Характеристика литературныхъ произведеній А. К. Шеддера и отраженіе въ нихъ общественныхъ типовъ за послѣднія 40 лѣтъ.-- "Гнилыя болота" и "Жизнь Шупова": шестидесятые годы въ семьяхъ и школахъ.-- "Кукушка новой формаціи" и "Отцы по непредвидѣннымъ обстоятельствамъ".-- Отрицательный и положительный типъ русской женщины.
Популярность и распространенность литературныхъ произведеній А. К. Шеллера слѣдуетъ признать вполнѣ заслуженными. "Гнилыя болота", "Жизнь Шупова", "Засоренныя дороги", "Господа Обносковы", "Лѣсъ рубятъ -- щепки летятъ", "Паденіе", "Ртищевъ", "Голь", "Старыя гнѣзда","Хлѣба и зрѣлищъ", "Безпечальное житье","И золотомъ и молотомъ", "Совѣсть","Бездомники","Зачумленный", "Конецъ Бирюковской дачи", "Алчущіе", "Послѣ насъ" и т. д.-- отражаютъ послѣдовательно многочисленныя перемѣны въ нашей общественной жизни за послѣднія сорокъ лѣтъ. Справедливость требуетъ сказать, что не всѣ произведенія Шеллера написаны имъ съ одинаковымъ мастерствомъ, но, конечно, если сравнивать его съ современными "талантами", то изъ каждаго его романа и повѣсти можно выкроить по нѣсколько разсказовъ и очерковъ, давшихъ громкую извѣстность многимъ писателямъ исключительно за ихъ такъ называемую "художественность". Затѣмъ, если бы Шеллеръ не повторялся и сжалъ бы пятнадцать томовъ своего "Полнаго собранія сочиненій" въ шесть-семь томовъ, то онъ былъ бы несомнѣнно первокласснымъ писателемъ. Но и такимъ, какимъ мы знаемъ Шеллера, можно изъ полнаго собранія его сочиненій указать на избранныя, которыя исполнены художественно и, вмѣстѣ съ тѣмъ, обнимаютъ собою не эскизъ съ маковое зернышко изъ русскаго быта, но охватываютъ цѣлыя десятилѣтія русской жизни съ ея типичными представителями. Въ первыхъ своихъ романахъ: "Гнилыя болота" и "Жизнь Шупова", Шеллеръ воспроизвелъ борьбу стараго поколѣнія съ новымъ по всѣмъ жгучимъ вопросамъ изъ эпохи реформъ. Наиболѣе сильно здѣсь очерчены авторомъ семейный деспотизмъ и школы съ учителями безъ любви къ дѣтямъ и деморализующимъ товариществомъ. Въ выведенныхъ имъ семьяхъ дѣти всегда одиноки и ищутъ утѣшеній на сторонѣ среди чужихъ лицъ. Родители не являются ихъ друзьями, не добиваются ихъ довѣрія, занятые службой -- не интересуются ихъ знакомыми и симпатіями, не предостерегаютъ отъ увлеченій съ пробужденіемъ возмужалости, и не удивительно, что со временемъ дѣти позорятъ себя "подлогами", стрѣляются, втираются въ чужія семьи, гордясь тѣмъ, что разстроили чужое счастье, и не брезгая тѣмъ, что ихъ любовница живетъ на средства другаго мужчины и т. д.
Шеллеръ усиленно старался убѣдить общество, что идеалъ семьи всего менѣе осуществленъ въ жизни, и наши дѣти всего болѣе страдаютъ отъ недовольства въ своемъ собственномъ родномъ гнѣ8дѣ. Не менѣе горькую ихъ участь рисуетъ онъ и во время ихъ пребыванія въ школахъ и университетѣ. Частныя школы г-жи Соколовой въ "Гнилыхъ болотахъ", основанныя безъ всякаго призванія къ педагогической дѣятельности, внушаютъ дѣтямъ одно отвращеніе къ учебнымъ занятіямъ. Пріюты, устраиваемые аристократами-филантропами, также ужасны ("Лѣсъ рубятъ -- щепки летятъ"). Не лучше и иностранныя училища, гдѣ пьяница Саломірскій ругалъ дѣтей, "шушерой, мелюзгой и сволочью", трезвый Рейтманъ собственноручно билъ ихъ, вѣжливый и педантически точный французъ Гро былъ безпощаденъ къ виновнымъ, подвергая ихъ сѣченію розгами, а православный священникъ изощрялъ свое дешевое остроуміе надъ "иновѣрцами" -- дѣтьми. Авторъ придаетъ особенное и благотворное значеніе только учителямъ въ широкомъ смыслѣ этого слова, такъ какъ они дѣйствительно играли огромную роль въ русскомъ обществѣ. Стоитъ вспомнить имена учителей русской словесности Ульянова, Водововова, Ушинскаго учителей русской молодежи: профессоровъ Грановскаго, А. Градовскаго, Кавелина, Энгельгардта, Ореста Миллера и т. д. Вотъ почему, на ряду съ холодными учителями-чиновниками, онъ обрисовываетъ и учителей по призванію. Почти съ ненавистью относится онъ къ первымъ и трогательными чертами очерчиваетъ простодушнаго, недалекаго Мейера (въ "І'нилыхъ болотахъ"), отличающагося, при всей педагогической несостоятельности, любовью къ дѣтямъ, или Носовича (тамъ же), уже вполнѣ умѣло и заботливо руководящаго дѣтьми. Авторъ отводитъ вопросамъ воспитанія значительное мѣсто и въ "Письмахъ человѣка сошедшаго съума" (т. I), и въ "Нашихъ дѣтяхъ", "Основахъ образованія въ Европѣ и Америкѣ" и т. д. Изъ первоначальной школы герои А. К. Шеллера попадаютъ въ гимназію и университетъ. Но по окончаніи курса, они признаются, что очень мало знаютъ изъ того, что надо бы знать въ земледѣльческой странѣ: "Ни школа, ни университетъ, ни петербургская жизнь со всѣмъ своимъ дѣдовымъ и озабоченнымъ видомъ не дали мнѣ никакихъ практическихъ свѣдѣній, никакихъ необходимыхъ совѣтовъ о крестьянскомъ бытѣ, о его нуждахъ и возможности порядочно устроить дѣда деревни",-- говоритъ Щуповъ изъ деревни Шуповки.
Въ университетѣ молодежь живетъ совершенно ненормально, особнякомъ отъ общества, и безпрепятственно развивается въ томъ или другомъ направленіи, не встрѣчая достойныхъ уваженія примѣровъ и возраженій со стороны опытныхъ людей. Молодой человѣкъ лишенъ возможности и по матеріальному положенію, и отсутствію "знакомствъ" и часто умѣнья себя держать -- провести вечеръ въ обществѣ просвѣщенныхъ и установившихся людей, разрѣшить съ ихъ помощью политическіе и соціальные вопросы, и на живомъ дѣлѣ провѣрить свои силы. Единомышленники и раздутое однородное чтеніе, при ничтожности лично наблюдаемыхъ фактовъ и ощущеній, способствуютъ фанатизму теорій, безъ практическихъ ихъ примѣненій. Вмѣсто полезныхъ общественныхъ дѣятелей, являются "въ пространствѣ" живущіе мечтатели, тратящіе свои силы и порывы въ тѣсномъ мірѣ единомышленниковъ, никогда не слыхавшихъ резоннаго замѣчанія: ты вотъ все читаешь книги, а когда же ты. думаешь? у тебя широкіе горизонты, а пробовалъ ли ты хотя бы на маленькомъ дѣлѣ провѣрить кое-что изъ своихъ взглядовъ? знаешь ли ты, что крупное дѣло безъ умѣнья начать его и вести -- самое дурное дѣло; что хорошая идея съ ничтожными людьми самая дурная идея?
Подобное освѣщеніе вопроса о "молодомъ поколѣніи" чрезвычайно важно, и едва ли не этимъ изолированнымъ положеніемъ молодого поколѣнія въ обществѣ объясняется претензія молодежи на выдающуюся роль въ общественной жизни. Базельскій профессоръ А. Тунъ, въ одномъ изъ своихъ произведеній о Россіи, говоритъ: "Студенчество въ Россіи изъ болѣе глубокихъ народныхъ слоевъ, чѣмъ въ Германіи; это большею частью дѣти поповъ, мѣщанъ, мелкихъ чиновниковъ, плохо воспитанные и съ дурной школьной подготовкою. Особенно это замѣчается въ Петербургѣ" гдѣ дѣти богатыхъ классовъ воспитываются въ лицеяхъ и училищѣ правовѣдѣнія. Большинство студентовъ бѣдны, они терпятъ Нужду въ самомъ необходимомъ и принуждены сами поддерживать свое существованіе, если не получаютъ стипендіи. Но и въ такихъ случаяхъ они плохо питаются, живутъ въ грязныхъ квартирахъ и нуждаются въ деньгахъ для покупки книгъ. Эти условія заставляютъ играть такую большую роль обществамъ вспомоществованія, кассамъ, читальнямъ, дешевымъ столовымъ, которыя составляютъ въ мірѣ студенческомъ своего рода экономическіе и соціальные вопросы и приводили неоднократно къ безпорядкамъ и т. д.". Изолированное положеніе недовольной молодежи вызываетъ въ ней преувеличенное представленіе о своихъ силахъ и идеализацію простого народа, развиваемую не степенью нашей ему полезности, но чрезмѣрно раздутой мечтательностью, безъ возраженій болѣе опытныхъ людей или провѣрки себя на живомъ дѣлѣ.
Изъ нерадивой семьи и школы, съ сомнительнымъ товариществомъ, выходили у г. Шеллера молодые люди, годные таскаться только за женской юбкой, относясь съ легкимъ сердцемъ ко всѣмъ послѣдствіямъ предбрачныхъ увлеченій и пороковъ. Обязанность стлать постель великовозрастнымъ юношамъ и будить ихъ по утрамъ, когда они еще "дураками" спятъ за ширмами,-- возложена на дѣвочку-подростка. "Насколько удобно было возлагать эти обязанности на молоденькую дѣвочку -- объ этомъ никто не думалъ, никто не спрашивалъ". А между тѣмъ это и есть "Наша первая любовь" (см. томъ XIII), говоритъ авторъ, рисуя затѣмъ, по какому пути и какъ кончила жизнь "наша Наташа". Предбрачная любовь съ ея горькими послѣдствіями особенно разработана въ повѣсти "Несчастный бракъ", гдѣ жена, много ѣздившая въ молодости "по водамъ", имѣла свое "прошлое", а молодой человѣкъ, сошедшійся съ нею до свадьбы, женится только ради ребенка. Онъ -- сухой, сдержанный, она -- "видавшая виды". Разумѣется, они терзаютъ другъ друга и семейная драма кончается смертью ребенка; но родители разъѣхаться уже не могутъ, такъ какъ ей нечѣмъ было бы существовать, и потому она, чувствуя, что теперь мужъ выгонитъ ее, кончаетъ самоубійствомъ. Въ "Тернистомъ пути" пожилъ мужъ до свадьбы. Онъ женится на дѣвочкѣ, и во время вѣнчанья прибѣгаетъ въ церковь его прежняя любовь съ ребенкомъ. Молодая жена хочетъ уйти отъ него, но она уже повѣнчана и поводовъ къ разводу нѣтъ. Мужъ буквально силою дѣлаетъ ее своею женою. Потомъ она узнаетъ объ его прошлыхъ связяхъ: ихъ десятки. Она "начинаетъ ненавидитъ его, но она готовится сдѣлаться матерью... Мужъ, между тѣмъ, прокучиваетъ ея приданое и, когда у него родится ребенокъ, поканчиваетъ съ собою, оставляя жену нищей. Чаще, однако, молодые герои Шеллера не женятся изъ-за разсчета, по Мальтусу, и предпочитаютъ честнымъ дѣвушкамъ -- чужихъ женъ. Шаховъ въ романѣ "Паденіе" называетъ это "увлеченіями", которыя, однако, слѣдуетъ прекращать послѣ кратковременныхъ связей съ чужими женами. Болѣе продолжительныя отношенія уже есть развратъ и кладутъ пятно. "Какую роль онъ будетъ играть въ глазахъ Серпухова, живя съ его женой: любовницамъ обыкновенно платятъ, ихъ содержатъ, а тутъ любовница живетъ на счетъ мужа, тогда какъ принадлежитъ она не мужу, а любовнику".
"Наша первая любовь", "Кукушка новой формаціи", "Несчастный бракъ", "Тернистый путь", "Паденіе" -- это все произведенія, гдѣ Шеллеромъ описаны новые "отцы по непредвидѣннымъ обстоятельствамъ", ихъ подбрачныя связи и пробныя семьи, заставляющія съ особеннымъ сожалѣніемъ вспомнить пропаганду о свободномъ обращеніи съ женщиной и отсутствіе въ русской жизни суровой "Перчатки" Бьернсона и "Сонаты" Л. И. Толстого. Шеллеръ восполнилъ этотъ пробѣлъ въ русской литературѣ изображеніемъ молодыхъ людей обоего пола, запятнавшихъ себя многочисленными "увлеченіями", "ошибками" и вступающихъ съ "черной памятью" въ законный бракъ для пожизненныхъ заботъ другъ о другѣ. Разумѣется, новобрачная, съ "черной памятью", не многимъ лучше въ семейной жизни, чѣмъ и "полудѣва" изъ Марселя Прево. Этотъ типъ у г. Шеллера названъ "Кукушкой новой формаціи" съ лицомъ "ангела на рафаэлевской картинѣ" и "крайней степенью лживости" тайно и въ открытыхъ по почтѣ письмахъ къ обманутымъ ею же любовникамъ, не жалѣя себя собственно потому, что со стыдомъ и честью покончены были давно всѣ счеты. Этотъ типъ барышни изъ аристократической и разорившейся семьи въ романахъ А. К. Шеллера созданъ по преимуществу имъ въ русской литературѣ. У Тургенева имѣется только одинъ такой типъ -- въ "Дворянскомъ гнѣздѣ" Варвара Павловна Лаврецкая. У большинства нашихъ писателей русскія женщины -- поэтическія барышни, изъ которыхъ выходятъ въ послѣдствіи либо монахини, либо свѣтскія дамы, гордыя исполненіемъ высокаго долга семьянинки, либо дѣловыя фельдшерицы, учительницы, врачи, либо глупыя Кукшины, но не безцеремонныя, до мозга костей эгоистки, иногда цинично откровенныя, чаще замаскировавшіяся новыми взглядами и вкусами либеральнаго общества.
"Плохое пенсіонское образованіе, крайне развитое при помощи чтенія романовъ воображеніе, крайняя избалованность вслѣдствіе красоты, удивительная способность на время увлекаться всѣмъ: и красотой мужчины, и краснорѣчіемъ оратора, и нищетой горемыки, и собственными фантазіями" -- вотъ элементы, изъ которыхъ у г. Шеллера слагается этотъ новѣйшіе безсердечный типъ женщины. Онъ говоритъ о ней, что "она сана вѣрила тому, что ея мужъ и любовники притѣсняли ее и обманывали. Она никогда не сознавала, что она обираетъ ихъ, потому что деньги уплывали изъ ея рукъ, какъ вода, на наряды, на извозчиковъ, на бѣдняковъ, безъ цѣли и смысла, и она всегда нуждалась. Она часто плакала и жаловалась, но чисто по дѣтски, утѣшаясь первою ласкою, а ласкали ее очень охотно тѣ, кого поражала ея замѣчательная красота. Обыкновенно ея связь съ мужчиной съ того и начиналась, что онъ выслушивалъ ея жалобы, утѣшалъ ее, бранилъ своего безсердечнаго предшественника и этимъ подливалъ масла въ огонь, такъ что она въ концѣ концовъ считала себя мученицей, перенесшей страшныя страданія. Она отдыхала отъ этихъ страданій въ новыхъ объятіяхъ до тѣхъ поръ, покуда и новый любовникъ не оказывался почему либо извергомъ". Въ періодъ горячей привязанности, послѣ пламенныхъ писемъ и свиданій, она на всякій случай, въ постороннемъ обществѣ, держалась съ любимымъ человѣкомъ оскорбительно холодно и непріязненно, чтобы впослѣдствіи, при новыхъ увлеченіяхъ, имѣть право сказать, что онъ преслѣдовалъ ее, что она давно не знала, какъ отдѣлаться отъ него, и неоднократно искала спасенія въ Невѣ и т. д. Это не измѣна ему, а естественное охладеніе къ "извергу". Это ея отзывъ о человѣкѣ, который поилъ-кормилъ ее, пріучалъ къ труду и своимъ именемъ прикрывалъ всѣ ея незаконныя связи и послѣдствія... Разумѣется, "воплощенная ложь" въ женщинѣ рано или поздно обнаруживается для всѣхъ съ очевидностью, и тогда "Кукушка новой формаціи", прогулявшая свою молодость въ чужихъ гнѣздахъ, рѣшается, наконецъ, свить свое собственное гнѣздышко, выходя за мужъ за нетребовательнаго младенца; но, говоритъ г. Шеллеръ, "только уже не для высиживанія и призрѣнія своихъ птенцовъ, а для того, чтобы застраховать лично себя отъ холодовъ и непогодъ приближающейся старости". День, когда благородный мужчина подойдетъ къ ней близко, будетъ началомъ его безчестія и гордыхъ молчаливыхъ страданій, предостерегаетъ Шеллеръ, и современная жизнь все чаще и чаще подтверждаетъ это мнѣніе. Типъ лживой, образованной и безсердечной эгоистки, рвущей сердце преданнаго ей человѣка, какъ дѣти рвутъ муху по частямъ: сперва крыло, потомъ ногу, не замѣчая даже мукъ живаго существа,-- чрезвычайно распространенъ въ жизни, но очень мало выведенъ въ русской литературѣ. У Шеллера онъ варьируется въ "Кукушкѣ новой формаціи" и въ романахъ "Паденіе" и въ "Беэдомникахъ", гдѣ супруга скучаетъ въ своей семьѣ и оживляется только въ гостяхъ, въ театрѣ и концертахъ за интересными новостями, или при видѣ новой красоты, ума и порока. Всѣ эти страницы объ отрицательныхъ семьяхъ прямо взяты изъ жизни 1860--1870 годовъ и являются, по мнѣнію автора, "главною причиною нравственнаго ничтожества нашей молодежи".
Шеллеръ не церемонится обнаружить всю степень паденія женщины позднѣйшаго типа; но было бы несправедливо упрекать его въ одностороннемъ освѣщеніи, такъ называемаго, "женскаго вопроса". У него найдутся и положительные типы русской женщины за послѣднее тридцатилѣтіе. Къ нимъ слѣдуетъ отнести старую фрейлину въ "Чужихъ грѣхахъ", воспитывающую чужихъ дѣтей; типъ ея такъ ярко очерченъ и съ такими подробностями, что очевидно -- это лицо не вымышленное, а живое.
Въ "Насѣдкѣ" положительнымъ типомъ въ русской семьѣ является некрасивая дѣвушка Катерина Марковна, способная даже рисковать своей репутаціей ради подруги. На тѣхъ же семейныхъ традиціяхъ воспитана и Надежда Дмитріевна, героиня повѣсти "Не намъ судить", посвятившая себя всю на пользу ближнихъ въ бѣдномъ провинціальномъ городишкѣ Послѣдняя повѣсть въ сильной степени проповѣдуетъ всепрощеніе. Въ ней рисуется слабый падшій человѣкъ, но въ самомъ своемъ паденіи сохранившій въ себѣ искру человѣчности, одинъ изъ тѣхъ мытарей, которые признаютъ себя хуже всѣхъ, и за это, можетъ быть, многое отпустится имъ. Обѣ эти повѣсти, судя по тону, принадлежатъ къ автобіографіямъ и потому написаны съ особенной любовью. Въ перечисленныхъ случаяхъ, типомъ хорошей семьи является старый ея типъ, когда женщина была по преимуществу хозяйкой и воспитательницей своихъ дѣтей. Въ защиту такой семьи авторъ замѣчаетъ: "Если мужъ приносить извѣстное количество рублей, то на нихъ немного пріобрѣлъ бы онъ, если бы ему пришлось платить за трудъ экономкѣ, за шитье бѣлья швеѣ, за первоначальное обученіе дѣтей гувернанткѣ. Женщина, исполняющая все это въ домѣ мужа, можетъ сказать, что она ѣстъ не его хлѣбъ, а живетъ на свой счетъ. Не вполнѣ еще ясно это для всѣхъ." Однако, у него имѣются и семьи позднѣйшаго типа, гдѣ жена по преимуществу живетъ умственными интересами и остается на общественномъ поприщѣ, а хозяйство съ первоначальнымъ обученіемъ дѣтей возложено на менѣе развитыхъ людей. Въ этомъ направленіи должна сложиться семейная жизнь молодыхъ Шуповыхъ, Рудыхъ, Люлюшиныхъ ("Жизнь Шупова") и Прохоровыхъ ("Лѣсъ рубятъ -- щепки летятъ"). 3ѣ цѣлымъ рядомъ отталкивающихъ женскихъ типовъ послѣдней формаціи, Шеллеръ никогда не забывалъ образъ чистой дѣвушки, оберегающей отъ грѣха свое тѣло не менѣе души, и матери, умѣющей собственнымъ примѣромъ воспитывать дѣтей въ духѣ трудолюбія и гуманности. Это имъ онъ писалъ полныя признательности строки: "Хорошая русская женщина стоитъ неизмѣримо выше хорошаго мужчины. Переживъ сотую долю тѣхъ страданій, которыя выпали на долю ей, мужчина озлобляется; съ ней этого никогда не бываетъ. Принося самую малую долю пользы своей проповѣдью или службой, мужчина, какъ бы онъ ни былъ развитъ, начинаетъ гордиться въ душѣ своими заслугами, и только умъ его спасаетъ отъ самохваленія; онъ говоритъ съ гордостью о своей честности, какъ будто честность его заслуга, а не обязанность,-- и этой черты нѣтъ въ хорошей женщинѣ. Она лишаетъ себя всѣхъ удовольствій, которыхъ никогда не лишитъ себя мужчина, и отдается всецѣло, какъ мать, жена или дочь, своимъ обязанностямъ. Она, и только она, воспитала цѣлыя поколѣнія честныхъ и твердыхъ людей и никогда, даже передъ самою собою, не сводила итоговъ своихъ заслугъ; она даже скорбитъ о своей неспособности приносить пользу. Спросите всѣхъ вполнѣ честныхъ людей, кому они обязаны всѣмъ тѣмъ, что въ нихъ есть хорошаго? Изъ ста девяносто девять отвѣтятъ: "женщинѣ". Она работаетъ за мужа въ деревнѣ, она отстаиваетъ грудью въ среднемъ классѣ своихъ дѣтей отъ пьянаго или озлобленнаго неудачами мужа, она спасаетъ отъ крайней степени пустоты и разврата людей высшаго круга, и за все это ее держатъ въ неволѣ, въ невѣжествѣ, въ безправіи, оскорбляютъ, позорятъ и потомъ удивляются, если встрѣтятъ падшую женщину! Но спросите ихъ: "кто виновникъ вашего паденія?" Онѣ отвѣтятъ: "мужчина", и будутъ правы. Ихъ воспитывали въ школѣ, которую создалъ мужчина, стараясь выростить для себя хорошенькихъ и ловкихъ, но немыслящихъ самокъ; первая сухая учебная книга и первый растлѣвающій романъ, попавшіе въ ихъ руки, были подсунуты имъ и написаны мужчиной; первая сѣть, сплетенная отъ бездѣлья, для развлеченія отъ праздной скуки, была разставлена имъ опять тѣмъ же мужчиной; бросилъ ихъ онъ, а не онѣ его; первый комъ грязи пущенъ въ нихъ его же рукой. Онъ хвастнулъ въ минуту пріятельскаго кутежа своей удачной интригой, и пошла женщина мыкаться по свѣту съ печатью развратницы, забросанная грязью такими же неразвитыми и падшими женщинами, какъ она, которыхъ также воспиталъ, также погубилъ мужчина. А виновникъ ея паденія клеймить ее страшнымъ русскимъ названіемъ, тѣмъ названіемъ, которое заставляетъ прохожаго отвернуться съ отвращеніемъ даже отъ покойницы, носившей его и утопившейся въ минуту безвыходной нищеты... И между тѣмъ, какъ любила мужчину хорошая русская женщина! Пошелъ ли хоть одинъ русскій мужчина въ ссылку за падшей женщиной? Вы не найдете, вѣроятно, ни одного. А женщина шла, полная святой любви, считавшая свои ласки, свои заботы необходимыми для мужа, и таилась въ ней тайная надежда, быть можетъ, смутная для нея самой, спасти всеспасающей любовью отъ отчаянія или отъ новыхъ преступленій однажды падшаго человѣка. Не удерживали ее никакія страданія, никакія препятствія: переносила она бѣдность, холодъ и голодъ, брань и оскорбленія этапныхъ звѣрей и долгіе годы тяжелой жизни гдѣ нибудь въ глубинѣ Сибири. Въ этой рѣшительности была ея высочайшая нравственность, и блѣднѣютъ передъ нею всѣ прославленныя дѣянія героевъ съ ихъ мишурнымъ блескомъ, барабанною славою и ѳиміамными куреніями".
Вотъ какую женщину въ семьѣ хотѣлъ бы видѣть г. Шеллеръ, и многія изъ нихъ воспроизведены имъ во весь ростъ въ его романахъ. Его иногда даже упрекали за излишнюю идеализацію русской женщины, но эти упреки покажутся смѣшными, когда вспомнишь, что русская жизнь создавала и такіе типы, какъ жены декабристовъ и т. д. Да и мало ли можно насчитать высокаго строя души русскихъ женщинъ! Теперь намъ легче понять и желчныя нападки Шеллера на женщинъ низменнаго типа, распложающихся съ изумительной быстротой, не лишенныхъ образовательнаго ценза, съ отличнымъ происхожденіемъ и не застрахованныхъ своей изношенностью отъ преклоненія передъ ними мужчинъ высокаго ума и души. Ни у одного беллетриста нѣтъ столько дурныхъ женщинъ подъ гриммомъ новѣйшей культуры, какъ у Шеллера; но только онъ этому не радуется, какъ другіе писатели о новой женщинѣ -- и въ этомъ его разница отъ нихъ. Передъ нами проходитъ цѣлый рядъ женскихъ типовъ, совершенно своеобразныхъ, если кто потрудится прослѣдить ихъ на протяженіи всего полнаго собранія сочиненій А. К. Шеллера. Его женщины руководятъ школами и филантропическими пріютами, дѣлятъ радости предбрачной жизни съ оскверняющими и убивающими всякую любовь тайнами; вступаютъ въ законный бракъ съ воспоминаніями; воспитываютъ собственныхъ дѣтей въ чужихъ гнѣздахъ: дѣвочекъ въ институтахъ, а мальчиковъ въ латинскихъ школахъ, подготовляя изъ нихъ враговъ себѣ и т. д. Женскій вопросъ трактуется г. Шеллеромъ такъ разнообразно, какъ ни у одного изъ позднѣйшихъ беллетристовъ.
Автора нельзя упрекнуть въ томъ, что онъ преднамѣренно сгустилъ семейные нравы въ одну черную краску. Тѣмъ не менѣе, авторъ оплакиваетъ паденіе семейныхъ началъ въ позднѣйшемъ поколѣніи и, устами одного изъ Муратовыхъ, наставительно замѣчаетъ: "Если я когда-нибудь сдѣлаюсь отцомъ, то первою моею задачею будетъ стремленіе стать другомъ своего сына и избавить его отъ горькой необходимости искать на сторонѣ участія и ласкъ, радушія и веселья, друзей и руководителей -- однимъ словомъ, всего того, чего такъ часто недостаетъ нашей свѣтской молодежи въ родномъ гнѣздѣ, у родителей дѣльцовъ, у матерей модницъ и благотворительницъ, почти не видящихъ своихъ дѣтей, или у отцовъ или матерей, отдавшихся разгулу, разврату, картежной игрѣ... Недовольство роднымъ гнѣздомъ является, по моему мнѣнію, первою причиною нравственнаго ничтожества нашей молодежи".