Это происходило в самой дикой и непроходимой местности, в невозделанной лесной глуши, утром, вскоре после восхода солнца. Всадники в числе пяти человек переезжали узкий проход между двумя утесами, вечно снежные вершины которых полускрывались в густом тумане, поднявшемся над землей при солнечных лучах.
Всадники выезжали с прибрежных холмов на равнину, перерезанную на две части могучим потоком Миссури, скрывавшим свои мрачные воды под высокой травой, хлопчатником и ветлами.
Всадники медленно продвигались по булыжникам ущелья, высохшему руслу некогда могучего потока, исчезнувшего вследствие природных потрясений, столь часто случающихся в этих краях.
Выехав из ущелья, они остановились и вздохнули свободнее.
Они справились с трудной задачей: вот уже три часа как они спотыкались на каждом шагу по изрытой булыжниками тропинке, на каждом шагу ускользавшей из-под ног их лошадей.
Из пяти всадников только один был индеец, все остальные были белые, в костюмах лесных охотников. Все они наши старые знакомые: Джордж Клинтон, Оливье, Меткая Пуля, Верная Опора и Храбрец.
Теперь интересно узнать, каким образом эти пятеро очутились вместе в такую раннюю пору и так далеко -- более чем за сто миль -- от обычного места своей деятельности и каким образом Джордж Клинтон и Верная Опора сделались членами этого странного общества.
Читатель не замедлит это узнать.
-- Послушайте, друзья, -- сказал Верная Опора, -- по моему мнению, хорошо будет, если мы здесь приостановимся.
-- Останавливаться? Это для чего? -- спросил Меткая Пуля с досадой.
-- А по доброй сотне причин, одна другой лучше, -- отвечал Верная Опора.
-- Какая же первая? -- спросил канадец сухо.
-- А та, что если вы, вождь и я свыклись с этими окаянными дорогами, то совсем иное дело двое остальных спутников, что давненько вам следовало бы заметить.
Оливье и Джордж Клинтон хотели было защищаться.
-- Нет, нет, -- сказал Меткая Пуля простодушно, -- я осел и сознаюсь в том. Довольно об этом, Верная Опора. Где нам лучше расположиться?
-- Вот здесь -- или там, если хотите.
Охотники остановились в лесу исполинских камедных деревьев, развели костер, около которого расположились кругом, после чего немедленно приступили к завтраку.
-- По чести! -- воскликнул весело Оливье. -- Теперь охотно сознаюсь, что давно уже чувствовал потребность в отдыхе. Я чуть не падал от усталости.
-- Да и я еле волочил ноги, -- подтвердил Джордж Клинтон, потягиваясь на траве.
-- Ну не прав ли я был? -- прошептал Верная Опора.
-- Ведь я уже обругал себя скотиной, и, кажется, достаточно, -- проворчал Меткая Пуля.
-- Совершенно достаточно.
Храбрец вызвался поработать поваром и задачу свою исполнил к всеобщему удовольствию.
Минуты через две приятели запустили свои зубы в куски отличной дичи, поджаренной на углях.
Затем были откупорены фляжки с вином, и все по очереди приложились к ним; добрые молодцы целую ночь пробирались по невозможным дорогам -- мудрено ли, что они чувствовали свирепый аппетит. Они ели и пили с таким увлечением, что скоро ничего не осталось.
Покончив с этим, они испустили глубокий вздох удовольствия; их аппетит был удовлетворен.
-- Теперь не хотите ли побеседовать, -- произнес Меткая Пуля, искоса поглядывая на товарищей.
-- Чего лучше! -- ответил Верная Опора весело. -- Наелись, напились, трубки в зубы -- и откровенная беседа с товарищами.
Каждый из них признал справедливость и удобство этого заявления; мигом из-за пояса были вынуты глиняные трубки с черешневым чубуком, набиты табаком и закурены; над их головами заклубились струйки синеватого дыма.
-- Ну что же, Меткая Пуля, речь за вами, -- проговорил Оливье весело.
-- Господа и друзья мои, -- начал Меткая Пуля, -- сердце мое исполнено печали; невольно во мне возбуждается предчувствие, что этот человек обманывает нас.
Храбрец поднял голову и сказал своим гортанным голосом, сурово покачивая головой, как бы придавая больший вес своим словам:
-- Я знаю бледнолицего вождя. У этого человека язык не раздвоен, слово его чистое золото. Меткая Пуля ошибается.
-- Вождь, вас ли я слышу? -- воскликнул молодой охотник с удивлением. -- Как! Вы, принимающий такое участие...
-- Храбрец вождь своего племени, -- возразил краснокожий с жаром, -- слова, сходящие с его языка, вытекают прямо из сердца. Не храбр тот воин, кто презирает своих противников; тогда он сам подвергает себя опасности нарекания, что он победитель только низких трусов. Белый Медведь, бледнолицый вождь, свиреп, жесток и хищен, но прежде всего он честен и справедлив. Что им сказано, то и сделано; что он обещал, то он возвратит. Однажды мы встретили его лицом к лицу. Мы преследовали его, как дикого зверя. Раненного и умирающего, мы хотели его добить. Он увернулся от нас не по хитрости, а благодаря своей смелости. Это великий вождь! Ему ничего не было легче, чем посмеяться над нашими угрозами и укрыться от наших преследований, но что же он сделал? Он прислал нам письмо, которым приглашает нас на свидание с той целью, как он говорит, чтобы полюбовно покончить наш спор. Разве так действуют изменники и вероломные люди? Нет, так может действовать только храбрый и честный воин. Вот мое мнение: чтобы ни случилось здесь через несколько часов, я уверен, что если мы окажем ему такое же доверие, как он нам, то будущее подтвердит мои слова. Я все сказал.
Вождь опять закурил трубку, которая потухла во время его длинной речи, после чего уже не принимал участия в общем разговоре, хотя внимательно прислушивался ко всем словам беседовавших товарищей.
-- Со своей стороны я нахожу, что вождь совершенно прав, -- сказал Оливье, -- я разделяю его мнение во всех отношениях. По всему, как я могу судить, этот пират или разбойник не похож на других людей; в нем есть что-то необыкновенное -- словом, может быть, он и разбойник, только совершенно точно это избранная натура и до положительной улики в противном я верю его слову.
-- Может быть, -- проговорил Меткая Пуля, покачав головой, -- однако никто не сможет возразить, что он атаман самой отчаянной шайки разбойников, опустошающей страну.
-- Что же это доказывает? -- спросил Оливье.
-- Ничего, я сам это знаю, а только повторяю, что нельзя полагаться на его слово.
-- Так зачем же мы сюда приехали? -- спросил Джордж Клинтон.
-- А! Зачем, зачем... За тем, что человек хочет надеяться во что бы то ни стало. Еще бы! Ведь дело известное.
Не вполне разделяя мнение Меткой Пули, в разговор вмешался Верная Опора:
-- Однако я нахожу, что нам не следует с завязанными глазами предавать себя в руки разбойника. Осторожность никогда не помешает.
-- Хорошо, будем осторожны, -- согласился Джордж Клинтон, -- со своей стороны я ничего лучшего не желаю; примем все меры предосторожности, какие вы сочтете нужными. Я на все согласен. Но будем действовать так, чтобы нельзя было сомневаться в нашей искренности и доверии к честному слову, которое добровольно дал нам этот человек.
-- Все это очень легко устроить, -- проговорил Верная Опора с тонкой усмешкой, -- друзья мои, предоставьте только мне это дело, и вы сами увидите, как все хорошо уладится.
-- Чего же лучше! Действуйте по своему разумению, дружище. Лучше вас никто не изведал тайн прерии. Мы никак не станем вам мешать принимать все меры предосторожности.
--Лучшая предосторожность в отношении честного врага -- это довериться его слову без всякой задней мысли, -- изрек свой приговор индейский вождь.
-- Очень хорошо, -- согласился Верная Опора, -- может быть, вы и правы. Я не стану оспаривать вашего мнения, хотя, признаюсь, не могу надивиться, что вы так говорите. Прошу вас об одном, оставайтесь беспристрастным в этом деле до тех пор, пока не придет время действовать.
-- Храбрец любит Меткую Пулю, он его брат, и потому он исполнит все, чего его брат желает, но он жалеет, что принужден к тому.
-- Я беру всю ответственность на себя и, поверьте, первым признаю свою вину в случае ошибки. Более того нельзя обещать и отцу.
Вождь ничего не ответил, только кивнул головой в знак согласия и улыбнулся так насмешливо, что Меткая Пуля невольно смутился и даже покраснел.
-- За себя лично я совершенно не боюсь, -- сказал он.
-- Э! Что это там такое? -- внезапно воскликнул Верная Опора, указывая на реку.
Глаза всех устремились в указанном охотником направлении.
-- Пирога! -- вскричал Джордж Клинтон.
-- Ив ней два человека, как мне кажется, -- заметил Верная Опора.
-- И оба бледнолицые, -- сказал вождь через минуту, -- и братья мои хорошо их знают: один старый охотник по прозванию Чуткое Ухо, другой же прозван людьми моего племени Бесследным.
-- Мой отец и дед! -- воскликнул Меткая Пуля вне себя от удивления. -- Не ошибаетесь ли вы, вождь? Что за причина привела их сюда?
-- По всей вероятности, та же, что и нас привела, -- ответил Оливье тихо.
Между тем пирога под ударами мощной руки быстро неслась по волнам и, поравнявшись с лагерем охотников, внезапно повернула и вскоре въехала носом в песок. Из пироги вышли два человека.
Храбрец не ошибся: это были дед и отец Меткой Пули. Оба направились прямо к охотникам.
Пятеро друзей радостно бросились к ним навстречу.
Обменявшись дружескими приветствиями, канадцы также расположились у костра и не отказались от предложенного им угощения, состоявшего из той же жареной дичи и вина.
-- Мы отправляемся к нашему родственнику Лагренэ, переселенцу у Ветряной реки, -- так начал дед. -- Он, кажется, получил известие от Тома Митчелла.
-- Да, он получил письмо при нас, когда мы были у него в доме, но я боюсь...
-- Чего ты боишься, сын? -- спросил Франсуа Бержэ немного резко.
-- Как бы эта сговорчивость атамана пиратов не была притворной и за ней не скрывалась западня.
Старики переглянулись и улыбнулись.
-- Ты ошибаешься, дитя мое, -- сказал дед, -- Том Митчелл не притворщик и не желает завлекать тебя в западню; его цели прямые и искренние.
-- Мы имеем все доказательства и уверены в нем, -- подтвердил Франсуа Бержэ.
Меткая Пуля не посмел возражать и молча опустил голову.
-- Мы поторопились прибыть сюда, зная, что встретим здесь вас, -- продолжал Франсуа Бержэ, -- и как же мы рады, что вовремя подоспели!
-- Что вы хотите этим сказать? -- спросил Оливье.
-- Когда подъедет Том Митчелл, мы с отцом встретим его.
-- Но ведь это к нам было... -- воскликнул было Меткая Пуля.
-- Отправлено письмо? Знаю, -- возразил отец, -- но приличнее будет нам кончить это дело. Впрочем, мы, старики, так решили, а вы, пожалуйста, держитесь в стороне, пока все не будет кончено.
-- Но если тут будет измена? -- спросил Меткая Пуля.
-- Сын мой, -- внушительно произнес дед, -- осторожность -- добрая вещь, но недоверчивость часто незаслуженно оскорбляет; подумай об этом хорошенько. Мы с твоим отцом лучше тебя знаем, что надо делать.
-- Мы все будем повиноваться вам, -- ответил Оливье от имени всех друзей, -- только издали мы будем свидетелями этого свидания и когда получим ваше приказание, только тогда пойдем к вам.
-- Благодарю, -- сказал, улыбаясь, старик, -- повторяю вам, все будет хорошо.
Он махнул рукой, как бы приказывая им отойти подальше.
Молодые люди встали, почтительно поклонились старикам и отошли к берегу.
Неподалеку от их лагеря был довольно густой лесок; охотники вошли в этот лес и вскоре исчезли в его чаще.
Старики, оставшись наедине, закурили свои индейские трубки и принялись молча ждать.
Около трех четвертей часа они курили в непрерывном молчании, как вдруг Франсуа Бержэ опустил трубку и приложил ухо к земле.
-- Приближаются, -- сказал он, поднимаясь.
-- Я слышу их уже несколько минут, -- ответил старик, -- а сколько их там?
-- Не более четырех.
-- Я так и думал. Он добросовестен.
-- Вы все стоите на своем?
-- Да; индейцам это не нужно, а янки и англичанам не следует этим воспользоваться.
-- Вы полный властелин и можете распоряжаться по своей воле, потому что это, так сказать, ваша собственность.
-- Действительно, сегодня это моя собственность, которая должна послужить для поддержания великого дела. Том Митчелл совсем не то, чем кажется.
-- Я это знаю.
-- Кроме того, у меня есть важная причина для такого распоряжения; поселение того янки находится как раз на этой земле.
-- Да, а у янки чутье тонкое, он мигом обо всем пронюхает.
-- Вот видишь, сын, пускай уж лучше француз воспользуется.
В эту минуту издали послышался пистолетный выстрел.
-- Вот и они! -- сказал Франсуа Бержэ.
Он встал, приложил воронкой руки к губам и испустил пронзительный крик морской птицы.
Немедленно раздался ответный крик, и четыре всадника на добрых конях понеслись по высокой траве прямо к ним.
Старики встали в ожидании.
Неподалеку от них всадники сошли наземь, бросили поводья четвертому и втроем подошли к старикам.
Канадцы держали в руках винтовки; у всадников оружия не видно было: пистолеты они оставили в чехлах, сабли в седлах, винтовки на земле.
В ста шагах от стариков двое из приехавших тихо поговорили между собой и замедлили шаг, тогда как третья особа среди них бросилась бежать с быстротой лани и мигом очутилась в объятиях стариков, отвечая радостными восклицаниями и слезами счастья на нежные ласки своих родных -- то была Анжела.
Том Митчелл со своим спутником держались на почтительном расстоянии и подошли только тогда, когда увидели, что первые восторги стали утихать.
-- Добро пожаловать, -- произнес старик с выражением высокого достоинства и подал им руку.
Атаман и его спутник пожали с жаром эту честную руку.
-- Сдержал ли я свое слово? -- спросил Том Митчелл, улыбаясь.
-- Добросовестно, подтверждаю это и благодарю, -- ответил Бержэ с чувством. -- Вы благородным образом вознаградили сделанное нам зло. Не станем о том поминать. Чего же вы теперь желаете от нас?
-- Ничего! -- отрезал Митчелл.
-- Разве вы не требуете выкупа?
-- А для чего мне выкуп? Слушайте, престарелый охотник, подстрекательством одного человека, имени которого я не желаю выдавать, я позволил увлечь себя и совершил нечестивый поступок. Хотя я и разбойник, -- продолжал он с тонкой улыбкой, -- однако, в сущности, я не так черен, как кажусь. Теперь мне понятно, что я не могу достичь желанной цели и что мой соумышленник заведомо меня обманывал. Насколько это зависит от меня, я постарался загладить причиненное мной зло и не имею нужды в другой награде, кроме той радости, которой я только что был свидетелем.
-- Прекрасно, капитан, еще раз благодарим вас, -- ответил Франсуа Бержэ и, еще раз поцеловав дочь, обратился к ней: -- Дитя мое, вон там, под теми деревьями, находится твой брат; ступай к нему.
-- Сейчас, отец, но прежде позвольте мне принести капитану Митчеллу самую искреннюю и сердечную благодарность за внимание и попечения, которыми я была окружена во все время, которое провела у него в плену.
-- Надеюсь, что вы не помянете меня злом?
-- Нет, я сохраню к вам вечную благодарность. Я и сама теперь знаю, какой вы добрый.
Она грациозно наклонила голову и, своей крошечной ручкой послав ему поцелуй, сама побежала к лесу и скоро скрылась там.
Взоры всех последовали за ней.
-- Засим позвольте мне с вами проститься, -- сказал атаман.
-- Прошу вас подождать еще одну минуту, -- возразил дед, -- вы отказываетесь от награды, но я должен заставить вас принять ее.
Он открыл свою сумку и вынул пергамент, сложенный вчетверо.
-- Вот выкуп за нашу девочку, -- сказал он, подавая пергамент атаману.
-- Что это значит?
-- Принимайте, -- проговорил старик, приветливо улыбаясь, -- это документ на право владения Оленьей долиной.
-- И что же? -- воскликнул Том Митчелл с глубоким волнением.
На плане красной точкой отмечено место, где скрыто нечто известное вам. Я передаю вам право на владение землей и всем, что в ней заключается. Не отказывайтесь, капитан, я и слышать не хочу об отказе. Как видите, самый лучший путь всегда честный.
-- Принимайте без всякого зазрения совести, -- подтвердил Франсуа Бержэ, -- мы отдаем нашу собственность, на которую никто не имеет права, кроме нас.
-- Если вы этого требуете, то нечестно было бы с моей стороны отказываться от дара, который я высоко ценю по важным причинам.
-- Понимаю, капитан, -- сказал старик, -- но об одном прошу вас.
-- Говорите и поверьте, чего бы вы ни пожелали...
-- Дайте слово, что мой дар будет служить только для честных целей.
-- Клянусь!
-- Принимаю ваше слово и верю ему. Вашу руку, капитан, и расстанемся друзьями.
-- О, да! -- сказал атаман с глубоким чувством, которое странно было наблюдать в таком человеке. -- Конечно, друзьями. У меня остается еще одно желание: я был бы очень счастлив, если бы вы доставили мне случай доказать вам свою преданность.
-- Как знать! -- ответил старик задумчиво. -- Может быть, эта минута не так далека, как вы воображаете.
-- Я всегда буду готов, если понадобится, пролить последнюю каплю крови, чтобы защитить вас и ваших друзей или отомстить за вас.