Однажды утромъ, нѣсколько недѣль спустя по пріѣздѣ въ Ловикъ, Доротея... Но почему-жь все одна Доротея? Развѣ насъ долженъ интересовать только ея взглядъ на супружество? Я положительно протестую противъ общей нашей привычки обращать преимущественное вниманіе на однихъ молодыхъ героевъ и героинь романа, которые до конца книги остаются столь-же цвѣтущими, какъ и въ началѣ, не смотря на перенесенные ими удары судьбы. Но вѣдь настанетъ-же время, что и они поблекнутъ и отцвѣтутъ. По моему, м-ръ Казобонъ, вѣчно-моргавшіе глаза и бѣлыя бородавки котораго возбуждали такое отвращеніе въ Целіи;-- м-ръ Казобонъ, не одаренный гибкостію мускуловъ и лишенный граціи, чѣмъ такъ оскорблялось изящное чувство сэра Джемса -- имѣетъ точно такое-же право на наше вниманіе, какъ и его жена. Въ его женитьбѣ не было ничего исключительнаго. Онъ соблюлъ освященный общественнымъ закономъ обрядъ, требующій, между прочимъ, поднесеній новобрачнымъ гирляндъ и букетовъ. Задумавъ разстаться съ холостой жизнію, Казобонъ разсудилъ, что каждый человѣкъ, съ хорошимъ положеніемъ въ свѣтѣ, долженъ выбирать себѣ цвѣтущую молодостью и красотой жену; чѣмъ моложе будетъ избранная имъ леди, тѣмъ лучше, потому-что ее легче въ такомъ случаѣ воспитать и подчинить себѣ. Она должна быть непремѣнно равнаго съ нимъ происхожденія, должна отличаться религіозными правилами, различными добродѣтелями и способностію донимать вещи, какъ слѣдуетъ. Выбравъ себѣ такую жену, м-ръ Казобонъ намѣревался какъ можно лучше обезпечить ее и ничего не щадить для ея счастія; взамѣнъ того, онъ надѣялся вкусить черезъ нее семейныя радости, а главное, имѣть отъ нея дѣтей -- живую копію самого себя. Поэты XVI столѣтія находили послѣднее условіе необходимымъ для полнаго счастія мужчины. Конечно, съ тѣхъ поръ времена перемѣнились и ни одинъ изъ насъ не посѣтуетъ на м-ра Казобона, если онъ не оставитъ копіи съ самого себя, тѣмъ не менѣе, онъ, съ своей стороны, считалъ долгомъ выполнить свое назначеніе и чувствуя, что года идутъ, что жизнь теряетъ для него прежнюю прелесть, и что онъ все болѣе и болѣе чувствуетъ свое одиночество, онъ рѣшился не терять времени и вкусить семейныя радости, пока не прошла для нихъ пора.
Встрѣтивъ Доротею, онъ вообразилъ, что нашелъ то, чего искалъ; что такая жена избавитъ его отъ необходимости нанимать секретаря,-- должность, которую при немъ никто еще не занималъ, такъ-какъ м-ръ Казобонъ пуще всего на свѣтѣ боялся обнаружить слабыя стороны своего ума предъ постороннимъ человѣкомъ. Но теперь Провидѣніе, по своему милосердію, послало ему именно такую жену, въ какой онъ нуждался. Скромная молодая леди, не честолюбивая, съумѣющая оцѣнить его достоинства, конечно, будетъ вѣрить въ непогрѣшимость ума своего мужа. Неизвѣстно, былъ-ли увѣренъ м-ръ Казобонъ въ томъ, что Провидѣніе, предназначивъ его въ супруги миссъ Брукъ, заботилось также и объ ея благѣ, а общество не имѣло права предложить ему вопроса: такъ-ли безпристрастно онъ взвѣсилъ свои собственныя качества, необходимыя для счастія прекрасной молодой дѣвушки, какъ онъ взвѣсилъ ея достоинства, думая о своемъ счастіи. Притомъ нельзя требовать, чтобы человѣкъ отвѣчалъ какъ за свой выборъ жены, такъ и за ея выборъ мужа, или, наконецъ, чтобы онъ заранѣе старался изукрасить себя всѣми прелестными свойствами, съ цѣлію передать ихъ своему потомству. Когда Доротея приняла предложеніе м-ра Казобона отъ искренняго сердца, то онъ нашелъ это очень естественнымъ и началъ твердо вѣрить, что онъ положилъ основаніе своему счастію.
Смолоду м-ръ Казобонъ не зналъ этого чувства. Надо быть большимъ энтузіастомъ, чтобы умѣть наслаждаться жизнію при недостаткѣ физическихъ силъ; Казобонъ-же никогда не пользовался крѣпкимъ здоровьемъ, а энтузіастомъ не могъ быть по своей натурѣ. Его слабый организмъ не былъ способенъ и къ страстнымъ порывамъ. Но при всемъ томъ Казобонъ отличался большимъ самообладаніемъ и дѣйствовалъ съ рѣшительностію, когда вопросъ касался его чести. Вообще, онъ старался быть безукоризненнымъ въ своихъ поступкахъ, по крайней мѣрѣ, настолько, насколько требуетъ законъ; онъ стремился къ тому, чтобы общественное мнѣніе признавало его непогрѣшимымъ; онъ велъ такую жизнь, что имѣлъ полное право считать, что достигъ этой цѣли; трудность достиженія подобной-же непогрѣшимости въ трудѣ почти цѣлой его жизни, въ "Ключѣ къ мифологіи," -- камнемъ лежала на его душѣ. Пріемъ въ публикѣ его "Памфлетовъ" или "Parerga", какъ онъ ихъ называлъ, посредствомъ которыхъ онъ желалъ вывѣдать ея мнѣніе о своемъ трудѣ, помѣщая въ нихъ небольшіе изъ него отрывки, далеко не оправдали его ожиданій. Онъ подозрѣвалъ, что архидіаконъ совсѣмъ ихъ не читалъ; сильно сомнѣвался, заглянули-ли въ нихъ передовые люди изъ сословія ученыхъ и, наконецъ, пришелъ къ горькому убѣжденію, что его старый знакомый Карпъ былъ авторомъ оскорбительной для него рецензіи, которую м-ръ Казобонъ хранилъ подъ замкомъ въ одномъ изъ ящиковъ своего письменнаго стола, а также въ самомъ потайномъ уголкѣ своей памяти. Трудно было ему переносить столь тяжелыя впечатлѣнія, поэтому не мудрено, что имъ овладѣла мрачная меланхолія,-- естественное послѣдствіе неумѣренныхъ притязаній. Даже его религіозныя убѣжденія отчасти поколебались вслѣдъ за поколебавшейся вѣрой въ свое творчество. Что до меня касается, то я отъ души жалѣю м-ра Казобона. Не сладка доля человѣка, получившаго высшее образованіе и лишеннаго возможности наслаждаться плодами его; -- имѣть передъ глазами великое зрѣлище жизни человѣчества и постоянно находиться подъ гнетомъ своего слабаго, ничѣмъ неудовлетвореннаго я; не знать, что такое живая мысль, пылъ страсти, энергическая дѣятельность; оставаться вѣчно сухимъ ученымъ безъ вдохновенія, честолюбивымъ и въ то-же время робкимъ -- такая доля, можно сказать, невыносима. Полученіе мѣста декана или даже епископа едва-ли измѣнило-бы нравственное настроеніе м-ра Казобона.
Къ этому нравственному состоянію, которое установилось у него уже четверть столѣтія назадъ и превратило его въ педанта, м-ръ Казобонъ вздумалъ присоединить любовь въ прекрасной молодой женщинѣ. Но, какъ мы знаемъ уже, м-ръ Казобонъ, еще въ качествѣ жениха, пришелъ къ тому заключенію, что ожидаемое имъ впереди счастіе далеко не вполнѣ осуществится для него, и старая привычка къ одинокой жизни потянула было его назадъ. Чѣмъ глубже онъ вникалъ въ характеръ своей супружеской домашней жизни, тѣмъ болѣе убѣждался въ необходимости примириться съ нею въ томъ видѣ, какъ она есть и не требовать отъ нея ничего лишняго. Казалось, что сама судьба предназначила, чтобы его супружескія отношенія, подобно его священническимъ обязанностямъ и авторскимъ трудамъ, превратились въ одинъ наружный обрядъ, и Эдуардъ Казобонъ далъ себѣ слово безукоризненно выполнять его. Допущеніе Доротеи къ участію въ его трудахъ сдѣлалось для него впослѣдствіи такъ тягостно, что онъ порывался не разъ измѣнить такой порядокъ, но не рѣшался это исполнить, видя ея настойчивость въ желаніи быть ему полезной. Съ первыхъ-же дней по пріѣздѣ въ Ловикъ, Доротея условилась съ мужемъ, что она будетъ приходить рано утромъ въ библіотеку читать ему вслухъ или переписывать, что онъ прикажетъ. М-ръ Казобонъ былъ сильно занятъ въ послѣднее время составленіемъ новой брошюры, заключавшей въ себѣ чью-то монографію, съ указаніями на древнія египетскія таинства. Брошюра эта имѣла назначеніемъ обнаружить и исправить нѣкоторыя ошибочныя мнѣнія на этотъ счетъ ученаго Уэрбёртона. Эта небольшая брошюра, ничтожная по сравненію съ огромнымъ его "Ключомъ", при кропотливости Казобона, заняла очень много времени и стоила ему большихъ усилій. Въ особенности много онъ потрудился надъ предисловіемъ, посвященнымъ, какъ надо было полагать, исключительно коварному пріятелю Карпу, что можно было, впрочемъ, заключить только изъ того, что здѣсь рѣчь шла о рыбѣ карпѣ.
Составленіе этой монографіи заняло все время м-ра Казобона и онъ почти не выходилъ изъ библіотеки.
Однажды утромъ Доротея пришла къ нему туда, вскорѣ послѣ того, какъ онъ окончилъ тамъ безъ нея свой завтракъ. Целія въ это время гостила во второй разъ въ Ловикѣ, незадолго передъ своей свадьбой и сидѣла въ гостиной въ ожиданіи сэра Джемса.
Доротея такъ привыкла узнавать расположеніе духа своего мужа по выраженію его лица, что войдя въ комнату, тотчасъ догадалась, что онъ дуется на нее. Она молча подошла къ своему письменному столу.
-- Доротея, вотъ письмо къ вамъ; оно было вложено въ конвертъ, адресованный на мое имя, произнесъ м-ръ Казобонъ тѣмъ сухимъ тономъ, который обыкновенно слышался въ его голосѣ, когда онъ говорилъ о предметѣ для него непріятномъ.
Письмо было написано на двухъ страницахъ; она быстро взглянула на подпись.
-- Отъ Владислава! воскликнула она весело.-- О чемъ онъ можетъ писать ко мнѣ? къ вамъ, прибавила она, взглянувъ на мужа,-- другое дѣло; я даже угадываю, что онъ къ вамъ пишетъ.
-- Прочтите, если угодно, сказалъ м-ръ Казобонъ, съ строгимъ видомъ, указывая на письмо концомъ пера и не глядя на жену.-- Но я долженъ васъ предупредить, что я отклоню предложеніе Виля пріѣхать погостить къ намъ. Надѣюсь, что съ моей стороны извинительно желать, хоть не надолго, полной свободы послѣ той разсѣянной жизни, которую мы по необходимости вели въ послѣднее время. Мнѣ особенно непріятны тѣ гости, излишняя живость которыхъ утомляетъ меня.
Между Доротеей и ея мужемъ не было ни одного столкновенія послѣ маленькаго супружескаго взрыва въ Римѣ, который оставилъ въ ней такое сильное впечатлѣніе, что она съ тѣхъ поръ старалась укрощать въ себѣ всѣ порывы раздраженія, лишь-бы только не давать повода въ повторенію бывшей сцены. Но сдѣланное сердитымъ тономъ предупрежденіе, чтобы она не ждала къ себѣ гостей, которые не нравились ему; этотъ несправедливый и эгоистическій упрекъ въ нарушеніи его свободы -- слишкомъ глубоко уязвилъ Доротею и она не въ состояніи была сохранить хладнокровіе. Она могла-бы перенести терпѣливо такую выходку со стороны Мильтона, если-бы только онъ былъ способенъ на что-нибудь подобное; но Казобонъ въ эту минуту показался ей непростительно недальновиднымъ и возмутительно несправедливымъ. Она не чувствовала къ нему ни малѣйшаго состраданія; въ взволнованномъ голосѣ ея послышались такія ноты, что м-ръ Казобонъ невольно вздрогнулъ и, поднявъ голову, встрѣтилъ ея блестящій отъ гнѣва взглядъ.
-- Зачѣмъ вы приписываете мнѣ такія желанія, которыя вамъ непріятны? Вы говорите со мной, какъ съ своимъ врагомъ! Погодите, по крайней мѣрѣ, пока я въ самомъ дѣлѣ привыкну отдѣлять свои желанія отъ вашихъ!
-- Доротея, вы слишкомъ торопливы на заключенія, отвѣчалъ раздраженно м-ръ Казобонъ. "Рѣшительно, эта женщина еще недостаточно созрѣла для того, чтобы занимать важный постъ жены; ее нужно пріучить къ покорности", мелькнуло въ головѣ его.
-- Я нахожу, что вы сами были слишкомъ торопливы, сдѣлавъ ложныя заключенія о моихъ чувствахъ, возразила Доротея въ томъ-же тонѣ. Буря еще не улеглась въ ея душѣ и она считала неблагороднымъ со стороны мужа, что онъ не извиняется передъ нею.
-- Я васъ попрошу не касаться болѣе этого предмета, Доротея; у меня нѣтъ ни времени, ни силъ вступать въ такого рода пренія.
Съ этими словами м-ръ Казобонъ обмакнулъ перо въ чернила и сдѣлалъ видъ, что хочетъ продолжать писать. Но его рука до того дрожала, что онъ не могъ вывести ни одной правильной буквы.
Доротея оставила оба письма не читанными на столѣ мужа и съ сдержаннымъ негодованіемъ сѣла на свое обычное мѣсто. Она никакъ не могла понять тайной причины, заставившей ея мужа разсердиться по поводу писемъ, и сознавала только одно -- что она оскорблена. Она преспокойно принялась за работу; рука ея нисколько не дрожала, когда она съ особеннымъ тщаніемъ стала выписывать латинскія цитаты, заданныя ей наканунѣ мужемъ и такъ увлеклась работой, что яснѣе, чѣмъ когда-нибудь понимала теперь смыслъ латинскихъ фразъ.
Полчаса прошли, такимъ образомъ, въ совершенномъ спокойствіи; Доротея не поднимала головы отъ своей работы, какъ вдругъ раздался громкій стукъ отъ упавшей книги. Она быстро обернулась и увидѣла, что м-ръ Казобонъ уцѣпился руками за перила лѣстницы, приставленной въ шкафу съ книгами, съ признаками страданія на лицѣ. Доротея вскочила съ мѣста и въ одно мгновеніе очутилась подлѣ мужа, который видимо задыхался. Вспрыгнувъ на стулъ, она подхватила его подъ руку и съ замирающимъ отъ волненія голосомъ, нѣжно спросила:
-- Другъ мой, можете-ли вы опереться на меня?
Прошло двѣ-три минуты ужаснаго молчанія, показавшіяся Доротеѣ вѣчностью. М-ръ Казобонъ стоялъ неподвижно, жадно ловя ртомъ воздухъ. Спустившись съ трудомъ съ лѣстницы, онъ упалъ навзничь въ широкое, покойное кресло, которое Доротея успѣла подкатить къ шкафу и лишился чувствъ. Доротея позвонила изо всѣхъ силъ и съ помощью нѣсколькихъ человѣкъ, сбѣжавшихся на звонокъ, перенесла мужа на диванъ. М-ръ Казобонъ мало-по-малу началъ приходить въ себя; въ это время въ комнату вошелъ сэръ Джемсъ, только-что пріѣхавшій и узнавшій въ передней отъ дворецкаго, что съ м-ромъ Казобономъ сдѣлался припадокъ въ библіотекѣ.
-- Боже мой! этого давно надо было ожидать, подумалъ добрый сэръ Джемсъ.
Онъ спросилъ дворецкаго, послали-ли за докторомъ; тотъ отвѣчалъ, что, сколько ему извѣстно, хозяинъ до сихъ поръ никогда не лечился, но что теперь, по его мнѣнію, не мѣшало-бы послать за докторомъ.
При входѣ сэра Джемса, м-ръ Казобонъ узналъ его и привѣтствовалъ глазами и слабой улыбкой. Доротея, послѣ первой минуты испуга, бросилась на колѣни подлѣ дивана и горько заплакала. Увидавъ гостя, она вскочила на ноги и просила послать верховаго за какимъ-нибудь докторомъ.
-- Пошлите за Лейдгатомъ, сказалъ сэръ Джемсъ,-- онъ теперь постоянно лечитъ матушку и она находитъ, что онъ чрезвычайно искусенъ. Послѣ смерти отца она положительно не вѣрила ни одному изъ докторовъ.
Доротея обратилась къ мужу и тотъ кивнулъ ей головой въ знакъ согласія. Такимъ образомъ, за Лейдгатомъ былъ отправленъ грумъ сэра Джемса Читама, знавшій его въ лицо, и Лейдгатъ явился необыкновенно скоро, такъ-какъ грумъ встрѣтилъ его на ловикской дорогѣ въ то время, когда онъ велъ подъ уздцы лошадь, а подъ руку миссъ Винци.
Целія, сидя въ гостиной, ничего не подозрѣвала, пока не пришелъ въ ней сэръ Джемсъ съ извѣстіемъ о случившемся.
-- Судя по словамъ Доротеи, говорилъ сэръ Джемсъ,-- это не настоящій припадокъ, а что-то въ этомъ родѣ.
-- Бѣдная, милая Додо! вѣдь это ужасно! воскликнула Целія, настолько огорченная, насколько позволяло ей собственное счастіе. Она всплеснула своими маленькими ручками, а сэръ Джемсъ захватилъ ихъ въ свои большія, широкія руки, какъ захватываетъ чашка цвѣтка неразвернувшіеся лепестки.-- Какъ некстати занемогъ м-ръ Казобонъ! По правдѣ сказать, я его никогда не любила; мнѣ даже кажется, что онъ не умѣетъ цѣнить Доротею. А ему слѣдовало-бы носить ее на рукахъ, онъ не долженъ забывать, что никакая другая женщина не выбрала-бы его себѣ въ мужья. Не правда-ли?
-- Я всегда находилъ, что ваша сестра приноситъ огромную жертву, выходя за него, замѣтилъ сэръ Джемсъ.
-- Да, но вѣдь Додо дѣлала всегда все по своему, не такъ, какъ другіе и никогда не перемѣнится.
-- Ваша сестра благородное созданье, сказалъ честный и добрый сэръ Джемсъ, находившійся еще подъ впечатлѣніемъ той минуты, когда онъ увидѣлъ Доротею на колѣняхъ передъ мужемъ, поддерживавшую рукой его голову, съ выраженіемъ глубокаго отчаянія на лицѣ. Онъ не зналъ, сколько раскаянія заключалось въ этой скорби.
-- Правда подтвердила Целія, думая въ то-же время: "хорошо разсказывать это сэру Джемсу, а попробовалъ-бы онъ самъ пожить съ Додо!" -- Какъ вы думаете, продолжала она,-- идти мнѣ къ ней? Могу-ли я ей помочь чѣмъ-нибудь?
-- Я думаю, что вамъ слѣдуетъ туда сходить, пока не пріѣхалъ еще Лейдгатъ, отвѣчалъ сэръ Джемсъ.-- Только не оставайтесь тамъ долго.
Когда Целія ушла, онъ началъ ходить взадъ и впередъ по комнатѣ, вспоминая, что онъ испыталъ при помолвкѣ Доротеи, и въ немъ снова закипѣла досада на м-ра Брука, за его равнодушіе къ судьбѣ племянницы... "Если-бы онъ, Кадваладеръ, или кто-бы тамъ ни былъ, отнеслись къ этому дѣлу такъ, какъ я въ то время, разсуждалъ самъ съ собою сэръ Джемсъ,-- то свадьба не состоялась-бы. Со стороны дяди непростительно допустить неопытную молодую дѣвушку распоряжаться собой по собственному произволу и не употребить никакихъ средствъ, чтобы спасти ее".
Что касается самого себя, то сэръ Джемсъ давно ужь пересталъ горевать, что Доротея не досталась ему: сердце его вполнѣ удовлетворилось помолвкой съ Целіей. Онъ былъ настоящій рыцарь по природѣ (древніе рыцари, какъ намъ извѣстно, считали идеаломъ славы безукоризненное служеніе женщинѣ); его отвергнутая любовь не превратилась въ непріязненное чувство, напротивъ, онъ сохранилъ въ прежней свѣжести свои воспоминанія о Доротеѣ. Онъ остался ея другомъ и братомъ, и великодушно оправдывалъ ея образъ дѣйствій.