Пусть послѣ всего этого попробуетъ кто сравнить производимую мною благодѣтельную метаморфозу съ превращеніями прочихъ божествъ. Что творятъ они въ минуты гнѣва, не станемъ лучше и говорить о томъ. Но въ минуты добраго расположенія, чѣмъ выражаютъ они свое благорасположеніе къ своимъ любимцамъ? Они ихъ превращаютъ -- одного въ дерево, другого въ птицу, третьяго въ стрекозу, а то и въ змѣю. Какъ будто потерять свой образъ не все равно что погибнуть! Не то -- я! Оставляя человѣка человѣкомъ, я только возвращаю его къ иной, лучшей и счастливѣйшей порѣ его жизни. Не ясно ли, что, если бы люди совершенно избѣгали всякаго знакомства съ мудростью и водились бы всю свою жизнь исключительно со мной, тогда и старости бы вовсе не было, но всѣ бы счастливо наслаждались безпрерывною юностью.
Глупцы счастливѣе умныхъ.
Посмотрите, въ самомъ дѣлѣ, на этихъ угрюмыхъ господъ, по уши ушедшихъ либо въ изученіе философіи, либо въ другія серьезныя и трудныя занятія: развѣ они не превратились въ стариковъ, прежде чѣмъ стать молодыми? Заботы и усидчивая, напряженная умственная работа развѣ не вытянули изъ нихъ капля по каплѣ всѣ жизненные соки? Взгляните, напротивъ, на моихъ глупышей: что за цвѣтъ лица -- кровь съ молокомъ! а это выхоленное тѣло, а эта лоснящаяся кожа, точно у акарнанскихъ поросятокъ! Они ужъ, конечно, никогда не почувствуютъ невзгодъ старости, разумѣется, если только не заразятся отъ соприкосновенія съ мудрецами. Къ сожалѣнію, это случается! такова ужъ человѣческая жизнь: полное благополучіе не ея удѣлъ.
Глупость источникъ вѣчной юности.
Я могу, кромѣ того сослаться, въ подтвержденіе высказаннаго мною положенія, на авторитетъ общеизвѣстной пословицы, утверждающей, что одна лишь глупость способна задержать столь быстрое теченіе юности и отдалить постылую старость. Пословица эта гласитъ, что брабантцы глупѣютъ съ возрастомъ. А какой же другой народъ можетъ сравниться съ брабантцами въ ихъ жизнерадостномъ отношеніи къ жизни и въ той молодцоватой беззаботности, съ какою они переносятъ невеселую старость? Близки къ нимъ и по мѣсту и по складу жизни мои Голландцы -- почему бы мнѣ и не называть моими этихъ ревностныхъ почитателей моихъ, которые за свое усердное служеніе мнѣ удостоились соотвѣтствующаго прозвища? И они не только не думаютъ стыдиться послѣдняго, а имъ-то въ особенности и гордятся.
Пусть послѣ этого дураки-люди, въ чаыіи возвратить себѣ юность, рыщутъ въ поискахъ Медей, Цирцей, Венеръ и какихъ-то тамъ чудодѣйственныхъ источниковъ, -- когда я одна въ состояніи доставить имъ это, -- что обыкновенно и дѣлаю. У меня этотъ чудодѣйственный бальзамъ, при помощи котораго дочь Мемнона возвратила юность своему дѣду Тиѳону. Я -- та Венера, по милости которой старикъ Фаонъ помолодѣлъ настолько, что въ него по уши влюбилась Сафо. У меня тѣ волшебныя травы -- если только существуютъ такія -- у меня тѣ заколдованныя слова, у меня тотъ чудодѣйственный источникъ, который не только возвращаетъ утраченную молодость, но -- что еще вожделѣннѣе -- навѣки сохраняетъ ее. Если вы всѣ согласны въ томъ, что нѣтъ ничего лучше молодости и несноснѣе старости, то вы видите, полагаю, чѣмъ обязаны вы той, которая сохраняетъ людямъ столь великое благо и устраняетъ столь великое зло?