тебя говорить и писать правильно, чтобы другіе тебя понимали, отвѣчала строго и выразительно м-съ Гартъ.-- Неужели ты желалъ-бы говорить такъ, какъ говоритъ старый Джобъ?
-- Конечно, проворчалъ Бенъ, надувъ губы.-- Это гораздо смѣшнѣе. Онъ говоритъ "You go", а выходитъ "You goo".
-- Онъ еще говоритъ "А ship's in the garden", вмѣсто "а sheep", вмѣшалась Лэтти, съ желаніемъ поумничать надъ братомъ;-- можно подумать, что онъ видѣлъ въ саду корабль {А ship -- корабль; а sheep -- овца.}.
-- Никто этого не подумаетъ, кромѣ тебя, потому-что ты глупая, возразилъ Бэнъ.-- Какъ можетъ попасть въ садъ корабль?
-- Джобъ не такъ произноситъ слова, но это не составляетъ еще главной цѣли грамматики, замѣтила м-съ Гартъ.-- Бэнъ! яблочныя очистки назначены для свиней; если ты ихъ съѣшь; я принуждена буду отдать имъ твою долю пирога... Джобу, продолжала она,-- приходится говорить только о самыхъ обыкновенныхъ предметахъ. А если вамъ придется разговаривать о вещахъ серьезныхъ, какъ вы станете выражаться, не зная грамматики? Вы будете ошибаться въ словахъ, будете ставить слова не на тѣхъ мѣстахъ, гдѣ нужно, и люди, не понимая, что вы хотите сказать, отвернулся отъ васъ, какъ отъ скучныхъ собесѣдниковъ. Ну, что вы будете тогда дѣлать?
-- Да ничего,-- уйду, вотъ и все! отвѣчалъ Бэнъ, очень довольный тѣмъ, что онъ нашелъ возможность обойтись безъ грамматики.
-- Ну, Бэнъ, я вижу, что ты усталъ и началъ говорить глупости, прервала его мать, привыкшая къ упрямымъ выходкамъ своего мальчугана. Затѣмъ, покончивъ съ пирожками, она перешла въ корыту и подозвала къ себѣ дѣтей.-- Идите сюда, сказала она и повторите мнѣ исторію о Цинцинатѣ, которую я вамъ разсказывала въ середу.
-- Я знаю, онъ былъ фермеръ, поспѣшно прогорилъ Бэнъ.
-- Постой, Бэнъ... онъ былъ римлянинъ... пусти меня отвѣчать, прервала брата Лэтти, задорно толкая его локтемъ.
-- Ахъ, ты глупая дѣвочка! конечно, онъ былъ римскій фермеръ и самъ пахалъ землю...
-- Да, но прежде этого... то, что ты говоришь, было послѣ... А прежде, его народъ звалъ къ себѣ...
-- Но вѣдь ты прежде должна сказать, какой онъ былъ человѣкъ, настаивалъ Вэнъ.-- А онъ былъ умный, преумный... точно папа... и вотъ отчего народъ просилъ у него совѣта. Онъ былъ очень храбрый, умѣлъ сражаться... и папа умѣетъ... правда, мама?
-- Ахъ, какой ты, Вэнъ! Дай ты мнѣ хорошенько разсказать исторію, какъ мама велитъ! воскликнула Лэтти, сердито нахмуривъ брови.-- Мама, прикажите Вэну замолчать!
-- Лэтти, мнѣ стыдно за тебя! произнесла мать, усердно выжимая чепчики въ корытѣ.-- Тебѣ-бы слѣдовало подождать, когда братъ началъ разсказывать и тогда-бы ты увидѣла, можетъ или не можетъ онъ досказать исторію. Посмотри, какъ ты себя ведешь -- толкаешься, брови хмуришь... точно сражаешься локтями. Я увѣрена, что Цинцинатъ былъ-бы очень недоволенъ, если-бы его дочь такъ вела себя, какъ ты (м-съ Гартъ произнесла это грозное наставленіе такимъ внушительнымъ тономъ, что Лэтти готова была расплакаться). Ну, Вэнъ, продолжай сказала мать.
-- Ну... ну... у нихъ началось большое сраженіе... и всѣ они были такіе болваны... Я, право, не умѣю разсказывать, какъ вы, мама... Только имъ понадобилось выбрать себѣ капитана... или короля... или... какъ тамъ его?...
-- Диктатора! прервала брата Лэтти оскорбленнымъ тономъ, кидая на мать взглядъ, полный укоризны.
-- Ну, пожалуй, хоть диктатора, подхватилъ Вэнъ презрительно.-- Но это не настоящее слово... Они никогда не писали подъ его диктовку на аспидныхъ доскахъ...
-- Хорошо, хорошо, Вэнъ, сказала ласково мать,-- я вижу, что ты знаешь урокъ. Слышите? продолжала она,-- кто-то стукнулъ въ двери. Лэтти, бѣги, отопри.
Стукнулъ Фредъ; Лэтти объявила ему, что папа еще не вернулся, а мама въ кухнѣ. Отступленіе было невозможно; Фредъ постоянно заходилъ въ кухню къ м-съ Гартъ, когда она тамъ находилась, поэтому онъ обнялъ дѣвочку за шею, но не поцѣловалъ ее, и противъ обыкновенія, молча вошелъ съ ною въ кухню.
Появленіе Фреда въ такой ранній часъ чрезвычайно удивило м-съ Гартъ; но сдѣлавъ привычку не обнаруживать своихъ впечатлѣній, она спокойно продолжала стирку и сказала только Фреду:
-- Какъ, это вы? Отчего такъ рано? Вы блѣдны, не случилось-ли чего?
-- Мнѣ нужно переговорить съ м-ромъ Гартомъ, отвѣчалъ Фредъ, съ трудомъ преодолѣвая свое волненіе,-- и съ вами также, прибавилъ онъ, помолчавъ немного.
Онъ былъ убѣжденъ, что м-съ Гартъ извѣстна исторія его векселя и что, рано или поздно, ему придется говорить объ этомъ при ней, если не съ ней одной.
-- Калэбъ будетъ здѣсь черезъ нѣсколько минутъ, сказала м-съ Гартъ, вообразивъ, что у Фреда вышло какое-нибудь столкновеніе съ отцомъ.-- Онъ долженъ скоро вернуться, потому-что у него есть какія-то бумаги, которыя ему нужно кончить сегодня утромъ. Потрудитесь посидѣть ее мной, пока я справлюсь съ стиркой.
-- А намъ ужь больше не надо о Цинцинатѣ расказывать? спросилъ Вэнъ, успѣвшій, между тѣмъ, овладѣть хлыстомъ Фреда и испробовать его гибкость на спинѣ кота.
-- Нѣтъ, не надо; ступай теперь гулять, отвѣчала мать.-- А хлыстъ положи на мѣсто. Какъ тебѣ не стыдно бить ни за что бѣднаго кота! Фредъ, отнимите у него хлыстъ, пожалуйста.
-- Ну, мальчуганъ, подай мнѣ его, сказалъ Фредъ, протягивая руку.
-- А вы мнѣ позволите покататься сегодня на вашей лошади, спросилъ Вэнъ, очень недовольный тѣмъ, что у него отнимали хлыстъ.
-- Сегодня нельзя, въ другое время когда-нибудь. Я пріѣхалъ не на своей лошади.
-- А Мэри вы сегодня увидите?
Фреда слегка покоробило отъ этихъ словъ.
-- Да, я думаю, отвѣчалъ онъ.
-- Скажите ей, чтобы она шла скорѣе домой, играть съ нами въ фанты и бѣгать.
-- Вэнъ, довольно, довольно, пошелъ вонъ! закричала м-съ Гартъ, видя, что мальчикъ начинаетъ надоѣдать Фреду.
-- Развѣ кромѣ Лэтти и Вэна у васъ теперь нѣтъ другихъ учениковъ, м-съ Гартъ? спросилъ Фредъ, когда дѣти убѣжали и онъ увидѣлъ необходимость что-нибудь сказать изъ приличія. Его мучила мысль -- дожидаться-ли м-ра Гарта, или, выбравъ удобную минуту, покаяться во всемъ его женѣ, вручить ей деньги и уѣхать.
-- Чужихъ у меня одна -- Фанни Гакбутъ. Она приходитъ въ половинѣ двѣнадцатаго. Плохи мои доходы въ нынѣшнемъ году, сказала м-съ Гартъ, улыбаясь.-- Совсѣмъ почти нѣтъ учениковъ. Хорошо, что я успѣла скопить немного денегъ для преміи Альфреда: у меня лежатъ въ запасѣ 92 фунта. Теперь онъ можетъ ходить въ школу къ м-ру Ганмеру; лѣта его подошли какъ-разъ.
Бѣдная м-съ Гартъ и не думала, что ея мужу грозитъ опасность лишиться не только этихъ 92 фунтовъ, но и прибавить къ нимъ еще что-нибудь. Фредъ слушалъ ее молча.
-- Молодые джентльмены, которые воспитываются въ первоклассныхъ училищахъ, обходятся родителямъ еще дороже, продолжала, ничего неподозрѣвавшая, м-съ Гартъ, обдергивая пальцами оборку мокраго чепчика.-- Но Калэбъ надѣется, что изъ Альфреда выйдетъ замѣчательный инженеръ; вотъ почему ему и хочется поставить мальчика на хорошую дорогу. А вотъ и мужъ! я слышу его шаги. Пойдемте къ нему въ пріемную.
Когда жена и гость вошли въ комнату, Калэбъ сидѣлъ уже за своей конторкой.
-- А, Фредъ! это вы, мрй милый! произнесъ онъ ласковымъ голосомъ, не успѣвъ еще обмакнуть пера въ чернильницу.-- Что такъ спозаранку?-- Но замѣтивъ взволнованное лицо Фреда, онъ быстро прибавилъ:-- все-ли дома благополучно? Не случилось-ли чего?
-- Случилось то, м-ръ Гартъ, отвѣчалъ Фредъ,-- что мнѣ приходится каяться вамъ въ одномъ дѣлѣ, по милости котораго я низко упаду въ вашихъ глазахъ. Я пришелъ сказать вамъ и м-съ Гартъ, что я не могу сдержать своего слова. У меня нѣтъ денегъ для уплаты по векселю. Со мной случилось несчастіе, и вмѣсто 160 фун. я приношу вамъ только 50.
Говоря это, Фредъ вынулъ банковые билеты и выложилъ ихъ на конторку передъ м-ромъ Гартомъ. Онъ, какъ провинившійся школьникъ, поспѣшилъ сознаться въ своемъ преступленіи и не смѣлъ оправдываться. М-съ Гартъ, онѣмѣвъ отъ изумленія, вопросительно смотрѣла на пуха. Калэбъ покраснѣлъ до ушей и запинаясь проговорилъ:
-- Сусанна, другъ мой... я, кажется, тебѣ не передавалъ, что я поручился на одномъ векселѣ за Фреда въ суммѣ 160 фун.... Онъ былъ убѣжденъ, что самъ внесетъ эти деньги.
По лицу м-съ Гартъ пробѣжало легкое облако; она пристально смотрѣла въ глаза Фреда.
-- Вы вѣрно обращались къ отцу за этими деньгами и онъ вамъ отказалъ? спросила она холодно.
-- Нѣтъ, отвѣчалъ Фредъ, кусая губы и съ трудомъ выговаривая слова.-- Просить отца не повело-бы ни къ чему, да притомъ, мнѣ очень не хотѣлось впутывать, понапрасну, имя м-ра Гарта въ такую исторію.
-- Не ко времени подошелъ этотъ платежъ, сказалъ Калэбъ, глядя на банковые билеты и нервически перебирая свои бумаги.-- Рождественскіе праздники на носу, а у меня въ карманѣ очень тонко. Поневолѣ будешь похожъ на разсчетливаго портного, который при кройкѣ урѣзываетъ, гдѣ можетъ сукно. Что намъ теперь дѣлать, Сусанна? Придется вынуть изъ банка все наше достояніе до послѣдняго фарсинга. Вѣдь нужно уплатить по векселю 110 фун., чортъ возьми!
-- Я должна отдать тебѣ тѣ 92 фун., которые назначены для преміи Альфреда, сказала строгимъ и рѣшительнымъ тономъ м-съ Гартъ. (Опытное ухо не могло-бы не замѣтить легкаго дрожанія въ ея голосѣ).-- Затѣмъ, я убѣждена, что у Мэри въ послѣднее время накопилось фунтовъ 20 экономіи отъ ея жалованья. Она навѣрное отдастъ ихъ тебѣ.
М-съ Гартъ проговорила все это, не глядя уже на Фреда и при этомъ вовсе не старалась подбирать такія выраженія, которыя могли бы сильнѣе кольнуть его. Оригинальная, какъ всегда, она въ эту минуту была до того поглощена мыслію, какой сдѣлать оборотъ, чтобы выручить мужа, что ей и въ голову не приходило осыпать виновника ихъ горя упреками или разражаться жалобами. Но Фредъ, съ перваго-же слова, почувствовалъ страшное угрызеніе совѣсти. Любопытно было то, что въ началѣ этой исторіи съ векселемъ онъ страдалъ только отъ сознанія, что поступилъ безчестно и что репутація его сильно упадетъ въ глазахъ Гартовъ; его вовсе не заботила тогда мысль, каково будетъ имъ перенести такой денежный убытокъ, потому-что чужія бѣды и нужды какъ будто не существуютъ для юныхъ джентльменовъ съ блестящими надеждами впереди. Но въ эту минуту ему внезапно представилась страшная картина: онъ оказался безсовѣстнымъ негодяемъ, отнимавшимъ трудовыя деньги у двухъ женщинъ!
-- М-съ Гартъ, я выплачу этотъ долгъ, окончательно выплачу, пробормоталъ онъ несвязно.
-- Да, окончательно, повторила насмѣшливо м-съ Гартъ, ненавидѣвшая фразы въ подобныхъ обстоятельствахъ.-- Но вѣдь для того, чтобы помѣстить мальчика въ высшее училище, есть также свой окончательный срокъ: ихъ обыкновенно отдаютъ туда пятнадцати лѣтъ.
Она никогда въ жизни не была такъ зла на Фреда, какъ теперь.
-- Сусанна, главный виновникъ во всемъ -- я, прервалъ жену Калэбъ.-- Фредъ разсчитывалъ навѣрное имѣть деньги къ сроку. Не слѣдовало мнѣ только подписываться поручителемъ. Надѣюсь, что вы прибѣгали ко всѣмъ честнымъ средствамъ для того, чтобы выгородить меня изъ бѣды? спросилъ онъ, устремивъ свои кроткіе сѣрые глаза на Фреда. Деликатность не позволяла Калэбу упомянуть о м-рѣ Фэтерстонѣ.
-- О, конечно! я сдѣлалъ все, что могъ, увѣряю васъ, отвѣчалъ Фредъ.-- У меня было-бы на лицо 130 фун., если-бы я не потерпѣлъ неудачи при продажѣ лошади. Дядя подарилъ мнѣ 80 ф.; я придалъ 30 ф. къ моей старой лошади, чтобы вымѣнять ее на другую, которую я разсчитывалъ продать за 80 ф. слишкомъ -- я совсѣмъ не хотѣлъ держать люшадей -- и вдругъ купленная мною лошадь оказалась съ порокомъ, да еще ногу себѣ сломала! Лучше-бы я и всѣ лошади провалились сквозь землю, чѣмъ заставлять васъ страдать, воскликнулъ онъ.-- Вы вѣдь дороже мнѣ всѣхъ людей на свѣтѣ! Вы и м-съ Гартъ были всегда такъ добры, такъ ласковы во мнѣ!... Да что ужь объ этомъ толковать? Я теперь останусь навсегда негодяемъ въ вашихъ глазахъ!...
Фредъ повернулся и выбѣжалъ вонъ изъ комнаты, чувствуя, что слезы подступаютъ ему въ горлу, и сознавая, что отъ этого Гартамъ легче не будетъ. Онъ вскочилъ на лошадь и полной рысью выѣхалъ со двора.
-- Я совсѣмъ разочаровалась во Фредѣ Винци, сказала м-съ Гартъ, смотря въ окно вслѣдъ за уѣзжавшимъ гостемъ.-- Мнѣ никогда не приходило въ голову, чтобы онъ могъ вовлечь тебя въ долгъ. Я знала, что онъ мотоватъ, но могла-ли я подумать, чтобы онъ былъ такъ низокъ, рѣшился-бы подвергнуть риску своего стариннаго знакомаго, человѣка безъ всякихъ средствъ!..
-- Сусанна, я былъ самъ дуракъ...
-- Правда, отвѣчала жена, кивая ему съ улыбкой головой.-- Но зачѣмъ ты это скрылъ отъ меня? Развѣ ты боялся, что я проболтаюсь на базарѣ? Вотъ такъ-то ты дѣлаешь и съ пуговицами на своихъ рубашкахъ, не скажешь никогда, если онѣ оторвутся, и уйдешь изъ дому съ растегнутыми рукавами. Знай я все дѣло заранѣе, я могла-бы придумать другой планъ.
-- Подрѣзалъ я тебя, Сусанна! сказалъ Балэбъ, нѣжно смотря на жену.-- Я не могу себѣ представить, что ты лишишься денегъ, скопленныхъ тобою для Альфреда.
-- Еще хорошо, что я скопила-то ихъ! Теперь все это на тебѣ отзовется, придется самому учить мальчика. Отучись ты отъ своихъ дурныхъ привычекъ! Люди привыкаютъ въ вину, а ты привыкъ работать для всѣхъ даромъ. Полно, не балуй себя болѣе, измѣни систему. А теперь поѣзжай въ Мери и спроси у дѣвочки, сколько у нея денегъ на лицо.
Калэбъ отодвинулъ отъ себя стулъ, всталъ, облокотился на конторку и, покачивая тихо головой, началъ прикладывать кончики пальцевъ одной руки къ пальцамъ другой.
-- Бѣдная Мэри! задумчиво проговорилъ онъ.-- Я боюсь одного, Сусанна (онъ понизилъ вдругъ голосъ), не любитъ-ли она Фреда?
-- О, нѣтъ! воскликнула жена.-- Она всегда надъ нимъ смѣется, а онъ не способенъ чувствовать въ ней другой любви, кромѣ братской.
Калэбъ не противорѣчилъ, но, опустивъ очки на носъ, снова сѣлъ на стулъ и, приднинувшись къ конторкѣ, сказалъ:
-- Чортъ-бы побралъ вексель! Лучше-бы онъ въ Гановеръ провалился. Такого рода вещи только мѣшаютъ дѣлу.
Начало своей рѣчи онъ произнесъ брюзгливымъ голосомъ, но трудно передать тотъ тонъ глубокаго благоговѣнія, почти религіознаго обожанія, съ которымъ онъ постоянно произносилъ слово дѣло, служившее ему символомъ высшаго призванія человѣка.
Калэбъ Гартъ нерѣдко задумчиво покачивалъ головой, размышляя о значеніи и великомъ могуществѣ сто-главаго, сто-рукаго труда, съ помощью котораго общественное тѣло одѣвается, кормится и живетъ. Будучи еще мальчикомъ, онъ останавливался нерѣдко на этомъ вопросѣ. Лучшимъ концертомъ для его уха были: стукъ громаднаго кузнечнаго молота, сигнальные крики рабочихъ, ревъ кипящаго горна, громъ и пыхтѣнье локомобиля; рубка и кладка бревенъ, подъемныя машины на пристани, гигантскіе склады товаровъ въ кладовыхъ, разнообразіе труда и громадная трата физическихъ силъ -- все это, въ молодости, дѣйствовало на него, какъ поэзія безъ стихотворства, какъ философія безъ философскихъ трактатовъ и какъ религія безъ богословія. Его мучило съ раннихъ лѣтъ честолюбивое желаніе играть дѣятельную роль въ этомъ великомъ трудѣ, или, какъ онъ называлъ, "дѣло дѣламъ". Не смотря на то, что Калэбъ служилъ очень короткое время въ званіи землемѣра и смотрителя надъ постройками, онъ изучилъ характеръ мѣстности, строительное искуство и свойство грунта лучше, чѣмъ большая часть спеціалистовъ того края.
Его классификація людскихъ занятій была самаго первобытнаго свойства и ее, подобно системамъ многихъ знаменитыхъ ученыхъ, нельзя было-бы принять къ руководству въ настоящее время. Вотъ его дѣленіе занятій: дѣломъ, политикой, проповѣдничествомъ, ученіемъ и развлеченіемъ. Признавая въ принципѣ послѣднія четыре, онъ смотрѣлъ ни нихъ, какъ язычникъ смотритъ на чужіе пенаты. Уважая каждое званіе, онъ ни за что не согласился-бы принадлежать къ такому классу людей, которые не состоятъ въ тѣсномъ соприкосновеніи съ "дѣломъ" и не носятъ на себѣ честныхъ слѣдовъ пыли изъ-подъ молотка каменьщика, дыма какой-нибудь машины и душистаго запаха лѣсовъ и полей. Онъ уважалъ выше всего въ человѣкѣ практическій смыслъ и умѣнье взяться за дѣло; -- при этомъ онъ былъ религіозенъ по-своему, не отрицалъ ничего и могъ примириться со всѣми возможными религіозными ученіями, лишь-бы они не мѣшали осушенію болотъ посредствомъ дренажей, возведенію прочныхъ построекъ, правильному межеванію земли и толковой разработкѣ каменнаго угля. Словомъ, Калэбъ былъ набоженъ въ душѣ и отличался строгимъ, практическимъ интеллектуальномъ развитіемъ. Одно, съ чѣмъ онъ не могъ сладить -- это съ финансовымъ вопросомъ. Зная хорошо цѣнность денегъ и бумагъ, онъ былъ лишенъ всякой способности къ оборотамъ и, поплатившись порядкомъ во многихъ случаяхъ, рѣшился, навсегда отказаться отъ попытокъ на этомъ поприщѣ, требовавшемъ особыхъ талантовъ. Онъ всей душой отдался такого рода работамъ, на веденіе которыхъ ему не нужно было имѣть въ своихъ рукахъ оборотныхъ капиталовъ. Онъ принадлежалъ къ числу тѣхъ немногихъ неоцѣненныхъ людей, которымъ каждый съ радостію поручитъ свое дѣло, зная, что они исполнятъ его хорошо, денегъ возьмутъ за это не много, а иногда и совсѣмъ откажутся отъ вознагражденія. Послѣ этого можно-ли удивляться, что Гарты были бѣдны и жили въ такой незатѣйливой обстановкѣ. Сами-же они, впрочемъ, не обращали на это никакого вниманія.