Любовь и смерть.
Изъ рима пришло извѣстіе, что герцогъ Браччіано скоро прибудетъ въ Флоренцію.
Изабелла, переѣхавшая къ роднымъ въ палаццо Питти, не безъ сердечнаго трепета ожидала мужа. Ей не была извѣстна его невѣрность, между тѣмъ сознаніе собственной вины грызло раскаяніемъ ея честную душу. Она мучилась, сознавая, что прось противъ него и, вмѣстѣ съ тѣмъ, приходила въ, дОІ" мысли, если онъ откроетъ ея измѣну и захочетъ отомстить любимому ею Троило.
Герцогъ Джіордано пріѣхалъ веселый и безнечный, обнялъ жену, поздоровался съ ея родными, поклонился братьямъ и сестрамъ. На его ясномъ лицѣ не было и тѣни грусти или подозрѣнія. Молодая женщина, видя довѣрчивость мужа, еще болѣе мучилась совѣстью и вся ея ненависть къ этому человѣку вдругъ исчезла. Послушно и кротко она встрѣтила его, какъ провинившаяся раба. Ея поведеніе не внушало ему подозрѣнія, онъ считалъ вполнѣ естественнымъ для жены признавать въ немъ полнаго властелина. Таковъ былъ деспотическій образъ мыслей Паоло Джіордано, внушенный ему съ самого дѣтства.
Онъ повидался, конечно, и съ своимъ двоюроднымъ братомъ Троило. Послѣдній уже давно приготовился къ этой встрѣчѣ, заранѣе изучилъ мимику, жесты, слова, и хорошо съумѣлъ скрыть то, что происходило въ его сердцѣ. Если бы герцогъ Браччіано обладалъ самой тонкой проницательностью, то и тогда онъ не могъ бы ничего открытъ. Его двоюродный братъ говорилъ съ нимъ такъ чистосердечно, такъ откровенно и кротко. Въ дружеской бесѣдѣ герцогъ спросилъ его о поведеніи Изабеллы въ его отсутствіе и, получивъ одобрительный отзывъ, вполнѣ успокоился.
Пробывъ въ Флоренціи не болѣе мѣсяца, Джіордано сталъ готовиться къ отъѣзду въ Римъ, мотивируя свой поспѣшный отъѣздъ главнымъ образомъ тѣмъ, что въ Римѣ совершилось важное событіе. Папа Юлій III умеръ и всѣ, въ особенности аристократы, съ нетерпѣніемъ ожидали собранія конклава. Послѣднее обстоятельство послужило предлогомъ для отъѣзда Джіордано.
Смерть папы Юлія III не мало озаботила также и герцога Козимо; онъ хотя и послалъ въ Римъ двухъ агентовъ, но также просилъ и зятя, имѣвшаго связи среди кардиналовъ, дѣйствовать въ его духѣ. Первымъ условіемъ для герцога Козимо было, чтобы избрали папу сочувствующаго Испаніи и, чтобы совершенно исключили кардинала д'Эсте, истаго француза, добивавшагося быть избраннымъ на папскій престолъ.
Въ виду такихъ соображеній герцогъ Козимо далъ подробныя инструкціи Паоло Джіордано и въ заключеніе замѣтилъ, что онъ и самъ не знаетъ какимъ образомъ завладѣть этимъ мѣшкомъ кошекъ (Sacco di gatti), называемымъ святой коллегіей кардиналовъ {Изъ этого мѣшка кошекъ, по выраженію флорентійскаго герцога, вышелъ папа, котораго онъ совершенно не ожидалъ: былъ избранъ кардиналъ Карафа, принявшій имя папы Павла IV, глубоко ненавидѣвшій испанскую партію вообще, а флорентійскаго герцога въ особенности.}.
Герцогъ Браччіано на этотъ разъ уѣхалъ съ своимъ кузеномъ. Троило Орсини благоразумно разсудилъ, что дальнѣйшее его пребываніе въ Флоренціи можетъ возбудить подозрѣнія, чего ему въ его положеніи совсѣмъ не хотѣлось.
Присутствіе мужа повліяло на честную Изабеллу, въ душѣ ея произошло раскаяніе, и она легко перенесла разлуку съ Троило, надѣясь, что это избавитъ ее отъ дальнѣйшаго паденія и дала себѣ слово сдѣлаться самой вѣрной женой.
Но могла ли быть тверда въ своемъ рѣшеніи бѣдная, молодая женщина, безпрестанно покидаемая своимъ мужемъ?
Взглянемъ поближе на Изабеллу, мы знаемъ ее только съ внѣшней стороны. Разсмотримъ среду, въ которой вращалась эта замѣчательная особа,-- среду, имѣвшую роковое вліяніе на ея внутреннее развитіе.
Принцесса Изабелла обладала натурой, сложившейся изъ крайне разнородныхъ элементовъ; въ сущности она была одной изъ тѣхъ женщинъ, которыми изобиловалъ высшій кругъ общества XVI столѣтія. Впечатлительная и чувственная, увлекающаяся всѣмъ прекраснымъ какъ въ литературѣ, такъ и въ искусствѣ, безъ религіозныхъ вѣрованій, замѣнявшихся въ ней католическимъ ханжествомъ разнузданнаго общества, въ душѣ сочувствовавшаго реформамъ. Вотъ типъ женщины XVI столѣтія, къ которому принадлежала Изабелла. Это было время, когда мужья, отцы и братья заботились лишь о томъ, чтобы женщины не запятнали ихъ именъ и за преступную любовь неизбѣжно слѣдовала кровавая месть. Катерина, герцогиня Амальфи, вдова Ольфоша Пиколомини, полюбившая Антоніо Болонья, была задушена по приказанію родныхъ съ двумя малолѣтними дѣтьми. Такъ же кончила Віолонте ди-Кордова, жена Карафа неополитанскаго, убитая въ своемъ собственномъ домѣ, за ея незаконную любовь къ одному изъ служащихъ. Легкомысленная и увлекающаяся любовными интригами Ипполита Пассероти изъ Болоньи была обезглавлена палачемъ за то, что подсыпала ядъ въ кушанье мужа, Юлія Караччіоло, бѣжавшая съ любовникомъ Гуальфіери, была настигнута и зарѣзана своими родными братьями. Марія Давалось, жена Карла Джезуальдо князя Веноза, находившаяся въ преступной связи съ Фабриціо Карафа, застигнутая мужемъ на мѣстѣ преступленія, была убита ружейнымъ выстрѣломъ, любовникъ же ея былъ пригвожденъ Венозою кинжаломъ къ полу и, какъ разсказываютъ, долго мучился, извиваясь въ предсмертныхъ конвульсіяхъ.
Такихъ исторій кровавой мести можно насчитать тысячи.
Но не смотря на всѣ эти страшныя преслѣдованія и наказанія, женщины того времени, начиная отъ Лукреціи Борджіа, Туліи д'Арагона, Гаспари Стамна, Проперціи ди-Росса, предавались свободной и перемѣнной любви съ безпечностью танцующихъ надъ пропастью.
Ихъ не останавливало религіозное чувство, оно давно было утрачено, стыдливость также была заглушена общей безнравственностью, опасеніе кары нетолько не останавливало ихъ, но напротивъ еще усиливало прелесть соблазна.
Конечно, и въ тѣ времена общей распущенности нравовъ были исключенія; такъ напримѣръ, Викторія Колонна и Вероника Гамборо изъ культа супружеской любви рѣзко выдѣлялись среди всеобщаго разврата. Несомнѣнно въ числѣ ихъ была бы и Изабелла Медичи, еслибъ иначе сложились обстоятельства. Еслибы человѣкъ, за котораго она вышла, любилъ ее, окружилъ нѣжнымъ вниманіемъ и съумѣлъ сдѣлать семейный очагъ пріятнымъ,-- Изабелла была бы примѣрная жена и прекрасная мать. Но мы знаемъ какова была ея судьба и какъ относился къ ней герцогъ Браччіано. Послѣ равнодушнаго и грубаго мужа, она увидѣла страстно любящаго, нѣжнаго и изящнаго поклонника. Сердце молодой женщины было побѣждено и паденіе сдѣлалось неизбѣжнымъ. Забывъ разъ супружескія обязанности, разорвавъ вѣнокъ идеальной непорочности, могла ли Изабелла остановиться?
На первое паденіе ее подтолкнуло сердце, но осталось еще два сильныхъ искусителя: воображеніе и чувственность. Развратъ въ Флоренціи главнымъ образомъ гнѣздился при дворѣ. Конечно, жизнь матери могла бы для Изабеллы служить примѣромъ, если бы она пожелала имъ руководствоваться. Элеонора Толедская была однимъ изъ исключеній, о которыхъ мы говорили. Къ сожалѣнію, ея самыми близкими подругами были Юлія Вителли и Джиневра Валори -- любовницы братьевъ, женщины привыкшія играть самыми священными обязанностями.
Вителли нагло проявляла свою развращенность. Валори старалась скрыть ее подъ личиной притворства, а между тѣмъ превосходила подругу самымъ утонченнымъ развратомъ.
Братья Изабеллы, ухаживая за красавицами, нерѣдко вовлекали и сестру въ тайны ихъ любовныхъ похожденій. Она также переодѣвалась въ мужское платье, принимала участіе въ ихъ прогулкахъ и свиданіяхъ и тѣмъ способствовала, конечно, сама того не сознавая, любовнымъ интригамъ. Изабелла, живая и веселая отъ природы, мало-по-малу вошла во вкусъ этихъ развлеченій, въ которыхъ сначала участвовала лишь въ угоду братьямъ, а потомъ ей и самой очень понравилась эта жизнь вѣчныхъ маскарадовъ и увеселеній. Сначала Изабелла веселилась какъ ребенокъ, ея поведеніе было безупречно, тѣмъ не менѣе путь, на который ее толкнули братья и милыя подруги, велъ къ паденію. О Троило она начала также мало думать, какъ о своемъ супругѣ Паоло Джіордано.
Послѣ взятія Сіены, маркизъ Мариньяно, удрученный болѣзнью, сложилъ съ себя командованіе герцогскими войсками, и на его мѣсто былъ назначенъ Кіаянино Вителли. Новому главнокомандующему пришлось покинуть Флоренцію и отправиться охранять берега Тосканы, которымъ угрожалъ турецкій флотъ, вступившій въ союзъ съ французскимъ на Тиренскомъ морѣ.
Отъѣздъ мужа окончательно освободилъ Юлію отъ оковъ приличія и осторожности. Она, нисколько не стѣсняясь, публично выказывала свою любовную связь съ дономъ Гарціа де-Медичи, затѣмъ вскорѣ сошлась на самую короткую ногу и съ его братомъ, кардиналомъ. Связь съ послѣднимъ Юлія держала въ секретѣ, боясь скандала со стороны дона Гарціа, который, не смотря на свою молодость, былъ необузданнаго характера.
Интереснѣе всего то, что оба брата повѣряли свои секреты Изабеллѣ, посвящали ее въ тайны любовныхъ интригъ, веселыхъ похожденій и т. д., считая сестру, какъ бы сочувствующей соучастницей своихъ ухаживаній и безнравственныхъ затѣй.
Въ жилахъ Изабеллы также текла горячая кровь Медичи.
Сестра Марія въ свою очередь повѣряла ей свою сердечную тайну. Мечтательная дочь герцога Козимо искренно любила Гуальтьери Малатеста и это чувство поддерживало въ ней надежду, хотя и весьма слабую, соединиться узами брака съ храбрымъ юношей. Своей отвагой Гуальтьери заслужилъ золотыя шпоры, землю и славное имя. Но какая пропасть еще отдѣляла его отъ Козимо, на главѣ котораго, кромѣ герцогской короны Флоренціи, еще сіяла корона Сіены, пожалованная ему императоромъ. Храброму Малатеста хотѣлось испросить позволенія отправиться воевать въ императорскомъ отрядѣ, сражавшемся съ французскими войсками; онъ надѣялся, авось ему удастся на земляхъ Фландріи, гдѣ Эммануилъ Филиберто Савойскій отвоевалъ владѣнія, потерянныя отцомъ,-- возстановить прежнее могущество своего имени. Всѣ эти планы и предположенія Марія повѣряла сестрѣ и просила у нея совѣта.
-- Благородное сердце,-- говорила Изабелла,-- да ниспошлетъ ему небо силъ!-- Но я не думаю, чтобы онъ могъ когда-нибудь достигнуть своей цѣли,-- продолжала она.-- Прошло то время, когда храбрецы завоевывали себѣ мечемъ княжеское достоинство. Теперь короны добываются не иначе какъ путемъ гнусныхъ интригъ, преступленій и взаимнаго грабежа. Что толку въ его храбрости? Лучше бы онъ былъ незаконнымъ сыномъ папы или любовнымъ факторомъ короля. Обладай Гуальтьери отвагой Сфорцо и прямотой Баярда все-таки безъ княжеской короны ему не получить твоей руки. Въ этомъ я тебя могу увѣрить. Ты знаешь отца. Что для него дочери? Онъ смотритъ на нихъ какъ на средство къ заключенію союзовъ, упрочивающихъ его тронъ. Ты видѣла какъ онъ поступилъ со мной. Взяли ли на себя трудъ справиться о моихъ чувствахъ и о томъ любитъ ли меня герцогъ Браччіано? Ни мало, дѣло шло только о союзѣ двухъ князей, не болѣе.
Марія, слушая сестру, глубоко вздыхала.
-- Бѣдная, бѣдная Марія,-- добавила Изабелла,-- одно только могу тебѣ посовѣтовать: вырви съ корнемъ изъ сердца эту несчастную любовь. Она не принесетъ тебѣ ничего, кромѣ горя.
-- Но еслибъ возможно было воспользоваться твоимъ совѣтомъ,-- отвѣчала Марія,-- развѣ я стала бы счастливѣе отъ этого? Пусть я обречена на горе и страданіе, оставь мнѣ по крайней мѣрѣ вѣру въ благородную привязанность, въ возвышенность чувства, въ поэзію жизни!
Вскорѣ послѣ разговора двухъ сестеръ, Изабелла, отъ которой не было тайны при дворѣ, узнала отъ брата Франческо, что феррарскій посолъ, не за долго передъ тѣмъ прибывшій въ Флоренцію, подъ предлогомъ передачи поздравленія Козимо отъ имени герцога Эрколе д'Эсте по случаю взятія Сіены, имѣетъ тайное порученіе предложить властителю Флоренціи бракъ между его дочерью, Маріей Медичи, и наслѣднымъ принцомъ Феррары Альфонсомъ. Не могло быть сомнѣнія, что герцогъ Козимо дастъ свое согласіе, такъ какъ узы родства съ фамиліей д'Эсте были для него крайне выгодны.
Изабелла немедленно передала это извѣстіе Маріи, которая была поражена имъ, какъ громомъ.
Теперь уже нельзя было отпускать Гуальтьери на войну, каждая минута была дорога, такъ какъ разъ данное герцогомъ слово уничтожало всякія надежды. Надо было сдѣлать послѣднюю попытку, поставить все на карту -- переговорить лично съ самимъ герцогомъ.
Сестры обратились къ матери, умоляя ее объясниться съ отцомъ. Герцогиня Элеонора пришла въ ужасъ отъ ихъ смѣлости и нетолько отказала въ своемъ содѣйствіи, но горячо убѣждала Марію оставить свой безумный замыселъ.
Тогда Марія стала упрашивать сестру, ради ея любви къ ней, объясниться съ отцомъ. Но Изабелла хорошо помнила гнѣвъ родителя, когда она рѣшилась высказать свои чувства, въ виду брака съ герцогомъ Браччіано, и онъ тогда наотрѣзъ отказалъ ей.
Гуальтьери Малатеста присутствовалъ при этомъ послѣднемъ совѣщаніи сестеръ.
-- Я берусь перенести гнѣвъ герцога,-- сказалъ онъ,-- и прямо буду просить руки его дочери. Въ моихъ жилахъ также течетъ княжеская кровь и имя мое извѣстно въ Италіи. Въ чемъ онъ можетъ упрекнуть меня -- въ чрезмѣрной гордости? Но вѣдь храбрымъ подобаетъ быть гордымъ.
Обѣ сестры сначала испугались смѣлости, съ которой молодой капитанъ идетъ на встрѣчу гнѣву герцога Козимо. Но затѣмъ стали надѣяться, что его благородная отвага, быть можетъ, умилостивитъ герцога, не лишеннаго нѣкоторой доли великодушія, и что эта смѣлая мѣра можетъ оказаться дѣйствительнѣе слезъ и просьбъ его собственныхъ дѣтей. Такимъ поступкомъ Гуальтьери выказывалъ благородство своей души, прямоту и чистосердечіе, а все это могло расположить герцога въ его пользу. Вѣдь Малатеста былъ не первый встрѣчный, а храбрый побѣдитель Сканнагалло и Пертерполе, удостоившійся отъ герцога похвалы и разныхъ почестей. Развѣ оказанныя имъ услуги не служатъ залогомъ еще многихъ другихъ въ будущемъ?
Если Гуальтьери не имѣетъ могущественной родни, за то онъ готовъ служить герцогу своей шпагой, вѣрнымъ, преданнымъ сердцемъ и испытанной храбростью. Развѣ все это не представляетъ въ будущемъ столько же, если не болѣе, выгодъ, чѣмъ союзъ съ племянникомъ Борджіа {Эрколе II, герцогъ Феррары, былъ сынъ Лукреція Борджіа.}.
Въ виду всѣхъ этихъ соображеній, обѣ сестры склонились на сторону Гуальтьери и рѣшили, чтобы онъ шелъ прямо къ герцогу и съ скромнымъ достоинствомъ просилъ руки его дочери Маріи.
Самымъ худшимъ исходомъ этого дѣла, разсуждали сестры, можетъ быть отказъ, или, минутный гнѣвъ. Во всякомъ случаѣ необходимо было выйти изъ ужаснаго состоянія неизвѣстности.
При томъ не было времени для долгихъ размышленій, потому что угрожавшая опасность была неминуема.
Въ назначенный день, Изабелла, наблюдавшая каждое утро за расположеніемъ отца, удостовѣрилась, что онъ былъ въ духѣ. Она сама проводила Гуальтьери въ апартаменты герцога Козимо, испросила для него аудіенцію и, стараясь ободрить его взглядомъ, оставила наединѣ съ отцомъ.
Флорентійскій деспотъ встрѣтилъ весело и привѣтливо своего храбраго капитана.
-- Добро пожаловать, храбрый Малатеста!-- сказалъ онъ.-- Высовременемъ будете главнокомандующимъ всей моей милиціи и тогда, мой милый Гуальтьери, мы произведемъ большіе перевороты. У насъ не мало безпокойныхъ сосѣдей. Ихъ необходимо покорить всѣхъ разомъ.
Затѣмъ, подойдя ближе къ молодому человѣку, герцогъ сказалъ ему на ухо:
-- Капитанъ! я берегу васъ для завоеванія Лукки.
-- Я всегда буду почитать великой честью служить вашей свѣтлости,-- отвѣчалъ Гуальтьери.
Поговоривъ еще нѣкоторое время о воинственныхъ планахъ герцога, Малатеста, улучивъ благопріятную минуту, сталъ на колѣна и сказалъ:
-- Мой герцогъ, мой повелитель, я пришелъ молить васъ о милости.
-- О милости? Говорите. Я готовъ исполнить для васъ все, какъ для своего сына.
-- Ваша свѣтлость, моя просьба можетъ показаться вамъ дерзновенной... Награда, которую я хочу просить васъ, далеко превосходитъ мои ничтожныя заслуги; но я торжественно обѣщаю, что въ будущемъ съумѣю заслужить ее.
-- Да говорите же, сынъ мой. Никакая ваша просьба не покажется мнѣ слишкомъ смѣлой.
-- Еще разъ прошу прощенья за мою дерзость. Но когда вы узнаете, какое высокое чувство меня вдохновляетъ, вы навѣрное не будете гнѣваться.
Всѣ эти мольбы сильно возбуждали любопытство герцога. Козимо, но онъ никакъ не подозрѣвалъ о чемъ шла рѣчь.
-- Да ну же говорите. Что бы вы не просили, я заранѣе прощаю вамъ,-- вскричалъ нетерпѣливо герцогъ.
-- Вы позволяете, да будетъ такъ. Ваша свѣтлость, я прошу у васъ руки вашей дочери Маріи.
Если бы въ эту минуту Малатеста увидалъ лицо и глаза герцога Козимо, онъ бы понялъ, какой страшный взрывъ гнѣва разразился въ душѣ флорентійскаго деспота, но Козимо стоялъ въ это время отвернувшись. Пересиливъ первый приливъ негодованія, герцогъ сказалъ, не поворачивая головы:
-- Просьба, дѣйствительно, очень смѣлая. Относительно Маріи я имѣю другіе планы.
-- Я это хорошо понимаю. Отъ васъ зависитъ посадить принцессу Марію на княжескій тронъ и сдѣлать ее повелительницей. Князья и герцоги, одни передъ другими, будутъ добиваться чести получить руку дочери герцога Флоренціи и Сіены. Я, хотя и происхожу отъ знатнаго рода, въ настоящую минуту ничего не могу предложить вашей свѣтлости, кромѣ клятвы, служить вамъ вѣрой и правдой и своимъ мечемъ способствовать къ увеличенію вашихъ владѣній и могущества.
Козимо употреблялъ неимовѣрныя усилія, чтобы казаться спокойнымъ.
-- А Марія знаетъ о вашемъ желаніи?-- спросилъ онъ.
-- Великій герцогъ! Я пришелъ сюда не для того, чтобы васъ обманывать. Принцесса Марія знаетъ о моемъ намѣреніи и присоединяетъ свои мольбы къ моимъ.
-- Ахъ, ты, негодная собака, подлый измѣнникъ,-- заревѣлъ Козимо Медичи, выхватывая шпагу и бросаясь на стоявшаго на колѣняхъ юношу, желая его заколоть.
Въ это время отворилась дверь, вбѣжала Изабелла и удержала руку отца.
-- Прочь!-- вскричалъ. Козимо.-- И ты за одно съ ними. Вы всѣ соединились, чтобы позорить меня! Оставь меня, говорю тебѣ. Ко мнѣ, стража! ко мнѣ!-- кричалъ герцогъ.
Часовой, стоявшій у дверей вбѣжалъ въ комнату.
-- Сейчасъ позвать ко мнѣ капитана дворца,-- приказывалъ Козимо, вкладывая свою шпагу въ ножны.
Затѣмъ сталъ молча ходить большими шагами по комнатѣ. Изабелла боялась дышать. Малатеста, поднявшись, также молчалъ.
Явился капитанъ дворцовой стражи; герцогъ, указавъ ему на Гуальтьери, сказалъ:
-- Возьмите его, онъ виновенъ въ измѣнѣ. Отведите его въ тюрьму.
Малатеста, по знаку капитана, отдалъ ему шпагу и послѣдовалъ за нимъ.
Съ этого дня никто не слыхалъ болѣе о капитанѣ Гуальтьери Малатеста. Его заперли въ одну изъ самыхъ страшныхъ подземныхъ тюремъ, гдѣ производились ужасныя тайныя пытки. Былъ ли несчастный юноша изгнанъ изъ Флоренціи съ запрещеніемъ когда-либо возвратиться туда подъ страхомъ смерти? Замученъ ли былъ палачами? Или самъ покончилъ съ собой? Все это покрыто непроницаемой тайной.
Несчастная Марія горько плакала и скрывала свои слезы, какъ преступленіе.
Въ одинъ прекрасный день отецъ потребовалъ ее къ себѣ и, сурово сдвинувъ брови, объявилъ, что должно состояться ея обрученіе съ Альфонсомъ д'Эсте, герцогомъ Феррары.
Молодая принцесса упала на колѣни и съ отчаянной мольбой простерла руки къ отцу. Ея нѣмое страданіе, исхудалое лицо, полное горя, могли тронуть самое ледяное сердце.
-- Ты что просишь?-- крикнулъ отецъ, бросая молніеносные взгляды на дочь.
-- Я не рождена для свѣтлыхъ радостей,-- отвѣчала несчастная,-- умоляю васъ, позвольте мнѣ вступить въ монастырь.
-- Ты съума сошла. Черезъ мѣсяцъ,-- слышишь ли?-- черезъ мѣсяцъ ты будешь женой герцога Феррары.
Высказавъ это рѣшеніе, Козимо грознымъ жестомъ указалъ дочери на дверь, что исключало всякую надежду на измѣненіе воли деспота.
Марія, шатаясь, ушла. Придя къ себѣ въ комнату, она упала на постель, ее била лихорадка, чрезъ нѣсколько дней она встала, но снова заболѣла и принуждена была снова лечь въ кровать. На этотъ разъ ей уже не суждено было оправиться; несчастная принцесса Марія умерла и была похоронена на кладбищѣ въ С. Лоренцо.
Смерть молодой дѣвушки была внезапная и таинственная. Носились слухи, что она погибла отъ яда, даннаго ей самимъ герцогомъ, ея отцомъ, чтобы наказать за любовь къ Малатеста и за непокорность родительской волѣ,-- не желаніе покойной выйти замужъ за Альфонса д'Эсте, съ которымъ она была торжественно обручена. Можетъ быть, основаніемъ этихъ слуховъ было то, что Козимо Медичи славился какъ великій знатокъ ядовъ, испытавшій ихъ страшное дѣйствіе на самыхъ близкихъ своихъ родственникахъ. Другіе же утверждали, что несчастная принцесса, которой было отказано въ ея просьбѣ вступить въ монастырь, сама достала ядъ и отравилась. Во всякомъ случаѣ преждевременная смерть Маріи легла кровавымъ пятномъ на совѣсти ея отца, флорентійскаго деспота. Во дворцѣ Медичи не было недостатка въ ядахъ, а потому ничего нѣтъ удивительнаго, если Марія, доведенная до полнаго отчаянія, добыла смертоноснаго снадобья и сама отравилась.
Смерть Маріи не уничтожила плановъ герцога Козимо породниться съ герцогомъ Феррары, онъ обѣщалъ Альфонсу д'Эсте руку своей третьей дочери Лукреціи.
Но что-то роковое тяготѣло надъ союзомъ д'Эсте съ Медичи. Лукреція почти ребенкомъ вышла замужъ за герцога Феррары. Но не прошло и года, какъ молодая скончалась, отравленная мужемъ за нарушеніе супружеской вѣрности {Донъ Чезаре д'Эсте, преемникъ Альфонса II, впослѣдствіи женился на Виргиніи Медичи, родившейся отъ второго брака герцога Козимо, былъ изгнанъ папой изъ Феррары и, покинувъ вмѣстѣ съ женой резиденцію предковъ, поселился въ Моденѣ (1598 г.).}.