Прошло около двух месяцев после окончательного падения дона Мануэля и его сообщников. Все это время дон Порфирио употребил, чтобы смирить и успокоить краснокожих, недовольных мексиканским образом правления; он восстановил порядок в администрации и облегчил участь настрадавшегося народа.
Задача бала нелегкая и выше сил заурядного человека. Но, хотя дон Порфирио не хватал с неба звезд, -- это был человек честный, любивший свое отечество; к тому же, он обладал железной волей и большой энергией. Принявшись деятельно за работу, он выказывал везде справедливость и награждал добрых и злых по заслугам. В силу этого ему удалось добиться хороших результатов.
У дона Порфирио имелось масса документов и писем, обличавших платеадос. Сняв с них копию, он отослал бумаги в Мексику. Тотчас же по всей территории республики начались розыски этих страшных бандитов, которые разоряли страну и наводили на всех ужас. Большинство из них были пойманы; но, к несчастью, главных вожаков не могли найти. Ходили слухи, что они убежали в Соединенные Штаты, в ожидании более благоприятных для них времен.
Однако дон Бальтасар Турпид и дон Бенито де Касональ были арестованы. Ожидались важные разоблачения, но любопытство публики было обмануто: на следующий день их обоих нашли мертвыми в тюрьме; дон Бальтасар перерезал себе горло; а дон Бенито де Касональ повесился на перекладине окна.
Итак прошло два месяца со времени событий, о которых мы рассказывали в предыдущей главе. Был четверг; луна сияла на небе, усеянном звездами, и освещала своим бледным светом величественные еще развалины вымершего ныне города Амакстлана, расположенного у разветвления Рио-Хилы и при впадении в нее Рио-Салинаса и Рио-Пуэрко. Несколько человек, казавшихся охотниками, сидели вокруг огня в большой комнате дворца Монтесумы и кончали ужинать; их оружие лежало на полу подле них, а тут же, в отдаленном углу комнаты, их лошади ели корм.
Охотники эти были хорошо известные читателю Твердая Рука, дон Торрибио де Ньеблас, Пепе Ортис, дон Руис Торрильяс, Кастор и Мариано Педросо, мажордом асиенды дель-Пальмар.
Окончивши ужинать и утолив свой аппетит, охотники начали разговаривать о своих делах.
Вдруг раздался крик лесной совы, единственной птицы, поющей по ночам, и повторился два раза.
-- Тут что-то новое! -- сказал Кастор, хватаясь за ружье и приподнимаясь с места вместе с товарищами.
-- Нет, сидите спокойно, господа, -- сказал Твердая Рука, -- я знаю, что это: кто-нибудь из чужих попал в одну из наших западней.
-- Бедняга! -- проговорил Кастор, -- не повезло же ему!
-- Ба! -- сказал Пепе Ортис, -- что же делать! Всяк за себя; сидел бы лучше на своем месте, чем рыскать, как шакал!
Снаружи послышался шум шагов, и в залу вошли несколько индейцев, ведя связанного человека. Шапка, спустившаяся ему на глаза, мешала рассмотреть черты его лица; одет он был в мексиканский костюм.
Индейцы подошли к Твердой Руке и молча остановились перед ним, в ожидании, пока он с ними заговорит.
-- Это добыча моего сына -- Ястреба? -- спросил Твердая Рука, обращаясь к вождю краснокожих и бросив вопросительный взгляд на пленника.
-- Ястреб хотел угодить своему отцу! -- ответил тот с легким поклоном.
-- У моего сына глаза тигра и осторожность опоссума! Каким образом попался этот человек?
-- Он ехал галопом по берегу Рио-Салинаса, держа путь к горе! Ястреб, спрятавшийся в кустах, забросил на него лассо! Бледнолицый человек упал с седла и покатился по земле, точно яблоко, сорвавшееся с дерева. Мои воины набросились на него, отняли у него оружие и связали, не дав ему времени встать на ноги. Ястреб приказал привести его к отцу! Я сказал!
-- Хорошо, вождь, вы поступили как умный и ловкий воин; мое сердце радуется, слушая вас. Подвиньте этого человека, чтобы я мог рассмотреть и расспросить его. Но сначала освободите его от веревок: они теперь излишни!
Ястреб послушался, потом грубо толкнул пленника к свету.
-- Чего вам было нужно в этих краях? -- спросил Твердая Рука пленника.
-- А вам какое дело? -- ответил пленник охрипшим голосом. -- По пустыне все могут ездить! С какой стати я буду давать вам отчет в своем поведении?
-- Как хотите! Кто вы такой?
Всадник приподнял шляпу и, гордо выпрямившись, сказал:
-- Посмотрите на меня!
-- Наранха! -- воскликнул Твердая Рука в изумлении.
-- Проклятая душа дона Мануэля! -- сказал Пепе Ортис. Все охотники встали, за исключением дона Торрибио, который, со времени исчезновения доньи Санты, больше не жил, а прозябал.
-- Да, я Наранха, самбо -- повторил пленник, -- чего вы хотите от меня?
-- Узнать сперва, зачем вы появились в этих краях!
-- Я бы мог ничего не отвечать вам; но так и быть! Вот уже два месяца как из-за вас проливается невинная кровь Мексики. Все друзья моего господина и большинство его спутников пали от вашей руки. Благодаря Богу, ему самому удалось спастись, он теперь в безопасности, на той стороне индейской границы. Так как я ему больше не нужен, да он и не имеет возможности оставить меня при себе, то он мне приказал уехать от него. Мы расстались с ним два дня тому назад; теперь я брожу один по свету; мне все равно, жить или умереть. Убейте же меня, раз я попал в ваши руки!
-- Так твой господин, дон Мануэль де Линарес, спасся, благодаря тебе, конечно?
-- Да, благодаря мне, и теперь вам не найти его. Убивайте же меня! Чего вы ждете?
Дон Торрибио поднял голову; в его глазах сверкнула радость; он встал, медленно подошел к самбо и положа руку, на его плечо, сказал, устремив на него сверкающий взгляд, которого тот не мог вынести:
-- Ты лжешь!
-- Я лгу, я? -- пробормотал он почти со страхом.
-- Да, твой господин никуда не скрывался, ты расстался с ним до заката солнца, не отрицай, а то опять солжешь!
Наранха молча опустил голову. Наступило минутное молчание. Дон Торрибио переглянулся с Твердой Рукой.
-- Слушай! -- сказал молодой человек самбо.
-- Что вам от меня нужно?
-- Я тебе спас жизнь два раза!
-- Правда! -- пробормотал тот.
-- Теперь ты опять в моих руках. Но я не хочу твоей смерти: львы не едят падали; ты только жалкий лакей, нам твоей смерти не нужно. Тебе сейчас возвратят твое оружие и лошадь. Убирайся и не оглядывайся назад; поезжай, куда хочешь, ты свободен!
-- Вы не можете помешать мне быть преданным моему господину: моя жизнь принадлежит также и ему; и я умру за него!
-- Это нас не касается, делай что хочешь. Но помни, что если ты опять проявишься в этих краях и попадешься нам, то тебя уже ничто не спасет от постыдной смерти, которую ты давно заслужил себе. Отдайте этому человеку лошадь и оружие, он свободен! -- сказал Твердая Рука, обращаясь к индейцам.
Последние молча исполнили приказания, совершенно не понимая, ради чего такая милость.
-- Отправляйся, и помни, что еще раз обязан мне жизнью!
-- Я никогда не забываю ни добра, ни зла... Буду помнить и докажу вам это на деле.
С этими словами самбо вскочил в седло, пришпорил коня, помчался во весь дух и вскоре скрылся в темноте.
Дон Торрибио остановился на пороге, следя за быстрой ездой всадника. Когда же шум скачущей лошади исчез, он тихо вернулся в комнату, погруженный в задумчивость.
-- Я исполнил ваше желание! -- сказал ему Твердая Рука.
-- За что я искренне благодарю вас, вы этим оказали мне огромную услугу.
-- Не понимаю, что вы хотите сказать!
-- Вы знаете, -- начал он, -- при каких обстоятельствах похитили донью Санту? Дон Мануэль открыл ее убежище. Видя свою неминуемую погибель, но все же желая отомстить мне до своего бегства, он послал бандитов с приказанием убить несчастное дитя. Наранха убил бандитов, а ее спас. Почему? ради какой цели? Я не знаю. Знаю только то, что он сам похитил ее!
-- Откуда вам удалось узнать, что он -- виновник и что девушка спасена?
-- Не даром же я Искатель следов. Я сразу прочитал все подробности, осмотрев внутренности дома. Я разыскал его следы до границ Соноры; там он пустился в плавь с обоими девушками, доньей Сантой и ее камеристкой; они следовали за ним по доброй воле. Все трое были сначала на лошадях; затем сели в лодку, приготовленную и спрятанную заранее. Далее следить за Наранхой оказалось невозможным. Надо было надеяться только на случай, который мне и представился. Сегодня Наранха выехал из своего убежища; оно должно быть совсем близко отсюда, а теперь, зная прекрасно пустыню, он наверное уже нашел себе более безопасное место, в котором и запрятался.
-- Но зачем было выезжать вечером? -- возразил Кастро.
-- Кто его знает?! Душа этого человека -- неизмеримая пропасть, странное смешение добрых и злых инстинктов; у него какая-то безграничная привязанность к своему господину, он любит его одного во всем свете. По всей вероятности, он был не в силах долее вынести разлуку с ним и решил повидаться с ним во что бы то ни стало, рассчитывая, конечно, что в окрестностях асиенды не встретит ни души, или что он удерет от нас, если попадется.
-- Все это возможно, -- сказал Твердая Рука, -- что же вы теперь думаете предпринять?
-- Я? Сейчас же пуститься по его следам. Дон Руис, могу я надеяться на вас?
-- Еще бы! -- отвечал тот.
-- Пепе Ортис, приготовь нам лошадей!
-- Но ведь это безумие!
-- Друг, -- сказал дон Торрибио с сияющим лицом, -- мое сердце чувствует, что раньше чем через час я найду ту, которую люблю.
-- Дай вам Бог! Но посмотрите, луна быстро заходит, сейчас настанет совершенная темнота!
-- Ничего не значит! Я вижу не только глазами, но и сердцем, а для него мрака не существует. Пепе, подай факел!
Они вышли. Дон Торрибио нагнулся к земле и несколько минут внимательно разглядывал следы, оставшиеся после Наранхи и его лошади.
-- Прекрасно, -- сказал он, поднимаясь. -- Теперь, будь он хоть в самой пропасти, я найду его; я видел достаточно.
Охотники и индейцы, опытные в подобных делах, следили с трогательным восторгом за молодым человеком. Твердая Рука высказал громко то, что все думали про себя:
-- Неужели Вы надеетесь, снявши эти следы, невзирая на темноту, не сбиться с пути?
-- Я уверен в себе; для меня это пустая забава!
-- Но это превосходит всякое вероятие, человеческие способности не могут дойти до такого совершенства!
-- Для нас с Пепе это дело привычное! Не правда ли, Пепе?
-- О! Это совсем не трудно!
-- Ну, так отправляйтесь с Богом! -- сказал Твердая Рука.
-- Благодарю, скоро мы вернемся обратно!
-- Одни? -- спросил Кастор.
-- Нет, с теми, кого едем отыскивать!
-- Если вы исполните это, -- воскликнул Кастор, -- то я признаю, что наши искатели следов перед вами -- ослы.
-- И будете неправы, -- рассмеялся дон Торрибио, -- у нас только своя систему; и она хороша!
-- Может быть! -- проговорил охотник.
Дон Торрибио, дон Руис и Пепе Ортис вскочили на лошадей и скоро исчезли, предоставив охотникам комментировать на свободе их рискованное предприятие.
Всадники мчались с головокружительной быстротой, делая всевозможные зигзаги, повертывая в разные стороны; временами можно было даже подумать, что они возвращаются назад, хотя они все удалялись и удалялись от товарищей, беспрекословно подчиняясь кратким указаниям дона Торрибио, дававшего их ежеминутно, отрывистым голосом приказания:
-- Направо! Налево! Здесь! Там! Прыгайте через ров! сквозь кусты! Вокруг этих деревьев!
Иногда, не замедляя езды, молодой человек нагибался со своего седла почти до самой земли, вглядываясь в нее, потом разом выпрямлялся со сжатыми губами и загадочной улыбкой.
Лошади скакали в облаке пыли. Вдруг дон Торрибио крикнул:
-- Стойте!
Все остановились, как вкопанные.
-- На землю; теперь мы пойдем пешком!
Их отчаянная езда длилась три четверти часа. Сойдя на землю, всадники осмотрелись, чтобы уяснить себе, куда они попали. Место это было дико и грандиозно; налево, серебряной полосой протекал Рио-Салинас, берега которой были покрыты низкими хлопчатниками и мастиковыми кустарниками; перед ними подымался хаос скал, нагроможденных одна на другую и образующих самые затейливые очертания. Направо чернел громадный девственный лес. Сзади, если бы, луна продолжала светить, можно было бы разглядел развалины вымершего города и дворец Монтесумы на расстоянии трех миль.
Но охотники проехали вдвое больше, вследствие всевозможных поворотов и бесконечных крюков, придерживаясь следов, которые самбо намеренно запутал.
-- Пепе, -- сказал дон Торрибио, -- спрячь лошадей в кусты!
-- Мы приближаемся? -- полюбопытствовал дон Руис.
-- Меньше чем через четверть часа дойдем! Подождите меня здесь минутку! -- И молодой человек углубился в темноту, в которой вскоре скрылся.
-- Где дон Торрибио? -- осведомился Пепе Ортис, возвратившись.
-- Он, кажется, считает, что мы у цели, он исчез в скалах, но я сильно сомневаюсь, чтобы он на этот раз нашел что-либо! -- проговорил дон Руис.
-- Отчего же? Хотя след и запутан, но его все время было видно!
-- Я очень рад, если это так! Но, признаюсь, положительно ничего не мог различить во время этой езды, походившей скорее на вихрь, чем на правильное расследование.
-- Дон Торрибио говорил вам, что у нас особенный способ искания следов.
-- Caray! Я и сам вижу! Во всяком случае, что бы ни случилось, я счастлив, что был свидетелем такого своеобразного зрелища. Вы можете ошибиться, но все же вы опасные Искатели следов.
-- За мной! -- сказал дон Торрибио, вдруг показавшись. -- Я нашел. Место замечательно хорошо выбрано; негодяй мог бы спокойно прожить там лет двадцать, если бы мы не напали на его следы.
-- Это близко отсюда?
-- В нескольких шагах всего! Главное, молчите! Туда должны вести две дороги, нам надо спешить, приходится взять кратчайший путь, хотя он очень опасен, предупреждаю вас. Нужны хладнокровие и твердая поступь. Идите!
Они последовали за ним гуськом. Дон Торрибио направился к скалам, карабкаясь за них и делая тысячу поворотов. Через пять минут смельчаки очутились на краю широкой расщелины, необыкновенной глубины, из которой глухо раздавался шум невидимых вод; густой мрак царил над этим своего рода колодцем, стены которого были почти отвесны.
-- Здесь, -- сказал дон Торрибио шепотом, -- нам надо спуститься приблизительно на тридцать пять фунтов. Будьте решительны и ступайте тверже, падение повлечет за собой страшную смерть!
-- Точно дорога, ведущая в рай, -- пошутил дон Руис, -- не сорваться бы нам! Все же попробуем!
-- Постойте, дайте сюда ваши лассо; благодаря им мы легко спустимся.
Он взял лассо, крепко перекрутил их, потом зацепил за скалы, оставив концы висячими.
-- Я спущусь первый, -- сказал дон Торрибио, -- а ты, Пепе, последний!
-- Не легче ли мне спуститься первым?
-- Нет! -- властно сказал юноша. Пепе молча опустил голову.
Дон Торрибио обхватил оба конца веревки, лег на землю и затем начал осторожно спускаться в пропасть, стараясь упираться ногами о все выступы скалы, встречающиеся на его пути.
Вскоре веревка зашаталась из стороны в стороны.
-- Он остановился, -- сказал дон Руис, -- теперь моя очередь!
В пять минут все трое очутились на довольно широкой площадке, в пропасти, на глубине сорока футов; тут был такой мрак, что в двух шагах ничего не было видно.
Дон Торрибио потянул к себе веревки, распустил их и возвратил спутникам.
-- Caray, -- весело сказал дон Руис, -- теперь вы нам совсем отрезали отступление, милый друг!
-- Это чтобы заставить вас одержать победу; потом мы возвратимся по другой дороге.
-- Ну, это, я думаю, будет не так-то легко. А теперь что мы станем делать? Не застрянем же мы здесь, как чайки во время грозы. Или мы еще будем спускаться?
-- Нет! Слушайте: нам осталось самое опасное; то, что мы сделали до сих пор, пустяки, -- в сравнении с тем, что нам предстоит.
-- Гм! Вы находите? Но все равно, продолжайте, дорогой друг!
-- Тут растет лиственница, которая кажется пустила глубокие и крепкие корни в щели этих камней. Посмотрите как она согнута: она достает почти до противоположного края расщелины, от которого отделена не более чем на три или четыре фута. Напротив, с той стороны, открывается вход в пещеру; для этого нам надо добраться до конца дерева, ухватиться за одну из ветвей его, чтобы не потерять равновесия, и затем изо всей силы прыгнуть как можно дальше; только надо скакать прямо вперед; а то -- вы понимаете...
-- Еще бы! Да, я один не решился бы на такую прогулку. Если бы было еще светло!
-- Я уже пробовал попасть туда и вернулся, чтобы доставить вам удовольствие сопровождать меня до конца.
-- Покорно благодарю! Ну что ж, попробуем и мы: прыгать так прыгать!
-- Вот это я понимаю! Ну, с Богом!
Все трое полезли на лиственницу, дон Торрибио -- впереди, а Пепе Ортис -- сзади. Было бы неправдой утверждать, что при всей своей львиной храбрости молодые люди оставались спокойны, пока карабкались по дереву в непроглядной тьме. Если бы возможно было вернуться назад, то они, пожалуй, и не отважились бы на такой рискованный шаг; но всякое отступление угрожало им неминуемой смертью; только и оставалось -- идти вперед, на что они и решились с замирающим сердцем.
Но ими чуть не овладело головокружение, когда, добравшись до конца лиственницы, они почувствовали, что дерево закачалось с ними над пропастью...
Мы забыли сказать, охотники были в полном вооружении, что значительно затрудняло их и без того трудное предприятие; дон Торрибио позаботился связать вместе все ружья, топоры и проч. Пепе Ортис, привязал их к спине, спустился с ними на площадку, с которой он должен был, привязав их предварительно к веревке, сбросить их в грот, где их примут его спутники.
Первым прыгнул дон Торрибио, за ним дон Руис; Пепе Ортис бросил сначала оружие и наконец сам спрыгнул в грот, точно ягуар.
С каким облегчением каждый из них вздохнул, когда они опять очутились вместе! Только чудо могло спасти их.
Они снова вооружились; дон Торрибио пошел вперед, и все молча продолжали опасный путь.
В пещеру вел узкий проход, куда они вступили решительно.
Пройдя около четверти часа, охотники увидели перед собой свет, сначала слабый, но по мере их приближения становившийся яснее; вскоре им послышался звук человеческого голоса, и через несколько минут они могли различить слова.
Шел дружеский разговор между тремя лицами: одним мужчиной и двумя женщинами.
Дон Торрибио задрожал от радости, распознав эти голоса.
Донья Санта была здесь, всего в нескольких шагах от него; молодой человек, пережив такие сильные волнения, чуть было не лишился чувств, заслышав любимый голос.
-- Стойте! -- прошептал он, -- послушаем!
-- Это просто удивительно, -- пробормотал дон Руис, -- ведь мы дошли до конца этого невероятного следа. Какой сверхъестественный талант у этих людей! Если бы я сам не участвовал во всей прогулке, то никогда не поверил бы, что возможен такой скорый и верный результат.
Между тем разговор в пещере продолжался. Говорила донья Санта.
-- Итак, вам не удалось; асиенду еще стерегут?
-- Да, стерегут! -- ответил Наранха сдавленным голосом.
-- Боже! Неужели же мне суждено навек остаться в этой пещере?
-- Вы так скучаете здесь, не правда ли? -- сказал он с упреком.
Девушка ничего не ответила.
-- Значит, мое присутствие так тяготит вас? Я вам противен?
-- Нет, я вам обязана жизнью; вы убили подосланных ко мне убийц. Я признательна вам за эту услугу и не только ради себя, но и ради человека, которого я люблю больше моей жизни и который не перенес бы моей смерти.
-- Не говорите мне этого! -- проговорил он мрачным голосом.
-- Отчего?
-- Вы знаете, почему я вас спас, сеньорита?
-- Вы говорили мне: чтобы освободить своего господина, отдав меня за него в выкуп.
-- Да, для этого, но еще и по другой причине.
-- А именно? Скажите!
-- Нет, вы не узнаете ее. Если я вам скажу, вы проклянете меня, а я не хочу этого!
-- О! Наранха, не смотрите на меня так! -- воскликнула она в ужасе, -- я боюсь вас!
-- А! Вижу, вы поняли меня!
-- Несчастный! -- пробормотала она.
-- Да, несчастный, и очень несчастный, -- проговорил он разбитым голосом -- вы никогда не узнаете, сеньорита, что я выстрадал, и как я еще страдаю: у меня в сердце ад! -- Не бойтесь меня, мое уважение к вам еще сильнее того безумного чувства, которое гложет мое сердце!
-- Бедный Наранха! -- сказала она с сочувствием.
-- Вы жалеете меня, такого дурного человека! О! Как вы добры! Благодарю и за это! Будьте счастливы!
-- Счастлива, увы!
-- Да, я поклялся в этом час тому назад. Человек, которого вы любите, еще раз спас мне жизнь!
-- Торрибио!
-- Не произносите его имени, мне это слишком тяжело. Чтобы устроить ваше счастье, я забываю все, даже свою привязанность, которая была для меня -- все в жизни. Я изменяю моему господину, я отдаю его на съедение врагам! О! Какой я подлец! Но вы будете счастливы, а до остального мне нет дела. Пойдемте, уйдем скорее отсюда; если я промедлю, то у меня, может не хватить сил на эту жертву.
-- Что вы хотите делать?
-- Отдать вас тому, кого вы любите и без кого не можете жить!
-- О! Господь вознаградит вас, Наранха, этот поступок искупает все ваши грехи!
-- Идите же, идите, -- проговорил он с блуждающим взором, -- я за себя не ручаюсь...
-- Хорошо, Наранха! -- вдруг проговорил, выступая вперед, дон Торрибио. -- Вы не обманули меня, помня свое обещание. И я, в свою очередь, не забуду этого!
-- Вы! Вы здесь! -- вскричал в ужасе самбо и добавил, говоря сам себе: -- Сам Бог привел его сюда, моя жизнь кончена!
-- Что вы хотите сказать?
-- О! Торрибио, наконец-то вы пришли! -- воскликнула донья Санта, бросаясь в его объятия, с глазами, полными слез.
-- Бесценная Санта! -- ответил молодой человек, страстно прижимая ее к груди.
-- Уйдем, уйдем! -- начала она в избытке счастья.
-- Да, -- вскричал Наранха глухим голосом, -- уходите, уходите скорей! -- И он при этом вытянул руку, точно указывая им дорогу.
Его лицо побагровело, глаза заблестели от внутренней лихорадки и сам он конвульсивно вздрагивал, следя диким взглядом за движениями девушки, увлекаемой доном Торрибио, который уносил ее на руках, так она была слаба.
Сзади этой группы шла Лолья Нера с доном Руисом и Пепе Ортисом.
Но Наранха не видел никого, кроме доньи Санты.
-- Она уходит! -- пробормотал он. -- Все кончено, я больше не увижу ее... Я один... Я -- изменник моему господину!.. Подлец!.. Подлец... Но нет, я безумец. Ведь она будет счастлива, бедное дитя! Для меня же все кончено...
Охотники и обе девушки уже подходили к выходу из подземелья; вдруг они все вздрогнули и вскрикнули. Из грота раздался выстрел: то Наранха покончил с собой.