Шигаевъ нѣсколько разъ встрѣчался съ Юліей Богдановной, но она съ такимъ дѣловымъ видомъ проходила мимо него, такую серьезную озабоченность являла въ своемъ лицо, что у него едва хватало духа на краткое привѣтствіе, и обыкновенно легкій кивокъ головою былъ ему отвѣтомъ. Онъ, однако же, зналъ черезъ Вохину, что Юлія Богдановна ходитъ къ Казариновымъ и проводитъ тамъ чуть не цѣлые дни. Онъ даже испыталъ нѣчто похожее на ревность, когда узналъ объ этомъ, но схоронилъ глубоко въ душѣ свои подозрительныя соображенія и притворялся, что ему все равно, а, между тѣмъ, только дожидался удобнаго случая уколоть Зиллоти, давъ ей понять, что знаетъ ея исторію съ Талдыкинымъ, что смыслъ ея визитовъ въ братьямъ Казариновымъ для него совершенно ясенъ.
Марѳа Петровна часто съ нимъ видалась, и, по прежнему, чувство близости къ ней,-- чувство благодарной, теплой дружбы не умирало въ Шигаевѣ. Что бы ни произошло горькаго въ его жизни, онъ, навѣрное, не утаилъ бы отъ нея, потому что не могло произойти въ жизни такого горя, которое осталось бы безъ отклика въ ея любвеобильной душѣ, которое не размягчилось бы и не ослабло въ этомъ непрерывно кипящемъ источникѣ сочувственныхъ словъ, взглядовъ и вздоховъ. Но, съ другой стороны... съ другой стороны, случилось какъ-то такъ, что имъ нечего было сказать другъ другу. Хорошо, если лицо Шигаева бывало не весело, тогда Марѳа Петровна засыпала его цѣлымъ ворохомъ разспросовъ, допытывалась на всѣ лады, здоровъ ли онъ, не получилъ ли какого нехорошаго письма, не обидѣлъ ли его кто-нибудь, и обыкновенно, если даже тѣнь такихъ событій существовала на самомъ дѣлѣ, Марѳа Петровна удачно изловляла эту тѣнь и тотчасъ же препарировала ее по всѣмъ правиламъ неистощимаго добросердечія. Но когда ликъ Шигаева былъ ясенъ и, по тщательномъ изысканіи, настроеніе его оказывалось безоблачнымъ, разговоръ между ними ударялся въ область междометій и принималъ удручающій складъ. Встрѣчаясь, они обмѣнивались крѣпкими пожатіями и радостно восклицали: "Марѳа Ивановна!" -- "А, Шигаевъ!" Затѣмъ Вохина внимательно разсматривала Шигаева, съ торопливостью вопрошая: "Ну, что?... ну, какъ?" -- и если находила все благополучнымъ, однимъ залпомъ передавала ему и о 50 рубляхъ, собранныхъ бѣдному семейству, и о больной курсисткѣ, и о горемыкѣ-студентѣ, и о несправедливостяхъ Z., и о дрянныхъ и подленькихъ поступкахъ X. Затѣмъ шумно вздыхала, восклицая: "Такъ-то вотъ. Такъ-то, дружище!" -- и хлопала его по рукѣ. Тогда онъ, въ свой чередъ, сообщалъ ей, что успѣвалъ накопить къ тому времени, разсказывалъ, что Рюмина нѣсколько осипла, что Талдыкинъ опять не въ ладахъ съ нею, что когда же это установится погода, что капитанъ хочетъ ѣхать въ Пятигорскъ и везетъ туда свои таинственныя саквы. Затѣмъ наступало безмолвіе. Марѳа Петровна снова вздыхала и снова возглашала: "Такъ-то вотъ, дружище! Такъ-то!" -- и каверзный приступъ зѣвоты угрожалъ разодрать челюсти Шигаева. Затѣмъ Вохина внезапно срывалась и, запахивая неизмѣнный свой плащикъ, устремлялась въ другое мѣсто, торопилась провѣдать Валерьяна Казаринова, водворить минутный порядокъ въ семьѣ Тереховскаго, распечь за что-нибудь Жако Пленушкина, взять съ Бекарюкова десять рублей для бѣднаго семейства, поговорить съ докторомъ о больной курсисткѣ и мимоходомъ погорячиться, погоревать, покачать головой, обмѣняться крѣпкимъ рукопожатіемъ съ однимъ, звонко разцѣловаться съ другою, спросить третьяго, здоровъ ли онъ и отчего такой кислый.
Что касается Талдыкина, Максимъ Григорьевичъ убѣгалъ его, какъ огня. Этотъ, въ противуположность Марѳѣ Петровнѣ, никогда не затруднялся въ подборѣ соотвѣтствующихъ изреченій; не было такого случая въ жизни, по поводу котораго онъ не имѣлъ бы въ запасѣ суровыхъ и язвительныхъ восклицаній, подкрѣпленныхъ цѣлою стаей газетныхъ извѣстій, кстати и некстати надерганныхъ, но за то Шигаевъ убѣдился, наконецъ, что ему еще не доводилось встрѣчать новаго существа съ такою способностью нагонять неисходную, дремучую скуку. Поощряемый деликатностью Шигаева, поощряемый его вѣжливымъ вниманіемъ и наивностью во многихъ вещахъ, расположенный въ его пользу кое-какими черточками, а пуще всего сценой съ Бекарюковымъ и поступкомъ относительно сапогъ и прочаго, Сосипатръ Василичъ мало того что при каждомъ удобномъ случаѣ обременялъ его своимъ бормотаньемъ, но и внесъ въ это бормотанье особый, нестерпимый для жалостливаго человѣка сюжетъ: ковырянье собственной нищеты, собственныхъ злоключеній и неудачливости. По его понятіямъ, онъ этимъ какъ бы дѣлалъ честь Шигаеву; никто другой въ Кисловодскѣ не видалъ отъ него такой откровенности, и, конечно, это надо отмѣтить прежде всего: обнажая свои язвы, онъ никогда не разсчитывалъ вынудить у слушателя покровы для нихъ, напротивъ, своимъ напыщеннымъ видомъ онъ какъ бы впередъ заявлялъ: "а ты смотри, не смѣй воображать, что я нуждаюсь въ твоей помощи!" но, тѣмъ не менѣе, впечатлѣніе получалось въ высшей степени жестокое и Максимъ Григорьевичъ по справедливости обзывалъ это впечатлѣніе "пыткой".
-- Вотъ, подумаешь сколько капиталовъ жрутъ,-- бормоталъ, бывало, Сосипатръ Василичъ, входя въ комнату Шигаева и основательно усаживаясь,-- счесть, какая прорва теперь деньжищъ этихъ. Барыни шляпки, сережки, цѣпочки понапялятъ на себя. Господишки разные въ черкескахъ шляются, кинжалъ одинъ 50 цѣлковыхъ, поясъ, патроны на груди. Или теперь возьмешь лошадь у проводника: три, четыре, пять цѣлковыхъ въ день за лошадь одну! Съ васъ сколько Владиміръ-то взялъ?... Ну, вотъ.. Теперь на Бермамутъ ѣхать -- 25 рублей коляска. Или у Рюминой ботинки, напримѣръ... за одни ботинки двадцать цѣлковыхъ. А Зиллоти! Вы знаете часы-то у ней сколько стоютъ? Шесть сотъ франковъ... а!... ловко?... А я, бывало, куплю себѣ колбасы у Сакина одинъ фунтъ за 18 копѣекъ, да три дня эту колбасу и трескаю. У чухонки уголъ нанималъ, пять цѣлковыхъ въ мѣсяцъ платилъ... Голова отъ угара словно бочка какая дурацкая; на стѣнахъ плѣсень ножомъ отскабливалъ. Или теперь рубашки,-- я ужь два года безъ рубашекъ хожу!... Видите, блуза? Одна и есть. Пойду ночью въ паркъ, да тайкомъ и выполощу блузу въ Ольховкѣ. Она вонъ верезжитъ, Фелисата-то наша, а того не понимаетъ, что мнѣ лопать нечего. Намедни Маврушка выкинула собакамъ хлѣба ломоть, а я его у собакъ-то отбилъ да съѣлъ. Или теперь изъ Кисловодска выбираться... вы думаете я въ первомъ классѣ поѣду, какъ Зиллоти эта?... Вы въ какомъ классѣ-то ѣздите?... Ну, а я, батенька, пѣшкомъ пойду, за ради Христа. А то -- Бермамутъ! иноходцы!
-- Но какъ вы сюда-то попали, Сосипатръ Василичъ?
-- Черезъ подлецовъ,-- отрѣзывалъ Сосипатръ Василичъ,-- черезъ самыхъ настоящихъ подлецовъ я сюда попалъ. Прочиталъ разъ объявленіе въ газетахъ: ѣдутъ на воды, ищутъ учителя. Ну, само собой, являюсь. Туда, сюда, взяли... Отецъ-то, либералишка, вертѣлъ, вертѣлъ хвостомъ... думалъ, я эти его мыслишки-то красныя цѣню... и проѣздъ-то даровой, и харчъ-то безплатный, и на одежу 25 цѣлковыхъ... А она уже здѣсь, самка-то его! Ну, пріѣхали мы съ нимъ. Я посмотрѣлъ, посмотрѣлъ на нее, вижу -- высокой пробы мерзавка; можете судить: каждый день пудру на себя изводила, а?... И дѣтишки эти, юбчонки эти, шляпенки, сапоженки, штанишки... по-французски пищатъ... тьфу ты!... Ну, я взялъ и ушелъ отъ нихъ. Я этимъ ихъ мерзостямъ не потатчикъ.
-- Только черезъ то и ушли?
-- Что же, мало, по вашему? Неужели и долженъ потакать всякимъ эксплуататорамъ? Онъ либералъ, либералъ, а въ какомъ-то банкѣ триста цѣлковыхъ въ мѣсяцъ гладитъ. Или опять эта грамматика. Что такое? почему? "Какой падежъ будетъ "неумытый?" А чортъ его знаетъ, какой это будетъ падежъ, но отлично знаю, что это мнѣ въ пику... Шею мою увидала, шея грязная, важность какая -- шея! И, притомъ, я такъ и говорилъ этому вертуну: словесность я понимаю, говорю; могу другія какія науки, біологію, соціологію, наконецъ, физику, ежели на то пошло, хотя всѣмъ-то имъ грошъ цѣна безъ проникновенія въ народную психику. Но вдругъ какіе-то падежи тамъ, дѣепричастія... Нѣтъ, я имъ не потатчикъ!
Взаймы Талдыкинъ, однако же, больше не бралъ у Шигаева и на всякіе намеки въ этомъ смыслѣ отвѣчалъ упорнымъ бормотаньемъ, что ему-де не нужно, что онъ обойдется и безъ того, что онъ и самъ, и лишь въ рѣдкихъ случаяхъ посягалъ на обѣдъ, который приносили по заказу Максима Григорьевича. Не возобновлялъ разговоровъ и о Зиллоти съ той самой ночи и все больше и больше уединялся въ своей каморкѣ, истребляя несмѣтное количество всякихъ газетъ. И Фелисата Ивановна смотрѣла на него все враждебнѣе и враждебнѣе.
Шагаеву долго улыбалась мысль поближе познакомиться съ Пленушкинымъ и разспросить у него, какъ это тамъ, на Олимпѣ, къ которому, повидимому, такъ близокъ Яковъ Миронычъ, живутъ необыкновенные, извѣстные всей Россіи люди, какъ думаютъ они, какъ говорятъ между собою, какъ смотрятъ на жизнь и на задачи, предлагаемыя жизнью. И хотя смущала его эта легковѣсность Пленушкина, эта готовность Пленушкина на гримасы и выверты всякаго рода, это вопіющее отсутствіе въ немъ солидности, но, все же таки, онъ чуть не съ трепетомъ встрѣтился однажды съ нимъ въ паркѣ и изподтишка завелъ многозначительную бесѣду. И съ первыхъ пріемовъ Пленушкинъ какъ будто даже вознамѣрился вселить въ немъ уваженіе къ себѣ. Онъ важно наморщилъ свой крутой лобъ, отставилъ бороду, выпятилъ съ внушительнымъ видомъ брюшко, которое уже начинало у него округляться, и съ разстановкою началъ произносить словеса, изобличающія его широкое знакомство съ людьми выдающихся познаній и талантовъ. Шигаевъ вслухъ полюбовался поляной, мимо которой они проходили.
-- Н-да, это во вкусѣ Василья Дмитрича, -- прищурившись на поляну, сказалъ Пленушкинъ,-- знаете, эти... эти горячіе, сочные тоны. У меня есть въ этомъ родѣ прелестный этюдикъ съ собственноручною надписью Василья Дмитрича... Но вотъ этотъ! вотъ эта березка, этотъ дубокъ... Обратите вниманіе, какое прелестное пятно! Удивительное пятно!... Ефимъ Ефимычъ чудно передалъ такія березки въ своемъ Перелѣскѣ: какая перспектива! Какой рельефъ!... Или дубокъ! У Александра Александровича дубокъ!... Тоже имѣю ихъ этюдики.,
-- Интересно разсудить: способна ли литература къ подобнымъ живописнымъ эффектамъ? Я предполагаю, въ романахъ N есть весьма значительный живописный элементъ-съ.
-- У Ивана Александровича? Н-да, разумѣется... описанія эти...
-- А вы изволите ихъ знать?-- съ живостью спросилъ Шигаевъ.
-- Ивана Александрыча?-- небрежно проронилъ Жако.-- Да... то-есть я бы могъ познакомиться чрезъ Семена Петровича, но ужасно, знаете, трудно въ Петербургѣ располагать своимъ временемъ. Я, однако, непремѣнно познакомлюсь нынѣшнюю зиму. У меня, вѣдь, очень хорошее знакомство... Вы зайдите какъ-нибудь -- у меня очень много автографовъ. Вы не видали почерка Виктора Гюго? Удивительно интересный почеркъ! Я досталъ его черезъ тетку, Хоботову.
-- А скажите, пожалуйста, вы и З. изволите знать?
-- Какже. Я съ нимъ жилъ въ Кисингенѣ прошлымъ лѣтомъ. Вотъ почеркъ! Положительно въ лупу нужно разбирать... У меня всѣ они есть,-- и тутъ же разсказалъ, что имѣетъ собственноручную записку "Ивана Сергѣича" и хранитъ ее въ особомъ ковчежцѣ, -- обстоятельство, уже извѣстное Шигаеву.-- Заходите, пожалуйста. Есть и карточки... А скажите, сдѣлайте одолженіе, у Рюминой очень хорошая карточка? Она мнѣ обѣщала... Не знаете? Это жаль. У меня для нихъ и альбомчикъ такой особенный: съ одной стороны лицо, съ другой -- надпись.
-- Очень интересно-съ. Но вотъ вы говорили насчетъ почерка, въ лупу-то разсматривать... вѣдь, это странно: въ его сочиненіяхъ чувствуется штрихъ твердый, рѣзкій, размашистый. Помните...
Шигаевъ назвалъ книгу.
-- Н-да, превосходное сочиненіе. Я выпросилъ у него три странички изъ брульонца... хорошій автографчикъ!... Такъ и вклеено у меня въ альбомчикъ особый; Его, а потомъ еще W и Z... тоже все изъ брульоновъ.
-- Это Де Пе?
-- Да, Дмитрій Петровичъ.
-- Чрезвычайно удачны иногда типы у него. Помните, этотъ желѣзно-дорожникъ, бонвиванъ? Ежели бы не стиль ихній, очень хорошее сочиненіе; ужь слишкомъ вычурный стиль, точно онъ у нихъ иноходью ходитъ...
-- У Дмитрія Петровича? Прелестный малый, и острякъ... большой руки острякъ. Можете вообразить, у меня есть его тридать двѣ карточки, и каждая съ надписью: такой-то такому-то, такой-то такому-то... А вы не видали карточки N? Какже! Да заходите какъ-нибудь. Я вамъ покажу еще стихи М. Собственноручные, батюшка! Автографчикъ! И въ листъ! огромный форматъ.-- И вдругъ, увидавъ Голоухова, закричалъ, игриво подпрыгивая и оскаливая зубы:-- А! ваше сіятельство, честь имѣю ндравиться!...Наше вамъ съ перцемъ!... Какъ живете-можете нашими молитвами?
Голоуховъ раскланялся, снисходительно улыбаясь.
-- Когда же мы Эльборусъ смотрѣть, господа?-- спросилъ онъ.
-- Дѣйствительно,-- произнесъ Шигаевъ,-- говорятъ, восхитительное зрѣлище.
-- Да вотъ князь былъ,-- вымолвилъ Жако.-- Вѣдь, вы были, князь? Обозрѣвали красы природы?
-- На Бермамутѣ? Былъ. Я былъ тамъ вдвоемъ съ Азоркой. Я ѣхалъ туда 3 часа... 13 верстъ въ часъ.
-- Неужели 3 часа, князь?-- восхитился Пленушкинъ.-- Но это, князь, удивительно! Ну, и что же Азорка?
-- Вообразите, каналья не могъ ходить цѣлую недѣлю.
-- Это княжескій армяшка, Азорка,-- пояснилъ Пленушкинъ недоумѣвающему Шигаеву.
-- Мой банкиръ,-- вымолвилъ князь.-- Вы знаете, сколько онъ съ меня беретъ? Даетъ 50 и беретъ 150.
-- Но зачѣмъ же-съ?-- спросилъ удивленный Шигаевъ.
Онъ уже слышалъ, что Голоуховъ одинъ изъ самыхъ богатыхъ людей въ Россіи.
-- Кредитъ-съ... Но, кромѣ того, я его бью. Онъ, впрочемъ, и это мнѣ въ счетъ ставитъ.
Пленушкинъ покатился со смѣха.
-- Какъ въ счетъ?... Неужели въ счетъ, князь?-- восклицалъ онъ, уморительно семеня ногами,-- каждую плюху... всякую затрещину?...
-- Это удивительная каналья,-- однообразно продолжалъ Голоуховъ,-- онъ меня положительно конвоируетъ. Вы знаете: онъ ни на шагъ отъ меня не отходитъ... Спитъ у дверей, какъ собака. Если я въ ресторанѣ, онъ въ буфетѣ гдѣ-нибудь трется. Выйду на музыку, онъ изъ-за публики надзираетъ за мной. Побью его -- спрячется гдѣ-нибудь... потомъ приходитъ и какъ ни въ чемъ не бывало торчитъ. Да вотъ, не угодно ли...
Онъ громко свистнулъ и, дѣйствительно, не прошло одной минуты, какъ въ ближайшихъ деревьяхъ послышался трескъ, изъ вѣтвей осторожно высунулся огромный, синебагровый носъ, загнутый клювомъ, и влажные плутовскіе глазки подозрительно уставились на князя.
-- Азорка, ici!
-- А драться не станешь?
-- Ici, мерз...
-- Ты драться станешь; не пойду.
-- Вене иси, Азорка,-- убѣдительно подхватилъ Жако,-- вене!... Что же это ты, братецъ?
Но Азорка даже и не взглянулъ на него, точно завороженный пристальнымъ взглядомъ прекрасныхъ глазъ Голоухова.
-- Да оставить бы его...-- въ смущеніи пролепеталъ Максимъ Григорьевичъ.
Но Голоуховъ, вспыхнувъ, закричалъ, топнулъ ногой и несчастный Азорка тихо, на цыпочкахъ, всею своею особой выступилъ изъ деревьевъ, пытливо всматриваясь въ лицо князя. По грязнымъ желтымъ сапогамъ и грузному животу, обтянутому тяжелымъ серебрянымъ поясомъ, Шигаевъ тотчасъ же узналъ въ немъ человѣка, который такъ стремительно выскочилъ изъ княжескаго номера.
-- Азорка! на Бермамутъ сегодня,-- сказалъ князь.
-- На что Бермамутъ?-- грубо и обидчиво возразилъ Азорка и, съ неуловимою быстротой переходя отъ грубаго и нахальнаго тона къ плаксивому и жалобному, продолжалъ: -- Бермамутъ деньги тратилъ... денегъ не будетъ... Спина болитъ. Не надо Бермамутъ. Надо деньги получать... Азоркѣ платить. Азорка армяшка бѣдная. Вашсіясъ! Пиши старый князь, пусть платитъ мои деньги. Отдай мои деньги, вашсіясъ!
И лицо его, въ соотвѣтствіе съ тономъ рѣчи, изъ жаднаго и прискорбнаго становилось глупымъ и почти идіотскимъ.
-- Ну, ну, къ вечеру чтобъ было... Знаешь?-- нахмурившись, сказалъ князь и значительно потрясъ тростью.
Азорка захныкалъ, не теряя, однако, зоркаго выраженія глазъ, искоса слѣдившихъ за тростью, и что-то вкрадчиво залопоталъ, прижимая ладони въ сердцу и изгибаясь всѣмъ корпусомъ, чтобы приблизить губастый ротъ свой къ уху князя.
-- Ну, ну...-- восклицалъ Голоуховъ, брезгливо отодвигаясь, и вдругъ увидалъ какихъ-то дамъ, идущихъ на встрѣчу.-- Пшш...-- прошипѣлъ онъ и ткнулъ Азорку въ животъ ногою.
Азорка такъ и покатился за деревья, на бѣгу хватаясь за ушибенное мѣсто и сгибаясь въ три погибели.
-- Преуморительный экземпляръ!-- смѣясь, вымолвилъ Пленушкинъ.-- Гдѣ вы его достали, князь?
-- Привязался... Узналъ, что я сижу безъ денегъ, и явился. Я его тогда же поколотилъ.
-- Но онъ, должно быть, большихъ денегъ вамъ стоитъ? Я думаю, огромныхъ денегъ, князь?
-- Это безразлично,-- равнодушно отвѣтилъ князь, -- но вы обратили вниманіе, какая у него рожа?
-- Прелюбопытнѣйшая! Замѣчательное уродство!...
Но тугъ дамы подошли на такое разстояніе, что стало возможно различить ихъ лица. Ихъ было двѣ: одна худенькая и стройная, повидимому, совсѣмъ еще дѣвочка, другая -- пышная, зрѣлая, всхоленная... и Жако съ Голоуховымъ наперерывъ начали обмѣниваться замѣчаніями на ихъ счетъ,-- Жако блаженно осклабляясь, Гоюуховъ являя видъ серьезнаго глубокомыслія. Они разсуждали о женщинахъ, какъ разсуждаютъ о лошадяхъ. Но когда дамы проходили мимо, оба "аматера" мгновенно измѣнились и сдѣлали свои лица строго-почтительными и благонамѣренными.
-- И такъ, какъ же, господа, насчетъ Бермамута?... Погода, кажется, не особенно плоха...-- некстати спросилъ Ширевъ, все время "аматерскаго" разговора пылавшій отъ стыда и отвращенія къ своимъ собесѣдникамъ.
-- Вотъ какъ Юлія Богдановна, -- нерѣшительно вымолвилъ Пленушкинъ, поглядывая на князя,-- я думаю, надо съ ней объ этомъ поговорить, князь?
-- Какъ знаете. Я могу ѣхать одинъ. Я не имѣю нужды совѣщаться съ m-lle Зиллоти.
Пленушкинъ быстро вскипѣлъ.
-- Эта Зиллоти ужасно странно себя держитъ, -- закричалъ онъ,-- дома не сидитъ, на музыку не ходитъ... Совершенно какія-то несообразности.
-- Фантазіи,-- вяло замѣтилъ князь.
-- Мнѣ Марѳа Петровна говорила, что Юлія Богдановна все съ больнымъ-съ...
-- Что-жь съ больнымъ? Я, разумѣется, отношусь къ этому одобрительно... Но, согласитесь, вдругъ прискакать изъ Желѣзноводска, всѣхъ взбудоражить, обезпокоить, оторвать отъ леченья: Бермамутъ, Бермамутъ... и вдругъ... въ сидѣлки! Вы какъ думаете, князь? Я нахожу, что это совершенныя несообразности. Помните, князь, на Бештау тогда? Ну, зачѣмъ ей было лѣзть къ пропасти? Я этого не понимаю. Хорошо вы, князь, случились... князь буквально спасъ ее!... но не случись князя... Не находите ли вы, что это странно?
Шигаевъ поинтересовался узнать подробности этого происшествія.
-- О, здѣсь была удивительная находчивость князя!-- горячо произйесъ Пленушкинъ.-- Вообразите себѣ пропасть и тутъ, на краю пропасти камни... Юлія Богдановна идетъ къ самому краю... Мы предостерегаемъ, просимъ, кричимъ... ни малѣйшаго вниманія, и вдругъ -- разъ! Камень отламывается, нога скользитъ...
-- А вы видѣли, какъ у меня Азорка черезъ палку прыгаетъ?-- неожиданно воскликнулъ Голоуховъ и, не дожидаясь отвѣта, снова свистнулъ.
Шигаевъ поспѣшилъ сказать, что ему нужно брать ванну, и, раскланявшись, быстро удалился. Однако же, онъ видѣлъ изъ-за поворота аллеи, какъ пузатенькій и носастый человѣчекъ въ желтыхъ сапогахъ разбѣжался изо всей мочи, работая локтями, и, прыгнувъ черезъ трость, которую князь внезапно приподнялъ, растянулся плашмя по песку аллеи. Жако такъ и загоготалъ отъ удовольствія.