Папа Никола, онъ же Алкидъ, получивъ отъ Амброджіо приглашеніе пожаловать на Мельницу, на другой день, послѣ репетиціи, явился, ведя за руку Ненну.
-- Какъ ты думаешь, -- сказалъ онъ, говоря съ ней будто съ взрослой,-- зачѣмъ мы идемъ къ синьорамъ?
Ненна подумала немного и отвѣтила: "За деньгами". Великанъ засмѣялся ея проницательности.
-- Ты грамотная,-- продолжалъ онъ,-- хорошо ли ты поняла, чего хотѣлъ старикъ, разспрашивая тебя?
-- Какъ не понять! Спрашивалъ, нравится ли мнѣ представлять лягушку. Я говорю: нравится, если въ театрѣ много народу. Онъ спросилъ: отецъ ли ты мнѣ? Вотъ еще! Что же ты мнѣ, какъ не отецъ? Еще спрашивалъ, хочу ли жить въ прекрасномъ домѣ, гулять въ прекрасномъ саду, учиться разнымъ вещамъ.
-- Ну, знаю, что ты отвѣчала, -- сказалъ Алкидъ, лукаво смѣясь.
-- Немудрено догадаться!
-- Ты сказала: "хочу",-- продолжалъ папа Никола.
-- Нѣтъ, не хочу,-- возразила Ненна,-- я не хочу въ школу.
-- Молчи же. Мы пришли; вотъ и синьоръ Амброджіо. Что ты ему скажешь?
-- Спрошу у него конфекты, что онъ вчера обѣщалъ.
Амброджіо, стоя на крыльцѣ, смотрѣлъ на нихъ снисходительно, но безъ особой привѣтливости. Онъ видѣлъ Ненну еще въ Миланѣ. Она очень перемѣнилась и подурнѣла; смѣлый взглядъ, безстыдная улыбка... Не хотѣлось бы напрасно осуждать, но ему казалось, что она нехорошая дѣвочка.
-- Вотъ и я,-- сказала она, подставляя щеку для поцѣлуя.-- А гдѣ же гостинцы?
Папа Никола, сконфуженный, напрасно глядѣлъ на нее, стараясь вразумить. Ненна полѣзла руками въ карманы Амброджіо. Старикъ не мѣшалъ ей, а самъ искалъ на ея непривлекательномъ лицѣ хоть какой-нибудь черты, подтверждающей его прежнія подозрѣнія. Оба искали напрасно.
-- Ничего нѣтъ!-- вскричала Ненна.
-- Конфекты тебѣ обѣщаны, ты ихъ получишь.
Онъ ввелъ ее въ залу.
Алкидъ смотрѣлъ имъ вслѣдъ, не смѣя идти дальше.
-- Подожди минутку,-- сказалъ дѣвочкѣ Амброджіо, -- я доложу синьорѣ; она хочетъ тебя видѣть.
-- Не забудь конфектъ, да побольше!
Въ сѣняхъ Алкидъ напрасно поднималъ мощную десницу; издали родительскія угрозы не дѣйствовали. Ненна еще разъ закричала: "Побольше!... Да иди же сюда,-- прибавила она, обращаясь къ отцу,-- мнѣ синьора дастъ конфектъ, а тебѣ денегъ".
Беатриче входила въ залу и все слышала. Она подошла въ Неннѣ, наклонилась, охватила руками ея личико, потомъ посмотрѣла на папу Николу. "Сейчасъ видно, что ваша дочка",-- сказала она.
Алкидъ захохоталъ и отвѣчалъ, глотая слова:
-- Шалунья, баловница. Бѣда съ ней!... все же меня любитъ.
Беатриче вглядывалась внимательно, съ остаткомъ страха, въ это смѣлое лицо и круглые глазки.
-- Что ты на меня смотришь?-- спросила Ненна.
Графиня поцѣловала ее и подвела къ дивану.
-- Я тебя видѣла на сценѣ, ты представляла лягушку.
-- Видѣла? Что-жь, вѣдь, я отлично представляю?
-- Когда я тебя увидѣла, мнѣ вспомнилась дѣвочка твоихъ лѣтъ, похожая на тебя; она умерла...
Въ эту минуту Ненна неожиданно повернула голову, и графинѣ мелькнулъ ея профиль... какая-то линія... что-то такое...
-- Посмотри на эту вазу,-- сказала она.
-- Ну, что же въ этой вазѣ?
-- Нѣтъ, повернись... Посмотри, вотъ на эту картину.
-- Чего мнѣ на нее смотрѣть?
-- Милочка, дѣвочка!-- вскричала вдругъ Беатриче въ порывѣ радости.-- Теперь я довольна! Папа Никола, подите сюда. Когда у васъ родилась эта дочка?
-- Ей восемь лѣтъ съ половиной; извольте считать: выходитъ, она родилась...
Но Беатриче не дождалась его счета; у нея было много вопросовъ.
-- Ненна, ты давно не ходишь въ школу? Чему ты выучилась? Умѣешь писать? Хочешь знать все на свѣтѣ?
-- Не хочу я въ школу; довольно выучена: читать умѣю, писать умѣю; письмо написала...
-- Къ кому?-- спросила безъ страха Беатриче.
Ненна объяснила, что писала къ одному графу, извѣщала, что ѣдетъ въ Сардинію. Мама печатала это письмо и хотѣла отправить.
-- Какое письмо?-- спросила Беатриче.
Бѣдный Алкидъ пожалъ плечами; онъ не умѣлъ ни читать, ни писать, въ чемъ смиренно сознавался; онъ умѣлъ лишь поднимать гири. Онъ зналъ, что у Чезиры бывали друзья... благородныя особы, къ которымъ она иногда писала.
-- Твою маму зовутъ Чезира?-- спросила дѣвочку графиня.
-- Звали Чезира,-- глухо отозвался Алкидъ.
-- Она умерла,-- спокойно сказала дѣвочка.
Графиня обняла ее, стараясь не заглядывать въ собственную душу. Ей хотѣлось высказаться, но она удерживалась.
-- Когда она умерла?-- спросила Беатриче.
Папа Никола откашлялся:
-- Мѣсяца три. Мы собирались ѣхать, и она тоже, да была нездорова. Разъ ей хуже стало. Пришелъ докторъ, говоритъ: не быть ей живой. Такъ и покончила.
Ненна не сводила съ него глазъ и прервала его, сказавъ Беатриче: "плачетъ".
-- И, нѣтъ,-- возразилъ Алкидъ.
Но онъ, точно, плакалъ.
-- Папа Никола,-- сказала Беатриче,-- вы хорошій человѣкъ. У вашей дочки нѣтъ матери, хотите взять ее изъ цирка и повести по лучшей дорогѣ?
-- Это по какой же дорогѣ меня поведутъ?-- спросила Ненна.
-- Пойдешь въ школу, будешь заниматься, сама станешь учительницей. Хочешь?
-- Еще бы! Это мнѣ нравится. Папа Никола, пусти меня въ учительницы; я буду учить дѣтей представлять лягушку...
Беатриче отпустила Ненну съ полными карманами конфектъ и взяла обѣщаніе, что скоро они опять придутъ; затѣмъ, вся дрожа отъ нетерпѣнія и радости, она отворила дверь, за которою ее ждалъ мужъ, и упала въ его объятія.
-- Козимо! какъ мы счастливы!
Она замерла на его груди. Онъ не распрашивалъ; изъ этой комнаты онъ все слышалъ.
Ненна пришла на Мельницу еще разъ послѣ послѣдняго представленія, когда труппа должна была уѣхать. Но ее принялъ Амброджіо, вручившій ей ящикъ конфектъ и кошелекъ отъ графини, которая должна была уѣхать далеко. Ненна не особенно разспрашивала, занятая больше подарками, и Амброджіо не особенно заботился правдоподобно обманывать. "Графиня,-- заключилъ онъ, -- приказала сказать, чтобъ вы писали ей, если что будетъ нужно".
-- Не забудемъ,-- сказалъ Алкидъ,-- вѣчно благодарны.
Неннѣ скорѣе хотѣлось освидѣтельствовать кошелекъ; она дернула папу Николу за рукавъ: "Пойдемъ. Самъ знаешь, что пора".
Беатриче никуда не уѣзжала, но при свиданіи Ненна ее нисколько не привязала къ себѣ. Вмѣсто поцѣлуевъ, она предпочла дать ей побольше денегъ.