-- Честь имею кланяться, Александр Игнатьич.

-- Здравствуйте, Федор Кузьмич.

Старики пожали друг другу руки в некотором смущении, взаимно избегая встречаться взглядами при свидетельнице, которая насмешливо на них поглядывала.

Действительно, у Федора Кузьмича и орден был налицо, и нижняя челюсть взволнованно двигалась. Однако, чтобы не сразу выдать себя, он лицемерно ухватился за прочитанное нынче в газетах сообщение.

-- Опять беда на море, Александр Игнатьич, читали, небось?

-- Это с "Князем"-то. Как же, читал.

-- В Красном море ухитрился на риф сесть.

-- Да, да, и не говорите.

-- Вот тебе и новый капитан!

-- Вот тебе и из молодых, модный! В Красном море, где нынче огни, как по Дерибасовской, расставлены, ухитрился около Джедды на риф вылезть.

-- А мы и без маяков благополучно хаживали.

-- Ох, хвастуны! Ох, старые хвастуны! -- насмешливо откликнулась на это капитанша. -- Вместо того, чтобы посочувствовать беде, только и знай, что злорадствуют да хвастаются.

-- Да нет, Ольга Карловна, не то, -- гудел кряжистый и заросший сединой механик. -- Сочувствовать, как не сочувствовать. Я только говорю Александру Игнатьичу...

-- Я уж знаю, слышала сто раз, -- добродушно прервала его хозяйка и, глядя прямо в глаза гостю и тем окончательно его смущая, добавила: -- Нечего уж, идите, запирайтесь и шушукайтесь. Опять, видно, -- и, подражая механику, она насмешливо повторила подслушанное ею обычное вступление при подобных обстоятельствах: -- Гм! Гм! Звонок в машину. Динь-Динь! Задний ход! Смотрите только, так-то вот все деньги на нотариуса потратите.