КАПИТАН ВАТАН ТОЖЕ В ПАРИЖЕ
Возвратимся теперь к достойному капитану Ватану. Покинув ночью графа дю Люка на большой дороге, он во всю прыть поскакал в Париж, в который и въехал через Сен-Викторские ворота. Он знал Париж как свои пять пальцев и направился прямо к гостинице на улице Тикетон. Он остановился у крыльца, над которым красовалась вывеска с изображением какого-то весьма странного, фантастического животного, на единственном роге которого были нанизаны жареные куры, гуси, утки, пулярки и прочее. Под всем этим было написано:
"ГОСТИНИЦА ЛАКОМОГО РОГА"
Капитан, прочтя вывеску, улыбнулся и громко заорал:
-- Эй, кто-нибудь! "Лакомый Рог"!
На зов явился толстый краснорожий гарсон и, пыхтя, устремился к капитану.
-- К вашим услугам, сударь!
С этими словами он взял лошадь капитана под уздцы. Капитан засмеялся.
-- Действительно, лакомый рог! Как тебя зовут?
-- Бонифасом, сударь.
-- Ну, скажи мне, Бонифас, кому принадлежит теперь гостиница?
-- Вот уже десять лет как я в ней служу, и она принадлежит все тому же хозяину -- Грипару.
-- Ах, черт возьми! У него есть жена Фаншета?
-- Есть, сударь.
-- Великолепно!
Капитан сошел с лошади и сказал:
-- Бонифас! Отведи мою лошадь в конюшню, вычисти ее, напои и накорми.
-- Сию минуту, сударь.
-- Какой вежливый! -- пробормотал капитан.-- Должно быть, служил у знатных господ.
Он вошел в залу, гремя шпагой и звеня шпорами. За столиком сидело несколько человек. Пили вино. Все обратили внимание на мощную фигуру вошедшего капитана. На него устремились недовольные взгляды -- своим грохотом он помешал разговорам. Не обращая на это никакого внимания, Ватан прошел через залу прямо к стойке, за которой сидела хозяйка. Он снял шляпу и вежливо поклонился ей.
-- Здравствуйте, Фаншета, милая! Как вы поживали эти пятнадцать лет, что мы не виделись с вами?
Фаншета вздрогнула, словно перед ней стояло привидение. Она испуганно посмотрела на гигантскую фигуру капитана и вдруг бросилась ему на шею.
-- Как, это вы! -- воскликнула она радостно.-- Может ли это быть! Это вы?
-- Как видите, моя милая! Немножко постарел, немножко изменился, немножко закалился. Но, в сущности, тот же, что и пятнадцать лет тому назад.
-- Я бы вас узнала за версту, если бы не ваши усы! Ей-Богу, я не нахожу, чтобы вы особенно изменились.
-- Вы льстите мне, моя красавица! Ну, а что Грипар?
-- Вот он, вот он!
Она указала на толстяка в другом конце залы; Грипар присматривал за столом.
Эта сцена вызвала большой ропот среди присутствовавших, из коих многие тщетно увивались за хозяйкой и поэтому завистливо смотрели на капитана, который бесцеремонно целовал ее. Некоторые подвыпившие гости поднялись с мест и заорали, угрожая капитану. Тот сначала не обратил на это внимания, но затем обернулся к ним и произнес громовым голосом:
-- Что это значит, чудаки вы? Что вам надо? Советую вам успокоиться, а не то я вынужден буду успокоить вас по-своему!
Крики и ругательства усилились. Пьяницы взялись за палки, за ножи, за вилки и стали наступать на Батана. Тем не менее они подступали не спеша, так как вид длинной шпаги капитана их несколько смущал.
-- Ах, черт возьми! -- прогремел Ватан.-- Так-то в Париже принимают приезжих! Ладно, подходите, подходите! Я вам дам такой урок, что вы запомните его на всю жизнь. В виде трогательного воспоминания я оставлю некоторые знаки на ваших физиономиях.
С этими словами он взял руками огромный стол, поднял его, как перышко, на воздух и поставил перед собою. Все отступили в ужасе: их поразила гигантская сила этого богатыря. А Ватан хохотал до упаду, держась за бока.
Однако же испугалась и хозяйка; предвидя, что все может закончиться кровопролитием, она закричала:
-- Эй, Грипар! Оставьте ваши счеты, идите сюда. Неужто вы допустите, чтобы убили вашего лучшего старинного друга?
-- Что, что такое? -- возопил Грипар, который не понял ровно ничего из случившегося.
-- Смотрите!
Грипар подошел, посмотрел на капитана и вдруг заорал:
-- Сюда! Бонифас! Лариот! Малоар! Пазо! Сюда! Бейте их! Гоните их!
Мгновенно вбежали слуги с палками, и все пьяницы мгновенно отступили. Через минуту зала опустела: остались лишь хозяин, хозяйка и капитан Ватан.
Грипар почтительно поклонился капитану и сказал:
-- Простите нас за это безобразие! Я не виноват! Будьте покойны, эти пьяницы сюда не вернутся. Они храбрее па словах, чем на деле. А теперь, я надеюсь, вы удостоите меня чести остановиться у нас.
-- Я только что прибыл в Париж и направился прямо к вам, Грипар. Да, я остановлюсь у вас. Не смотрите на мое поношенное платье: у меня туго набитый кошелек.
-- Вы получите самую лучшую комнату, самый лучший обед и самое лучшее вино.
-- О деньгах не говорите, капитан,-- сказала хозяйка,-- если вы не хотите нас обидеть.
-- Совершенно верно. Жена угадала мою мысль, капитан.
-- А в таком случае, друзья мои, я благодарю вас от всей души, но немедленно покидаю вас.
-- Вы нас покидаете?
-- Да, потому что я не привык жить за чужой счет!
-- Полно! Это нас не касается! Мы обязаны вам всем, что имеем,-- это все ваше. И потому я от вас не могу взять денег.
-- Я тронут вашею признательностью, Грипар! Дайте мне вашу руку! Но... покойной ночи!
-- Как, вы все-таки едете?
-- Теперь более чем когда-либо.
Хозяйка загородила капитану дорогу и сказала решительным тоном:
-- Нет, капитан, вы не уедете от нас! Если же вы непременно хотите платить, то как вам угодно. Вы будете нашим первым гостем. Но уйти от нас и поселиться в другом месте я вам не позволю.
-- А если так, друзья мои, то я остаюсь. Черт возьми, давайте ужинать! Я умираю с голоду. За ужином поболтаем и разопьем бутылочку вина.
-- Притом бутылочку особенного анжуйского вина -- попробуйте, и все вам покажется в розовом свете.
-- Будь я повешен, если мы не выпьем полдюжины этого анжуйского, Грипар!
-- Сколько пожелаете! -- ответил Грипар, от удовольствия потирая руки.
Спустя четверть часа капитан, хозяин и хозяйка сидели за столом, на котором громоздились всевозможные кушанья и две бутылки вина.
Грипар закрыл гостиницу раньше обыкновенного. Никто бы не мог подумать, что капитан не очень давно уже истребил обильный ужин в деревне Аблон. Он ел и пил с таким аппетитом, словно постился дней семь.
-- Каким чудом,-- спросил он,-- вы, спустя двадцать лет после того, как я видел вас хозяином гостиницы на Гурдопской дороге, очутились в Париже?
-- Это по вашей милости, капитан,--сказала хозяйка.
-- Как так?
-- Она говорит, по обыкновению, правду,-- подтвердил Грипар.-- Вы помните, когда вы у нас крестили мальчика...
-- Которому я, помнится, дал имя Стефан?
-- Совершенно верно. Вы подарили тогда вашему крестнику десять тысяч ливров на его воспитание.
-- Очень может быть... Оставьте это. Ну, выпьем! За ваше здоровье, Фаншета!
-- За ваше, капитан! А? Каково анжуйское винцо? -- спросил с довольной улыбкой Грипар.
-- Восхитительно! Ну, продолжайте, Фаншета!
-- Эти деньги мы употребили на обзаведение хозяйством. Прошло четыре года. Явились разрушители...
Капитан отвернулся, мгновенно побледнев.
-- Помните, как вы в один прекрасный вечер явились к нам совершенно неожиданно?
-- Я спасался,-- ответил капитан глухим голосом,-- голова моя была оценена. Я помню это как сейчас.
-- Вас преследовали сыщики и...
-- Позвольте мне окончить ваш рассказ, Фаншета. Я прятался два дня в шкафу -- сыщики решили, что я бежал, и удалились. Тогда ваш муж, вот этот самый Грипар, дал мне одежду, коня и сам проводил меня через границу. Я обязан вам жизнью, друзья мои! Поверьте, что я этого не забыл и не забуду.
Наш капитан не был человеком сентиментальным. Он взял бутылку, налил стаканы и произнес, смеясь:
-- А все-таки я еще не узнал, как вы очутились в Париже.
-- Очень просто,-- ответила Фаншета.-- Вы забыли у нас или, вернее, оставили в своей комнате мешок с тридцатью тысячами ливров. На нем было написано: "В знак благодарности моему земляку Грипару".
-- Помню и это. Ну, дальше?
-- А дальше вся наша провинция была опустошена. Мы продали дом. Мой муж сказал: "Если нам суждено увидеть капитана, то только в Париже". Мы переселились в Париж на улицу Тикетон -- и этим мы вам обязаны!
-- Вот уж истинно: человек предполагает...
-- А Бог располагает.
-- Именно.
-- Выпьем, друг!
-- Выпьем, капитан!
Они чокнулись.