Нѣтъ надобности говорить читателю кто убилъ Роберта Берриджера. Высокій человѣкъ проходившій по Трафальгаръ-Скверу, со сверткомъ въ рукѣ, рѣшился на это дѣло съ той минуты какъ увидалъ письмо къ своей женѣ въ бумажникѣ жертвы, и лишь тогда увидѣлъ что трудъ его конченъ вполнѣ, когда нашелъ строки нацарапанныя кое какъ дѣвушкой по имени Мартой, въ желѣзномъ ящикѣ о которомъ мы уже слышали, строки въ которыхъ она жаловалась на неисполненіе сдѣланныхъ ей обѣщаній и напоминала объ услугахъ которымъ они должны были служить наградой. Онъ былъ въ своемъ клубѣ, съѣлъ обычный легкій, но тонкій обѣдъ, прослушалъ въ театрѣ до конца славную старую комедію, воротился домой и сдѣлалъ видъ что легъ спать, твердо рѣшившись удалить съ пути своего двухъ особъ, какъ будто бы это были два дерева мѣшавшія его зрѣнію или два возвышенія служившія препятствіемъ на его дорогѣ. Его жена выдала Берриджера. Подозрѣніе противъ него вполнѣ подтвердилось бумагами найденными въ желѣзномъ ящикѣ и появленіемъ на слѣдующій день того надсмотрщика изъ Бермуды который могъ узнать въ лицо бѣглаго каторжника Ятса; подозрѣніе же противъ жены было уничтожено разглагольствованіями толстой дѣвицы, великолѣпная брошка и пряжка изъ чистаго золота которой позеленѣли и которая убѣдилась что положеніе ея въ Лондонѣ, въ должности единственной служанки въ домѣ, не походило на ложе изъ розъ, обѣщанное ей коварнымъ Бобомъ. Абель Блиссетъ былъ радъ что ему не пришлось пролить еще лишней крови для сохраненія своей безопасности, и любопытный софизмъ, часто изобрѣтаемый людьми по совершеніи дѣла, съ цѣлью извинить свои безумія или свои преступленія, снялъ съ его совѣсти значительную долю упрека въ совершенномъ имъ поступкѣ, на томъ основаніи что случайность не допустила его сдѣлать всего что онъ намѣревался. Менѣе разчетливый человѣкъ принялъ бы при совершеніи своего замысла болѣе (видимыхъ) предосторожностей. Хитрость обыкновенныхъ преступниковъ служитъ лучшимъ указаніемъ сыщику. Чѣмъ смѣлѣе преступленіе, тѣмъ менѣе, повидимому, бываетъ данныхъ на уличеніе въ немъ преступника. Послѣдуй Блиссетъ примѣру Пальмера или Сметгерста, полиція въ скоромъ времени напала бы на слѣдъ его. Еслибы вздумалось кому-нибудь написать разсужденіе объ убійствѣ съ точки зрѣнія изящнаго искусства, то должно было бы сказать что въ наше время наиболѣе успѣха имѣетъ смѣлая и размашистая школа.
Въ числѣ разныхъ воспоминаній путешествія сохраненныхъ Абелемъ Блиссетомъ, находился machette, подобный ножу мечъ или подобный мечу ножъ, острый и тяжелый, орудіе общепринятое въ Южной Америкѣ. Оно служитъ тамъ косой, серпомъ, топоромъ, заступомъ, всѣмъ что вамъ угодно. Съ machette въ рукѣ Перувіанецъ или Колумбіанецъ разчищаетъ себѣ садъ, строитъ себѣ домъ, жнетъ свой хлѣбъ, готовитъ себѣ обѣдъ, свершаетъ свои революціи и производитъ всѣ ежедневныя работы. Приготовивъ въ умѣ своемъ alibi въ случаѣ какого либо непредвидѣинаго препятствія, Абель Блиссетъ отправился въ путь, держа въ рукѣ свой machette, завернутый въ бумагу на подобіе свертка нотъ, и постучался въ Берриджерову дверь, намѣреваясь сказать ему въ случаѣ надобности, измѣненнымъ голосомъ, что онъ принесъ телеграмму. Въ обманѣ этомъ не оказалось нужды. Берриджеръ ждалъ къ себѣ гостя знакомаго съ расположеніемъ дома, и въ ту минуту какъ отперевъ наружную дверь, онъ повернулся назадъ, возвращаясь въ свою комнату, роковой ударъ поразилъ его, прежде нежели онъ успѣлъ испустить крикъ. Убійцѣ было достаточно времени для того чтобъ осмотрѣть все вокругъ, разломать крѣпко запертые ящики и разсмотрѣть всѣ бумаги, для того чтобы разузнать все самому, также какъ и для того чтобы заставить думать другихъ что поводомъ къ убійству служила кража, и, какъ мы видѣли, онъ вполнѣ достигъ своей цѣли. Не осталось ни одного письма, ни одной замѣтки могущей подтвердить подозрѣнія покойнаго насчетъ Абеля Блиссета.
Онъ поразилъ на смерть Берриджера безъ малѣйшаго ужаса или упрека. Онъ разбиралъ все въ комнатахъ его, между тѣмъ какъ страшный предметъ этотъ все время лежалъ въ сѣняхъ, безъ малѣйшаго ощущенія ужаса или упрека. Онъ перешагнулъ черезъ него, выходя изъ дома, какъ перешагнулъ бы черезъ какую-нибудь лужу, стараясь не запачкать въ ней своей одежды, не чувствуя притомъ ни трепета, ни сожалѣнія. Это было необходимо. Игрокъ въ шахматы столько же заботится о свалившейся со стола шашкѣ, сколько Абель Блиссетъ заботился объ этой кучѣ окровавленнаго платья и мяса, заграждавшей собою двери. Хуже всего было для него когда слѣдующій день сталъ подходить къ концу, а новость не бывшая для него новостью все еще не доходила до общаго свѣдѣнія.
Онъ такъ хорошо сыгралъ свою роль что когда вѣсть эта разнеслась наконецъ, то его присутствія не потребовали даже при слѣдствіи. Джентльменъ, подобный мистеру Блиссету, только-что подарившій покойному пятьдесятъ фунтовъ, приглашавшій его обѣдать, разставшійся съ нимъ въ самыхъ дружескихъ отношеніяхъ, что могъ онъ имѣть общаго съ мошенникомъ совершившимъ это дерзкое и жестокое убійство? Все шло какъ нельзя лучше. Берриджеръ былъ присужденъ къ молчанію вплоть до страшнаго суда, а переписка его съ бывшимъ смотрителемъ въ Бермудѣ доказала что послѣдній и не подозрѣвалъ вовсе что Ятсъ былъ живъ еще. Пройди еще день, и онъ убѣдился бы въ этомъ, но теперь онъ воротился домой и принялся за обычныя занятія свои въ полномъ невѣдѣніи причины заставившей убитаго послать за нимъ. Берриджеръ былъ, какъ всегда, скрытенъ въ этомъ дѣлѣ. Вскорѣ пришли вѣсти что судьба принудила молчать и Гарріету, леди Плессморъ. Во всю остальную жизнь, долженствовавшую, по мнѣнію ея супруга, продолжаться весьма недолго, міръ ея должна была составлять комната въ которой она лежала безнадежной калѣкой. Мы знаемъ что значило его "прямодушіе" въ отношеніи къ ней. Мы знаемъ какого рода была его любовь къ бѣдной Милли Эйльвардъ, а человѣкъ не отступающій отъ убійства, по всей вѣроятности, не страшится и двоеженства, особенно когда оно кажется такъ безопаснымъ.
Сирень въ Кастль-Гильтонѣ опередила лондонскихъ родственниковъ своихъ въ саду Клементсъ-Инна, но и послѣдніе начали уже распускаться, когда повѣса нашъ вдругъ получилъ кратчайшее посланіе когда-либо писанное ему Констанціей: "Пріѣзжай ко мнѣ сейчасъ же, писала она. Я не больна, милый Джекъ. Если любишь меня, то пріѣзжай!"
"Она навѣрное напала на слѣдъ своего отца", думалъ Джекъ, укладывая нѣкоторыя необходимыя вещи въ свой чемоданъ, и затѣмъ онъ отправился въ путь, via Ньюгавенъ.
"Отыщи отца моего!" часто звучало въ ушахъ его, но гдѣ и какъ? Нельзя было избрать для подобной цѣли худшаго дѣятеля нежели Джекъ. Ему, прямодушному и откровенному до крайности, и не приходили вовсе въ голову способы и уловки посредствомъ которыхъ можно было бы найти заблудшаго Джорджа Конвея. У него былъ пріятель въ министерствѣ иностранныхъ дѣлъ, обѣщавшій ему навести справки у консуловъ тѣхъ мѣстностей въ которыхъ часто появляются любители яхтъ, и затѣмъ Джекъ сталъ отдыхать на лаврахъ, выжидая что будетъ. Ванъ-Вейнъ обидѣлся вслѣдствіе исторіи съ Альджернономъ Вреемъ, а довѣряться Беквису не стоило. Ему надобно было бы объяснить почему онъ желаетъ отыскать Джорджа Конвея, и тогда онъ навѣрное высказалъ бы какое-нибудь злое замѣчаніе насчетъ женщинъ вообще, а насчетъ Констанціи въ особенности. Скажи онъ это и находись въ эту минуту подъ-рукой чернилица, Джекъ зналъ заранѣе что послѣдняя полетѣла бы въ голову милаго стараго Бека, и вышелъ бы лишній шумъ. Бекъ былъ не такой человѣкъ которому можно было бы повѣрить подобныя вещи. Кромѣ того у Джека была своя повѣренная. Въ былыя времена влюбленные, говорятъ, повѣряли свои радости и горести холмамъ, рощамъ и быстрымъ рѣкамъ, что не могло доставлять имъ большаго утѣшенія. У Джека оставалась старая союзница его, мистрисъ Клеръ, и съ ней-то говорилъ онъ о Констанціи, которую, безъ сомнѣнія, страстно любилъ, какъ подобаетъ всякому влюбленному. Беквисъ былъ очень радъ, видя что другъ его такъ усидчиво работаетъ, несмотря на всѣ глупости совершенныя имъ въ вакаціонное время. Онъ не дѣлалъ ему никакихъ вопросовъ, и потому и не получалъ отъ него никакихъ лживыхъ отвѣтовъ. Самъ онъ былъ слишкомъ занятъ для того чтобы примѣчать съ какимъ нетерпѣніемъ ожидалъ Джекъ въ извѣстные дни стука почталіона въ дверь, или что писалъ онъ въ другіе дни. Джекъ писалъ теперь не менѣе Беквиса, хотя врядъ ли съ такою же цѣлью. Его занятія въ Цензор ѣ составляли центръ его литературной дѣятельности, отъ котораго исходили подобно лучамъ журнальныя статейки, обзоры и періодически издаваемый романъ. Джекъ дѣлалъ быстрые успѣхи, и почемъ могъ Беквисъ знать что на заглавіи лежавшей предъ нимъ бумаги стояло: "Мистеръ Гладстонъ въ Ленкашейрѣ", или же "Моя дорогая, маленькая Конъ?" Такъ какъ короткое посланіе маленькой Конъ прибыло въ субботу утромъ, а Джекъ имѣлъ обыкновеніе отправляться на воскресенья въ Соутертонъ, то отъѣздъ его не произвелъ никакого впечатлѣнія въ Клементсъ-Иннѣ. Лишь когда онъ воротился въ слѣдующій понедѣльникъ домой, съ усталымъ и встревоженнымъ видомъ, и немедленно отправился снова въ путь, лишь тогда Беквисъ подумалъ съ удивленіемъ -- что бы это значило?
Въ качествѣ объявленнаго жениха леди Эмиліи Эйльвардъ мистеръ Блиссетъ проводилъ большую часть своего времени въ Кастль-Гильтонѣ. Май былъ уже на дворѣ. Адвокаты были заняты составленіемъ пергаментныхъ бумагъ, а модистки болѣе изящными приготовленіями къ свадьбѣ. Торговцы ставившіе разныя украшенія и пр. къ рождественскому балу были вполнѣ удовлетворены, благодаря мистеру Блиссету, и готовили новыя чудеса къ бракосочетанію. Я говорю, благодаря мистеру Блиссету, ибо въ занятыхъ двадцати пяти тысячахъ фунтовъ былъ сдѣланъ порядочный пробѣлъ, и такъ какъ мистрисъ Игльтонъ казалась бодра попрежнему, то графъ принужденъ былъ прибѣгнуть къ помощи своего будущаго зятя. Не было человѣка великодушнѣе Абеля Блиссета. Онъ положительно считалъ личнымъ одолженіемъ для себя, если лорду Гильтону угодно было взять у него вексель въ пятъ, десять, если нужно въ двадцать тысячъ фунтовъ. Дѣла мистера Блиссета продолжали идти отлично до того ужаснаго утра въ которое Джекъ Гилль неожиданно появился въ замкѣ. Погода стала опять хороша, и фотографы изъ Барвика спѣшили кончить коллекцію видовъ, о которой Мери Эйльвардъ писала Констанціи. Бѣдный мальчикъ которому отняли ногу въ Черингъ-Кросской больницѣ въ тотъ день какъ открылись убійство въ Букингамъ-Стритѣ расхаживалъ уже на костыляхъ и начиналъ поправляться. Погода была какъ на заказъ для приведенія въ исполненіе "молодаго сна любви". Экуадорская Водопроводная и Агрикультурная Компанія процвѣтала. Перувіанскій заемъ былъ пущенъ въ ходъ, и акціи его поднялись на 17 процентовъ. Магнаты Сити возсѣдали въ кабинетахъ своихъ банковъ, желая чтобы мистеръ Блиссетъ поспѣшилъ отпраздновать свою свадьбу и снова принялся бы за дѣло, и однако дѣла этого джентльмена шли уже не попрежнему хорошо.
Для того чтобы все снова пошло попрежнему, онъ долженъ былъ доказать что свидѣтельство данное подъ присягой нѣкоей Гарріетъ леди Плесморъ и скрѣпленное британскимъ консуломъ въ Діеппѣ было ложное, принять предложеніе мистера Гилля и отправиться съ нимъ вмѣстѣ въ этотъ городъ на очную ставку съ своею обвинительницей. Онъ долженъ былъ опровергнуть показаніе что онъ не кто-иной какъ сэръ-Аугустусъ де-Баркгемъ Плесморъ, иначе Ятсъ, бѣглый каторжникъ; что онъ тысячью фунтами въ годъ подкупилъ свидѣтельницу, жительствующую въ Діеппѣ выдавать себя за вдову его, и долженъ былъ доказать что онъ имѣетъ право сдѣлаться законнымъ мужемъ леди Эмиліи Эйльвардъ. А онъ ничего этого не могъ сдѣлать! Обвиненіе противъ него было, кажется, довольн тяжело, но онъ не могъ воздержаться чтобы не вздохнуть свободнѣе, когда оно состоялось. Онъ опасался еще худшаго. Дѣятельный умъ его сейчасъ же сообразилъ все его настоящее положеніе и извлекъ изъ него всю возможную выгоду.
О томъ какъ лордъ Гильтонъ накинулся сначала на Джека, не вѣря ни слову изъ того что тотъ говорилъ противъ его задушевнаго друга, какъ онъ накинулся затѣмъ на своего задушевнаго друга, когда маска упала съ послѣдняго и онъ стоялъ предъ нимъ обличеннымъ преступникомъ, покусившимся на двоеженство, объ этомъ лучше не будемъ говорить. Самодовольный человѣкъ внезапно открывшій что надъ нимъ насмѣялись, гордый человѣкъ открывшій что ему приходится претерпѣть горькое униженіе, человѣкъ живущій на широкую ногу встрѣчающій лицомъ къ лицу разореніе, безъ малѣйшаго о томъ предупрежденія, нѣжный отецъ видящій что сердце его любимой дочери разбито, какъ онъ полагалъ, по его винѣ,-- безъ сомнѣнія достойны извиненія, каждый отдѣльно и всѣ вмѣстѣ, если въ первую минуту изумленія, негодованія или горя, они не находятъ словъ для выраженія своего гнѣва, а Бертрамъ графъ Гильтонъ соединялъ въ себѣ всѣ эти личности, и кромѣ того былъ человѣкъ раздраженный и разслабленный болѣзнію. Холодный, жестокій Абель Блиссетъ имѣлъ надъ нимъ огромное преимущество, а они были одни.
-- Нѣтъ, милордъ, сказалъ Блиссетъ, когда перъ кончилъ свою рѣчь тѣмъ же чѣмъ и началъ -- угрозой въ немедленномъ уличеніи,-- вы не сдѣлаете ничего подобнаго, вопервыхъ, ради вашей дочери, а вовторыхъ, ради васъ самихъ.
Въ головѣ графа смутно мелькнула мысль что ради Милли слѣдовало бы затушить эту исторію, но слова "ради васъ самихъ" снова заставили его привскочить съ мѣста, несмотря на все изнеможеніе.
-- Вы намекаете на деньги занятыя мною у васъ! Клянусь Богомъ, милостивый государь, я продамъ Гильтонъ! Я продамъ послѣднюю одежду съ своихъ плечъ, скорѣе нежели останусь вашимъ должникомъ. Я....
-- Вы ошибаетесь. Я говорю вовсе не о деньгахъ занятыхъ вами у меня, возразилъ Блиссетъ сильно напрягая на слово меня.
-- Какъ смѣете вы говорить теперь о дѣлахъ моихъ!
-- Какъ я смѣю? отвѣчалъ Блиссетъ,-- на что не осмѣлится человѣкъ въ моемъ положеніи? Покончимъ это дѣло. Я долженъ явственно и настоятельно увѣрить васъ, клянусь словомъ негодяя, какимъ вы меня назвали сейчасъ разъ десять, что въ тотъ же часъ въ который вы уличите меня предъ судомъ, какъ бѣглаго каторжника Ятса, я признаюсь во всемъ и дамъ показаніе подъ присягой что вы все время знали кто я; что мы вдвоемъ состряпали обманъ посредствомъ котораго вы получили тѣ двадцать пять тысячъ, и что рука вашей дочери должна была служить мнѣ наградой за то что я согласился на эту фальшивую сдѣлку.
Графъ упалъ въ свое кресло, совершенно уничтоженный громадностью этой наглой подлости; Блиссетъ видѣлъ выигранное имъ преимущество и продолжалъ:
-- Что! воскликнулъ онъ съ злобною усмѣшкой,-- вы вѣрно думали что, затѣявъ игру, подобную этой, я не предохранилъ себя противъ подобной неудачи? Кто помогъ шпіону вашему Берриджеру отыскать леди Плесморъ? Я! Кто убѣдилъ васъ въ томъ что Плесморъ умеръ? Я! Кто проводилъ вдову за границу и взялъ у васъ карету для того чтобы довезти ее до станціи? Я же! Зачѣмъ взялъ я вашу карету? Затѣмъ чтобы запутать васъ въ это дѣло. Чѣмъ заплатилъ я ея пенсію за первую четверть года? Тѣми самыми бумажками которыми вы отдали мнѣ тѣ двѣ тысячи фунтовъ. Ихъ легко можно будетъ отыскать. Уничтожте всѣ улики которыя появятся изъ всего этого противъ васъ, если можете сдѣлать это. Лордъ Гильтонъ, объясните перамъ вашимъ какимъ образомъ вы -- исключительный, гордый Бертрамъ Эйльвардъ, избрали себѣ въ повѣренные темнаго купеческаго клерка. Объясните почему вы напечатали то объявленіе, не спросясь совѣта вашего адвоката. Когда я былъ вашимъ секретаремъ, милордъ, я укралъ -- видите я не щажу себя -- копію объявленія, написанную вашею рукой и найденную мною среди бумагъ вашихъ. Если меня арестуютъ, то найдутъ ее теперь среди моихъ бумагъ. Клянусь вамъ всѣмъ добромъ и всѣмъ зломъ живущимъ въ мірѣ, меня тогда ничто не остановитъ. Я объявлю что все это дѣло, объявленіе и все прочее, было сдѣлкой между нами.
Графъ могъ лишь сдѣлать слабое движеніе по направленію къ звонку и прошептать "Джекъ, Джекъ!"
-- Я сообщилъ вамъ лишь половину того что намѣренъ сдѣлать, продолжалъ Блиссетъ, болѣе спокойнымъ тономъ,-- сегодня утромъ у насъ былъ небольшой споръ съ вашею дочерью, вслѣдствіе того что я разорвалъ одну фотографическую карточку (вы теперь поймете, надѣюсь, почему я не желалъ чтобы мое изображеніе разсылалось по всему свѣту). Изъ этого спора мы сдѣлаемъ, если вамъ угодно, важную, непримиримую ссору. Припишите всю вину мнѣ одному. Молодая дѣвица скажетъ, или за нее скажутъ другіе, что она измѣнила свое мнѣніе на мой счетъ,-- все будетъ слѣдствіемъ ея рѣшенія, а я оставлю Европу прежде конца этой недѣли. Отверженный, послѣ всего что было между нами, прелестной леди Эмиліей Эйльвардъ, развѣ могу я оставаться въ странѣ украшаемой ея присутствіемъ? заключилъ онъ съ злобною усмѣшкой.
-- Позовите мистера Гилля, я слишкомъ пораженъ; позовите мистера Гилля, снова прошепталъ лордъ Гильтонъ.
-- Вздоръ! Рѣшайте дѣло сейчасъ же, грубо отвѣчалъ бывшій другъ его.-- Дѣло кажется довольно ясно. Нечего объ немъ много думать. Рѣшайтесь сѣсть со мной рядомъ на скамьѣ подсудимыхъ по обвиненію въ низкомъ мошенничествѣ, или же соглашайтесь принять легкія условія, предлагаемыя мною? Ну, даю вамъ, если вамъ угодно, десять минутъ чтобъ обдумать все,-- и Блиссетъ, держа въ рукахъ часы, подошелъ къ окну съ злобно-торжествующей улыбкой на губахъ.
Между тѣмъ какъ испуганный и ошеломленный вельможа, какъ бы весь сжавшись, притаился въ своемъ креслѣ, напрасно стараясь думать, пораженный такою безмѣрною наглостью, злобно торжествующая улыбка исчезла съ лица негодяя. Часы съ кристальнымъ шаромъ у цѣпочки выпали изъ рукъ его, и онъ отскочилъ назадъ въ глубину комнаты, какъ бы увидавъ направленное на него снизу дуло ружья.
-- Вы предали меня, проговорилъ онъ хриплымъ голосомъ, дрожа всѣми членами отъ сдержаннаго волненія.-- Что дѣлаетъ тотъ человѣкъ, вонъ тамъ на лужайкѣ?
Лордъ Гильтонъ приподнялъ голову и выглянулъ изъ окна.
-- Это товарищъ варвикскаго фотографа, работающаго у меня, отвѣчалъ онъ.
-- А тотъ, другой, другой-то? Клянусь Богомъ, они говорятъ что-то другъ другу; они смотрятъ сюда! закричалъ Блиссетъ, поблѣднѣвъ какъ смерть.-- Кто онъ такой?
-- Помощникъ его вѣроятно. Не мѣшайте мнѣ собраться съ мыслями, милостивый государь, строго сказалъ графъ;-- какое вамъ дѣло теперь до того что происходитъ здѣсь?
-- Какое мнѣ дѣло! Боже мой, дѣло идетъ о жизни и смерти! Билль одинъ пріѣхалъ сюда?
-- Одинъ.
-- Вы увѣрены въ этомъ?
-- Вполнѣ увѣренъ.
-- Лордъ Гильтонъ, сказалъ Блиссетъ тономъ похожимъ на прежній его тонъ.-- Какого бы рода ни было ваше рѣшеніе, вы позволите мнѣ остаться въ замкѣ до ночи?
-- Нѣтъ, милостивый государь, отвѣчалъ графъ,-- вы не будете заражать его своимъ присутствіемъ ни часомъ долѣе. Мое рѣшеніе сдѣлано. Ради моей дочери, я не стану преслѣдовать васъ. Угрозами вашими я пренебрегаю и не страшусь ихъ. Кто повѣритъ вашимъ обвиненіямъ противъ меня? Вамъ, мошеннику, негодяю, пожалуй что убійцѣ, кто васъ знаетъ (послѣднее слово было пущено наугадъ, но попало въ цѣль). Въ вашемъ распоряженіи будетъ карета, которая немедленно отвезетъ васъ на станцію желѣзной дороги; -- и лордъ Гильтонъ протянулъ руку къ звонку.
-- Дайте мнѣ хоть часъ времени на укладку чемодановъ, у меня такъ много вещей здѣсь, лишь одинъ часъ, милордъ! воскликнулъ Блиссетъ, удерживая его и тревожно поглядывая притомъ въ окно, изъ котораго видны были два человѣка разговаривающіе между собой на лугу, -- и не говорите объ этомъ никому, ни даже мистеру Гиллю, пока я не уѣду. Пощадите меня, сколько возможно, ради стараго знакомства. Я былъ виноватъ, угрожая вамъ; униженно прошу у васъ прощенія за это. Я самъ не зналъ что говорилъ, я.... я былъ въ отчаяніи. Пощадите меня насколько можно. Подумайте обо всемъ что я выстрадалъ, о томъ какъ тяжело вдругъ лишиться положенія, котораго я съ такимъ трудомъ добился наконецъ. Потерпите еще лишь часъ, милордъ, и не говорите ничего мистеру Гиллю; скажите лишь что я буду къ его услугамъ къ четвергу. Сдѣлайте мнѣ эту милость, лордъ Гильтонъ, и вамъ никогда не придется раскаяться въ ней. Вы не знаете какую услугу могу я еще оказать вамъ, несмотря на то что буду отверженцемъ отовсюду, разъ покинувъ домъ вашъ.
Такъ говорилъ человѣкъ лишь нѣсколько минутъ тому назадъ гордо навязывавшій свои условія, и единственною причиной измѣнившей обращеніе его былъ видъ смиреннаго фотографа, да человѣка въ мѣховой шапкѣ, разговаривавшихъ между собой на лужайкѣ. Но фотографъ этотъ былъ бывшій надсмотрщикъ изъ Бермуды, а человѣкъ въ мѣховой шапкѣ -- сыщикъ которому поручено было дѣло объ убійствѣ въ Букингамъ-Стритѣ.
-- Не говорите мнѣ объ услугахъ, милостивый государь, сказалъ лордъ Гильтонъ.-- Съ этой минуты все между нами кончено. Деньги которыя я вамъ состою долженъ будутъ выплачены банкирамъ вашимъ завтра же, въ крайнемъ случаѣ, послѣзавтра. Я даю вамъ желаемую вами отсрочку. Какъ скоро вы будете готовы, велите подавать карету. Вы оставите домъ мой такимъ же образомъ какимъ вы и вступили въ него. Замѣтьте! ради моей дочери, рука моя не будетъ преслѣдовать васъ, но если вы избѣгнете достойнаго наказанія за преступленія ваши, то я буду думать что Провидѣніе, слѣдящее за нами повсюду, не существуетъ болѣе. Ступайте!
Выходя изъ комнаты, Блиссетъ еще разъ взглянулъ на лужайку. Люди эти все еще стояли тамъ, погруженные въ разговоръ. Проходя черезъ сѣни, онъ взялъ свою шляпу и вмѣсто того чтобы пойти вверхъ по лѣстницѣ, въ свою комнату, поворотилъ въ корридоръ, имѣвшій сообщеніе съ коннымъ дворомъ. Тамъ онъ нашелъ мистера Джайльса, главнаго конюха.
-- Будьте такъ добры, велите осѣдлать мнѣ лошадь сейчасъ же, мистеръ Джайльсъ, сказалъ онъ,-- мнѣ сейчасъ только пришло на умъ что я забылъ дать отвѣтъ на одно очень важное письмо и я долженъ ѣхать въ Ковентри и телеграфировать оттуда.
-- Нельзя ли будетъ послать человѣка съ этимъ порученіемъ на станцію, сэръ, возразилъ Джайльсъ;-- дорога очень плоха.
-- Благодарю васъ. Нѣтъ, я долженъ буду дождаться отвѣта и затѣмъ опять телеграфировать. Это очень досадно, но погода хороша; и вотъ что, Джайльсъ, я думаю лучше будетъ взять Чародѣя.-- Чародѣй была самая быстрая лошадь въ конюшнѣ.
-- Не говорите никому что я уѣхалъ, Джайльсъ, говорилъ Блиссетъ, садясь на лошадь; -- такъ глупо забывать нужныя дѣла. Я возвращусь еще прежде перваго звонка къ обѣду.
-- Будьте покойны, сэръ, отвѣчалъ конюхъ, кивнувъ ему головой, и Абель Блиссетъ поскакалъ по направленію къ станціи; но доѣхавъ до воротъ парка, онъ быстро повернулъ въ противоположную сторону и погналъ Чародѣя по дорогѣ ведущей на западъ.
Фотографъ изъ Барвика и человѣкъ въ мѣховой шапкѣ спокойно вернулись въ гостиницу, въ которой они остановились. Полицейскій получилъ отпускъ и пріѣхалъ въ деревню навѣстить своего стараго товарища -- вотъ и все. Имя Блиссета, или Ятса или Плессмора не было ни разу произнесено ими въ теченіи этого дня. Они говорили, стоя на лугу, лишь о снятыхъ отсюда видахъ. То что бѣглецъ принялъ за указывающую на него руку, было лишь простое движеніе показывавшее на предметы включенные въ картину. Фотографъ привелъ сюда своего гостя чтобы показать ему замокъ, и такъ какъ работы его въ немъ были кончены, то они отправились назадъ въ Барвикъ, и толки слугъ о мистерѣ Блиссетѣ и о Чародѣѣ не дошли до ихъ слуха. Но когда по Лондону разнеслась вѣсть о таинственномъ исчезновеніи извѣстнаго капиталиста, и явился блѣдный мальчикъ съ одною ногой, разказывая какъ нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ онъ предложилъ одному высокому джентльмену въ Трафальгаръ-Скверѣ донести его бумажный свертокъ и какъ онъ получилъ отъ него ударъ, въ отвѣтъ на предлагаемую имъ услугу, какъ онъ сталъ слѣдить за нимъ и видѣлъ куда онъ пошелъ; какъ онъ дожидался его и видѣлъ что онъ сдѣлалъ; какъ онъ поднялъ потомъ свертокъ, смоченный уже тогда кровью, и слышалъ какъ то что онъ содержалъ въ себѣ съ шумомъ брякнуло въ воду, въ то время какъ высокій джентльменъ бросилъ предметъ этотъ за Ватерлосскій мостъ, и какъ онъ все шелъ вслѣдъ за этимъ джентльменомъ до самой квартиры его въ Ст.-Джемсъ-Стритѣ; когда мальчикъ этотъ явился и разказалъ всю эту исторію, голько-что выйдя самъ изъ больницы и услыхавъ обо всемъ случившемся, только тогда человѣкъ въ мѣховой шапкѣ узналъ кого онъ выпустилъ изъ рукъ.
О, совѣсть! Ты лучшій сыщикъ въ мірѣ! Еслибъ Абель Блиссетъ не увидалъ тѣхъ людей на лужайкѣ? Гнѣвныя слова! Вы, словно зубъ дракона. Что еслибъ онъ далъ тому голодному Лондонскому бедуину шесть пенсовъ вмѣсто проклятія и удара!