Къ чему мнѣ, однако, останавливаться слишкомъ долго на смертныхъ? Обрыскайте всѣ небеса, и пусть всякій, кому угодно, позоритъ мое имя, если вы найдете хоть одно порядочное божество, сколько-нибудь заслуживающее вниманія, которое бы такъ или иначе не было чѣмъ-либо обязано моему благодѣтельному вліянію. Отчего. напримѣръ. у Бахуса всегда такое юное лицо и кудрями вьющіеся волосы? Отчего? Ну, конечно, оттого, что онъ кутила и дебоширъ, всю свою жизнь проводитъ въ попойкахъ, пляскахъ, хороводахъ, играхъ, и даже ни вотъ настолько не имѣетъ знакомства съ Палладой {Богиня мудрости.}. Онъ до такой степени далекъ отъ какихъ бы то ни было притязаній на мудрость, что, именно, въ угоду ему, самый культъ этого бога имѣетъ шутливый и даже шутовской характеръ. Онъ отнюдь не думаетъ оскорбляться пословицей, надѣляющей его прозвищемъ дурака, именно, въ такой формѣ: глупѣе чучела. А чучеломъ прозвали его потому, что, когда онъ сидитъ у воротъ храма, то крестьяне, забавы ради, обмазываютъ ему физіономію винограднымъ сокомъ и фигами. А эта старинная комедія {Комедія Аристофана Лягушки. }, въ какомъ каррикатурномъ видѣ выставляетъ она Бахуса? Вотъ, говорятъ: что за дурацкій богъ это! Не даромъ онъ родился изъ бедра {Изъ бедра Юпитера.}. Но я васъ спрашиваю, кто ке предпочелъ бы быть этимъ глупцомъ и шутомъ, развеселымъ, полнымъ юной свѣжести, постоянно несущимъ съ собой игры и удовольствія, -- кто, говорю я, не предпочелъ бы быть такимъ, чѣмъ этимъ вѣчно для всѣхъ страшнымъ Юпитеромъ, съ его вѣчно затаенными въ душѣ мыслями? или, чѣмъ этимъ Паномъ, что наводитъ своимъ крикомъ на всѣхъ оцѣпенѣніе ужаса? или, чѣмъ этимъ насквозь прокопченымъ и вѣчно грязнымъ въ своей кузницѣ Вулканомъ? или даже -- чѣмъ этой Палладой съ ея Горгоной и копьемъ и вѣчно свирѣпымъ взоромъ? Посмотрите также на Купидона. Отчего онъ всегда малютка? Отчего, какъ не оттого, что глупъ до святости и вѣтрогонъ съ головы до ногъ; ничего серьезнаго не дѣлаетъ, ни о чемъ серьезномъ не думаетъ, и занятъ лишь своими проказами. Или взять Венеру: отчего сохраняетъ она неизмѣнною свѣжесть своихъ вѣчно юныхъ формъ? Именно, оттого, что она мнѣ приходится съ родни, и золотистымъ цвѣтомъ своего лица она не даромъ напоминаетъ моего отца: вотъ почему и у Гомера она зовется "золотой Афродитой". Къ тому-же она постоянно улыбается, если вѣрить поэтамъ и ихъ соревнователямъ, ваятелямъ. Далѣе, какое божество чтили когда-либо римляне болѣе усердно, нежели Флору, мать всѣхъ удовольствій? Да, наконецъ, если приняться за всѣхъ этихъ серьезныхъ и чопорныхъ боговъ да разобрать по ниточкамъ всю ихъ жизнь, какъ она расписана у Гомера и прочихъ поэтовъ, то, право же, шагу не ступишь безъ того, чтобы не натолкнуться на глупость.
Нужно ли приводить дѣянія прочихъ боговъ, когда вамъ хорошо извѣстны любовныя похожденія и проказы самого молніеноснаго Юпитера? А эта суровая Діана, которая, забывши свой полъ, всецѣло отдается охотѣ, что, однако, не мѣшаетъ ей быть безъ ума отъ Эндиміона? Впрочемъ, пусть лучше слушаютъ боги про свои подвиги отъ Мома {Момъ -- сынъ Ночи, олицетвореніе злословія.} -- благо къ этому имъ не привыкать стать. Однако, недавно боги спустили таки его внизъ головой на землю вмѣстѣ съ Ате {Ате, "благородная дочь Зевса" (у Гомера), богиня, олицетворяющая собою ослѣпленіе, ведущее къ грѣху о черезъ то къ погибели.}, за то что своимъ умомъ онъ нарушалъ гармонію ихъ благополучія. И никто изъ смертныхъ не удостоиваетъ изгнанника гостепріимствомъ, -- я ужъ и не говорю о дворцахъ государей, тамъ безрадѣльно царитъ моя Колакія (Лесть), а Момъ ей такъ же подъ стать, какъ волку ягненокъ. Такъ или иначе, но, отдѣлавшись отъ этого докучливаго цензора, богамъ теперь полное раздолье безобразничать, кто во что гораздъ. Какихъ только шутокъ не отмачиваетъ этотъ пошлякъ Пріапъ! А какія проказы выдѣлываетъ, какія колѣнца выкидываетъ вороватый Меркурій! На что калѣка Вулканъ {По одному миѳу (болѣе древнему), онъ родился хромымъ, по другому (позднѣйшему) охромѣлъ отъ паденія съ неба, откуда былъ сброшенъ разгнѣваннымъ отцомъ (Зевсомъ-Юпитеромъ).}, а и тотъ не отстаетъ отъ другихъ въ роли смѣхотвора, потѣшая честную компанію то своимъ уморительнымъ ковыляньемъ, то разными шутками да прибаутками. За нимъ и старый грѣховодникъ Силенъ пускается въ плясъ вмѣстѣ съ Полифемомъ, отплясывающимъ свой излюбленный "третанело", и Нимфами, танцующими "босоножку". Въ то время, какъ козлоногіе Сатиры разыгрываютъ болѣе, чѣмъ нескромные фарсы, Панъ какой-нибудь непристойной пѣсенкой вызываетъ всеобщій взрывъ хохота; послушать его боги любятъ больше, чѣмъ музъ, въ особенности, когда имъ случится изрядно хлебнуть нектара.
Впрочемъ, что распространяться о томъ, что творятъ боги послѣ доброй выпивки? Глядя на ихъ глупости, право же мнѣ самой подъ часъ не въ мочь отъ смѣха. Не лучше ли, однако, въ этомъ случаѣ привести на память молчаливаго Гарпократа? Не подслушалъ бы какой-нибудь сыщикъ изъ боговъ такихъ рѣчей, какія и Мому не прошли даромъ...