XXIII.

Отвѣтъ Мабель.

Лѣто протекало и надежды Марка на счастье осуществились настолько, насколько могутъ осуществиться подобныя надежды. Онъ часто видался съ Мабель и она очевидно къ нему благоволила. Она выжидала момента его появленія на гуляньяхъ и въ гостиныхъ и ловила себя на томъ, что припоминаетъ въ его отсутствіе его слова и взгляды.

Маркъ все еще возился съ своими "Звонкими колоколами", потому что намѣревался поразить ими міръ. Денежныя дѣла его процвѣтали, такъ какъ дядя сдержалъ обѣщаніе и вполнѣ обезпечилъ его. Съ семьей своей онъ примирился и хотя отношенія между ними, за исключеніемъ, разумѣется, Трикси, были очень натянутыя, и скорѣе оффиціальныя, нежели дружескія, но открытой ссоры не было. Трикси, съ своей стороны, сообщила Марку пока по секрету, что намѣревается выйти замужъ за одного молодого живописца и познакомила Марка съ его будущимъ зятемъ. Маркъ не нашелъ основанія особенно неодобрительно отнестись къ ея выбору, хотя про себя и подумалъ, что будущій мукъ сестры -- простоватый малый и черезъ-чуръ фамиліарный въ обращенія. Вскорѣ затѣмъ онъ отравился въ Шварцвальдъ, вмѣстѣ съ Каффиномъ, уговорившимъ Марка ему сопутствовать. Каффинъ думалъ, что ему будетъ забавно и интересно имѣть постоянно подъ рукою свою жертву, но на дѣлѣ вышло нѣсколько иначе. Во-первыхъ, Маркъ до того позабылъ свои страхи, что оставался глухъ ко всякимъ, самымъ злымъ, намекамъ на Гольройда. Онъ постоянно думалъ о Мабель и мысль о ней до того поглощала его, что невозможно было привлечь его вниманіе къ чему-нибудь другому. Во-вторыхъ, мало-по-малу въ чувствахъ къ нему Каффина произошла удивительная перемѣна. Ненависть смѣшалась въ немъ съ чѣмъ-то, похожимъ на дружелюбіе. Время и перемѣна мѣста сдѣлали свое, а, кромѣ того, Маркъ такъ явно восхищался имъ и считалъ ею умнѣйшимъ и пріятнѣйшимъ собесѣдникомъ, что это обезоружило Каффина. Вѣдь извѣстно что самые дурные люди становятся въ нашихъ глазахъ менѣе дурны, когда мы откроемъ, что они очень высокаго о насъ мнѣнія. Ко всему этому примѣшалось и еще одно, очень важное, обстоятельство. Во время своею путешествія по Шварцвальду, Каффинъ, столкнулся съ Джильдой Физерстонъ и вполнѣ убѣдился, что эта молодая особа къ нему неравнодушна. Это примирило его съ пренебреженіемъ Мабели и открыло передъ нимъ такую заманчивую перспективу, что онъ окончательно махнулъ рукой на прошлое и ко времени возвращенія въ Англію рѣшилъ предоставить Марку быть счастливымъ, какъ ему хочется.

Маркъ одинъ вернулся въ Лондонъ, такъ какъ Каффинъ вмѣстѣ съ Физерстонами поѣхалъ гостить въ ихъ помѣстье. Тотчасъ по пріѣздѣ въ Лондонъ, Маркъ отправился съ визитомъ къ Лангтонамъ. Мабель даже удивилась тому, какъ она обрадовалась Марку. Она поджидала его и съ удовольствіемъ думала о предстоящемъ свиданіи, но не думала, что сердце ея такъ бѣшено запрыгаетъ въ груди отъ радости при встрѣчѣ съ глазами Марка, съ нескрываемымъ восторгомъ обращенными на нее. "Неужели онъ мнѣ такъ милъ?" спросила она сама себя и должна была сознаться, что -- да.

Маркъ могъ теперь свободно располагать своимъ временемъ, такъ какъ отказался отъ должности учителя въ школѣ св. Петра, хотя м-ръ Шельфордъ крѣпко убѣждалъ его не полагаться на одни литературныя занятія и держать про запасъ еще другую какую-нибудь профессію.

-- Наступитъ день,-- говорилъ онъ,-- когда ваше вдохновеніе истощится и тогда вы останетесь не причемъ. Почему вы не держите юридическаго экзамена?

-- Потому что не хочу быть связаннымъ,-- отвѣчалъ Маркъ.-- Мнѣ нужно побольше бывать въ свѣтѣ и наблюдать нравы и людей. Я хочу наслаждаться жизнью.

-- Смотрите, не просчитайтесь,-- замѣтилъ м-ръ Шельфордъ.

-- Я знаю, что вы въ меня не вѣрите,-- сказалъ Маркъ.-- Вы, думаете, что я ничего не напишу лучше "Иллюзіи". Ну, а я вѣрю въ свои силы. Я надѣюсь, что моего вдохновенія хватитъ на всю жизнь. Право же я очень сильно работаю. У меня уже почти готовы два романа.

-- Смотрите, не испишитесь. Публика не прощаетъ неудачи,-- твердилъ недовѣрчивый Шельфордъ.

Вскорѣ послѣ этого разговора Маркъ отвезъ свой романъ "Звонкіе колокола" Чильтону и Фладгэту и назначилъ за него такую цѣну, которая самому ему казалась чрезмѣрной. Дня черезъ два или три, онъ получилъ записку отъ издателей, въ которой его просили побывать въ конторѣ и въ назначенное время онъ засталъ въ ней обоихъ партнеровъ, дожидавшихся его. М-ръ Чильтонъ былъ длинный, худой человѣкъ, занимавшійся исключительно финансовой стороной дѣла.

-- Мы согласны принять ваши условія съ нѣкоторыми измѣненіями,-- сказалъ онъ.

-- Какъ вы думаете: будетъ имѣть моя книга успѣхъ?-- спросилъ Маркъ, не въ силахъ скрыть своей тревоги.

-- Всякая книга автора "Иллюзіи" заслуживаетъ вниманія,-- отвѣчалъ м-ръ Чильтонъ.

-- Но вамъ она нравится?-- настаивалъ Маркъ.

М-ръ Чильтонъ кашлянулъ.

-- Я не могу выразить вамъ никакого мнѣнія. Я не судья въ этихъ вещахъ. Фладгэтъ прочиталъ книгу; онъ вамъ скажетъ, что о ней думаетъ.

Но м-ръ Фладгэть молчалъ и какъ Марку ни хотѣлось узнать его мнѣніе, но онъ былъ слишкомъ самолюбивъ, чтобы настаивать. Какъ бы то ни было, а издатели потребовали значительной сбавки требуемой имъ суммы и въ поясненіе м-ръ Фладгэтъ рѣшился наконецъ допуститъ, что не считаетъ "Звонкіе колокола" произведеніемъ, достойнымъ перваго романа Марка, и не совѣтуетъ выпускать его въ свѣчъ раньше весны.

-- Понимаю,-- сказалъ обиженный Маркъ,-- вы не думаете, чтобы книга имѣла успѣхъ.

-- О!-- отвѣчалъ м-ръ Фладгэтъ, неопредѣленно махая рукой:-- я не говорю этого; случай играетъ большую роль въ этихъ дѣлахъ. Но сознаюсь, что въ ней нѣтъ тѣхъ качествъ, которыя очаровали меня въ "Иллюзіи". Мнѣ сдается, что это болѣе юное произведеніе, но оно можетъ понравиться толпѣ, хотя, разумѣется написано совсѣмъ въ другомъ родѣ.

Маркъ ушелъ отъ издателей, повѣся носъ, но скоро увѣрилъ себя, что издатель вѣдь не есть непогрѣшимый судья литературнаго достоинства книги и кромѣ того фирмѣ выгодно унижать ея значеніе, пока идутъ переговоры о гонорарѣ. Тѣмъ не менѣе онъ не могъ вполнѣ разсѣять свою тревогу. Тѣмъ временемъ наступить день рожденія Долли и онъ былъ приглашенъ на этотъ семейный праздникъ. У Долли было пропасть гостей, дѣвочекъ и мальчиковъ, и они совсѣмъ завладѣли Маркомъ. Дѣло дошло до того, что подъ конецъ Маркъ превращенъ былъ въ слона и долженъ былъ возить на спинѣ расходившихся ребятъ. Сначала Марку была какъ будто и обидна такая роль и онъ былъ радъ, что Мабель не видитъ его униженія, по затѣмъ онъ до того увлекся игрой и вошелъ въ свою роль, что совершенно забылъ о своемъ достоинствѣ въ тотъ моментъ, какъ Мабель появилась въ дѣтской. Каффинъ (вернувшійся отъ Физерстоновъ) стоялъ въ дверяхъ позади нея и глядѣлъ съ улыбкой состраданія на эту сцену. Но Мабель не нашла въ ней ничего смѣшного и напротивъ подумала, что такая готовность со стороны Марка жертвовать собой для чужого веселья, дѣлаетъ величайшую честь его характеру.

-- Не вставайте, Ашбёрнъ, прелестно видѣть васъ въ такомъ видѣ,-- сказалъ Каффинъ.-- Не каждый день удастся созерцать знаменитаго автора, ползающаго на четверенькахъ.

-- Я и не могу встать, если бы и хотѣлъ,-- отвѣчалъ Маркъ.

Въ самомъ дѣлѣ маленькій, по очень шустрый мальчикъ сидѣлъ въ эту минуту на спинѣ у Марка и, воображая, что дѣлаетъ дѣло, усердно колотилъ по ней половой щеткой.

-- Какой стыдъ!-- закричала Мабель.-- Томми, дрянной мальчикъ, ты ушибешь м-ра Ашбёрна.

-- Я думаю, что я теперь такъ прирученъ, что меня уже можно перевезти на корабль,-- замѣтилъ Маркъ.

-- Да, въ самомъ дѣлѣ,-- сострадательно отвѣчала Мабель.-- Томми, пусти слона, ты его уже приручилъ.

-- У Джембо были связаны ноги,-- протестовалъ маленькій мальчикъ, наклонный къ реализму.

-- Это врядъ ли необходимо, мистеръ Томми,-- убѣждалъ Маркъ,-- право же я достаточно сталъ ручнымъ, поглядите, какіе у меня кроткіе глаза.

-- Довольно играть!-- съ рѣшимостью объявила Мабель.-- М-ръ Ашбёрнъ, ваше пребываніе въ слонахъ окончено. Вы возвращаетесь въ среду людей. Томми, иди сюда и застегни мнѣ перчатку, будь хорошій мальчикъ. Какъ вамъ жарко, м-ръ Ашбёрнъ. Пойдемте на верхъ всѣ. М-ръ Каффинъ прочтетъ намъ что-нибудь, а мы послушаемъ.

Миссисъ Лангтонъ попросила Каффина занять дѣтей.-- Я не хочу, чтобы они слишкомъ много танцовали,-- говорила она. Ихъ нужно простыть до ужина.

-- Хорошо, я ихъ простужу,-- подумалъ Каффинъ, подаваясь одному изъ своихъ странныхъ припадковъ тайной злости. И согласно этому побужденію, онъ продекламировалъ имъ маленькую поэмку, въ которой бѣдное дитя умираетъ съ голоду на чердакѣ, мечтая о богатыхъ и счастливыхъ дѣтяхъ, которымъ сытно, тепло и весело. Эта поэма произвела очень тяжелое впечатлѣніе на всѣхъ дѣтей, а нѣкоторыя, болѣе чувствительныя даже расплакались. Послѣ этого, онъ разсказалъ исторію о привидѣніяхъ до того страшную, что многія дѣти плохо спали ночь подъ ея вліяніемъ.

Мабель слушала съ пылающимъ негодованіемъ. Она хотѣла-было его остановить, но въ комнату входили одинъ за другимъ взрослые гости и она побоялась, какъ бы не вышло чего-нибудь похожаго на сцену. Но по окончаніи представленія не преминула высказать Каффину то, что о немъ думала.

-- О, дѣти любятъ, чтобы у нихъ мурашки бѣгали отъ страху,-- отвѣтилъ, пожавъ плечами, Каффинъ: -- это одно изъ дѣтскихъ наслажденій.

-- Но вовсе нездоровое,-- отвѣчала она.-- Впрочемъ я знаю, у васъ свои собственныя теоріи на счетъ того, какъ надо забавлять дѣтей.

Въ ней проснулось отвращеніе въ его прежней предательской выходкѣ.

Онъ холодно и зорко взглянулъ на нее и линіи вокругъ его рта стянулись.

-- Вы еще мнѣ не простили,-- проговорилъ онъ.

-- Я не могу забыть,-- отвѣтила она тихо.

-- У насъ обоихъ хорошая память,-- возразилъ онъ съ короткимъ смѣхомъ и приподнялъ портьеру, пропуская ее въ дверь.

Послѣ ужина, Маркъ пригласилъ Мабель на вальсъ и попросилъ позволенія не танцовать, а посидѣть съ ней и поговорить. Она согласилась и усѣлась съ нимъ въ маленькой оранжереѣ, помѣщавшейся въ концѣ амфилады комнатъ.

-- Когда мы вернемся въ гостиную,-- сказала Мабель,-- я представлю васъ миссисъ Торрингтонъ; она большая поклонница вашей книги. Но вѣдь вы, правда, не любите, чтобы о ней говорили.

-- Я бы отъ души желалъ никогда больше ни слова о ней не слышать,-- произнесъ Маркъ угрюмо.-- Я... я прошу васъ извинить меня, это похоже какъ бы на неблагодарность. Но... еслибы вы знали... если бы только вы знали...

Онъ былъ какъ разъ въ томъ мрачномъ настроеніи, когда скелетъ, спрятанный въ его буфетѣ, выходилъ наружу и глядѣлъ ему въ лицо. Какое право имѣлъ онъ, съ такой гнусной тайной на душѣ, допускать самыя простыя, дружескія отношенія съ такой высоко благородной дѣвушкой? Что бы она ему сказала, если бы знала? И на минуту имъ овладѣло безумное желаніе все ей разсказать.

-- Скажите, что васъ мучитъ,-- какъ бы отвѣтила она на его мысль. Но услыхавъ свою тайную мысль, выраженную въ словахъ, онъ отрезвился. Она станетъ, она должна будетъ презирать его. И поэтому онъ высказалъ ей только часть правды.

-- Я усталъ быть прикованнымъ къ книгѣ,-- пылко проговорилъ онъ.-- Да, я прикованъ къ книгѣ! Я самъ сталъ книгой. Каждый, съ кѣмъ я сталкиваюсь, видитъ во мнѣ не человѣка, а автора, котораго надо критиковать, и разбираетъ, такимъ ли онъ является на дѣлѣ, какъ въ книгѣ.

Хотя это была только половина правды, по тѣмъ не менѣе болѣе искренняя, чѣмъ это бываетъ въ подобныхъ случаяхъ.

-- Ваша книга -- часть васъ самихъ,-- отвѣчала Мабель:-- право даже нелѣпо съ вашей стороны такъ ревниво относиться къ ней.

-- А между тѣмъ я къ ней ревную, не всѣхъ конечно, но когда я съ вами, то это терзаетъ меня. Когда вы со мной любезны, я говорю себѣ: она бы такъ не говорила, она бы такъ не поступала, если бы я не былъ авторомъ "Иллюзіи". Она цѣнитъ книгу, только книгу.

-- Какъ это несправедливо,-- отвѣчала Мабель.

Она не могла объяснить себѣ этого въ немъ извращеннымъ тщеславіемъ. Онъ очевидно слишкомъ низко цѣнилъ свое произведеніе и популярность раздражала его. Она могла только сожалѣть о немъ.

-- Но я вижу доказательство этому въ другихъ людяхъ,-- продолжалъ Маркъ,-- въ людяхъ, которые сначала не знаютъ, что я "Кириллъ Эрнстонъ". Еще на дняхъ кто-то даже извинялся передъ мной за то, что не обращалъ на меня никакого вниманія -- "пока не зналъ, кто я". Я конечно не жалуюсь на это, я не такой идіотъ, но это меня заставляетъ вообще сомнѣваться въ отношеніи во мнѣ людей. И это сомнѣніе мнѣ всего тяжелѣе, когда я думаю о васъ.

Глава его съ мольбой глядѣли на нее; онъ повидимому желалъ, но не смѣлъ сказать больше. Сердце Мабель забилось сильнѣе; такое самоуничиженіе передъ нею человѣка, котораго она такъ высоко ставила, было необыкновенно лестно. Объяснится ли онъ до конца или подождетъ? Ей бы хотѣлось, чтобы онъ еще подождалъ немного. И она молчала, боясь, можетъ быть, сказать слишкомъ много.

-- Но я знаю, что это такъ будетъ,-- продолжалъ Маркъ; -- книга будетъ забыта при первой же литературной новинкѣ и меня забудутъ вмѣстѣ съ ней. Вы будете видѣть меня все рѣже и рѣже, пока наконецъ, встрѣтясь на улицѣ, не узнаете и станете ломать голову, кто я такой и гдѣ вы меня видѣли.

-- Не думаю, чтобы я дала вамъ право говорить это,-- сказала она, оскорбленная его тономъ;-- вы должны знать, что ничего такого не можетъ быть.

-- Скажите мнѣ...-- и голосъ его задрожалъ...-- если бы... если бы я не написалъ этой книги, которая имѣла счастіе вамъ понравиться... если бы я встрѣтился съ вами просто, какъ Маркъ Ашбёрнъ, въ жизнь не написавшій ни одной строчки, были ли бы вы ко мнѣ такъ же добры, какъ теперь... съ такимъ же ли вы относились бы во мнѣ интересомъ? Постарайтесь отвѣтить мнѣ... Вы не знаете, какъ это для меня важно!

Мабель попыталась-было перевести разговоръ на безличную почву.

-- Разумѣется,-- сказала она,-- очень часто интересуешься человѣкомъ, который что-либо произвелъ, но за то если встрѣтишь его и онъ не понравится, это становится еще непріятнѣе отъ того, что въ немъ разочаровался. Я думаю, что это нѣкотораго рода реакція.

-- Скажите мнѣ,-- умолялъ Маркъ,-- неужели и со мной это было.

-- Если бы это было,-- мягко произнесла она,-- неужели я бы вамъ это сказала?

Что-то въ ея голосѣ придало Марку смѣлости.

-- Значитъ, вы меня немножко любите?-- воскликнулъ онъ.-- Мабель, я могу теперь высказаться. Я полюбилъ васъ съ первой минуты, какъ увидѣлъ въ старой деревенской церкви. Я не хотѣлъ вамъ говорить этого до поры, до времени. Но не могу дольше молчать. Я не могу больше безъ васъ жить! Мабель, хотите быть моей женой?

Она довѣрчиво протянула ему обѣ руки, говоря:

-- Да, Маркъ.

Они больше ни слова не говорили, онъ держалъ ея руки въ своихъ, едва смѣя вѣрить въ осуществленіе своей мечты, когда чьи-то легкіе шаги послышались въ дверяхъ. То былъ Каффинъ, который поспѣшилъ поправить стеклышко въ глазу, чтобы скрыть, что вздрогнулъ при видѣ ихъ.

-- Меня просила одна дама поискать здѣсь ея вѣера,-- сказалъ онъ.-- Очень жалѣю, что помѣшалъ вамъ, Ашбёрнъ, вѣеръ за вами, передайте мнѣ его, пожалуйста.

Маркъ повиновался, чувствуя, что этотъ прозаическій перерывъ разрушилъ все очарованіе. Къ счастію это случилось уже тогда, когда дѣло было сдѣлано.

Когда они уходили отъ Лангтоновъ, Каффинъ хлопнулъ Марка по плечу, проговоривъ съ натянутымъ смѣхомъ:

-- Какой вы счастливый смертный! все вамъ досталось на долю: слава, богатство и прелестная дѣвушка; смотрите, берегитесь, боги вѣдь завистливы!