Четыре дня и четыре ночи, или лучше сказать восемь вѣковъ ужаснѣйшей муки и безпокойства промчались со времени отсутствія Маріи. Замокъ былъ погруженъ въ безмолвное уныніе. Леди Мельбурнъ не оставляла своей комнаты, будучи очень-нездорова, какъ всѣ увѣряли. Нелли безпрестанно плакала; она не могла подойдти къ павильйону безъ того, чтобы не почувствовать въ душѣ своей страшнаго, мучительнаго чувства тоски и отчаянія. Слуги замка не переставали дѣлать розъиски и, бродя безпрестанно по окрестностямъ, останавливали каждаго прохожаго, надѣясь подучить отъ него какія-нибудь свѣдѣнія; но все было напрасно, и, возвращаясь домой, они хранили глубокое, мертвое молчаніе и старались скрывать свои слезы, чтобъ не усилить еще болѣе мрачнаго отчаянія лорда Мельбурна; а лордъ, запершись въ своемъ кабинетѣ, то бросалъ, то бралъ перо, не будучи въ состояніи рѣшиться сообщить ужасную новость брату пропавшей Маріи и жениху ея.
Наступилъ вечеръ пятаго дня; лордъ Мельбурнъ, сидя въ кабинетѣ, былъ погруженъ въ мрачную задумчивость, и по временамъ страшная мысль, что Марія. лишила себя жизни, заставляла его трепетать отъ ужаса.
Она была нездорова, когда разсталась съ нимъ. Если это было началомъ горячки? если, уступивъ безумству, которое часто овладѣваетъ такими больными, она бросилась въ озеро?.. Ни за что въ свѣтѣ не хотѣлъ онъ до-сихъ-поръ убѣдиться въ этомъ предположеніи. Притомъ же, ему приходило въ голову, что Марія отличалась всегда необыкновенною твердостію характера, и что болѣзнь не могла развиться въ ней такъ быстро. Нѣтъ, Марія не могла посягнуть на собственную жизнь свою!.. Но что же сдѣлалось съ нею?..
Мучимый неизвѣстностью, лордъ Мельбурнъ съ ужасомъ говорилъ самъ себѣ, что, можетъ-быть, онъ одинъ былъ причиною всего этого несчастія, что женитьба его, огорчившая такъ сильно Марію, нанесла сердцу ея глубокую, неисцѣлимую скорбь, заставившую ее рѣшиться на какой-нибудь ужасный поступокъ. Потомъ онъ снова отталкивалъ отъ себя эту мысль, которая казалась ему неосновательною и невозможною при такомъ характерѣ, какимъ отличалась Марія, но. которая терзала его невыразимо.
Тогда-то почувствовалъ онъ, что новый союзъ, имъ заключенный, никогда не могъ принести ему счастія; вмѣсто того, чтобъ облегчить свое сердце, раздѣливъ его мученіе съ леди Клементиной, онъ старался убѣгать ея: съ нею не любилъ онъ говорить о своихъ дѣтяхъ, и въ-особенности о Маріи. Итакъ онъ сидѣлъ совершенно одинъ въ самомъ темномъ углу своего кабинета, какъ вдругъ дверь тихо отворилась, и Марія вошла въ комнату.
Увидѣвъ ее, несчастный отецъ простеръ къ ней свои объятія; но она не бросилась на грудь его, а опустилась передъ нимъ на колѣни.
"Боже мой! Боже мой!" возкликнулъ лордъ Мельбурнъ: "откуда пришла ты, Марія?.. Что съ тобою? блѣдность лица твоего ужасна!.. Ты пугаешь меня; но я вижу тебя -- и опять счастливъ. Встань, дочь моя, встань!"
-- Нѣтъ, отвѣчала она глухимъ голосомъ: нѣтъ, я буду говорить на колѣняхъ, потому-что прежде всего должна получить отъ васъ, батюшка, прощеніе и клятву...
"Прощеніе! тебѣ Марія?". Но что жь ты сдѣлала?... Ты знаешь, какъ я люблю тебя!"
-- Да, батюшка, да, знаю -- отвѣчала она: но мнѣ надобно, чтобъ вы сказали мнѣ: "Ты поступила хорошо, дочь моя; этого требовала честь, и ты должна была изполнить ея требованіе."
"Честь?... Ахъ, говори! ты знаешь, что мы оба понимаемъ честь одинаково. Я знаю также, что ты вѣрно сдѣлала только, что должна была сдѣлать. Встань же, встань, и разскажи мнѣ все; только преступницѣ прилично оставаться на колѣняхъ, а я увѣренъ, что ты не преступница и не могла сдѣлаться ею."
-- Дайте мнѣ слово, батюшка, что вы выслушаете меня съ кротостью и воздержите гнѣвъ свой.
"Я снова вижу тебя" возкликнулъ лордъ Мельбурнъ съ полными слезъ глазами: "я вижу тебя, и все перенесу съ твердостью."
-- Хорошо, батюшка, я все скажу -- прошептала Марія, прижавъ прекрасную свою голову къ колѣнямъ отца... Я замужемъ!...
"Замужемъ?... за Артуромъ?"
-- Нѣтъ, отвѣчала она едва-внятнымъ голосомъ, устремивъ за лорда Мельбурна потухающій взоръ свой; нѣтъ; мы разлучены за вѣки!-- и упала безъ чувствъ.
Лордъ Мельбурнъ бросился къ дочери, стараясь подать сй возможную помощь; не смотря на свое отчаяніе и страхъ, онъ не позвалъ однакоже никого, и когда Марія опомнилась, онъ сказалъ ей мрачнымъ голосомъ:
"Говори, говори; теперь я могу все выслушать."
-- Батюшка, сказала Марія съ твердостью: вы знаете все, что случилось между мною и виконтомъ де-Вервилемъ; вы видѣли, что я отвергла его исканія. Я ненавидѣла, я презирала его, и, не смотря на это, онъ теперь мужъ мой!
"Это невозможно! невозможно!" возкликнулъ лордъ Мельбурнъ. "Знаешь л иты, что онъ игрокъ, негодяй? знаешь ли ты все, что писали мнѣ о немъ изъ Франціи?.."
-- О, батюшка, вы скоро узнаете, что я не могла поступитъ иначе!
Марія снова впала въ мрачное отчаяніе, но, сдѣлавъ надъ собою усиліе, продолжала съ стоическою твердостью:
"Когда я разсталась съ вами на крыльцѣ замка, мнѣ сдѣлалось очень-дурно; голова моя горѣла, жилы бились съ необыкновенною силой, и когда я пришла въ павильйонъ, со мною сдѣлалось такое оцѣпенѣніе, что я начала бояться серьёзной болѣзни. Я бросилась за диванъ и чувствовала, что физическія и нравственныя силы оставляли меня; мнѣ казалось, что я умираю; все кружилось вокругъ меня; я мысленно помолилась Богу, вспомнила объ Артурѣ, о васъ, батюшка, пожелавъ вамъ въ душѣ всего счастія... Потомъ глаза мои закрылись, какъ-будто какая-нибудь желѣзная рука налегла на нихъ; потомъ я уже ничего болѣе не чувствовала... Но какое пробужденіе ожидало меня!... О, батюшка! сначала думала я, что меня мучитъ страшный сонъ... Я открыла глаза... какой то человѣкъ сжималъ меня въ своихъ объятіяхъ; я узнала въ немъ виконта де-Вервиля. Безчестіе....
"Презрѣнный!" возкликнулъ лордъ Мельбурнъ въ ярости... "О, онъ заплатитъ мнѣ жизнію!.. Если я паду -- сынъ мой отмститъ за тебя и Артуръ..."
-- Ахъ! выслушайте, выслушайте меня, батюшка!... возразила Марія... Я была еще подъ вліяніемъ того страшнаго онѣмѣнія -- слѣдствія подлаго заговора противъ меня -- да, заговора, потому-что мнѣ дали какой-то ядъ, какое-то питье, которое, уничтоживъ всѣ нравственныя мои силы, усыпило меня тяжкимъ, глубокимъ сномъ. И кто же совершилъ это злодѣяніе?... Та, которая носитъ ваше имя,-- ваша женѣ, леди Мельбурнъ!...
"О, это невозможно!" возкликнулъ несчастный отецъ, закрывъ лицо свое руками: "это невозможно!..."
-- Она!... повторила Марія: она! Я вспомнила, что мы были однѣ съ нею у чайнаго столика; моя и ея чашки были налиты: Нелли въ нѣсколькихъ шагахъ отъ насъ искала карту Шотландіи; вы были заняты вашими журналами. Леди Мельбурнъ стала жаловаться, что ей холодно, и я встала, чтобь затворить лдно окно, которое осталось отвореннымъ. Тогда услыхала я надъ чашками какой-то странный стукъ, но онъ былъ такъ слабъ, что я не обратила на это никакого вниманія. Къ-тому же, могла ли я подозрѣать такой умыселъ? Однакожъ чай, выпитый мною, показался мнѣ непріятенъ и имѣлъ какой-то особенный запахъ; но я приписала все это испорченному моему вкусу, и только положеніе, въ какое я была повергнута послѣ, объяснило мнѣ все: леди Клементина была сообщницею виконта де-Вервиля.
"И она также умретъ!" закричалъ лордъ Мельбурнъ съ неистовою яростью...
-- Батюшка! возразила Марія: вы обѣщали выслушать меня съ терпѣніемъ; я прошу у васъ этого именемъ моихъ бѣдствій, которыхъ причиною была ваша женитьба!
Лордъ Мельбурнъ, пораженный этими словами, упалъ на стулѣ... Несчастная дочь его продолжала".
-- Я избавлю васъ отъ тѣхъ увѣреній въ почтеніи, раскаяніи и любви, которыя я была принуждена слышать отъ этого человѣка... Любви -- этому святому, высокому чувству, которое можетъ внушать только благородныя цѣли, осмѣлился онъ приписывать ужасный, подлый поступокъ, на который рѣшился. Я слушала его а молчала; я была какъ полумертвая и не имѣла въ себѣ ни малѣйшей силы защищаться, когда онъ поднялъ меня на руки и отнесъ въ карету, ожидавшую его у стѣнъ парка, близъ маленькой калитки, отъ которой у него былъ ключъ... Чувствуя, что меня увлекали изъ вашего дома, я хотѣла по какому-то инстинкту кричатъ и просить о помощи, но мысль подвергнуть жизнь вашу опасности остановила меня... Виконтъ былъ вооруженъ и объявилъ мнѣ, что не пощадилъ бы даже и васъ! Мы ѣхали скоро; обо всемъ этомъ путешествіи осталось во мнѣ только неясное возпоминаніе; я не могла считать ни часовъ, ни дней, ни ночей... Наконецъ прибыли мы въ Шотландію,-- въ Шотландію, гдѣ былъ мой братъ и Артуръ!... Я была въ такомъ оцѣпенѣніи, что не могла собрать мыслей своихъ... Какъ слабая жертва, безъ-ропота и сопротивленія позволила я вести себя къ какому-то человѣку, который соединилъ меня съ виконтомъ де-Вервилемъ. Я не скажу вамъ ничего объ этой церемоніи: я только въ молчаніи и съ какимъ-то безуміемъ покорилась ей.
-- Виконтъ конечно запасся всѣми нужными бумагами, потому-что не встрѣтилъ никакого препятствія. Не спрашивайте у меня подробностей... не вашу дочь связывали тогда вѣчными узами,-- предъ алтаремъ стояла не миссъ Мельбурнъ, имѣвшая какую-нибудь волю. нѣтъ, тамъ была женщина полумертвая, нежелавшая ничего, кромѣ молчанія и покоя, преданная какому-то онѣмѣнію и преслѣдуемая страшными видѣніями. Съ этой минуты изнурительная лихорадка не оставляла меня, и, я чувствую, что жизнь мало-по-малу гасла въ груди моей. Но когда силы моя возвращались порою, когда слезы появлялись на глазахъ, и когда возпоминаніе объ Артурѣ западало мнѣ въ душу, когда я говорила сама себѣ, что мы разлучены навѣки.. о, какъ несчастлива была я тогда!.. Были минуты, когда мысль о самоубійствѣ приходила мнѣ въ голову... Но Богъ конечно простилъ мнѣ этотъ грѣхъ, потому-что разкаяніе мое было искренно. Я могла наконецъ молиться, могла обдумать свое положеніе и рѣшить свою участь.
"Твою участь?" возразилъ лордъ Мельбурнъ: "нѣтъ, я одинъ могу еще разполагать ею... Этотъ бракъ недѣйствителенъ, и человѣкъ, осмѣлившійся на него, заплатить своею свободой, можетъ-быть, даже жизнію за свой недостойный поступокъ. Гдѣ онъ? гдѣ могу я найдти его?"
-- Но еслибы вы стали подвергать жизнь свою опасности, если бы братъ мой и Артуръ стали стрѣляться съ нимъ, развѣ безчестіе, мнѣ нанесенное, будетъ тѣмъ смыто? Я вѣрю, что законы могутъ разторгнуть этотъ бракъ; но чтобы достигнутъ этого надобно, чтобъ цѣлое семейство предстало на судъ, и чтобъ я сама публично разсказала всѣ подробности ужаснаго произшествія, надобно, чтобъ безъ стыда и совѣсти изчислила я одно за однимъ всѣ оскорбленія, мнѣ нанесенныя, и чтобъ выдавая себя за жертву, заставила, можетъ-быть подумать, что собственное мое поведеніе дало поводъ къ такому поступку со мною. Но это еще не все: мнѣ пришлось бы обвинять жену вашу; и была бы принуждена сказать судьямъ моимъ, что та, которая носить теперь имя миледи Мельбурнъ, которую вы ввели въ свое семейство, была когда-то презрѣнная женщина, торговавшая собою...
"Остановись, остановись, Марія!..."
-- Нѣтъ, батюшка, продолжала она съ твердостію: вы должны узнать все, и убѣдиться, что, разкрывъ предъ глазами общества эту ужасную драму, мы покрыли бы только самихъ-себя неизгладимымъ позоромъ!.. Я Англичанка, у меня достанетъ твердости умереть, но я не въ-силахъ прибѣгать къ публичному суду для-того, чтобы утвердить мою невинность; нѣтъ, я никогда не соглашусь на это, и объявляю вамъ здѣсь съ клятвою, что развѣ только одинъ безчувственный трупъ мой можно будетъ привлечь предъ судей, но что живая я никогда не стану предъ ними.
"Подумай, Марія: насъ трое противъ одного для отмщенія за тебя."
-- Но если вы и прольете вашу кровь за меня, развѣ я не останусь женою злодѣя, котораго имя ношу теперь; и развѣ безчестіе, мнѣ нанесенное, смоется съ меня?... развѣ я не останусь навѣки разлученною съ Артуромъ? .. Не уже ли вы можете думать, что я соглашусь когда-нибудь скрыть позоръ свой подъ именемъ его супруги? И кто можетъ поручиться, чтобъ сомнѣніе не овладѣло когда-нибудь его душою и чтобъ презрѣніе не заступило въ сердцѣ его мѣсто любви? Нѣтъ, никогда не рѣшусь я на такое несчастіе... Участь моя рѣшена, и я умоляю васъ любовью вашей ко мнѣ и моимъ отчаяніемъ, оставить ее теперь такою, какою она должна быть!
"Какъ! не уже ли ты думаешь, что соглашусь когда-нибудь видѣть этого подлеца? .."
-- О, конечно нѣтъ! отвѣчала Марія съ благородною гордостью но выслушайте меня:
-- Когда силы мои нѣсколько возвратились, я объявила виконту рѣшительно и твердо, что хочу возвратиться къ вамъ; онъ не сталъ этому противиться. Виконтъ человѣкъ, изполненный суетности, самонадѣянности и увѣренный, что женщина, однажды побѣжденная, остается побѣжденною навсегда... Онъ думаетъ, я увѣрена въ томъ, что ненависть моя къ нему и гнѣвъ будутъ непродолжительны онъ воображаетъ себѣ, что все кончится между вами какъ въ комедіяхъ, гдѣ прощеніе отца слѣдуемъ обыкновенно за обольщеніемъ дочери.
-- Онъ оставилъ меня и пошелъ отдать приказаніе приготовитъ лошадей, которыя должны были принести насъ сюда. Оставшись одна, я увидѣла, что дверь комнаты, которую онъ занималъ, была отворена; пистолеты его и бумаги лежали на столѣ. Не знаю, отъ чего какой-то инстинктъ заставилъ, меня схватить его портфель, который я умѣла открыть; я вынула оттуда актъ, свидѣтельствовавшій о дѣйствительности моего брака и другую бумагу, касающуюся леди Клементины, и скрыла ихъ на груди моей. Виконтъ привезъ меня къ калиткѣ парка, а самъ отправился въ ближайшій городъ, ожидать отъ меня извѣстія. Я обѣщала писать къ нему; я увѣрена, что онъ надѣется возвратиться какъ зять вашъ, и конечно воображаетъ себѣ, что я скрою отъ васъ оскорбленіе, мнѣ нанесенное.
"Злодѣй!"
-- Я кончила, батюшка; твердость моя должна удивлять васъ и казаться даже непонятной. Но со времени этого ужаснаго произшествія во мнѣ произошла перемѣна, въ которой я сама-себѣ не умѣла отдать отчета. Я считаю себя женщиной, непринадлежащей уже этому міру, женщиной, которой счастіе разрушено на вѣки и которой жизнь отравлена бѣдствіями и позоромъ. Даже самая любовь моя къ Артуру, кажется, погасла въ моемъ сердцѣ; на краѣ могилы я желаю теперь только одного -- покоя и забвенія. Я чувствую, что не буду въ-состояніи перенести ни объясненій, ни сценъ, на угрозъ, не потерявъ разсудка... Скажу вамъ болѣе: чтобъ избавить себя отъ этого, я даже согласилась бы, мнѣ кажется, объявить себя сообщницею этого человѣка.
"Бѣдная Марія!" возкликнулъ лордъ Мельбурнъ съ отчаяніемъ "О! какъ ты должна ненавидѣть своего несчастнаго отца!"
-- Ненавидѣть васъ!... Ахъ! мнѣ кажется напротивъ, что я люблю васъ еще болѣе; вамъ такъ нужна любовь дѣтей вашихъ.
"Но что же намъ дѣлать съ этимъ извергомъ?"
-- Онъ хотѣлъ золота, батюшка -- дайте же ему это золото; поѣзжайте къ нему, но поклянитесь мнѣ прахомъ моей матери сохранить все ваше хладнокровіе.
"Клянусь!"
-- Дайге ему денегъ и назначьте ежегодную пенсію, если онъ подпишетъ, что отказывается отъ всѣхъ правъ на меня, и что никогда не возвратится въ Англію... Леди Клементина...
"Я удалю ее, Марія... Два эти презрѣныя существа будутъ удержаны корыстолюбіемъ и угрозою моею предать ихъ суду, если они осмѣлятся нарушить покой нашъ. О, Марія, Марія! видя тебя столь прекрасной и великодушной, я удивляюсь твоей твердости и благоразумію; ты все предвидѣла, все рѣшила. Ни одна безполезная жалоба не вырвалась у тебя изъ груди, и ты все еще любишь несчастнаго отца своего, виновника всѣхъ твоихъ бѣдствій! О, дочь моя! Богъ послалъ тебя на землю, чтобъ напомнить людямъ объ ангелахъ своихъ: да оставитъ Онъ тебя на ней, чтобъ избавить отца твоего отъ отчаянія, и да пошлетъ тебѣ наконецъ спокойствіе!"
-- Не станемъ говорить обо мнѣ, отвѣчала Марія, сжавъ отца въ своихъ объятіяхъ... Пойдемте, проводите меня въ мою комнату, гдѣ я провела столько спокойныхъ ночей и гдѣ просыпалась такъ весело...
Было рѣшено, что лордъ Мельбурнъ отправится на-разсвѣтѣ въ городъ, гдѣ остался виконтъ де-Вервиль; о Маріи разгласится, будто она все это время провела въ одной бѣдной хижинѣ, куда ходила оказать помощь и гдѣ захворала... Это было конечно не совсѣмъ-правдоподобно, но люди лорда Мельбурна такъ уважали господъ своихъ, что не позволяли себѣ никакихъ разсужденій на ихъ счетъ; а леди Клементина была сама такъ виновна, что конечно не могла осмѣлиться ни на какую нескромность... Итакъ Марія не подвергалась никакимъ разспросамъ; къ тому же она была такъ слаба, что всѣ заботились только о томъ, чтобъ доставить ей возможное успокоеніе.
Лордъ Мельбурнъ возвратился чрезъ три дня, потомъ уѣхалъ опять съ леди Клементиной и возвратился назадъ одинъ. Въ отсутствіи его пришли письма, отъ Вильяма и Артура. Марія не захотѣла даже взглянуть на адресъ,
-- Что съ нею сдѣлалось? спрашивала сама себя Нелли. Я не узнаю ее; какъ измѣнила ее болѣзнь! смертная-блѣдность покрываетъ лицо ея, и на устахъ ея нѣтъ уже никогда прежней улыбки. Она не показываетъ ни малѣйшаго любопытства, не хочетъ даже узнать, что пишетъ Артуръ, тогда какъ я... И простодушная дѣвушка прятала на груда своей милыя сердцу ея письма, или прижимала ихъ къ устамъ своимъ.
Когда отецъ ея возвратился, она выбѣжала къ нему на встрѣчу, для-того, чтобъ онъ поскорѣе разпечаталъ ихъ. Но и онъ также отвратилъ отъ нихъ свои взоры, и мрачное отчаяніе, казалось, совершенно овладѣло имъ... Цѣлые дни проводилъ онъ у дивана, на которомъ лежала Марія, потому-что оца была почти не въ-силахъ ходить... Бывали минуты, когда она, казалось, чувствовал; тебя лучше; но это съ каждымъ днемъ становилось все рѣже и рѣже.
"О, Марія, Марія!" говорилъ ей отецъ ея: "такъ ты хочешь покинуть меня? Подожди по-крайней-мѣрѣ до-тѣхъ-поръ, пока смерть возьметъ насъ обоихъ вмѣстѣ: тебя прекрасную и невинную,-- меня безразсуднаго и виновнаго!..