Любовныя похожденія герцога Козимо Медичи.
Утромъ Біанку увѣдомили о печальномъ происшествіи съ ея мужемъ. Горю неутѣшной вдовы повидимому не было границъ. Она обратилась къ герцогу съ просьбой строго наказать убійцъ. Все это венеціанка могла продѣлать лишь черезъ два дня, когда герцогъ возвратился во Флоренцію. Герцогъ, само собою разумѣется, обѣщалъ своей фавориткѣ примѣрно наказать убійцъ ея мужа. Но такъ * какъ слѣдствіе по убійству Бонавентури началось спустя два дня послѣ совершенія преступленія, то оно и не привело ни къ какимъ благопріятнымъ результатамъ, по той причинѣ, что убійцы въ эти два дня успѣли скрыться во Францію. Въ городѣ ходилъ упорно слухъ, и не безъ основанія, что герцогъ Франческо не только зналъ объ убійствѣ Бонавентури, но даже способствовалъ ему.
Смерть Бонавентури еще болѣе усилила любовь Франческо къ Біанкѣ; герцогъ вполнѣ поддался вліянію этой ловкой женщины. Во Флоренціи она пользовалась неограниченной властью. Нельзя было добиться никакой милости герцога безъ посредства его любовницы. Біанка, какъ мы уже сказали, обладала замѣчательной способностью вносить всюду веселье и разсѣявать тоску. Этимъ она была особенно дорога герцогу, склонному къ меланхоліи, несчастному въ семьѣ, связанному съ женщиной неразвитой и крайне рѣзкой, постоянно его упрекавшей. Франческо и прежде не любилъ жены, а теперь просто возненавидѣлъ ее и убѣгалъ, отдыхая душой только въ обществѣ Біанки.
Всѣ придворные, конечно, старались угодить герцогу и Біанка была предметомъ всеобщаго поклоненія, чествованія и ухаживанія.
Въ честь венеціанской красавицы устроивались самыя роскошныя празднества, обѣды, балы и пр., а о законной женѣ герцога Франческо не было и помина.
Все это глубоко огорчало Джіованну, и она снова обратилась съ мольбой къ свекру. Но и на этотъ разъ получила въ утѣшеніе тѣ же ничего незначащія фразы, которыя старый герцогъ Козимо писалъ ей въ первомъ письмѣ.
Правда, Козимо сначала пробовалъ совѣтовать сыну стараться хотя нѣсколько скрывать свою незаконную связь съ Біанкой, вообще дѣйствовать не такъ открыто; потомъ долженъ былъ прекратить эти совѣты потому, что сынъ въ свою очередь могъ указать отцу и на его поведеніе, далеко не безгрѣшное по части любовныхъ интригъ. Герцогъ Козимо въ своей уединенной виллѣ открыто жилъ съ красавицей Элеонорой Альбицци, молодой дѣвицей знатной фамиліи, отецъ кокорой безчестно продалъ ее герцогу. Несмотря на свои уже преклонные лѣта, Козимо воспылалъ къ Элеонорѣ юношеской страстью. Чувство старика приняло такіе размѣры, что стало внушать опасеніе герцогу Франческо, какъ бы его отецъ не сочетался бракомъ съ Элеонорой Альбицци. Опасность молодого герцога вскорѣ оправдалась. Кармердинеръ герцога Козимо, Альмени, по секрету сообщилъ Франческо, что его отецъ, влюбленный до безумія, дѣйствительно имѣетъ намѣреніе жениться на Элеонорѣ.
Сынъ попытался было объяснить отцу все неприличіе его намѣренія, но безуспѣшно. Герцогъ Козимо пришелъ въ такую ярость, что если бы Франческо не убѣжалъ изъ комнаты, то его навѣрное постигла бы судьба несчастнаго Гарціа. Желая сорвать хоть на комъ-нибудь свой гнѣвъ, разсвирѣпѣвшій деспотъ догадался, что сыну сообщилъ всѣ эти тайны камердинеръ Альмени. Всегда страшный въ гнѣвѣ, старикъ выхватилъ шпагу и побѣжалъ розыскивать камердинера. Найдя его въ одной изъ сосѣднихъ комнатъ, Козимо безъ всякихъ разспросовъ, не давъ вымолвить ни слова несчастному, вонзилъ въ его сердце шпагу по самую рукоять. Альмени упалъ къ ногамъ убійцы и тутъ же скончался. Вся эта страшная драма происходила во Флоренціи, куда временно пріѣзжалъ герцогъ Козимо. Въ этотъ же день онъ уѣхалъ обратно на свою виллу.
Вскорѣ Элеонора родила сына Джіованни. Рожденіе ребенка, казалось бы, должно было скрѣпить еще болѣе связь Козимо съ Элеонорой и побудить его привести въ исполненіе задуманный имъ планъ, жениться на дѣвицѣ Альбицци. Но странное дѣло, именно это обстоятельство и было причиной охлажденія стараго герцога къ его любовницѣ, а вскорѣ и окончательнаго прекращенія любовной связи съ Элеонорой.
Старый развратникъ отыскалъ сговорчиваго вельможу, нѣкоего синьора Пончіатини, который, заполучивъ приличное приданое, согласился жениться на любовницѣ герцога. Всего оригинальнѣе то, что герцогъ Козимо въ своемъ дарственномъ актѣ открыто говорилъ, что онъ награждаетъ безмѣрно любимую имъ Элеонору и прижитаго съ ней сына и желаетъ какъ имъ, такъ и высокоуважаемому жениху, синьору Карлу Пончіатини, всѣхъ земныхъ благъ.
На смѣну Элеоноры явилась другая красавица, восемнадцатилѣтняя дѣвушка, дочь Гарціа изъ Толедо, брата покойной жены герцога Козимо, Элеоноры. Оставшись послѣ матери сиротой, юная красавица была поручена семейству Медичи, въ особенности ее любила покойная, герцогиня Элеонора, имя которой она носила и даже, какъ говорятъ, была и лицомъ похожа на тетку. Казалось бы молодая дѣвушка должна была быть вдвойнѣ священною для стараго герцога, во-первыхъ потому, что приходилась ему родной племянницей, а во-вторыхъ была поручена ея покойнымъ отцомъ попеченію тетки, герцогини Элеоноры. Но черствое сердце флорентійскаго деспота сыноубійцы и убійцы было глухо ко всему священному. Онъ достигъ своихъ гнусныхъ цѣлей, соблазнилъ племянницу и сдѣлалъ ее матерью. Чтобы исправить въ глазахъ общества это вопіющее преступленіе, онъ впалъ въ другое, выдавъ свою любовницу замужъ за своего юнаго сына Піетро. Отдѣлавшись такимъ образомъ отъ обезчещенной имъ племянницы, герцогъ Козимо обратилъ свое благосклонное вниманіе на новую жертву. Онъ воспылалъ страстью къ молоденькой и очень красивой Камиллѣ Мартелли, которую также, какъ Элеонору Альбицци, предоставилъ ему нѣжный родитель дѣвушки. Камилла Мартелли съумѣла настолько привязать къ себѣ старика, что онъ воспылалъ къ ней страстною любовью, значительно сильнѣйшей, чѣмъ ко всѣмъ предшествовавшимъ его любовницамъ. Герцогъ, не шутя, задумалъ жениться на Камиллѣ.
Между тѣмъ, самое преобладающее чувство въ герцогѣ Козимо не прошло,-- честолюбіе въ немъ и въ старости было такъ же сильно, какъ и въ молодые годы. Пламенною мечтою Козимо было возвыситься надъ всѣми италіанскими князьями, получивъ отъ папы высокій титулъ. Папа Пій V, которому герцогъ съумѣлъ услужить выдачею знаменитаго Корнесекки, обѣщалъ ему дать титулъ великаго Князя Церкви {Имя славнаго Корнесекки значится въ спискѣ жертвъ папскаго деспотизма и холоднаго изувѣрства такъ называемой "святой" инквизиціи. Этотъ знаменитый мученикъ родился во Флоренціи и принадлежалъ къ самому знатному семейству, дружески расположенному и всегда вѣрному Медичи. Прослуживъ нѣкоторое время въ папскомъ правительствѣ, въ Римѣ, ученый и честный Корнесекки разочаровался во многихъ догматахъ католицизма и святости инквизиціи и сталъ переписываться съ нѣкоторыми лицами, которыхъ папскіе клевреты и инквизиція назвали общимъ именемъ еретиковъ. Оставивъ Римъ, Корнесекки уѣхалъ во Францію, гдѣ получилъ еще болѣе пищи своему скептицизму, находясь въ сношеніяхъ съ самыми выдающимися гугенотами. Въ Римѣ, конечно, знали о поведеніи во Франціи бывшаго папскаго чиновника. И когда Корнесекки возвратился изъ Парижа во Флоренцію, папа Пій V стадъ требовать отъ герцога Козимо выдачи еретика. Трудно было допустить мысль, чтобы флорентійскій герцогъ, кругомъ обязанный Корнесекки, выдалъ его римскому правительству. Однако на дѣлѣ вышло совсѣмъ иначе. Герцогъ Козимо нуждался въ поддержкѣ папы Пія V и выдалъ ему Корнесекки, хорошо зная, что эта выдача еретика въ Римъ равносильна смертному приговору. Велѣвъ заковать въ желѣзо по рукамъ и по ногамъ своего благодѣтеля и друга, флорентійскій честолюбецъ отправилъ его къ папѣ при письмѣ, въ которомъ, заявляя свою полную покорность волѣ его святѣйшества, говорилъ, что онъ, герцогъ Козимо деМедичи, ради торжества католической церкви готовъ выдать нетолько друга, но подобно Аврааму, по требованію святѣйшаго отца, свяжетъ своего родного сына и представитъ въ распоряженіе Намѣстника Христа.
Корнесекки былъ привезенъ въ Римъ 26 августа 1667 года. Судъ надъ нимъ былъ очень короткій; послѣ страшной пытки, которая ровно ничего не открыла, палачи инквизиціи приговорили его къ смертной казни посредствомъ сожженія живымъ на кострѣ. Послѣ приговора его тотчасъ же облекли въ "самбенито" съ изображеніемъ чертей и пламени. Его святѣйшество папа Пій V изволилъ повелѣть пріостановить исполненіе приговора и послалъ къ осужденному благочестиваго капуцина, съ цѣлью обратить заблудшагося на путь истинный. Умный и честный Корнесекки не поддался софистикѣ посланнаго къ нему, хотя и благочестиваго, но все-таки иппокрита. Онъ вступилъ съ нимъ въ диспутъ, старался доказать нелѣпость многихъ католическихъ догматовъ и подобно безсмертному Саванороллѣ порицалъ поведеніе нѣкоторыхъ благочестивыхъ князей церкви, имѣя въ виду въ свою очередь обратить на путь истинный посланнаго къ нему служителя алтаря. Но капуцинъ былъ абсолютно благочестивый католикъ, убѣжденія еретика на него не подѣйствовали, и онъ донесъ святой инквизиціи, что осужденный неисправимъ. Вслѣдствіе чего Корнесекки ad majorem dei gloriam былъ обезглавленъ и трупъ его публично сожженъ на площади. Палачамъ инквизиціи нетолько не удалось извратить понятія великаго мученика, они даже его не устрашили. Корнесекки шелъ на казнь будто на какой-то пиръ въ чистомъ бѣльѣ, новыхъ перчаткахъ и съ улыбкою презрѣнья на губахъ. Онъ хотѣлъ надѣть свою парадную одежду, но инквизиторы ему не позволили снять дурацкаго колпака и знаменитый "самбенито" съ чертями и пламенемъ.}.
Царская булла, въ силу которой герцогъ Флоренціи и Сіены долженъ былъ получить изъ ряда вонъ выходящій почетный титулъ, позволяла герцогу Козимо возложить на свою голову корону, украшенную красной мантіей. Пій V припомнилъ заслугу флорентійскаго герцога и 5 декабря 1569 года, когда была одержана побѣда католиковъ надъ гугенотами во Франціи, донъ Микеле Бонелли, племянникъ папы, явился въ столицу Тосканы и торжественно вручилъ герцогу Козимо папскую буллу. Все это совершилось подъ громъ музыки и залпы артиллеріи. Козимо Медичи, награжденный царской короной, отнынѣ долженъ былъ величаться уже не свѣтлостью, а величествомъ, о чемъ и было сообщено всѣмъ флорентійскимъ гражданамъ.
9 февраля 1570 года, герцогъ Козимо, съ большой свитой вельможъ и рыцарей, выѣхалъ въ Римъ. Папа встрѣтилъ его, какъ короля, съ великимъ почетомъ. Племянникъ его святѣйшества, Маркъ Антоній Колонна, во главѣ римской знати, сенаторы и кардиналы, привѣтствовали новое величество при въѣздѣ его въ городъ. У воротъ донъ Пополо Козимо былъ встрѣченъ большимъ отрядомъ кавалеріи, судьями, кардиналами и т. д. Вдоль улицы были выстроены проживавшіе въ Римѣ флорентійцы и сіенцы въ самыхъ парадныхъ одеждахъ, швейцарская и папская гвардія. На торжествѣ этомъ, по словамъ хроникеровъ, было до пяти тысячъ лошадей. Болѣе пышнаго торжества не было въ Римѣ со времени папы Льва. Его святѣйшество принялъ почетнаго гостя, окруженный кардиналами, при всей консисторіи, и усадилъ его рядомъ съ собой съ правой стороны, честь, которой удостоивались только короли и императоры.
Чрезъ нѣсколько дней была торжественно отпразднована церемонія коронованія. Герцогъ Козимо Медичи въ длинной одеждѣ изъ золотой парчи, въ пурпуровой мантіи, обшитой горностаемъ и въ герцогскомъ беретѣ, предсталъ передъ папой въ большой залѣ консисторіи. Его святѣйшество и вся процессія двинулись къ капеллѣ Юліи. Герцогъ Козимо послѣдовалъ за папой, держа въ рукахъ его длинный шлейфъ. Была отслужена обѣдня, послѣ которой герцогъ принялъ присягу въ вѣрности и послушаніи папѣ и его святѣйшество возложилъ на голову его корону.
Послѣ коронаціи, Князь Церкви удостоился частной аудіенціи папы и такъ какъ въ ту эпоху грозный отоманскій флотъ наводилъ великій страхъ на всѣхъ католиковъ, то Козимо предложилъ устроить лигу всѣхъ христіанскихъ князей противъ турокъ. Именно въ то самое время, когда Козимо Медичи короновался въ Римѣ, венеціанцы прислали пословъ просить папу о помощи противъ турокъ, захватившихъ у нихъ островъ Кипръ. Медичи, воспользовавшись этимъ случаемъ, доказывалъ папѣ необходимость христіанской лиги противъ невѣрныхъ, которые имѣютъ дерзостные намѣренія завоевать всю Италію. Герцогъ указывалъ на картѣ планъ сраженій христіанъ-союзниковъ. Папа, убѣжденный необходимостью принять безотлагательныя мѣры противъ турокъ, въ тотъ же день отправилъ важныя письма по поводу этого къ испанскому королю и въ венеціанскую республику.
Переговоривъ о политикѣ, Козимо просилъ папу позволить ему сказать слово и о своихъ личныхъ дѣлахъ. Получивъ разрѣшеніе, герцогъ откровенно признался его святѣйшеству въ своей страсти къ Камиллѣ Мартелли. Папа, разумѣется, строго осуждалъ грѣховмое сожительство Козимо съ дѣвицей Камиллой и совѣтывалъ поскорѣе прикрыть грѣхъ бракомъ, такъ какъ беззаконное сожительство для Князя Церкви неприлично.
Этотъ маневръ былъ ничто иное, какъ хитрость со стороны Козимо, онъ и безъ согласія папы въ душѣ давно рѣшилъ жениться на Камиллѣ, и медлилъ лишь потому, что боялся возбудить противъ себя мнѣніе общества, въ особенности своего семейства, которое конечно воспротивилось бы его женитьбѣ на особѣ не принадлежащей къ владѣтельному дому. Получивъ же вынужденное имъ самимъ приказаніе папы, онъ долженъ былъ подчиниться необходимости.
Возвратившись во Флоренцію, онъ тотчасъ приказалъ позвать въ палаццо Питти священника и обвѣнчался съ Камиллою Мартелли, признавъ и ребенка прижитаго съ нею за свою дочь, родившуюся незадолго передъ тѣмъ и получившую имя Виргиніи.
Этотъ фактъ поразилъ всѣхъ флорентійцевъ, въ особенности герцога Франческо. Но послѣдній, конечно, не сталъ выражать своихъ истинныхъ чувствъ грозному родителю, напротивъ, почтительный сынъ порадовался семейному7 благополучію. Только въ письмѣ своемъ къ кардиналу-брату Франческо, между прочимъ, говоритъ: "Это происшествіе такъ сильно меня поразило, что я до сихъ поръ не могу придти въ себя. Но теперь уже нельзя помочь горю. Мы узнали о случившемся, когда было уже поздно выражать свое неудовольствіе".
Между тѣмъ, о бракѣ Козимо самъ папа сообщилъ кардиналу Медичи, совѣтуя ему отнестись безъ горечи къ факту, способствовавшему душевному спокойствію отца.
Императоръ Максимиліанъ счелъ унизительнымъ для своего рода, что простая вассалка пользуется болѣе почетнымъ титуломъ, чѣмъ его сестра Іоанна. Но этому поводу австрійскій императоръ писалъ къ сестрѣ слѣдующее: "Не могу не удивляться, какъ пришла герцогу мысль сочетаться бракомъ, который вызываетъ общія насмѣшки и презрѣніе. Всѣ находятъ, что почтенный герцогъ не въ своемъ умѣ. Прошу вашу свѣтлость не допускать эту женщину стоять рядомъ съ вами. Всѣ будутъ недовольны, если вы не съумѣете себя держать передъ нею соотвѣтственно вашего высокаго положенія".
Недовольная герцогиня Іоанна, съ свойственной ей безтактностью, не замедлила вручить письмо брата своему свекру. Герцогъ Козимо страшно взволновался и прислалъ невѣсткѣ съ дачи, гдѣ онъ жилъ съ своей молодой женой, отвѣтъ, преисполненный горечи.
".... Его величество,-- писалъ Козимо,-- говоритъ, что я не въ своемъ умѣ. Я желаю поставить ему на видъ, что при случаѣ съумѣю показать помѣшанъ я или нѣтъ. Женился я для успокоенія своей совѣсти и никому не обязанъ давать въ этомъ отчетъ, развѣ только одному Богу. Бракомъ моимъ я никому не причинилъ вреда. Меня также могли считать помѣшаннымъ, когда я передалъ мою власть, а вмѣстѣ съ нею и восемьсотъ-тысячный доходъ, моему сыну Франческо. Все это я сдѣлалъ добровольно и нисколько не раскаиваюсь. Обращаясь снова къ вопросу о моей женитьбѣ, опять повторяю, въ ней отвѣтственъ я только передъ Богомъ и не передъ кѣмъ болѣе. Я не первый и, по всей вѣроятности, не послѣдній изъ князей, взявшихъ жену простую подданную; она дворянка, а главное -- моя жена, и этого вполнѣ достаточно. Я не ищу ссоръ, но и не избѣгаю ихъ, когда судьба мнѣ ихъ посылаетъ въ моемъ собственномъ домѣ. За всѣ послѣдствія я отвѣчаю, полагаясь на Бога и на свои собственныя силы".
Вмѣстѣ съ тѣмъ Козимо писалъ сыну: "Я хочу, чтобы меня оставили въ покоѣ какъ домашніе, такъ и сторонніе. Ни тѣмъ, ни другимъ я не дѣлалъ зла и съ вами не буду имѣть непріятностей, если вы будете справедливы. Вотъ все, что я требую".
Этимъ и закончилось дѣло скандальнаго брака герцога Козимо Медичи; онъ окончательно поселился въ своей загородной виллѣ и не пріѣзжалъ во Флоренцію.