Черезъ нѣсколько дней послѣ событій, описанныхъ въ предъидущей главѣ, Маркъ пришелъ съ визитомъ въ Кенсингтонъ-паркъ-Гарденсъ. Ему отворилъ дверь не внушительный Чампіонъ, но Колинъ, увидѣвшій Марка въ окно и поспѣшившій перехватить его.

-- Мабель дома,-- объявилъ онъ.-- Но прежде подите къ Долли и переговорите съ ней. Она ужасно о чемъ-то плачетъ и не хочетъ сказать мнѣ. Можетъ быть, она скажетъ вамъ. Пожалуйста, сэръ, подите къ ней. Совсѣмъ не весело, когда она плачетъ, а теперь она безпрестанно это дѣлаетъ.

Колинъ чувствовалъ безусловное довѣріе, основанное, какъ онъ думалъ, на личномъ опытѣ.

Маркъ вспомнилъ, что на-дняхъ сама Мабель высказывала ему, что Долли безпокоитъ ее въ послѣднее время своимъ разстроеннымъ видомъ и частыми, хотя на видъ и безпричинными, слезами. Еслибы ему удалось успокоить ребенка, то сестра ея была бы навѣрное очень ему за это благодарна. И вотъ, съ свойственной ему самоувѣренностью, онъ предпринялъ дѣло, которое должно было дорого обойтись ему.-- Хорошо; но предоставьте мнѣ дѣйствовать, а сами бѣгите къ сестрицѣ Мабель и предупредите ее о моемъ приходѣ.

И онъ направился въ библіотеку. Тамъ онъ нашелъ Долли въ креслахъ, изнемогающей отъ слезъ и тайнаго страха, котораго она не смѣла никому повѣдать. Маркъ былъ настолько добръ, чтобы тронуться безпомощнымъ отчаяніемъ ребенка, и впервые подумалъ, что причина, пожалуй, и не совсѣмъ ничтожная, и тѣмъ сильнѣе захотѣлось ему помимо всѣхъ личныхъ мотивовъ, успокоить бѣдную дѣвочку. Онъ все забылъ кромѣ этого, и безкорыстная симпатія, воодушевлявшая его, сообщила ему такой тактъ и такую мягкость, какъ люди, хорошо его знавшіе, не могли бы и предположить въ немъ. Мало-по-малу Долли, не хотѣвшая сначала говорить съ нимъ и отвернувшаяся отъ него, призналась, что она очень несчастна, что она сдѣлала нѣчто такое, чего не должна никому говорить.

Тутъ она вскочила съ покраснѣвшимъ лицомъ и стала умолять его уйти и оставить ее.

-- Не заставляйте меня сказать вамъ,-- жалобно просила она.-- О! я знаю, что вы жалѣете меня, я васъ теперь полюбила, но я право не могу вамъ сказать, не могу. Пожалуйста, уйдите, я такъ боюсь, что скажу вамъ.

-- Но почему вы этого боитесь?-- спрашивалъ Маркъ.-- Я самъ не очень хорошій, Долли, вамъ нечего меня бояться.

-- Не въ томъ дѣло,-- съ трепетомъ объявила Долли,-- но онъ сказалъ, что если я кому-нибудь скажу, то меня посадятъ въ тюрьму.

-- Кто смѣлъ сказать такую безсовѣстную ложь?-- спросилъ Маркъ, чувствуя, какъ вся кровь закипаетъ въ немъ отъ негодованія на такую глупую жестокость.-- Вѣдь это не Колинъ, Долли?

-- Нѣтъ, не Колинъ, но Гарольдъ, Гарольдъ Каффинъ. О, м-ръ Ашбёрнъ,-- сказала она вдругъ съ проснувшейся надеждой,-- неужели это неправда? Онъ сказалъ, что папа, какъ юристъ, долженъ будетъ помогать закону наказать меня...

-- Какой мерзавецъ!-- пробормоталъ сквозь зубы Маркъ, понимая, что истина сейчасъ раскроется передъ нимъ.-- Такъ это онъ сказалъ, Долли; можетъ быть, онъ хотѣлъ подразнить васъ?

-- Не знаю. Онъ часто дразнилъ меня, но не такъ... И притомъ я все-таки это сдѣлала, хотя и нечаянно.

-- Ну, такъ выслушайте меня, Долли,-- сказалъ Маркъ.-- Если вы боитесь, что васъ посадятъ въ тюрьму, то выкиньте это изъ головы. Вѣдь вы вѣрите мнѣ? Вы знаете, что я ни за что васъ не обману. Ну, такъ повторяю вамъ, что вы не могли ничего сдѣлать такого, за что сажаютъ въ тюрьму. Понимаете? Гарольдъ Каффинъ сказалъ это, чтобы васъ только напугать. Никто въ свѣтѣ не подумаетъ даже посадить васъ въ тюрьму, чтобы вы ни сдѣлали. Успокоились ли вы?

Въ великому смущенію Марка, она обняла его обѣими руками за шею въ полу-истерическомъ припадкѣ радости и облегченія.-- Повторите мнѣ это еще разъ!-- закричала она.-- Вы увѣрены, что это такъ, что меня не посадятъ въ тюрьму? О! тогда я ничего не боюсь. Я такъ рада, такъ рада. Теперь я вамъ все разскажу.

Но какой-то инстинктъ удержалъ Марка отъ выслушиванія этого признанія; онъ превозмогъ главное затрудненіе; остальное, подумалъ онъ, лучше предоставитъ болѣе деликатнымъ рукамъ. Поэтому онъ сказалъ:

-- Не говорите мнѣ ничего, Долли; я увѣренъ, что вы не могли сдѣлать ничего особенно худого. Подите лучше къ Мабель и разскажите ей. И послѣ этого вы опять будете счастливы.

-- А вы пойдете со мной?-- спросила Долли, сердце которой было вполнѣ покорено.

И Маркъ повелъ ее за руку въ ту самую комнатку, гдѣ происходила его первая бесѣда съ ней о волшебникахъ. Тамъ онъ нашелъ Мабель, сидѣвшую у окна на своемъ любимомъ креслѣ. Она покраснѣла, увидя Марка.

-- Я ухожу,-- объявилъ онъ, пожавъ ей руку.-- Я привелъ къ вамъ молодую лэди, которая желаетъ сообщить вамъ страшную тайну, которая все это время мучила ее самое и васъ. Она убѣдилась, что въ сущности это совсѣмъ не такъ страшно.

И онъ оставилъ ихъ вдвоемъ. Ему тяжело было уходить, повидавъ такъ мало Мабель, но то была жертва, которую она способна была оцѣнить.