-- Браво, Аннета1.-- сказалъ Сильвіо, входя въ партеръ.
-- Боже! Профессоръ!-- вскричала субретка.
-- Да, да. Какую же вы это роль читали? Когда спектакль?
-- Можетъ быть, его вовсе не будетъ. Инженеръ въ дурномъ расположеніи духа.
-- Вотъ какъ! А гдѣ синьоръ Марини? Придетъ онъ сюда?
Аннетѣ ужасно хотѣлось болтать, но она не знала, что означаетъ странный тонъ профессора.
-- Онъ сказалъ, будто уѣзжаетъ въ Иглезіасъ,-- отвѣчала она.
-- Но не уѣхалъ,-- спокойно досказалъ Сильвіо.-- Слушайте, Аннета: мнѣ нужно сейчасъ поговорить съ синьоромъ Марини. Подите, скажите, что я жду.
Аннета попалась въ ловушку.
"Явленіе третье. Профессоръ (одинъ)".
Онъ медленно прохаживался отъ люка до задней стѣны, остановился, оперся на подоконникъ; ему казалось, что и онъ твердитъ роль,-- то, что онъ хотѣлъ сказать сопернику. Слова Беатриче не оставляли сомнѣній. Такъ лучше. Богъ избавилъ отъ смѣшнаго положенія отвергнутаго перезрѣлаго жениха. Слава милосердному небу!
Колебаться болѣе нечего, рѣшилъ онъ, и въ эту минуту замѣтилъ на выбѣленной стѣнѣ краткую надпись карандашомъ, окаймленную четырьмя линеечками, будто рамкой: "Паоло и Франческа соединены по крайней мѣрѣ здѣсь". Сначала онъ не понялъ, какъ именно соединены они, но, замѣтивъ, что Паоло была написано однимъ почеркомъ, а Франческа другимъ, и что по крайней мѣрѣ подчеркнуто, -- точно озарился свѣтомъ. И этотъ свѣтъ сталъ еще ярче, когда пониже профессоръ увидалъ рядомъ два автографа: "Анджела Бони.-- Баннджіо Марини". И только,-- но довольно и этого.
-- Вы пріѣхали!-- вскричалъ инженеръ, входя въ партеръ и раскраснѣвшись.
-- "Явленіе четвертое. Тѣже и инженеръ Марини,-- сказалъ профессоръ, пожимая протянутую ему руку.-- Я получилъ ваше письмо и съ отвѣтомъ явился самъ,-- съ важнымъ видомъ произнесъ Сильвіо, какъ первоклассный артистъ.
Молодой человѣкъ не дышалъ. Сильвіо продолжалъ, точно прислушиваясь къ суфлеру:
-- Прежде всего, мнѣ необходимо предложить вамъ нѣсколько вопросовъ. Послѣ этого, надѣюсь, мы поймемъ другъ друга... Знаете ли вы, что Анджела -- дочь бандита?
-- Да, синьоръ.
-- Что этотъ бандитъ былъ несправедливо обвиненъ въ убійствѣ и приговоренъ къ смерти? Что онъ умеръ не оправданный?
-- Знаю все. Исторія отца синьорины всѣмъ извѣстна. Какъ только я пріѣхалъ въ Сассари, я уже ее зналъ.
-- И, все-таки, не поколебались?
-- Нисколько. Честное слово!
-- И не раскаетесь? Увѣрены ли вы, что это не минутная вспышка?
Молодой человѣкъ обнаружилъ нетерпѣніе. Но у Сильвіо нашлась прекрасная идея, и онъ импровизировалъ великолѣпно:
-- Дайте вашу руку. Вы сняли великую тяжесть съ моей души. Вы никогда не узнаете, какъ много я вамъ обязанъ. Мнѣ бы хотѣлось сейчасъ же сказать: Анджела ваша, но еще есть препятствія.
Сильвіо надолго замолчалъ, чтобъ дать инженеру время сказать что-нибудь. Но промолчалъ и тотъ.
-- Первое препятствіе -- воля самой дѣвушки. Я не знаю, будетъ ли довольна Анджела...
-- Правда, вы не знаете.
-- Вѣроятно, и вы тоже?
-- И я тоже...
-- Второе препятствіе такого рода: Анджела помолвлена съ другимъ.
Марини молчалъ.
-- Но успокойтесь. Этотъ другой -- я, и очень вамъ благодаренъ.
-- Вы?!-- вскричалъ молодой человѣкъ, откинувшись назадъ, точно въ изумленіи.
Сказано это было не особенно звучно и жестъ вышелъ некрасивъ. Сильвіо хотѣлось посовѣтовать ему играть натуральнѣе, но самъ профессоръ былъ отуманенъ и не сразу могъ продолжать разговоръ.
-- Покойный братъ вообразилъ,-- заговорилъ онъ снова, овладѣвъ собой,-- что по его винѣ дѣвочка можетъ не найти жениха, и взялъ съ меня обѣщаніе составить ея счастіе... и хотя, я не чувствую истинной и серьезной наклонности къ брачной жизни...
Инженеръ чувствовалъ эту наклонность. По лицу уже было видно.
-- Но я посватался,-- продолжалъ Сильвіо.-- Дѣвочка не была этимъ недовольна; въ ея годы всякій женихъ интересенъ. Она еще почти ребенокъ.
-- Почти,-- отозвался Марини, будто эхо.
-- Только четырнадцать лѣтъ.
-- Исполнилось...
Короткое молчаніе. Профессоръ опять началъ:
-- Вы прекрасно сказали: исполнилось четырнадцать лѣтъ. Я ждалъ, чтобы вышли всѣ пятнадцать, или даже больше. Анджела этого не знала. Да и потребовались бы два разрѣшенія.
Марини и это зналъ: одно разрѣшенія отъ короля, другое...
-- Почему вы все это знаете?
-- Я справлялся,-- вырвалось у молодаго человѣка.
Сильвіо взгянулъ ему въ лицо, расхохотался и погрозилъ ему пальцемъ.
-- Ну, что же?... Да, признаюсь,-- заговорилъ Марини,-- я все зналъ... виноватъ... Но, вѣдь, я люблю!
-- Теперь и остальное ясно, -- сказалъ Сильвіо.-- Вы подумали, что я сейчасъ пріѣду посмотрѣть и разобрать дѣло.
Инженеръ утвердительно кивнулъ головой.
-- И поручили какому-нибудь пріятелю въ Иглезіасъ увѣдомить васъ телеграммой, едва я взойду на горизонтѣ.
-- Точно такъ,-- вскричалъ юноша,-- вы все отгадываете!
-- Телеграмма пришла, и вы полетѣли къ Анджелѣ, посовѣтовали ей занемочь.
-- Анджела больна?-- прервалъ въ испугѣ молодой человѣкъ.
-- А вы не знали? Успокойтесь,-- только мигрень. И такъ, вы ее не увѣдомили?
-- Я во всемъ признаюсь,-- сказалъ Марини, совершенно побѣжденный добротой соперника и уже упоенный счастьемъ.-- Вотъ что я сдѣлалъ. Видите красный домикъ, третье окно...
-- Одна стора спущена, другая поднята?
-- Да... Это моя комната, и если не всѣ сторы спущены, хоть и солнце въ нихъ бьетъ, значитъ "онъ пріѣхалъ". Поняли?
-- Какъ не понять! А гдѣ же окошко Анджелы?
-- Четвертое окно, бѣлый платокъ на рѣшеткѣ.
-- А что означаетъ сей бѣлый платокъ? Вѣроятно, "люблю тебя"?
-- Ошиблись!-- вскричалъ юноша,-- "обожаю".
Сильвіо, увлекаясь, хохоталъ до слезъ. Марини хотѣлъ подражать ему, но не могъ; имъ овладѣло безпокойство.
-- Если синьорина узнаетъ...-- вздохнулъ онъ.
-- Синьорина сейчасъ все узнаетъ,-- сказалъ Сильвіо уже серьезно.-- Пойдемте вмѣстѣ.
-- Что вы хотите дѣлать? Развѣ и я долженъ тамъ быть?
-- Да, вы не лишній,-- отвѣчалъ Сильвіо.-- Если кто-нибудь и лишній, то не вы.
Онъ взялъ соперника подъ руку и они пошли къ дому. Беатриче уже все знала отъ Аннеты и вышла къ нимъ на встрѣчу съ ребенкомъ. Она была, попрежнему, дружески привѣтлива, но Сильвіо казалось, что она невольно поддается эгоизму счастія и стала равнодушнѣе къ "другу".
-- Анджела все у себя въ комнатѣ?-- спросилъ профессоръ.-- Да? Такъ потрудитесь же сказать ей...
Чт о сказать, онъ самъ не зналъ.
-- Потрудитесь взглянуть, лучше ли ей. Не можетъ ли она придти сюда, или я къ ней пойду... Теперь ей, вѣроятно, ужь легче.
Ласковый взглядъ Беатриче какъ будто отнялъ у него мужество. Онъ оглянулся и подумалъ: "зачѣмъ онъ привелъ съ собой этого инженера?"
-- Идти ли мнѣ?-- спрашивалъ взглядъ Беатриче.
Она пошла медленно, будто неохотно, остановилась въ дверяхъ, можетъ быть, ожидая, что Сильвіо передумаетъ. Марини смотрѣлъ въ сторону, точно пойманный съ поличнымъ, а профессоръ ходилъ по залѣ и мысленно говорилъ свою рѣчь: "Дѣвочка моя, отецъ, умирая, поручилъ тебя мнѣ. Я поклялся составить твое счастье. Возвращаю тебѣ твое слово... Нѣтъ, твое обѣщаніе..."
Онъ путался въ словахъ, не могъ сказать, что именно ей возвращаетъ, и начиналъ рѣчь сначала.
Беатриче возвратилась.
-- Ей хуже,-- шептала она Сильвіо.-- У нея нѣтъ силъ васъ видѣть, она проситъ прощенья; хочетъ умереть, но сдержитъ данное слово...
-- Тутъ недоразумѣніе!-- съ нервной веселостью вскричалъ Сильвіо.-- Какъ только бѣдняжка узнаетъ, что я очень радъ...
Но и у него не было силы пойти постучаться къ Анджелѣ. Ему пришла мысль; однажды эта же мысль ему помогла. Онъ вырвалъ листокъ изъ записной книжки и написалъ:
"Не плачь, Анджела. Отецъ, умирая, поручилъ мнѣ заботу о твоемъ счастьѣ. Я буду заботиться о немъ до послѣдняго дня моей жизни. Ты не связана обѣщаніемъ. Встань, ободрись. Пусть твое сердце бьется свободно. Безъ горя и упрека благословляю твою любовь".
Онъ не спѣша перечиталъ эти строки, подписалъ "дядя Сильвіо" и передалъ ихъ инженеру.
-- Я усталъ,-- сказалъ онъ,-- надо отдохнуть. Кума, поручаю вамъ синьора Марини; вдвоемъ вы все уладите. Разбудите меня къ завтраку, и чтобъ за столомъ были веселыя лица... Только вотъ что,-- прибавилъ Сильвіо, перемѣняя тонъ,-- замѣтьте, я не отдамъ замужъ племянницы, покуда ей не будетъ полныхъ пятнадцати лѣтъ. Я не сомнѣваюсь, что въ настоящую минуту дѣвочка любитъ синьора Марини, но я, въ качествѣ опекуна, обязанъ быть осторожнымъ, а въ качествѣ отставнаго жениха, имѣю основаніе думать, что, подрастая, она можетъ влюбиться еще въ кого-нибудь.
Это было его единственное мщеніе. Беатриче, провожая его, шепнула:
-- Вы слишкомъ добры. Зачѣмъ вы уступаете? Анджела васъ еще любитъ.
-- Можетъ быть. Я ничему не удивляюсь... Но я-то самъ люблю ли ее? Мнѣ кажется, и не любилъ никогда. Она -- ребенокъ.
-----
Къ завтраку Козимо пришелъ разбудить его и принесъ письмо отъ больной.
У Сильвіо дрожали руки, распечатывая. На что еще онъ надѣялся?
Письмо начиналось словами: "Великодушный человѣкъ!.."