25 января 1943 года, под вечер, я возвратилась домой от соседей. Подхожу к дому, а дверь закрыта. Выходит маленький сынишка и взволнованным голосом спрашивает:
— Кто там?
— Это я, Коля!
— Ты одна, мама?
— Одна.
Только я вошла, он радостным шопотом сообщил:
— Мамочка! Сергей пришел!
Я так и обомлела. Вбегаю в комнату. Сидит Сергей, за руку держится.
— Что с тобой, Сереженька?
— Так, пустяки, ранили немного.
Потом он мне рассказал:
— Когда мы с сестрами, Надей и Дашей, 15 января перешли линию фронта, я пошел в разведуправление. Там меня проверили и по моей настойчивой просьбе направили в воинскую часть, которая в то время наступала на город Каменск. Девять дней я работал в разведке этой части. 24 января завязался ожесточенный бой на подступах к Каменску. Меня и еще нескольких товарищей направили разведать огневые точки противника. Операция была неудачной. Нас окружили. Многих убили, а меня ранили. Я кое-как вырвался. Только к своим итти было нельзя, и я пошел по направлению к городу. Так как я был в штатской одежде, то на меня особенного внимания не обращали.
Иду и вижу — на повороте стоят немцы. Быстро заскакиваю в хату. Там никого. Хватаю какое то ведро и спокойно выхожу на улицу. Немцы, которые стояли на повороте улицы, заставили меня носить им воду на кухню. Очевидно, приняли меня за местного жителя. Рана страшно болела, рукав пропитался кровью, заледенел. Но я терпел. А потом к вечеру вышел из города и вот пришел к вам…
Он стал просить меня, чтобы я его отвела домой.
— У тебя дети. Найдут здесь меня, расстреляю вместе со мною и вас.
Я переодела его в женское платье, укутала большим теплым платком и на второй день отвела домой. Побыл он дома всего лишь сутки, и предатели выдали его.
Что я знаю о деятельности «Молодой гвардии»?
Первую листовку я нашла под дверями в декабре или ноябре 1942 года. После этого еще раза четыре находила листовки, написанные от руки. В них сообщалось о наступлении Красной Армии под Сталинградом, Воронежем.
В январе, не помню, какого числа, знаю, что был канун крещения — пошла я в церковь, решила помянуть моих умерших родственников. Написала их имена, завернула в картоночку и передала священнику. Помянул он родственников моих, а после дьячок картонки нам возвратил. Развернула я свою картонку — гляжу, а в ней, кроме моей записки, другая лежит. Читаю: «Как мы жили, так и будем жить. Как мы были, так и будем под сталинским знаменем».
М. Тюленина