Начались дни любви и трудовъ; такихъ прекрасныхъ дней еще и не бывало. Съ зарей приходили сборщики винограда, немного позже винодѣлы, которые тутъ и ночевали; они прыгали въ чаны босыми ногами, возились и пѣли нѣжныя пѣсни на весь домъ. Пантамо привозилъ изъ виноградниковъ полные возы выжимокъ и сваливалъ ихъ въ складъ, гдѣ стоялъ кубъ для перегонки спирта. Чеккино, засучивъ рукава, въ огромной шляпѣ, становился среди дороги съ тачкой, а сборщицы насыпали ее полную гроздій; затѣмъ онъ быстро катилъ къ прессу, а вслѣдъ ему хохотали другія женщины, неся на головахъ корзины оливъ. Старикъ Амброджіо шелъ за сборщицами, указывая на кисти, которыя онѣ забывали снять, и срѣзалъ ихъ самъ. Графъ и Сильвіо поспѣвали всюду, въ погреба, на виноградникъ, а куда шелъ профессоръ, туда прибѣгала Анджела; казалось, она всякій день хорошѣетъ.
Сильвіо не хмурился болѣе; его лицо сіяло счастіемъ. Онъ былъ еще серьезенъ, потому что его маленькая тиранка не только была этимъ довольна, но еще сама серьезничала и увѣряла, что она полюбила его именно за это свойство. Уже было говорено о времени свадьбы. Анджела не желала выказывать ни нескромности, ни нетерпѣнія: она не дитя, можетъ ждать, если необходимо; если же король разрѣшитъ вопросъ о возрастѣ, почему этимъ не воспользоваться?
Сильвіо не спѣшилъ. Его радовалъ тихій праздникъ его сердца, сближеніе съ этимъ дѣтствомъ, такъ еще далекимъ отъ заката, не давало ему чувствовать бремени собственныхъ годовъ. Когда не было работъ, когда онъ не былъ занятъ статьей для журнала или не забивался въ хижину земледѣльцевъ, проповѣдуя этимъ невѣрующимъ начала новой агрономіи, онъ охотно забавлялся съ Анджелой; она пряталась, онъ добросовѣстно зажмуривался, покуда она не кричала, чтобъ онъ искалъ ее; она задавала ему загадки, которыхъ онъ никогда отгадать не могъ, за что на него налагались наказанія. Его глаза свѣтились, онъ смѣялся, какъ ребенокъ.
Минутами на него находила грусть; бывало даже хуже: онъ издали видѣлъ приближеніе грусти, звалъ ее, чтобъ датъ потомъ Анджелѣ заботу ее разгонять.
-- Теперь ты мечтаешь,-- говорилъ онъ ей,-- тебѣ и кажется, будто ты меня любишь. Завтра откроешь глаза и будешь удивляться, какъ могла повѣрить этому старому...
Анджела не давала ему кончить, тормошила его, покуда онъ самъ не начиналъ смѣяться. И Сильвіо казалось, что и онъ тоже ее любитъ; но замѣтилъ онъ также, что она милѣе ему, когда они врозь. Иногда, напротивъ, когда она не стояла передъ нимъ и не напоминала, что она уже не дѣвочка, а существо, дозрѣвшее для любви, въ душѣ стараго холостяка поднимались грустныя размышленія. Но, все-таки, это были самые свѣтлые дни въ Нашей Надеждѣ. Блаженство Козимо и Беатриче, хотя и съ примѣсью нѣкоторой тревоги, было также упрочено.
Въ глазахъ своей дорогой жены Козимо читалъ обѣщанія чуднаго будущаго и радовался, что можетъ тоже что-нибудь обѣщать ей, конечно, несравненно меньшее,-- богатство. Онъ надѣялся выкупить свои земли въ Плоаге, въ память матери, снова развѣситъ портреты предковъ, отдѣлаетъ домъ отца... Но никогда не оставятъ они Надежды, развѣ работы въ рудникахъ потребуютъ его личнаго присутствія. Но, можетъ быть, жена его не захочетъ быть горнозаводчицей? Во всякомъ случаѣ нужно будетъ съѣздить туда. Славный воздухъ, славный вѣтеръ съ моря!. Послѣ, когда Беатриче совершитъ свой подвигъ, она тамъ мигомъ поправится, да и мальчишкѣ недурно подышать хорошимъ воздухомъ.
Сборъ винограда кончился. Однажды въ маленькой газетѣ, присланной изъ Сассари, появилось слѣдующее объявленіе:
"Изъ Ористано прибыло въ нашъ городъ первое общество итальянскихъ акробатовъ-вольтижеровъ, подъ управленіемъ знаменитаго синьора Альфонсо; оно останется здѣсь одинъ мѣсяцъ и будетъ давать представленія въ "Дневномъ Театрѣ", превращенномъ въ циркъ. Общество состоитъ изъ четырехъ наѣздницъ, синьоръ Ады, Маріи, Джіованны и Эммы, двухъ клоуновъ и Алкида. Сверхъ того, оно обладаетъ двумя рѣдкостями, изъ которыхъ первая -- знаменитый карликъ Баттистоне, "человѣкъ-мячикъ", а вторая -- Ненна, чудное дитя, подъ именемъ "Лягушка". Первое представленіе завтра".