Сильвіо, точно, занимался Анджелой, даже очень много. Съ того дня, когда братъ, умирая, передалъ ему свои грезы о судьбѣ дѣвочки, внушенныя мыслью, что онъ оставляетъ ее на произволъ враждебнаго ему общества, любящій дядя почти только и думалъ, что о сироткѣ. Онъ согласился со всѣми странными затѣями брата; умирающимъ не противорѣчатъ. Джіорджіо, проживъ бандитомъ въ Африкѣ, забылъ, какъ люди живутъ, видѣлъ жизнь сквозь тьму. Не было сомнѣнія, что для Анджелы найдется отличный женихъ, даже не выходя изъ Сассари. Если ея личико будетъ хоть въ половину такъ красиво, какъ обѣщаетъ, Сильвіо готовъ былъ биться объ закладъ, что вся молодежь къ ней посватается. Можетъ быть, исторіи бандита и не знаютъ. Страхъ Джіорджіо, очевидно, напрасенъ, а неопредѣленное обѣщаніе Сильвіо не стѣснительно.
-- Будь покоенъ,-- сказалъ онъ ему,-- я позабочусь о счастьѣ твоей дочери.
Онъ все думаетъ объ этомъ. Но, вѣдь, первымъ же условіемъ для ея счастія было -- ни минуты не думать о возможности такого страннаго брака. Даже когда она будетъ въ годахъ, хоть девятнадцати лѣтъ, онъ все же будетъ старше ея вдвое. Онъ не былъ эгоистомъ. Его не могла бы удовлетворить любовь наивной дѣвочки, захваченная почти обманомъ. Овладѣть ею ему, утомленному жизнью, разочарованному, почти старику... но это преступленіе! Онъ и безъ того виноватъ. Въ правѣ ли онъ мысленно поклоняться идеалу женщины, когда она -- жена его друга? Но никогда она не узнаетъ этого. Онъ умретъ, скрывая свои страданія.
Беатриче, ослѣпленная любовью къ мужу, не замѣчала тревогъ Сильвіо. Она находила только, что ему не по себѣ.
-- Вы худѣете, себя не бережете; вы тамъ, въ Надеждѣ, простужаетесь, хвораете. За вами нуженъ присмотръ.
Она часто такъ говорила. Еслибъ она знала, какая змѣя гложетъ сердце Сильвіо, она не была бы такъ жестока или необдуманна. Что же это, какъ не жестокость, когда, оставаясь съ нимъ вдвоемъ, она разсказывала ему о Козимо и объ ихъ блаженствѣ?
И такъ, Сильвіо заботился о племянницѣ. Ему, прежде всего, хотѣлось, чтобы прошедшее не набросило тѣни на ея счастіе; онъ желалъ возстановить честь брата и заставить измѣнить приговоръ, выставлявшій Джіорджіо не мстителемъ, а простымъ убійцей. Онъ спрашивалъ совѣта у одного знаменитаго миланскаго адвоката. Отвѣтъ былъ кратокъ и жестокъ: "для отмѣны заочнаго смертнаго приговора нѣтъ иного средства, какъ осужденному явиться самому и просить пересмотра дѣла". Но, вѣдь, Джіорджіо умеръ; положеніе измѣнилось. Законъ предвидѣлъ же, вѣроятно, такой случай; если что-нибудь убѣдитъ судъ въ ошибкѣ, онъ, конечно, возстановитъ честь умершаго новымъ приговоромъ, который можно бы обнародовать. Такъ думалъ профессоръ-агрономъ, но адвокаты были иного мнѣнія, а миланская знаменитость прислала даже длинный рядъ выписокъ изъ статей уголовнаго кодекса. Всѣ добрыя намѣренія разбились объ этотъ кодексъ, не предвидѣвшій вовсе подобнаго случая.
Сильвіо купилъ тогда всевозможные сборники законовъ итальянскаго королевства, читалъ, сердился, мало понимая, иногда не понимая ровно ничего. Послѣ письма миланскаго адвоката его взяло такое зло, что ему захотѣлось выбросить, истребить всѣ эти книги. Онѣ лежали на своемъ мѣстѣ, но одного тома не доставало.
-- Куда дѣвались Гражданскіе Законы?
-- Я взяла ихъ,-- отвѣчала Анджела.-- Они у меня въ комнатѣ. Занимательная книга... Ахъ, постой, дядя Сильвіо,-- спохватилась она, припоминая, -- тутъ въ одномъ мѣстѣ сказано: "близкіе родственники",-- кто это именно?
Это застигло его врасплохъ. Онъ не отвѣчалъ, но книги уцѣлѣли.