Лѣсковъ и его письма къ Шеллеру. Моя переписка съ Шеллеромъ.
Не только для начинающихъ писателей Шеллеръ былъ дорогимъ руководителемъ, но и для опытныхъ онъ былъ превосходнымъ редакторомъ. Въ подтвержденіе послѣдняго у меня сохранилось воспоминаніе о томъ, какъ H. С. Лѣсковъ былъ недоволенъ редакціей "Русской Мысли" за то, что она посылала его повѣсть "Зенонъ-Златокузнецъ" въ рукописи на предварительный присмотръ къ цензору и послѣдній не пропустилъ ее къ печати.
Тогда Лѣсковъ передалъ повѣсть П. А. Гайдебурову въ "Недѣлю", но тотъ пріѣхалъ къ автору просить "пожертвовать тенденціей".
-- Такое прекрасное описаніе египетской жизни,-- говорилъ онъ.-- Обстановка, природа, обычаи -- удивительно художественно воспроизведены; но для сохраненія повѣсти необходимо пожертвовать тенденціей. Мнѣ хочется напечатать ее, но въ этомъ видѣ, какъ возьму я ее въ руку, она жжетъ мнѣ пальцы.
-- Отымите отъ разсказа тенденцію,-- отвѣчалъ Лѣсковъ:-- отъ него ничего не останется. Выдетъ глупая басня. Я именно и писалъ его затѣмъ, чтобы человѣкъ своей вѣрой могъ увлекать людей, двигать горами, какъ Зенонъ готовностью умереть за вѣру тронулъ и сдвинулъ чужое сердце... Мнѣ только это и мило въ моемъ разсказѣ, а вы меня просите пожертвовать тенденціей и оставить только рамки разсказа и краски.
Такъ они и разошлись. По уходѣ Гайдебурова Лѣсковъ сказалъ:
-- Настоящій литераторъ никогда не посовѣтовалъ бы сохранить художественность безъ идеи. Попробую дать прочесть своего кузнеца Александру Константиновичу Шеллеру.
По прошествіи нѣсколькихъ мѣсяцевъ, Лѣсковъ, попирая отъ удовольствія руками свой носъ, радостно сказалъ:
-- Заглавіе передѣлано и разсказъ названъ: "Гора". Шеллеръ провелъ его даже у себя въ "Живописномъ Обозрѣніи". Вотъ настоящій литераторъ, какъ поступаетъ.
Здѣсь будетъ кстати напечатать нѣсколько писемъ Н. С. Лѣскова къ Шеллеру, касающіяся съ одной стороны ихъ взаимныхъ переговоровъ о "Зенонѣ" и съ другой -- свидѣтельствующія въ подробностяхъ, старанія Шеллера пріобрѣсть "Зенона" для "Живописнаго Обозрѣнія", несмотря на то, что "Зенонъ" жегъ руки нѣкоторымъ издателямъ.
-----
Сердечно благодарю Васъ, уважаемый коллега, за Ваше вниманіе и заботы. Вчера я получилъ уже No, но и этотъ мнѣ не будетъ лишнимъ, если позволите имъ завладѣть.
Жаль, что все это ограничивается одною Москвою. Сегодня былъ у меня Гайдебуровъ и разсказывалъ, какъ ему дѣлаютъ внушенія противъ "тенденціозности". Любопытно!
Еще разъ Васъ благодарю и жму Вашу руку.
Преданный вамъ
Н. Лѣсковъ.
21, I, 89. Спб.
-----
16. Авг. 80 Спб. г.
Фршт. 60, 4.
Достоуважаемый Александръ Константиновичъ!
Рѣпинъ былъ у меня и я у него и мы все переговорили. Какъ же это кончить? За чѣмъ дѣло стало? Я хочу уѣхать провѣтриться. Надо все кончить, что бы дѣло не стояло, а шло.
Прилагаю вамъ листокъ съ перемѣною заглавія. Пожалуста прикажите его подклеить къ экземпляру повѣсти. Объявлять ее надо подъ этимъ заглавіемъ: "Гора". Рѣпинъ это знаетъ {Предполагалось, что "Гора" будетъ съ иллюстраціями Рѣпина.}.
Преданный Вамъ Н. Лѣсковъ.
-----
14. Нбр. 89. Спб. Фршт. 60, 4.
Достоуважаемый Александръ Константиновичъ!
По условію г. Добродѣева, которое лично мнѣ Вами передано, я долженъ получить за повѣсть 1000 рублей. Въ то число я получилъ при Васъ 300 р., а за г. Добродѣевымъ осталось 700 рублей. Эти 700 р. должны быть уплочены мнѣ въ два срока,-- а именно: 300 р. 16-го ноября и 400 р. 15-uо декабря 1889 г. Завтра поступаетъ срокъ второго платежа (300 р.), а я боленъ и не оставляю моей комнаты. Позвольте мнѣ просить Васъ, какъ посредника въ этомъ дѣлѣ, оказать мнѣ содѣйствіе къ полученію завтра же слѣдующихъ мнѣ 300 р. Расписаться я желалъ бы на той же роспискѣ, которая мною дана при полученіи задатка.
Преданный Вамъ
Н. Лѣсковъ.
-----
26 сент. 90 г. Спб.
Фршт. 60, 4.
Уважаемый другъ Александръ Константиновичъ!
Изъ готовыхъ и нѣсколько сомнительныхъ вещей у меня есть одна, наименѣе сомнительная, тщательно сдѣланная "Сказка о большомъ доброхотѣ". Я ее уже много "присмирялъ" и присмирилъ до того, что болѣе уже нельзя. Теперь, мнѣ кажется, она можетъ пройти. Ее я Вамъ и позволяю себѣ предложить, съ тѣмъ условіемъ, что бы Сергѣй Емельяновичъ {Издателемъ "Живописнаго Обозрѣнія", послѣ П. Н. Полеваго, былъ Сергѣй Емельяновичъ Добродѣевъ.} распорядился ее набрать, прислалъ бы мнѣ корректуру и, по выправкѣ мною корректуры, сдѣлалъ бы для меня два оттиска, а затѣмъ особый оттискъ послалъ бы къ цензору: но ни въ какомъ случаѣ не посылалъ бы ему рукопись, десять разъ переписанную и опять сильно поправленную. Я полагаю, что Вы и Сергѣй Емельяновичъ признаете это мое желаніе справедливымъ и удобоисполнимымъ. Обо всемъ остальномъ, вѣроятно, успѣемъ поговорить послѣ того, когда намъ станетъ извѣстно, что сдѣлаетъ цензоръ.
Искренно Васъ уважающій и любящій
Н. Лѣсковъ.
P. S. За рукописью можете прислать когда Вамъ угодно, но только лучше, что бы она была у меня подъ рукою до тѣхъ поръ, пока С. Е. найдетъ благовременнымъ ее набирать. Пока она у меня я все-таки отъ времени до времени къ ней возвращаюсь. Она написана довольно трудною манерою и требуетъ ухода въ стилистическомъ отношеніи.
-----
31. Авг. 91. Спб. Фуршт. 60.
Достоуважаемый Александръ Константиновичъ!
Окажите мнѣ дружбу: пробѣгите препровождаемый при семъ запасъ стихотворныхъ опытовъ и, если можно, отберите изъ нихъ, что удобно, для помѣщенія въ "Живописномъ Обозрѣніи". Поэтъ этотъ юный человѣкъ и мой родственникъ, и потому я за него и ходатайствую передъ Вами "по родству". Сдѣлайте милость дайте ему хлебнуть отравы типографскихъ чернилъ! Онъ, конечно, малый хорошій и очень любящій литературу. Можетъ быть изъ него со временемъ что нибудь и выйдетъ. О гонорарѣ разумѣется не чего условливаться: что дадите то и ладно. Остальное, что останется отъ Вашего выбора, пожалуста пришлите мнѣ. А я къ вамъ не кажу глазъ потому, что все очень боленъ и не могу ни гдѣ показаться.
Глубоко Васъ уважающій Лѣсковъ.
-----
3 сент. 91. Спб. Фуршт. 60.
Простите мнѣ мое замедленіе въ отвѣтѣ на Ваше письмо, уважаемый Александръ Константиновичъ. Оправданіе мое въ томъ, что я не "прихварываю", а тяжко страдаю мучительною болѣзнію, непозволяющею мнѣ даже отвѣтить на письмо. Не рѣдкіе дни, а мѣсяцы сплошь я только страдаю. За это и простите мнѣ все, что можетъ показаться какою нибудь съ моей стороны виною.
Обѣщаніе свое помню, но я не въ силахъ ничего писать, и ни о чемъ не могу думать по литературѣ. Если же мнѣ хоть немножечко полегчаетъ -- я сейчасъ же напишу для Васъ небольшую вещичку, которая у меня помѣчена, когда я еще былъ здоровѣе. Вамъ первымъ и напишу.
Еще разъ меня простите.
Преданный Вамъ
Н. Лѣсковъ.
-----
12-го окт. 1891 г. Спб.
Фуршт. 60, кв. 4.
Достоуважаемый Александръ Константиновичъ!
Я послалъ Вамъ, нѣсколько стишковъ моего родственника Б., и просилъ Васъ, если можно,-- что нибудь изъ нихъ напечатать. Посмотрѣли-ли Вы на эти "опыты" и какъ ихъ нашли? Мнѣ очень совѣстно утруждать Васъ моими докуками, но нельзя миновать этого... Пожалуста ни посердитесь на меня и что нибудь мнѣ отвѣтьте.
Тамъ, помнится, есть кое-что возможное для печати и не худшее того, что печатается. А впрочемъ, я ни буду ни въ малѣйшей претензіи, если Вы мнѣ возвратите эти опыты. Мнѣ только нужно отвѣчать на вопросы поэта.
Искренно Васъ уважающій
H. С. Лѣсковъ.
Шеллеръ постоянно велъ переговоры о рукописяхъ съ издателемъ "Живоп. Обозр.", С. Е. Добродѣевымъ, въ интересахъ сотрудниковъ и онъ же часто просматривалъ рукописи послѣднихъ, хотя бы эти рукописи не годились для "Живоп. Обозр." или предназначались бы въ другое изданіе.
Читать чужую рукопись или чужіе стихи, чтобы дать автору совѣтъ -- было обычнымъ дѣломъ для Шеллера. При этомъ, вспоминаются мнѣ прекомическія положенія, въ которыя попадалъ Шеллеръ.
-- Этотъ сотрудникъ, говорилъ онъ: такъ отрицательно относится къ Добродѣеву, что самъ не хочетъ имѣть съ нимъ дѣло и говоритъ, что какъ только я уйду изъ "Живоп. Обозр.", такъ онъ болѣе не дастъ туда ни одной строки. Для себя онъ считаетъ неудобнымъ работать у Добродѣева и объясняться съ нимъ; а меня заставлять торговаться съ Добродѣевымъ о полистномъ ему гонорарѣ -- онъ не стѣсняется...
Я самъ однажды передалъ Шеллеру просьбу объ авансѣ одной литературной дамы, стѣснявшейся прямо обратиться къ издателю. Отвѣтъ Шеллера рисуетъ его трудную роль въ подобныхъ случаяхъ и, несмотря на это, его всегдашнюю къ ней готовность.
Другъ Анатолій Ивановичъ, къ сожалѣнію, вчера не могъ ничего отвѣтить по поводу аванса за принятую статью твоей знакомой и потому дѣлаю это сегодня. Уладить это не удастся, такъ какъ именно сентябрь мѣсяцъ въ денежномъ отношеніи самый тяжелый: 1-го октября взносъ на почту до 12,000 руб, и потому приходится сжиматься относительно лишнихъ расходовъ. Мнѣ крайне досадно, что я не могъ услужить. Но тутъ виновато не нежеланія сдѣлать что нибудь.
До вторника? Да?
Твой А. Шеллеръ.
27-го авг. 1894 г.
-----
Сохранилось у меня и письмо С. Н. Шубинскаго къ Шеллеру также съ литературнымъ порученіемъ, которыя сыпались на Шеллера въ ивобиліи, какъ и на всякаго благожелательнаго редактора. Шеллеръ часто передавалъ мнѣ письма близкихъ ко мнѣ и хорошо знакомыхъ писателей. Тоже самое дѣлалъ и H. С. Лѣсковъ. Вотъ почему у меня и сохранились письма Лѣскова и Шубинскаго къ Шеллеру.
-----
Многоуважаемый Александръ Константиновичъ!
Одинъ мой родственникъ прислалъ мнѣ изъ Москвы нѣсколько стихотвореній его знакомаго,-- молодого, начинающаго поэта,-- съ просьбой помѣстить ихъ въ которомъ нибудь изъ петербургскихъ журналовъ. Мнѣ кажется, что для начинающаго писателя стихи не дурны и обнаруживаютъ если не талантъ, то способность. Не возьмете ли вы ихъ для "Живописнаго Обозрѣнія"? Авторъ не желаетъ за нихъ никакого гонорара и ставитъ лишь одно непременное условіе,-- чтобы ему были присланы тѣ номера журнала, гдѣ будутъ напечатаны стихотворенія. ч
Съ моей же стороны къ вамъ слѣдующая, усердная просьба: если стихотворенія покажутся вамъ не пригодными, возвратите мнѣ ихъ. Если же они будутъ напечатаны въ "Живописномъ Обозрѣніи", то пришлите мнѣ, для отсылки автору, тѣ NoNo, гдѣ они появятся. Авторъ желаетъ, чтобы были выставлены лишь иниціалы М. А. его фамиліи.
Простите, что затрудняю васъ такими просьбами. Я ужасно не люблю "литературныхъ порученій" но иногда отъ нихъ невозможно отказаться, и приходится эксплоатировать, въ свою очередь, чью нибудь любезность.
Искренно уважающій васъ Шубинскій.
-----
Случалось, разумѣется, что и Шеллеръ былъ виноватъ передъ сотрудниками въ неаккуратности помѣщеній ихъ работъ. Но, разумѣется, многое здѣсь зависѣло во-первыхъ отъ деликатности Шеллера, не любившаго огорчать сотрудника отказомъ въ пріемѣ статьи и принимавшаго статью, скрѣпя сердца; и во-вторыхъ -- неисполнительность Шеллера часто зависѣла отъ невѣдомыхъ сотруднику причинъ, весьма смягчающихъ виновность редактора. Я знаю многихъ сотрудниковъ "Живоп. Обозр.", недовольныхъ Шеллеромъ исключительно по незнанію всѣхъ обстоятельствъ, по которымъ Шеллеру приходилось измѣнять своимъ обѣщаніямъ по журналу или откладывать исполненіе ихъ. Одно время я самъ было въ числѣ недовольныхъ имъ лицъ и, выведенный изъ терпѣнія, написалъ Шеллеру письмо, копія котораго у меня случайно сохранилась. А именно:
-----
Многоуважаемый Александръ Константиновичъ!
Въ майской книгѣ "Живоп. Обозр." нѣтъ моей статьи "О съѣздѣ Спб. учителей", а между тѣмъ Вы обѣщали помѣстить ее въ этомъ номерѣ. Я уже не говорю о статьѣ "Учащая женщина", которую Вы нѣсколько разъ обѣщали помѣстить и все-таки не выполнили собственнаго обѣщанія. Между тѣмъ время идетъ и статья "О женщинѣ" интересна^ въ связи съ вопросомъ о курсахъ; статья о съѣздѣ гораздо интереснѣе, если она напечатана вслѣдъ за съѣздомъ. Это и заставляетъ меня просить Васъ напечатать ихъ поскорѣе; иначе, онѣ устарѣютъ. Если вы не можете помѣстить обѣ статьи въ теченіи мая и іюня, то возвратите мнѣ ихъ обратно. Это мое условіе. Вы меня простите, А. К., Вы всегда обѣщаетесь и мнѣ никогда не отказываете въ моихъ просьбахъ, но часто не думаете о своевременномъ исполненіи ихъ. Это значитъ -- неуважать человѣка; это имѣетъ видъ, что я навязываюсь къ Вамъ въ сотрудники и не понимаю отказа въ формѣ свѣтскихъ обѣщаній Меня это очень мучаетъ. Если я не говорилъ Вамъ объ этомъ ранѣе, то потому что не заслуживаю къ себѣ такого отношенія и мнѣ трудно допустить справедливость моихъ подозрѣній.
Въ отвѣтъ я получилъ отъ Шеллера письмо отъ 19 мая 1883 г. совершенно посрамившее меня.
Уважаемый Анатолій Ивановичъ, неужели нельзя объясняться просто, безъ всякихъ подозрѣній и глубокихъ соображеній, по крайней мѣрѣ, со мною Вамъ? Въ отношеніи Васъ я не редакторъ и не буду имъ, такъ какъ вижу въ Васъ просто стараго и дорогого мнѣ знакомаго. Какъ редакторъ могу сказать Вамъ слѣдующее:
1) Статья о съѣздѣ учителей набрана и не вошла въ майскую книгу только по расчетамъ экономическимъ, конечно, не моимъ, такъ какъ я не издатель. Наборъ ея, сверстанный уже, можете видѣть въ типографіи, ибо онъ идетъ въ іюльскую книгу.
2) Статья о курсахъ не идетъ отчасти потому, что и ничто покуда не идетъ, кромѣ переводовъ и текущихъ или даровыхъ статей въ родѣ воспоминаній г. Полевого, отчасти жe опять-таки по денежнымъ разсчетамъ: г. Полевой крайне стѣсненъ теперь и вовсе не желаетъ быть неисправнымъ плательщикомъ.
3) Условій никакихъ я не могу ставить, такъ издатель не я, а все дѣло въ будущемъ зависитъ отъ улучшенія или ухудшенія обстоятельствъ денежныхъ.
Согласитесь сами, что говорить объ этомъ предметѣ мнѣ было очень щекотливо, такъ какъ денежныя дѣла журнала -- чужая тайна. Г Полевой тоже старается дѣлать все зависящее отъ него, чтобы не быть не исправнымъ плательщикомъ и удешевляетъ потому временно изданіе. Вы вынудили меня высказать Вамъ все это Вашимъ письмомъ, которое, къ сожалѣнію, показало мнѣ въ совсѣмъ новомъ свѣтѣ Вашъ взглядъ на меня. Свѣтскія отношенія, кажется, не были нашими отношеніями да и какіе же мы то свѣтскіе люди.
А. Шеллеръ.
Мой адресъ: Крестовскій,
у Петербурго-Крестовскаго
моста, дача Воробьева, No 6.
-----
Конечно, не всегда Шеллеръ въ подобныхъ исторіяхъ могъ оправдаться именемъ издателя или обстоятельствами; но большинство изъ насъ склонно вспомнить Шеллера добрыми его поступками, чѣмъ недостатками и слабостями. Мнѣ, такъ много ему обязанному, трудно было сначала мириться съ его нетерпящимъ возраженій характеромъ и злыми отзывами объ отсутствующихъ лицахъ. Я перешелъ въ разговорѣ съ нимъ на "ты" послѣ долгихъ лѣтъ нашего знакомства, когда положительныя стороны его жизни, въ совокупности, невольно подчиняли ему окружающихъ его людей и располагали ихъ искренно уважать покойнаго писателя.