В "МЕБЛИРАШКАХ"
Выброшенная болезнью за борт роскошной жизни, Клавдия, выписавшись из клиники, поселилась в грязных, дешевых меблированных комнатах, где жил ее новый знакомый -- студент. Льговская сняла себе довольно большой номер. По-прежнему такая же привлекательная и такая же чувственная, Клавдия была очень рада, что у нее есть хоть "платонический" но все же покровитель.
Вечером пришел к ней студент и оставался в ее номере до утра следующего дня...
Как всякая женщина, Клавдия не могла не посвятить будущего доктора в тайны своей прошлой жизни.
Студент очень внимательно выслушал ее исповедь, ее рассказы о прошлом величии и утешил ее, что "былое" вновь может вернуться.
-- Нет, не говорите вздора, -- дельно замечала ему Клавдия... -- Меня слишком все хорошо знали!.. Моя болезнь теперь известна... Нет, я не желаю никого из прежних знакомых встречать! Так, право, спокойней и лучше. Может быть, кто-нибудь из моих былых поклонников тоже был болен; только я не знала, и он ловко сумел скрыть это...
-- Охота вам тосковать по этим гадам, -- грустно возражал ей студент... -- Мы пока друг друга любим и, надеюсь, долго не забудем.
-- Вы думаете! -- недоверчиво воскликнула Льговская. -- Стало быть, вы меня не знаете... Я не могу жить, как я уже говорила вам, без разврата... Семейная жизнь создана не для меня. Не будет богатых поклонников, я заведу "посредственных" или пойду... Да будет заглядывать в будущее... Вы, я знаю, не любите этих разговоров.
Студент действительно хмурился. Он был здоровый по мыслям и чувствам, несмотря на болезнь, юноша. Он не понимал Клавдии и страшно ее ревновал. Она ему очень нравилась и как человек, и как женщина. Молодой "ученый" надеялся исправить и своей любовью исцелить больную душу Клавдии.
Безумная мечта!
Пока в их совместную жизнь еще никто не врывался. Студент никого не "видел" около Клавдии. Она вели себя вполне "нравственно", проживая оставшийся от закладки драгоценностей капитал.
По вечерам у них собиралась молодежь-- товарищи студента, заходили и курсистки. Они нередко играли в карты, читали что-нибудь вместе и, вообще, проводили время не скучно.
Клавдия совершенно преобразилась и стала мало-помалу отдалять от себя "блестящее" прошлое. Как довольно поверхностная натура, она ни о чем долго не сожалела и ни к чему горячо не привязывалась. Казалось, всякая, только не трудовая, праздная, чувственная жизнь могла удовлетворить ее... Одно только теперь смущало "Нану": денег оставалось у ней очень мало!
"Неужели, если я напишу Полушкину, -- думала Клавдия, -- чтоб он отдал мне мою обстановку на даче и в Москве, он мне не возвратит ее? Положим, от этих Полушкиных всего можно ожидать: опека покойной Нади -- яркая иллюстрация! Однако, я все-таки напишу".
Напрасно ждала Клавдия ответа от Полушкина, миллионер и не думал подавать ей о себе весточку.
Льговская передала о своих соображениях студенту.
Тот страшно возмущался, слушая повесть Клавдии. Даже легкое недоверие вкралось в его душу: он не мог себе представить, что богач может попользоваться для пополнения своих карманов обстановкой, "заработанной" телом Льговской.
-- Если вы хотите, -- сказал как-то раз студент, -- я лично схожу к негодяю. Мы с ним объяснимся. Заупрямится -- предъявим иск и опубликуем его красивый поступок...
-- Да вы их не знаете совсем! -- воскликнула Клавдия. -- Они ничего не боятся и нагло смеются над общественным мнением. Нет, вы уж лучше пока как-нибудь помягче. Например, он взял мою картину "Вакханка" -- она никогда не принадлежала ему! За нее могут дать хорошие деньги. Мне тысячу рублей за нее предлагали.