26 сентября 1916. Нижний Новгород
26 сент<ября> 1916
Глубокоуважаемый
Николай Павлович.
Я пред Вами в большом долгу: до сих пор не ответил на письмо от 16 июля. Мне очень стыдно за свою неаккуратность, и в свое оправдание (далеко, конечно, неполное) могу сослаться лишь на все увеличивающееся количество казенной, служебной работы. К концу августа она так утомила меня, что я решил даже уехать в непродолжительный отпуск, в Ярославскую губ<ернию>, вглубь пошехонских лесов, и там забыть на время о службе, о войне (насколько это молено) и о всем сверлящем мозги и душу. Из этого отпуска я вернулся недавно, нашел у себя на столе Вашу статью о названии "крестьянин" и о русском мессианизме232; но так как немедленно по приезде должен был погрузиться в кучу накопившихся дел, то статью прочел только сегодня. Большое, сердечное спасибо Вам, дорогой Николай Павлович, что не забываете меня при рассылке своих статей, которые я читаю с таким же интересом и удовольствием, как статьи самого Н. Ф. И очень жалею, что не могу Вам отплатить тем же: во-первых, пишу очень мало и редко и, во-вторых, -- пока о вещах, не имеющих отношения к учению Н. Ф. и потому, вероятно, не интересных для Вас. <...>
С Вашими замечаниями на мою статью о Н. Ф. (рукопись, которую я Вам посылал)233, я вполне согласен. Эти замечания еще более убеждают меня в том, что я еще не достаточно проникся Федоровым и потому легко могу исказить (в деталях) его учение. Вы говорите, что было бы полезно напечатать статью (конечно, с теми исправлениями, на необходимость которых Вы указываете). Но где напечатать? Подходящих для этого журналов я не знаю, а отдельной брошюрой -- рискованно: она может безнадежно заваляться на складе. Кстати: когда и как Вы думаете издать 3-й том сочинений Н. Ф.? На какие средства? Если эти сочинения издавались до сих пор на средства почитателей Н. Ф. (напр<имер>, на Ваши и Кожевникова) и если Вы озабочены собиранием и накоплением этих средств, то, быть может, Вы и мне позволите принять участие в этом деле посильной лептой?
Вы спрашиваете, в чем я не согласен с Н. Ф. Пока я не совсем мирюсь с его учением о самодержавии и с его резким осуждением по адресу конституционализма. Собственно, против того идеального самодержавия, которое проповедует Федоров, ничего сказать не могу, но ведь это -- не историческое самодержавие, и его никоим образом нельзя противопоставлять историческому конституционализму, как это делает Н. Ф. К сожалению, об этом пришлось бы писать слишком много и долго, вопрос же -- не из самых важных (в особенности -- что касается конституционализма), а потому подробности и спор по этому предмету отложим до другого раза. Я все надеюсь, что когда-нибудь судьба даст нам возможность познакомиться и побеседовать лично. Письма же -- крайне неудачный способ для обмена мнениями.
Искренно преданный Вам
А. Мощанский.
Н. П. ПЕТЕРСОН -- П. А. СЕРГЕЕНКО234
Лето 1917. Зарайск
Не отвечал Вам так долго, многоуважаемый Петр Алексеевич, потому что был в Москве, выбирал из бумаг В. А. Кожевникова все, относящееся до Н. Ф-ча, и оказалось всего очень много; увез лишь то, что приготовлено для 3-го тома, а большую часть пришлось пока оставить в руках вдовы покойного. Я надеюсь, что все будет в сохранности. Очень вам благодарен за сообщение о Волынском235 и воспользуюсь предложением писать о Н. Ф-че в "Биржевых Ведомостях" и, по всей вероятности, очень скоро пришлю статейку. У меня есть большие статьи -- ответ Бердяеву на его статью в июльской книжке "Русской мысли" 1915 г.; а также и по поводу статьи Е. Н. Трубецкого, напечатанной в "Вопросах философии и психологии" об отношениях Н. Ф-ча к Влад. Серг. Соловьеву. <...> Но обе эти статьи, я полагаю, слишком велики для газеты. <...>
Боюсь, что Н. Ф-ч не удовлетворит г-на Волынского, особенно статья "Самодержавие", вызвавшая самую жгучую ненависть к Н. Ф-чу в Мережковском. <...>
Н. П. ПЕТЕРСОН -- С. М. СЕВЕРОВУ
Август 1917. Зарайск
Глубокоуважаемый и дорогой Сергей Михайлович!
Получили ли Вы мое письмо со статьею по поводу некролога Владимира Александровича и что Вы сделали с этою статьею? Если "Новое время" не хочет печатать моей статьи, то будьте так добры, отправьте ее к Акиму Львовичу Волынскому, заведующему литературным отделом "Биржевых Ведомостей". Он очень интересуется Н. Ф-чем и чрез общего нашего знакомого236 обращается ко мне с просьбой писать о Н. Ф-че все, что я найду нужным, и это будет помещено в "Биржевых Вед<омостях>". Очень сожалею, что статья против Булгакова вышла отдельной брошюрой237, а не прислана была в "Бирж<евые> Ведомости". Обращаться к Волынскому нужно чрез Ред<акцию> "Биржевых Ведомостей" (Адмиралтейский канал, 15).
Н. П. ПЕТЕРСОН -- М. Н. ПЕТЕРСОНУ
24 января 1918. Зарайск
<...> Таре как ты бываешь теперь у Кожевниковых два раза в неделю, -- спроси Анну Васильевну, когда она надеется добраться до стального ящика в Банке238. И нельзя ли тебе захватить от нее несколько экземпляров Философии как I, так и II-го тома. Когда они будут у тебя на квартире, то их легче будет достать, когда понадобятся. Получил письмо из Петрограда от Северова, в котором он сообщает, что познакомился с Волынским, о котором писал мне Сергиенко. Волынский готовит большую работу о Н. Ф-че, горит к нему энтузиазмом, говорит, что в прессе все пути и дороги ему открыты и он может найти и средства и издателей для третьего тома; предлагает приступить к печатанию немедленно, и Северов приглашает меня к себе на время печатания, чтобы держать корректуру. Кроме того, Волынский предлагает тотчас по выходе 3-го тома приступить к переизданию всего произведения в нескольких компактных томах, чтобы всякий их мог купить. Я тотчас же отвечал Северову, в видах того, чтобы заручиться от Волынского чем-либо более надежным, чем разговоры. Если бы оказалось что-либо серьезное, я рискнул бы и поехать в Петроград. Северов пишет, что Волынский собирается писать мне. Посмотрим, что из этого выйдет239. <...>
Северов спрашивает, между прочим, попадет ли в 3-й том статья Н. Ф-ча, которая была когда-то прислана ему, Северову, для передачи Перцову для "Нового Пути", в который Николай II-й приравнивается к Алеше Карамазову240. Но я не видал этой статьи и прошу Северова помочь найти ее. <...>
Н. П. ПЕТЕРСОН -- ПАТР. ТИХОНУ241
20 марта -- 2 апреля 1918. Зарайск
Ваше Святейшество и проч. как надлежит
Вашему Святейшеству представляю заметку по вопросу " Что такое православие" и всеусерднейше прошу передать ее на рассмотрение Всероссийского Собора. Молю Бога, чтобы вопрос этот, от решения коего будет зависеть многое, был разрешен еще до разъезда Собора пред праздником Пасхи. Если Собор согласится с определением православия, как оно делается в заметке, -- этим будет положено начало преображению православия, проникновению христианства в жизнь, тогда можно будет надеяться, что придет, наконец, время, когда жить и быть христианином будет значить одно, эти выражения будут тождесловием. При этом прилагаются статьи, на которые указывается в заметке: 1. "О цели и смысле нашего существования", 2. "Как создать национальную школу"242.
Должен сказать, что определение православия, даваемое в заметке, сделано умершим 15 декабря 1903 года Н. Ф. Федоровым в его произведениях, вышедших после его смерти в 2-х томах под заглавием "Философия Общего Дела". Книга эта есть у членов собора Высокопреосвященных Евлогия -- Волынского, Димитрия -- Таврического, у графа П. Н. Апраксина, у профессоров С. Н. Булгакова, князя Е. Н. Трубецкого, Н. Д. Кузнецова -- и я с огорчением должен сказать, что никто из них, кроме, быть может, гр. Апраксина, книг этих надлежащим образом не прочитал, надлежащим образом никто их не понял, а потому и не получили они надлежащей оценки. А между тем познания Н. Ф. Федорова признаны многими столь глубокими, что писавший о нем в "Московских Ведомостях" в сороковой день со времени кончины Покровский243 говорит, что Н. Ф. Федоров знал содержание всех книг библиотеки Румяицевского Музея, что Н. Ф. Федоров, не будучи специалистом, шел впереди всех специалистов, и приводит в доказательство этого поразительные факты. И этот-то Федоров всею мыслию своею, всею душею отдавшийся в течение всей своей долгой жизни одному -- исканию путей, которыми мы можем исполнить волю Божию, исканию того, что мы должны делать не каждый в отдельности, а все в совокупности, дабы молитва -- "да будет воля Твоя" -- не была только словом и мы соделались бы орудиями и исполнителями воли всеблагого Бога, смерти не создавшего и хотящего, чтобы все в разум истины пришли, -- этот-то Федоров и сделал приведенное в заметке определение православия. Возражая В. С. Соловьеву, возводившему тяжкие обвинения против нынешнего христианства в реферате "О причинах упадка средневекового мировоззрения",-- причем Соловьев называл нынешнее христианство, отождествляя его со средневековым мировоззрением, даже не истинным, -- тот же Федоров на стр. 480-й 1-го т<ома> "Фил<ософии> Общ<его> Дела" говорит: "Нынешнее христианство неистинным называть не должно; оно и не может быть так называемо, ибо оно истинно, но не завершено еще ни по объему, ни по содержанию, оно не перешло еще от слова к общему делу, от тайнодействия к явному делу"244. -- Федоров хочет, чтобы все образование, вся наука поставили своею задачею изыскание путей к исполнению воли Божией, и причину незавершенности нынешнего христианства видит в том, что наука стала рабою фабрики и торга, что наука безучастна к бедствиям, которые общи всем людям. И именно возрождение науки, связанное с возрождением литературы древней Греции и Рима, литературы языческой, привело к тому, что современная наука стала только дальнейшим развитием дохристианской, т. е. языческой, литературы, стала не только чуждой, но и враждебной христианству; так что во всех учебных заведениях, не исключая духовных семинарий и духовных академий, все предметы противоречат закону Божию и большинство дошедших до пятого класса средних учебных заведений становятся неверующими. Громаднейшее большинство так называемых интеллигентов, все "образованные", за исключением ничтожно малого числа, суть неверующие, и для них отделение церкви от государства -- положение вполне нормальное и даже единственно допустимое, а право не исповедывать никакой религии есть неотъемлемое право каждого. А между тем признать право не исповедывать никакой религии значит признать право на бессмысленное и бесцельное существование, потому что только религия дает цель, а следовательно, и смысл нашему существованию. Но бессмысленное существование может ли быть существованием нравственным -- спрашивается в статейке Федорова, напечатанной в No 8-м 1902 г. газеты "Асхабад" ...245
Обвиняют Н. Ф. Федорова в рационализме. Да, он высоко ставит разум, отличительное свойство человека, но разум, воссиявший нам с Рождеством Христа и с Его воскресением, разум истины, ту премудрость, начало которой -- страх Божий; а не тот разум, который стал безумием и о котором сказано -- "погублю премудрость премудрых и разум разумных отвергну 246; не тот разум, который нашел свое выражение во всей философии, как древней, начиная с Сократа, так и новой, в которой возродилась древняя, сократовская -- в философии Декарта, Канта и их продолжателей; не тот разум, или премудрость, начало которой не страх Божий, а критика, обращающаяся в хулу.
Есть обвиняющие Федорова и в социализме. Поводом к такому обвинению было такое выражение на 174 стр. 1-го т<ома> "Философии Общего Дела": "в то время еще не мучила мысль, что всякое далее необходимое пользование тем, чего лишены другие, есть уже нарушение христианской любви, единства человечества, нарушение самого первого основного догмата, догмата о Троице, рассматриваемого как заповедь. Ограничение, стеснение себя должно иметь место в наше время не для того, чтобы уподобиться богам, не имеющим потребностей, как говорил Сократ, а из чувства близости и подобия со всеми людьми". Но высказав это, Федоров на стр. 124 т. 1-го, примеч. 20-е и на стр. 173-ей т<ома> II-го "Фил<ософии> Общ<его> Дела" говорит: "Коммунистические и социалистические построения, отвергающие родство, чтобы держаться, должны довести опеку до maximum'a, и зависть, наблюдающую, чтобы никто не воспользовался большим, чем следует, должны возвести в высшую добродетель. А из зависти, этого основного свойства сатаны, родится ненависть, злоба и все пороки; так что в большую ошибку впадают те, которые утверждают, -- по недомыслию, конечно, будто самые идеальные построения социалистических обществ невозможны, неосуществимы потому, что люди не ангелы; нет, они не осуществимы потому, что люди не аггелы, т. е. не дьяволы".
В заключение должно сказать, что разум, воссиявший нам с Рождеством и Воскресением Христа, найдет свое выражение, только в школах, устраиваемых в храмах и при храмах, как это говорится в статье "Как создать национальную школу", напечатанной в "Миссионерском Сборнике" 1916 г. No 12-й247.
Что такое православие 248
До сих пор христианство жи[ло] [серд]цем, сердечными воздыханиями, душе[вными] [поры]вами. Христианство отвергает необходимость [всеобщего] спасения, -- к которому призывает нас Христос, [силами]249 разума, знания, науки и, кроме поста, молитвы и добрых дел, совершаемых каждым в отдельности, не признает нужною для спасения общей планомерной деятельности. И это находится в совершенном противоречии с учением о церкви, принадлежность к которой необходима для спасения. Но в чем же выражается наша принадлежность к церкви, в чем выражается то, что мы суть члены церкви? Неужели только в посещении храма и в пассивном, как это в настоящее время стало, присутствии при богослужениях, при которых хотя и присутствуют вместе с нами и другие, но весьма часто нам совсем незнакомые, и во всяком случае нам чуждые, настроение которых нам неизвестно, может не только не совпадать с нашим, но и находиться в прямом с ним противоречии. Представим себе рядом стоящими в храме хозяина и наемного работника, фабриканта и фабричного рабочего, купца-торговца и покупщика его товара,-- интересы коих прямо противоположны... А приходской жизни нет, нет прихода, объединенного в союз; [приход мог] бы сделаться союзом родственным [обрыв листа], если бы у прихожан было одно общее[дело. А что] может быть общим, если не дело нашего [спасения. Если] же спасаться можно в одиночку, то что же [остается от] значения церкви? В чем будет заключаться сл[ужение цер]кви и в чем будет выражаться жизнь ея? Поэтому прежде всего надо подумать о том, в чем должно состоять общее дело спасения? -- Христос сходил с небес "нашего ради спасения", -- Он не спас нас от греха и смерти, но, сойдя с небес ради нашего спасения, призвал нас самих к участию в деле нашего спасения, потому что, -- как говорит блаженный Августин, -- Бог мог создать нас без нас, но спасти нас без нас не может. Если бы спасение было возможно и без нас, то зачем бы Ему, в лице Христа, сходить на землю, облекаться в плоть человека, страдать, умереть и затем воскреснуть?!.. Спасение человека, рода человеческого может совершиться только чрез человека, чрез нас, людей. Наше спасение совершается Богом, но чрез нас же самих, при нашем участии в самом деле, в самом строительстве нашего спасения. Добрые дела, совершаемые каждым в отдельности, не есть еще спасение от греха и неразрывно связанной с грехом смерти. Совершая добрые дела, мы не перестаем грешить, а потому и умираем. Добрые дела соделывают нас достойными спасения, но не строят нашего спасения. В чем же должно выразиться самое строительство нашего спасения и наше участие в этом строительстве?
Христос заповедал -- ищите прежде и наипаче Царства Божия (Мф. VI, 33; Луки XII, 31) и "все приложится вам". А этим и установляется необходимость нашего участия в самом созидании Царства Божия. Общее дело и есть участие наше в строительстве Царства Божия на земле. Когда на земле будет Царство Божие, когда и на земле имя Отца Небесного будет святиться и воля Его будет исполняться так же, как и на небе, тогда и на земле не будет, конечно, ни греха, ни смерти. Говорят, что Царство Божие внутри нас. Но Господь ответил-- "Царствие Божие внутри вас есть", -- на вопрос фарисеев, -- "когда придет Царствие Божие" (Луки XVII, 20--21). Не хотел же Христос сказать этим, что Царство Божие внутри спрашивавших фарисеев?!.. Этими словами Христос хотел, очевидно, сказать, что когда Царствие Божие будет и на земле, то не придется спрашивать, когда оно придет и где оно, потому что тогда мы в себе, внутри себя почувствуем присутствие его. Что Царства Божия не было на земле, когда фарисеи спрашивали о пришествии его, это видно из того, что Сам Христос научил нас молиться -- "да приидет Царствие Твое" и на землю так же, как оно есть на небе. Если бы оно уже было внутри нас, то зачем же заповедать "ищите прежде Царства Божия", и как можно было бы сказать, что Царство Божие "нудится", силою берется (Мф. XI, 12). Нет Царства Божия на земле и в настоящее время, в том нас убеждает все, совершающееся на наших глазах. Отвечая на вопрос фарисеев, Христос не сказал, что Царство Божие не придет, что оно уже есть, что оно внутри нас. Нет, Христос сказал, что Царство Божие придет, но неприметным образом, так что нельзя будет сказать -- "вот оно здесь или вот там". Вопрос же -- когда оно придет, -- оставил без ответа, и это, конечно, потому же, что -- как отвечал Христос на вопрос своих учеников о времени второго пришествия, -- "о дне же том и часе никто же весть... Токмо Отец Мой един" (Мф. XXIV, 36; Мрк. XIII, 32). Второе пришествие Христа будет уже не ради нашего спасения, а ради суда над пренебрегшими призывом при первом пришествии -- принять участие в устроении дела нашего спасения, в устроении Царства Божия на земле. Второе пришествие будет иметь целью тоже устроение Царства Божия на земле, но уже без нашего в том участия и не для тех, которые отказались принять участие в устроении его. При нашем участии Царство Божие водворится на земле не вдруг и незаметным образом, -- мы ощутим его внутри нас. При нашем же противлении воле Божией Царство Божие будет установлено на земле не только явно, но и грозно для пренебрегших призывом Господа, для не захотевших принять участие в деле устроения нашего спасения, т. е. Царства Божия на земле, и тем обрекая и тех, кто пожелал принять участие в деле устроения Царства Божия, на спасение неполное, так как пожелавшие принять участие в строительстве Царства Божия и не по своей вине не исполнившие воли Божией обречены будут на созерцание того, на что будут осуждены противники воли Божией.
В чем же может выразиться наше участие в устроении Царства Божия на земле? Прежде всего нашим пастырям надо сделаться пастырями добрыми, знающими своих пасомых, чтобы и пасомые знали своих пастырей и слушались голоса их. Пастыри наши должны не только знать своих пасомых, но и полюбить их; а для этого пастырь должен войти в жизнь своих прихожан со всеми их нуждами, горестями и страданиями, должен принять участие и в их радостях. О нуждающихся и страждущих, -- делая их нужды и страдания предметом общей молитвы, -- пастырь должен извещать всех остальных прихожан, должен извещать о всех нуждающихся в помощи и побуждать не только молиться об избавлении от нужд и страданий своих сочленов, -- но и приходить с действительною помощью, как духовною, так и материальною, приходить с помощью к нуждающимся в пище и одежде, к нуждающимся в уходе и призрении, по случаю ли то болезни, немощи, или старости, приходить с утешением к огорченным, с поддержкою и вразумлением к впавшим в преступление.
На пастыре лежит и долг учительства, который заключается не в придумывании и сочинении проповедей -- по-протестантски, а в простом, обыкновенном обучении детей прихожан. Что такое литургия оглашенных, что такое оглашение, как не научение? А учить надо именно детей, которые притом и крещены без оглашения; поэтому каждый храм и должен быть школою. Христос сказал: "Оставите детей и не возбраняйте им приходить ко Мне" (Мф. XIX, 14; Мрк. X 14; Луки XVIII, 16). Следовательно, храм и есть самое приличное место для обучения детей. Храм есть и наилучшее пособие при обучении: сколько там предметов, которые должны знать все, знать их значение, их смысл, начиная с облачения, сосуды, иконы... Храм есть изображение мироздания бесконечно малое по сравнению с ним, но бесконечно высшее мироздания по смыслу, по вложенной в храм мысли, ибо он есть проект мира такого, каким он должен быть. Храм есть и изображение неба, овода небесного, с изображенными на нем поколениями умерших, как бы ожившими. На иконостасах, как в Московском Успенском Соборе, как и во всяком храме, -- хотя в иных и сокращенно, -- мы видим изображение всей истории, начиная от Адама, -- праотцы допотопные, праотцы послепотопные, цари, пророки, Предтеча Господень, Христос, апостолы, святые и это до последних дней. И разве это не наилучшее пособие при изучении истории, если смотреть на историю как на предмет священный, отцом которой был пророк Даниил, истолковавший историю как деяние, завершение коего в руце Божией, направляющей верных к созданию Царства Божия на земле. Не одни пастыри будут учителями, но и весь причт; необходимо привлечь к учительству и прихожан. Причем обучение должно быть с расширением самого знания, с исследованием той местности, где находится храм, во всех отношениях, в естественно-историческом и в историко-археологическом, в видах управления слепыми силами природы, от коих зависит наша жизнь. -- Это и приведет к устройству национальной школы, которая никакой вражды к другим народностям возбуждать не будет, напротив -- приведет к объединению все народы в общем деле управления слепыми силами природы, которыми строится ныне наша жизнь, ими же и разрушается, жизнью жизнь попирается, отцы детьми вытесняются. Управление слепыми силами природы приведет нас к переходу от храмовой литургии к литургии внехрамовой, в самой природе [конец статьи утрачен].