Великая весталка оправдала хорошее мнѣніе о ней Тулліи и умерла съ приличествующей быстротой. Ея мѣсто было занято одной изъ шести старшихъ по возрасту весталокъ, а на освободившуюся вакансію попала какъ разъ во-время Фавстула. Устроить это дѣло было не трудно. Несмотря на то, что весталки были богаты и занимали почетное положеніе, нелегко было во всей огромной имперіи отыскать шесть дѣвицъ благороднаго, хотя бы и плебейскаго рода, которыя рѣшились бы принести себя въ жертву безбрачію, или, лучше сказать, римскіе отцы потеряли уже склонность заключать своихъ дочерей-подростковъ въ холодное одиночество храма Весты. По древнему закону, если не оказывалось желающихъ занять вакансію, отбирали двадцать дѣвочекъ въ возрастѣ отъ шести до десяти лѣтъ и метали жребій, кому изъ нихъ стать весталкой, не считаясь съ тѣмъ, желаютъ ли этого родители, или нѣтъ.
Фавстулу никто не спрашивалъ о ея желаніи: ее просто увѣдомили. Ей обрѣзали волосы въ знакъ того, что съ этого момента она освобождается отъ власти отца и можетъ располагать своимъ имуществомъ, какъ ей угодно. Это, конечно, не имѣло для нея никакого значенія, такъ какъ все имущество ея давно растаяло.
Сначала Фавстула горько плакала о томъ, что ей пришлось разстаться со своими роскошными волосами, но досматривавшая за ней бывшая весталка утѣшила ее и увѣрила, что они у нея опять скоро вырастутъ. Такія весталки, достигшія сорокалѣтняго возраста и не пожелавшія, подобно Домиціи, вернуться въ міръ, оставались при атріумѣ и смотрѣли за другими. Но, кромѣ нихъ, тамъ было множество рабынь, и онѣ вовсе не исполняли роль какихъ-то служанокъ. Частью онѣ вѣдали воспитательную часть, такъ какъ будущія весталки поступали къ нимъ еще дѣтьми, частью дѣлались компаньонками старшихъ весталокъ.
Весталка, приставленная спеціально къ Фавстулѣ, носила имя Плотины. Это была женщина лѣтъ пятидесяти, имѣвшая такой видъ, какъ будто она такъ сразу и родилась въ этомъ возрастѣ и никогда изъ него не выходила. Крайне некрасивая, она имѣла заячью губу, изъ-за которой слова вылетали со свистомъ, напоминавшимъ Фавстулѣ свистъ вѣтра въ замочной скважинѣ. Но она была добродушна, любила посплетничать и похлопотать и не обнаруживала ни малѣйшая желанія промѣнять увядшее величіе сверхсрочной весталки на мірскую славу. Она происходила изъ хорошаго всадническаго рода и благоговѣйно удивлялась патриціанскому блеску родословной Фавстулы.
Ея отецъ былъ человѣкъ добродушный, но неисправимый игрокъ, и бѣдная Плотина смиренно покорилась своей судьбѣ, помня о своихъ пяти сестрахъ и своей заячьей губѣ.
-- Стало быть, ты совсѣмъ не знала своей матери!-- воскликнула она:-- хорошо, я буду тебѣ вмѣсто матери, пока ты здѣсь. Помню я, какъ меня привели сюда, хотя это было уже сорокъ лѣтъ тому назадъ, и, понимаю, какъ одиноко ты должна чувствовать себя. Постараюсь, чтобы ты чувствовала это одиночество возможно меньше.
Однако Плотина не проявляла къ Фавстулѣ той безконечной заботливости и преданности, какую она встрѣчала со стороны Клодіи. Но въ своемъ одиночествѣ она сильнѣе чувствовала простую доброту этой женщины, чѣмъ всѣ услуги ея кормилицы-рабыни. Она привыкла, чтобы она была всегда у нея подъ руками, и только когда ея не стало, дѣвочка почувствовала, чего она лишилась въ лицѣ своей кормилицы.
Разставаясь съ отцомъ, Фавстула была огорчена больше, чѣмъ прежде, въ Олибанумѣ. Она знала, почему изъ нея рѣшили сдѣлать весталку, знала, что мачеха пожелала устранить ее съ своей дороги, знала, что отецъ не смѣлъ заступиться за нее. Простились они очень холодно. Фавстула не сочла нужнымъ прикидываться огорченной, и ея большіе глаза смотрѣли на отца съ такимъ выраженіемъ, что онъ едва выдерживалъ ея взглядъ.
-- Ты будешь недалеко отъ насъ, всего за угломъ,-- рѣшился онъ сказать, стараясь придать себѣ беззаботный видъ:-- ты можешь часто навѣщать насъ.
-- Никогда,-- промолвила она безъ тѣни улыбки.
Съ Тулліей она простилась почти безъ гнѣва и раздраженія. Ей было ненавистно оставаться въ ихъ домѣ, и она была рада вырваться изъ него. Съ своей стороны, и Туллія, не питая любви къ дѣвочкѣ, считала такой исходъ совершенно естественнымъ.
Весталокъ было семь, считая въ томъ числѣ и ее. Кромѣ того, оставалось еще четыре сверхсмѣтныхъ весталки. Съ этими двѣнадцатью женщинами ей придется прожить много лѣтъ, и она внимательно приглядывалась къ нимъ.
Великой весталкѣ было тридцать четыре года, но она казалась старше своихъ лѣтъ. То было сухая, худощавая женщина съ цѣлой сѣтью бородавокъ, изъ которыхъ одна помѣщалась какъ разъ на носу. Низкаго роста, коренастая, съ короткими тупыми пальцами, она отличалась плоскою головой, которую покрывала такимъ образомъ, какъ будто на ней не было ни одного волоса. Звали ее Волюмпія, но въ атріи ее называли просто "великая". Она происходила изъ небогатаго всадническаго рода и держалась холодно по отношенію къ другимъ весталкамъ, превосходившимъ ее знатностью рода. Она была не особенно умна, но отличалась практичностью и скоро выказала себя хорошимъ администраторомъ обширныхъ имѣній, которыми ей приходилось управлять. Фавстулѣ она сразу показалась несообразительной и несимпатичной, твердой, но не тиранически поддерживавшей дисциплину. Полагаясь болѣе на свой постъ, чѣмъ на самое себя, она держалась вдали отъ другихъ.
Ничто не ускользало отъ ея вниманія: равнодушная къ внутреннему міру ввѣренныхъ ея попеченію весталокъ, она проявляла рысье зрѣніе, когда дѣло шло о соблюденіи внѣшнихъ приличій. Никто не сталъ бы оспаривать, что изъ нея вышла отличная великая весталка, но никто и не полюбопытствовалъ бы, жива она еще, или уже умерла.
Относительно остальныхъ пяти весталокъ Фавстула скоро подмѣтила, что всѣ онѣ, за исключеніемъ одной, крайне эгоистичны. Такъ какъ всѣ онѣ были разнаго характера, то этотъ эгоизмъ проявлялся у нихъ различно. Кайя была эгоистична, но привѣтлива, Ливія -- эгоистична и угрюма, Марція -- эгоистична и жадна, Тацита -- эгоистична и тщеславна. Только Клавдія была, повидимому, свободна отъ этого недостатка.
Сходство ея имени съ именемъ покойной кормилицы Клодіи заставило Фавстулу прежде всего обратить вниманіе на эту самую юную весталку. Моложе ея была только Фавстула. Она не отличалась такой красотой, какъ Клодія, но ея лицо носило отпечатокъ благородства и сдержанной любезности. Она происходила изъ знатной патриціанской семьи, но держалась очень скромно, въ противоположность Ливіи, безпрестанно говорившей о своихъ высокихъ связяхъ.
Когда Фавстула поступила въ атріумъ, Клавдіи не было еще тридцати одного года, но ея строгій видъ дѣлалъ ее старше. То была единственная изъ обитательницъ атріума, которая показалась Фавстулѣ красивой, хотя репутаціей красавицы пользовалась среди весталокъ не она, а двадцатишестилѣтняя Тацита.