Розы и терніи.
Вскорѣ послѣ появленія "Иллюзіи" Маркъ съ не совсѣмъ пріятнымъ чувствомъ долженъ былъ убѣдиться, что успѣхъ этого романа превзойдетъ всѣ его ожиданія. Нельзя было думать, что онъ сдѣлается популярной книгой въ обширномъ и грубомъ смыслѣ этого слова, такъ какъ онъ былъ выше уровня развитія массы читателей романовъ. Врядъ ли можно было ждать, чтобы онъ когда-нибудь занялъ мѣсто въ желѣзно-дорожныхъ библіотекахъ или былъ сочтенъ выгоднымъ товаромъ за-атлантическими пиратами; но уже и теперь выяснилось, что люди, претендующіе на нѣкоторую культуру, обязательно должны были читать или прикидываться, что читали и одобрили его.
Маркъ былъ признанъ многими компетентными судьями въ этихъ вопросахъ новымъ и мощнымъ мыслителемъ, пожелавшимъ замаскировать свои теоріи въ формѣ романа и если теоріи оспаривались нѣкоторыми, то прелесть и обаяніе формы были всѣми признаны. На званыхъ обѣдахъ и во всѣхъ кружкахъ, гдѣ вообще разсуждаютъ о литературѣ, "Иллюзія" сдѣлалась любимой тэмой разговоровъ. Люди дружились или ссорились изъ-за нея и она стала нѣкотораго рода талисманомъ.
Сначала Маркъ имѣлъ мало случаевъ убѣдиться въ этомъ фактѣ во всемъ его объемѣ, потому что онъ рѣдко бывалъ въ свѣтѣ. Было время въ его жизни -- прежде, нежели онъ вышелъ изъ Кембриджа -- когда онъ велъ разсѣянную жизнь: студенты, его товарищи, охотно представляли своимъ родственникамъ человѣка, считавшагося чуть не геніемъ, и въ каникулярное время Маркъ не имѣлъ отбоя отъ приглашеній. Но это не долго длилось. Когда онъ провалился на экзаменахъ, всѣ очень быстро сообразили, что прославленный геній -- самый обыкновенный человѣкъ и Маркъ былъ скоро позабытъ. Въ первыя минуты горькаго разочарованія онъ былъ даже этому радъ и его не тянуло въ общество.
Но теперь началась реакція въ его пользу; издатели его уже поговаривали о второмъ изданіи "Иллюзіи" и онъ получалъ на имя "Кирилла Эрнстона" безчисленныя письма съ похвалами и дружественной критикой и всѣ они были составлены въ такихъ лестныхъ выраженіяхъ, что сердили его, и только одно письмо, писанное женской рукой и ругавшее напропалую автора и его книгу, утѣшило его.
Слѣдующей стадіей въ карьерѣ книги было чье-то открытіе, что имя, стоящее на ней, не настоящее, а псевдонимъ и хотя много людей, которые такъ же мало заботятся о томъ, кто написалъ комедію, которую они смотрятъ, или книгу, прочитанную ими, какъ о томъ, кто сдѣлалъ локомотивъ, съ которымъ они путешествуютъ, но все же достаточно есть и такихъ, которые интересуются первымъ изъ этихъ предметовъ.
Поэтому автора стали разыскивать, какъ иголку въ сѣнѣ. Сначала было не мало фальшивой тревоги. Одинъ "лондонскій корреспондентъ" съ достовѣрностью узналъ, что книга написана старой лэди, находящейся въ больницѣ для душевныхъ больныхъ, въ ея свѣтлыя минуты. Какой-то дамскій журналъ, напротивъ того, увѣрялъ, что по самымъ точнымъ справкамъ авторъ -- простой столяръ, который самъ образовалъ себя. И много было другихъ открытій въ этомъ родѣ. Но прежде, нежели всѣ эти исторіи успѣли укрѣпиться въ обществѣ, всѣ какъ-то узнали, что авторъ -- молодой школьный учитель и что его имя -- Маркъ Ашбёрнъ.
И вскорѣ Маркъ сталъ пожинать плоды этого. Старые друзья опять вспомнили о немъ; люди, проходившіе мимо него по улицамъ съ безпечнымъ кивкомъ головы, оскорблявшимъ его сильнѣе, нежели полное невниманіе, теперь находили время останавливаться и растабарывать съ нимъ на улицѣ, разспрашивая о томъ, насколько вѣрны слухи о его дебютѣ въ литературѣ.
Мало-по-малу визитныя карточки стали накопляться на его каминѣ, какъ въ былые дни. Онъ опять появился въ свѣтѣ, гдѣ его встрѣчали съ любезностью и вниманіемъ. Сначала Марку это нравилось, но когда онъ увидѣть, что книга возбуждаетъ все большій и большій восторгъ, и за нимъ вслѣдствіе этого ухаживаютъ особенно усердно, то онъ сталъ конфузиться своего успѣха. Куда бы онъ ни явился, разговоръ немедленно переходилъ на книгу, которой онъ считался авторомъ. Онъ нигдѣ не могъ спастись отъ книги Гольройда. Всѣ непремѣнно хотѣли говорить съ нимъ о ней.
Тщетно боролся онъ противъ этого, тщетно сводилъ разговоръ на другіе предметы, его собесѣдники никакъ не хотѣли упустить случая замѣтить:
-- Послушайте-ка, м-ръ Ашбёрнъ, я непремѣнно хочу высказать вамъ, какое удовольствіе и какую пользу доставила мнѣ ваша книга,-- и такъ далѣе.
И затѣмъ Марку приходилось выслушивать похвалы своему сопернику, какимъ онъ начиналъ считать Гольройда, и обсуждать съ видомъ компетентнаго судьи книгу, которой онъ никогда не могъ понять и которую начиналъ отъ души ненавидѣть.
Еслибы онъ былъ настоящимъ авторомъ, все это было бы для него пріятно, но къ несчастію, какъ намъ извѣстно, Маркъ не самъ написалъ "Иллюзію" и въ этомъ-то и заключалась вся разница. Но онъ старался закалить себя и разыгрывать свою роль какъ слѣдуетъ. Все это не могло долго длиться; вскорѣ онъ напечатаетъ свой собственный романъ и ему станутъ его такъ же точно расхваливать. А пока онъ старался изучить содержаніе "Иллюзіи". Онъ уже узналъ имена всѣхъ главныхъ дѣйствующихъ лицъ и не путалъ ихъ больше; онъ вникъ въ интригу романа и запомнилъ нѣкоторыя подробности. Трудъ этотъ былъ такъ же скученъ и такъ же непріятенъ, какъ и изученіе законовъ. Но нельзя было избѣжать его, если онъ хотѣлъ спасти приличія.
Разъ онъ встрѣтился съ однимъ изъ прежнихъ своихъ знакомыхъ, нѣкимъ юношей Гербертомъ Фезерстономъ, который въ предыдущихъ встрѣчахъ съ нимъ какъ-то внезапно становился слѣпъ и глухъ, но теперь опять прозрѣлъ, такъ что не только увидѣлъ Марка, но и съ жаромъ поздоровался съ нимъ.
Неужели правда, что онъ написалъ эту новую книгу? "Иллюзія" или что-то въ этомъ родѣ. Ему говорили, самъ онъ не читалъ. Но его мать и сестры читали и очень хвалили; чертовски хорошая, говорятъ, книга. Гдѣ онъ теперь обрѣтается? свободенъ ли онъ 10 числа? Не можетъ ли онъ пріѣхать къ нимъ на танцовальный вечеръ? Ну вотъ хорошо, онъ получить пригласительный билетъ.
Марку хотѣлось-было дать почувствовать, что онъ понимаетъ причины этой проснувшейся пріязни, но онъ удержался. Онъ зналъ, что Фезерстоны -- богатые люди и даютъ вечера, славящіеся въ Лондонѣ своимъ весельемъ. Ему необходимо было пробить себѣ дорогу въ свѣтѣ и онъ не могъ пренебрегать такими случаями. Поэтому онъ отправился на танцовальный вечеръ, и такъ какъ хорошо танцовалъ, то очень пріятно провелъ время, не смотря на то, что его дамы читали "Иллюзію" и знали, что онъ авторъ этой книги. Въ продолженіе вечера ему довелось бесѣдовать съ миссисъ Фезерстонъ, которая сама была литераторша и написала два довольно слабыхъ романа. Она любила принимать у себя начинающихъ молодыхъ писателей, съ которыми могла разговаривать о болѣе возвышенныхъ предметахъ, чѣмъ тѣ, о которыхъ обыкновенно трактуется въ салонахъ. Но вмѣстѣ съ тѣмъ старательно избѣгала, чтобы дочь ея участвовала въ этилъ разговорахъ, потому что Джильда Фезерстонъ была очень хороша собой, а литераторы -- такіе же впечатлительные люди, какъ и другіе.
Маркъ отправился съ визитомъ въ одну изъ субботъ къ Фезерстонамъ въ Гросвеноръ-Плесъ, по настоятельному приглашенію хозяйки дома, и тамъ его ожидала неожиданная удача, о которой мы сейчасъ узнйемъ. Джильда Фезерстонъ, живая брюнетка, съ манерами особы, привыкшей поступать, какъ ей вздумается, поздоровалась съ Маркомъ черезъ столъ.
-- Вы застали насъ за весьма безпутной игрой, м-ръ Ашбёрнъ. Надѣюсь, что васъ она не шокируетъ. Мы-то уже болѣе или менѣе обстрѣляны; теперь очередь за вами.
-- Что такое, милая Джильда?-- спросила миссисъ Фезерстонъ.-- Надѣюсь, что это не карты?
-- Нѣтъ, мамаша, этой игрѣ научилъ насъ м-ръ Каффинъ; онъ называетъ ее "фотонапъ".
-- Позвольте мнѣ объяснить вамъ, въ чемъ дѣло, миссисъ Фезерстонъ,-- вмѣшался Каффинъ, любившій бывать у Фезерстоновъ, съ которыми былъ на короткой ногѣ.-- Вы, вѣроятно, не знаете этой игры.
Миссисъ Фезерстонъ не особенно любезно покачала головой. Ее пугала въ послѣднее время привычка, усвоенная ея дочерью кстати и не кстати упоминать имя этого вѣтренаго молодого человѣка, которому ея мужъ слѣпо покровительствовалъ.
-- Вотъ въ чемъ дѣло,-- продолжалъ Каффинъ, не смущаясь.-- Мы беремъ фотографическія карточки всѣхъ знакомыхъ и сдаемъ по пяти каждому, а затѣмъ выбираемъ самую безобразную изъ всѣхъ, и тотъ, кому она попалась на руки, выигрываетъ.
-- Какая неприличная игра,-- замѣтила присутствовавшая при этомъ тетушка, видѣвшая, какъ одна изъ ея собственныхъ старинныхъ карточекъ, не узнанная присутствующими, и нѣсколько изъ карточекъ, изображавшихъ родственниковъ ея мужа (весьма некрасивыхъ), доставили выигрышъ ихъ владѣльцу.
-- О! да! съ этимъ нельзя не согласиться,-- отвѣчалъ Каффинъ.-- Конечно, въ эту игру нельзя играть вездѣ и при всякихъ обстоятельствахъ. Но за то какая веселая игра! Представьте только себѣ, какое удовольствіе, если вы выиграете левэ, съ портретомъ вашей любимѣйшей пріятельницы. И кромѣ того это -- вѣрнѣйшее средство убѣдиться, какое мѣсто вы и ваши друзья занимаютъ въ іерархіи красоты. И наконецъ благодаря этой игрѣ некрасивые люди пріобрѣтаютъ совсѣмъ новое значеніе.
-- Всѣ мои братья берутъ левэ,-- замѣтила одна молодая дѣвушка, унаслѣдовавшая красоту матери, между тѣмъ, какъ ея братья всѣ какъ одинъ вылились въ очень некрасиваго отца.
-- М-ръ Ашбёрнъ,-- сказала миссъ Феверстонъ,-- помогите мнѣ, пожалуйста, вставить эти фотографіи обратно въ альбомъ. Тутъ есть много кембриджскихъ пріятелей брата, которыхъ я не знаю, и вы назовете мнѣ ихъ фамиліи.
Такимъ образомъ, Маркъ послѣдовалъ за ней къ боковому столику, гдѣ и ожидала его вышеупомянутая удача: -- вставляя карточки въ альбомъ въ томъ порядкѣ, какъ ему указывала Джильда, онъ былъ до того пораженъ при взглядѣ на одну изъ нихъ, что даже вздрогнулъ, не смѣя вѣрить своему счастію, потому что узналъ въ ней прелестную головку Мабель, которую уже отчаялся когда-либо снова увидѣть.
Голосъ его задрожалъ отъ волненія, когда онъ спросилъ:-- какъ зовутъ эту молодую лэди?-- Позвольте узнать, чей это портретъ?
-- Это -- Мабель Лангтонъ. Неправда ли, хорошенькая дѣвушка? Она должна была быть у насъ въ прошлый разъ на танцовальномъ вечерѣ, но что-то ей помѣшало.
-- Мнѣ кажется, я встрѣчался съ миссъ Лангтонъ,-- сказалъ Маркъ, начиная соображать какое важное открытіе онъ сдѣлалъ.-- Есть у нея сестра Дороти?
-- Долли? О, да. Хорошенькая дѣвочка, но страшно избалованная. Я боюсь, что она совсѣмъ затмить милую Мабель, когда выростеть. У нея черты гораздо правильнѣе. Да, я вижу, что вы знаете нашу Мабель Лангтонъ. А теперь, м-ръ Ашбёрнъ, скажите мнѣ совсѣмъ откровенно, что вы о ней думаете, вы, конечно, насквозь видите людей.
Миссъ Фезерстонъ любила провѣрять свои мнѣнія о пріятельницахъ съ помощью компетентныхъ мужчинъ, но надо сознаться, что часто ставила ихъ этимъ въ очень затруднительное положеніе, потому что надо быть очень наивнымъ человѣкомъ, чтобы откровенно высказывать свое мнѣніе въ такихъ случаяхъ.
-- Право, не знаю, что вамъ сказать,-- отвѣчалъ Маркъ,-- я видѣлъ ее всего одинъ разъ.
-- О! но этого вполнѣ довольно для васъ, м-ръ Ашбёрнъ! А для меня Мабель Лангтонъ кажется всегда такой загадкой. Я не могу представить себѣ, такъ ли она кротка въ дѣйствительности, какъ кажется. И кромѣ того, я замѣняла... хотя и не увѣрена въ этомъ... я слыхала, что нѣкоторые говорили, что она немножко не то, чтобы самонадѣянна, а, знаете, слишкомъ придаетъ большое значеніе своимъ мнѣніямъ и склонна осуждать людей, которые съ нею несогласны. Но это невѣрно, неправда ли? Хотя, впрочемъ... О! позвольте мнѣ васъ познакомить съ м-ромъ Каффиномъ, онъ очень умный и интересный молодой человѣкъ и недавно поступилъ на сцену. Онъ выбралъ себѣ для сцены псевдонимъ "м-ръ Деламеръ". Но онъ не такой хорошій актеръ, какъ мы всѣ думали. Вотъ онъ направляется въ нашу сторону.
Каффинъ подошелъ къ нимъ, и молодые люди были представлены другъ другу.
-- Вы, конечно, слышали про великое произведеніе м-ра Ашбёрна "Иллюзія?" -- спросила Джильда Фезерстонъ.
-- Я ни о чемъ другомъ не слыхалъ въ послѣднее время,-- отвѣчалъ Каффинъ,-- хотя въ стыду моему долженъ сознаться, что самъ не читалъ.
Маркъ не зналъ, что сказать на это, и только снисходительно улыбнулся за неимѣніемъ отвѣта, который былъ бы и скроменъ, и остроуменъ.
Кромѣ того, новый знакомый смущалъ его. Странный инстинктъ (котораго мы рѣдко слушаемся, хотя онъ данъ намъ для самообороны) подсказалъ ему, что это опасный человѣкъ. Ему трудно было выдержать холодный и пронзительный взглядъ его свѣтлыхъ глазъ, которые, казалось, видятъ насквозь.
-- Мы только-что разбирали съ м-ромъ Ашбёрномъ характеръ одной личности,-- проговорила миссъ Фезерстонъ, чтобы перервать наступившую неловкую паузу.
-- Бѣдная личность!-- процѣдилъ Каффинъ съ развязной дерзостью, которую многія дѣвушки, въ томъ числѣ и Джильда, не только спускали ему, но даже поощряли.
-- Вамъ нечего жалѣть ее,-- сказала Джильда съ негодованіемъ,-- мы ее защищали.
-- Какъ это? другъ противъ друга?-- спросилъ Каффинъ.
-- Вовсе нѣтъ; но если вы въ циническомъ, сатирическомъ, и подобномъ, настроеніи, то можете удалиться. Нѣтъ?-- ну такъ садитесь и ведите себя смирно. Какъ? вы уже уходите, м-ръ Ашбёрнъ? Ну въ такомъ случаѣ, прощайте. М-ръ Каффинъ, я желаю, чтобы вы мнѣ сказали, какого вы мнѣнія о...
Но дальше Маркъ не слышалъ. Онъ былъ радъ уйти отъ проницательныхъ взоровъ Каффина.
"Можно подумать, что онъ знаетъ, что я шарлатанъ", думалъ онъ, вспоминая впослѣдствіи его взглядъ. Но онъ убѣжалъ также, чтобы на досугѣ обдумать свое открытіе и все, что оно ему обѣщало.
Онъ зналъ теперь ея имя; онъ имѣлъ надежду съ ней встрѣтиться рано или поздно въ томъ домѣ, который онъ только-что оставилъ. Но, быть можетъ, это можно устроить теперь же?
Маленькая дѣвочка, чье письмо въ своей слѣпотѣ онъ съ досадой бросилъ нѣсколько дней току назадъ, кто могла она быть, какъ не обладательница собаченки, за которой онъ бѣгалъ въ вагонъ? И онъ чуть было не пренебрегъ ея письмомъ!
Конечно, онъ ей напишетъ теперь. Кто знаетъ, что изъ этого можетъ выйти? Во всякомъ случаѣ, она прочитаетъ его письмо.
Письмо къ Долли стоило Марку неимовѣрныхъ трудовъ. Внимательно прочитавъ исторію, о которой въ немъ шла рѣчь, онъ сѣлъ и сталъ писать, но съ нетерпѣніемъ рвалъ одинъ листъ бумаги за другимъ. Дѣти не интересовали его; онъ не понималъ ихъ и разговоръ съ ними всегда казался ему мученіемъ. Но желаніе угодить болѣе строгому критику, чѣмъ Долли, въ нѣкоторомъ родѣ вдохновило его, и письмо, посланное имъ, не безъ трепета душевнаго, было вполнѣ удовлетворительно съ этой точки зрѣнія.
Онъ былъ достойно вознагражденъ, получивъ, день или два спустя, другую записку отъ Долли, въ которой она просила его на чашку чая въ Кенсингтонъ-Паркъ-Гарденсъ въ любой день, кромѣ понедѣльника и четверга. Въ посткриптумѣ стояло (очевидно, по постороннему внушенію), что мамаша и сестра будутъ очень рады съ нимъ познакомиться.
Маркъ, прочитавъ эту записку, затрепеталъ отъ радости. И такъ то, о чемъ онъ мечталъ, сбудется. Онъ ее увидитъ, будетъ говорить съ нею. По крайней мѣрѣ хоть этимъ онъ былъ обязанъ "Иллюзіи". На этотъ разъ она не разстанется съ нимъ какъ въ прошлый, ни слова не сказавъ, не подавъ никакого знака. Его, вѣроятно, пригласятъ бывать въ домѣ.
И онъ привѣтствовалъ это радостное событіе какъ счастливое предзнаменованіе для будущаго.