-- Сдѣлаемъ это доброе дѣло сказала Беатриче мужу и при первой улыбкѣ закричала: побѣдила.
Но она еще не побѣдила. Оставался противникъ именно тамъ, гдѣ его нельзя было вообразить,-- въ сердцѣ самой жены. Оставалось болѣзненное ощущеніе, на которое Беатриче, въ порывѣ состраданія и любви, не удостоила оглянуться. Ей казалось, что она владѣетъ собой, что она заставитъ замолчать самолюбіе, на мѣсто мелкихъ ощущеній влюбленной жены поставитъ совѣсть женщины. Но она восторжествовала надъ нерѣшительностью мужа, и, все-таки, сама не зная почему, не написала еще наѣздницѣ.
-- Подожди писать этой несчастной,-- сказалъ Козимо.-- Подумаемъ. Мнѣ кажется, и добрыя дѣла слѣдуетъ дѣлать не торопясь.
Она дала себя уговорить. Проходили недѣли. Чего же она ждала? Она сама не знала, но мысль взять въ домъ незаконную дочь наѣздницы изъ цирка, когда-то любовницы мужа,-- эта мысль утрачивала понемногу привлекательность, стада казаться смѣшною, наконецъ, непріятною. Эта Ненна, конечно, дурная дѣвочка, развращенная акробатами, и Беатриче вызоветъ ее изъ Милана для того, чтобъ она была вѣчно тутъ, на глазахъ, и во всю остальную жизнь напоминала о другихъ дняхъ, о другой женщинѣ, и какой женщинѣ!... А если вдругъ явится эта Чезира, какъ запереть дверь передъ нею, вдругъ она захочетъ видѣть свое дитя?
Поднимались и другія опасенія. Что, если съ годами, которые много мѣняютъ, Беатриче покажется, что у дѣвочки черты лица, взглядъ или улыбка Козимо, если она замѣтитъ, что въ сердцѣ мужа заговорило инстинктивное чувство, способное привязать его къ ребенку и его матери сильнѣе, чѣмъ къ женѣ, которая не дала ему радости стать отцомъ? Если то готовитъ ей судьба въ награду за "доброе дѣло"...
Однажды вечеромъ, когда и онъ, и она были, попрежнему, далеки отъ какого-нибудь рѣшенія, но оба молча думали о томъ же, они вдругъ переглянулись и поняли другъ друга.
-- Какія мы жалкіе!-- выговорила Беатриче.
Козимо не возразилъ. Она продолжала:
-- Иногда намъ думается, будто мы ангелы, а мы просто... женщины.
Козимо поцѣловалъ ее, давая этимъ понять, что ему, пожалуй, это нравится.
-- Я думала,-- прошептала молодая женщина,-- покуда довольно будетъ, если я пошлю ей денегъ. Остальное успѣемъ.
Она договорила послѣднія слова съ досадой, будто ихъ вырвала у нея какая-то сила, "благоразуміе", какъ она называла ее прежде.
-- Вотъ и прекрасно!-- весело началъ Козимо.
Она зажала ему ротъ своей рукой.
-----
Неудавшееся доброе дѣло не долго лежало на совѣсти Беатриче. Недѣли черезъ двѣ она могла убѣдиться въ томъ, что неудача произошла не отъ недостатка доброй воли у нея или Козимо, но что это -- первая воля существа, которое до появленія на свѣтъ уже заявляетъ свои условія. Едва блеснула ей эта надежда, какъ исчезли всѣ колебанія ложной чувствительности; молодая женщина и себѣ сказала, и повторила Козимо, что, вѣроятно, чья-нибудь чистая душа удержала ее отъ необдуманнаго шага: "мы бы сожалѣли, раскаивались, можетъ быть, страдали бы всю жизнь", подтвердилъ Козимо, а онъ еще ничего не зналъ! Беатриче боялась причинить ему ту тревогу, когда грезится радость, и страшно проснуться. Никогда еще не была она такъ сердечно близка къ Козимо.
-- Я всякій день все больше тебя люблю,-- говорила она,-- и все на новый ладъ; любила какъ жена, какъ другъ, теперь, нажется, люблю, какъ мать. Взяла бы тебя на руки и носила.
Козимо отвѣчалъ, что и онъ тоже, ему кажется, но Беатриче прерывала его: "Молчи, ты этого не знаешь!"
Онъ не предчувствовалъ, не догадывался; пришлось все ему разсказать, когда у нея не стало терпѣніи одной ждать, сомнѣваться и надѣяться. За то, едва открыли ему глаза, онъ объявилъ, что все понимаетъ и видитъ за двухъ. Вѣдь, онъ изучилъ вопросъ еще въ первый годъ брака. У него есть такая книжечка; въ ней все. Если она хочетъ, онъ ей все разъяснитъ. Нѣтъ? Ну, хорошо; если это ей легче, пусть такъ и будетъ.
Онъ былъ упоенъ счастьемъ; Беатриче даже раскаялась, что слишкомъ рано сказала, и заплакала.
-- О чемъ ты плачешь?
-- Боюсь, что я ошиблась.
Но Козимо не тревожился. Еслибъ она его не удержала, онъ побѣжалъ бы въ Нашу Надежду сообщить Сильвіо великую вѣсть.