Плотина, имѣвшая материнское сердце, была очень довольна, что ей приходится имѣть дѣло съ молодымъ и прекраснымъ существомъ. Несмотря на свою заячью губу, она сразу понравилась Фавстулѣ., которая оцѣнила не столько ея уходъ, сколько ея нѣжную къ ней привязанность.
Первыя десять лѣтъ каждая весталка считается новичкомъ и занимается только тѣмъ, что изучаетъ свои обязанности и въ особенности сложный ритуалъ служенія богинѣ. Обученіе такихъ новичковъ поручалось тѣмъ, которыя уже пробыли десять лѣтъ. Для этого Фавстула была прикомандирована къ Ливіи, но на самомъ дѣлѣ она больше училась у Клавдіи. Ливіи не нравилась дѣвочка. Ихъ семьи, одинаково знатныя, долгое время были политическими врагами и соперниками на другихъ поприщахъ. Ливія принадлежала къ роду Ливія Друза Колидіана, отца той Ливіи, которая сначала была замужемъ за Тиберіемъ Нерономъ, а потомъ за императоромъ Августомъ. Она была очень невысокаго мнѣнія о Фавстулахъ. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ одна изъ ея сестеръ собиралась выйти за отца Фавстулы, но Фавстулъ повелъ себя не особенно хорошо въ этомъ дѣлѣ и вмѣсто нея женился на Акціи.
Его дочь также не понравилась Ливіи по многимъ причинамъ. Весталка не допускала и мысли, чтобы кто-нибудь могъ равняться съ нею знатностью рода, но вмѣсто того, чтобы громко высказать это, дѣлала видъ, что ей скучно объ этомъ говорить.
Фавстула смотрѣла на нее во всѣ глаза, не моргая, и Ливіи, казалось, что она смѣется надъ нею. Она не удержалась и пожаловалась на нее Волюмніи.
-- Едва ли это такъ,-- строго замѣтила она:-- если она и смѣется, то смѣется надъ чѣмъ-нибудь другимъ.
-- Она очень упряма.
-- Это обычный въ этомъ возрастѣ недостатокъ; но это дѣло поправимое. Гораздо хуже это въ женщинѣ уже пожилой.
-- Я не вижу въ ней ни малѣйшаго благоговѣнія передъ богиней. Это возмутительно въ ребенкѣ.
-- Въ ребенкѣ это объясняется невѣдѣніемъ. Почтеніе, какъ и обратное чувство, заразительно. Пусть она почерпнетъ у тебя это чувство благоговѣнія.
Ливія отправилась домой разстроенная, а Волюмнія вернулась къ себѣ очень довольная. Ей было пріятнѣе, чтобы острые глаза Фавстулы подмѣчали недостатки Ливіи, чѣмъ ея собственные.
-- Ты ужъ очень много носишься со своей Фавстулой,-- замѣтила она потомъ Клавдіи:-- это, впрочемъ, естественно. Но не находишь ли ты, что она глупа?
-- Глупа? Нисколько.
-- Упряма?
-- О, нѣтъ.
-- Способна ли она освоиться со своими обязанностями?
-- И очень даже.
-- Есть у нея призваніе?
-- Призваніе?-- заколебалась Клавдія:-- пожалуй, она немного равнодушна. Но во всякомъ случаѣ, у нея есть характеръ.
-- По нашему уставу первыя десять лѣтъ весталка должна изучать свои обязанности, слѣдующія десять лѣтъ -- исполнять ихъ безукоризненно, а потомъ въ теченіе десяти лѣтъ учить вновь поступающихъ. Я замѣтила, что второе десятилѣтіе многія стараются освободиться отъ своихъ обязанностей и переложить ихъ на другихъ. Ты скоро вступишь въ этотъ періодъ. Позволь дать тебѣ совѣтъ: исполняй свои обязанности сама, не проси никого замѣнить тебя и сама никого не замѣняй. Вотъ и все, что я тебѣ могу сказать.
Клавдія удалилась, понявъ, что великая весталка разсчитываетъ на нее, что она исправитъ и пополнитъ все то, чего не сумѣетъ дать Фавстулѣ. Ливія. Подъ ея руководствомъ дѣвочка сдѣлала большіе успѣхи. На нее нельзя было бы пожаловаться, если бы она хоть немного болѣе интересовалась тѣмъ, что отъ нея требовалось.
Она запоминала все, о чемъ ей говорятъ, а ея быстрая наблюдательность помогала ей дѣлать то же, что дѣлали и другіе. По въ ней чувствовался недостатокъ чего-то, и Клавдія не могла понять, чего именно.
Однажды вечеромъ,-- было еще не поздно, но уже совсѣмъ темно, дѣло было зимой,-- Фавстула сидѣла рядомъ съ Клавдіей. Другихъ весталокъ не было, онѣ по очереди охраняли священный огонь
-- Что было бы,-- спросила Фавстула какимъ-то страннымъ голосомъ,-- если бы у тебя погасъ этотъ огонь?
-- Меня подвергли бы бичеванію.
-- Кто?
Клавдія замялась съ отвѣтомъ, такъ какъ сама хорошенько не знала этого.
-- По уставу, великій жрецъ...
-- Но великими жрецами уже давно стали императоръ? а они теперь исповѣдуютъ христіанскую вѣру.
-- Это я знаю. Вѣроятно, въ такомъ случаѣ одинъ изъ фламиновъ.
Глаза Фавстулы были устремлены на огонь, который языкомъ поднимался вверхъ, слегка колеблясь изъ стороны въ сторону. Онъ отражался на ея красивомъ лицѣ, почти всегда задумчивомъ, хотя лукавая улыбка и говорила иногда о внутренней веселости.
-- Не все ли равно, если бъ онъ даже совсѣмъ погасъ,-- промолвила она, положивъ подбородокъ на руки.
-- О, Фавстула! Послѣ того, какъ онъ горѣлъ тысячу лѣтъ?
-- Это вздоръ. Онъ горитъ только съ прошлыхъ календъ. Каждый годъ его задуваютъ и снова зажигаютъ. Не лучше ли, если онъ погаснетъ какъ-нибудь случайно?
-- Великія несчастія падутъ на государство, если огонь, вслѣдствіе небрежности, погаснетъ.
-- Почему же несчастіе должно пасть на все государство, если огонь погаснетъ по винѣ одной весталки? Это несправедливо.
-- Вотъ поэтому-то виновную и предаютъ бичеванію. Богиня можетъ умилостивиться отъ этого, и невинные не пострадаютъ.
-- Оттого, что ее будутъ бичевать, другіе не станутъ болѣе невинными. Мнѣ кажется, боги дѣйствуютъ несправедливо.
-- Фавстула, ты не должна такъ разсуждать. Развѣ мы можемъ осуждать божества?
-- Ты хочешь сказать, что это можетъ ихъ разгнѣвать? Если они сердятся отъ того, что подслушиваютъ людскіе разговоры, то пусть сердятся.
-- Фавстула, Фавстула! И ты говоришь такъ здѣсь, въ самомъ храмѣ богини!
-- Ну, она не моя богиня. Если она дѣйствительно все знаетъ, то ей извѣстно, какъ я ненавижу пребываніе здѣсь. Если она накажетъ меня за то, что я говорю правду, то пусть наказываетъ. Если ты бичуешь рабыню, которая не сдѣлала никакого вреда, то ты заслуживаешь гнѣва.
Весталка только головой покачала.
-- Поистинѣ, ты дурная дѣвочка,-- замѣтила она.
-- Боюсь, что не только дурная, но и злая къ тебѣ. Но если богиня дѣлаетъ несправедливыя вещи, то я не могу не сказать ей этого. Для меня всѣ эти богини одинаковы, а ихъ много. Если имъ всѣмъ угождать, то это будетъ ужъ слишкомъ много. Къ тому же что нравится одной, то не нравится другой. Повидимому, онѣ живутъ не очень-то дружно между собой, если все то, что про нихъ говорятъ, правда. Поэтому, я держусь отъ нихъ подальше.
-- Но, Фавстула, къ Вестѣ ты должна быть почтительна; ты ея жрица.
-- Развѣ я виновата въ этомъ?
Она проговорила эти слова съ такою горечью, что Клавдія готова была оскорбиться, если бъ они не были произнесены съ такой тоской.
-- Ты знаешь, Клавдія, почему я здѣсь. А если не знаешь, то можешь догадаться. Моя семья тяготится мою. Почему старая Плотина стала весталкой? Потому, что она некрасива, у ней заячая губа. У нея нѣтъ денегъ, и ея отецъ зналъ, что никто не женится на ней. Тацита очень красива, но она косолапа. Этого никто не замѣчаетъ изъ постороннихъ, ибо ее всегда носятъ на носилкахъ. Старуха Скрибонія почти выжила изъ ума, Валерія -- горбата, у Миниціи лицо какъ у волка. Всѣ онѣ пришли сюда, но развѣ кому-нибудь хоть немного нужна Веста?
-- Мнѣ нужна,-- тихо и важно сказала Клавдія, устремляя на Фавстулу свои большіе глаза.
-- Я часто удивлялась, зачѣмъ ты здѣсь,-- нѣсколько спокойнѣе сказала Фавстула.-- Я знаю, твой отецъ тебя любитъ. Я помню тотъ день, когда мы встрѣтили его. Это было, когда мы шли назадъ, неся священную воду изъ источника Эгеріи. Какъ засіяло радостью его лицо, когда онъ узналъ тебя!
-- Да, ни одинъ отецъ не любитъ свою дочь такъ, какъ онъ. У меня нѣтъ ни сестеръ, ни братьевъ. Моя мать умерла пять лѣтъ спустя послѣ того, какъ я пришла сюда. Поэтому вся его любовь сосредоточивается на мнѣ. Я была счастлива дома.
Она хотѣла еще что-то сказать, но сдержалась. Ея природная деликатность подсказала ей, что для Фавстулы это, можетъ быть, будетъ слишкомъ тяжелымъ контрастомъ. Но Фавстула не думала о себѣ.
-- Скажи же мнѣ, почему ты сдѣлалась весталкой? Неужели это твое собственное желаніе?
-- Да. Мой отецъ и не думалъ о томъ, чтобы отдать меня сюда. Онъ долго не соглашался на это. Я постараюсь объяснить себѣ все. Я думаю, что я должна это сдѣлать. Но ты, можешь быть, не поймешь меня и мои слова покажутся высокомѣрными...
-- Ты всегда производила на меня впечатлѣніе высокомѣрной,-- съ легкой улыбкой замѣтила Фавстула.
Нѣсколько минутъ Клавдія сидѣла безмолвно, устремивъ глаза на слабо колыхавшееся передъ ней пламя. Она думала не столько о томъ, что она сейчасъ скажетъ Фавстулѣ, сколько о самой Фавстулѣ. Сколько у нея разнообразныхъ улыбокъ!