Плохо жилось бы одному Джеку. Фортуна, которая, какъ онъ часто говорилъ, должна же была бросить на него наконецъ благосклонный взглядъ, продолжала, какъ ему казалось, отвертываться отъ него съ удивительнымъ упрямствомъ. Но люди смотрѣвшіе на него со стороны видѣли что онъ могъ бы пользоваться значительною долей благосклонности общественной богини, еслибы не потерялъ къ ней довѣрія. Бѣдный Джекъ дѣйствительно очень упалъ духомъ. Въ послѣднее время онъ вздумалъ завтракать внѣ дома, и такъ простудилъ себѣ горло что долженъ былъ вмѣсто обѣда пить чай съ хлѣбомъ. Такъ по крайней мѣрѣ онъ сказалъ своей вѣрной Полли Секунда. На самомъ же дѣлѣ онъ не имѣлъ средствъ платить за завтракъ и обѣды, а въ своемъ новомъ положеніи избѣгалъ долговъ съ совершенно новымъ для него чувствомъ страха. Въ кратковременный періодъ "счастія" онъ далъ себѣ слово жить на чистыя деньги, и теперь не хотѣлъ вернуться къ старому обыкновенію.
Однажды утромъ мистрисъ Джоуеръ вошла въ его квартиру съ необыкновенно озабоченнымъ выраженіемъ лица.
-- О, мистеръ Билль, сказала она,-- я увѣрена что съ мистеромъ Беквисомъ случилось что-нибудь недоброе. Его дверь заперта вотъ уже два дня, а мистрисъ Кламберъ, которая убираетъ у него, не приходитъ.
-- Тѣмъ лучше, сказалъ Джекъ.-- Надѣюсь что они обвѣнчаются и будутъ несчастны.
-- О, мистеръ Гилль! такой солидный джентльменъ. Къ тому же собака заперта въ его комнатѣ, а онъ не оставилъ бы собаку умирать съ голоду, онъ ее такъ любитъ.
-- Несносная тварь!
-- У него есуь также ручной скворецъ, который прыгаетъ у него по комнатѣ, вылетаетъ даже на крышу, садится къ нему на руку и такъ мило разговариваетъ съ нимъ. Развѣ онъ оставилъ бы бѣдную птичку умирать съ голоду? защищала Полли Секунда.
-- Успокойтесь, Полли, онъ живъ и здоровъ, возразилъ Джекъ.-- Я слышалъ какъ онъ разбилъ какую-то посудину, тазъ или блюдо, въ ту ночь когда его собаченка не давала намъ спать своимъ лаемъ. Онъ вѣроятно хотѣлъ разбить ей голову, и надѣюсь что его намѣреніе увѣнчалось успѣхомъ.
-- Нѣтъ, сэръ, настаивала Полли Секунда, повѣрьте что тамъ что-нибудь случилось. Пойдемте-ка на верхъ, послушайте.
Джекъ послѣдовалъ за ней и приложился ухомъ къ двери верхняго жильца. Онъ услыхалъ вой собаки и -- да, сомнѣнія не можетъ быть,-- и слабые стоны. Онъ началъ стучать въ запертую дверь, но не дождался никакого отвѣта.
-- Полли, сказалъ онъ,-- добѣгите до ближайшаго плотника и скажите ему чтобъ онъ пришелъ сюда съ самымъ большимъ изъ своихъ долотъ. Я выломаю эту дверь хоть бы только для того чтобъ освободить несчастную собачонку. Мы отправимъ ее въ пріютъ для бездомныхъ собакъ, Полли, и надѣюсь что тамъ ее полюбятъ.
Джекъ говорилъ шутя, но у него было предчувствіе что за запертой дверью есть существо еще болѣе чѣмъ собака нуждающееся въ помощи.
И предчувствіе не обмануло его. Когда сломали дверь, они увидѣли на полу, возлѣ постели, тѣло нѣкогда сильнаго человѣка, теперь мертвое, какъ имъ показалось, и надъ нимъ маленькаго ощенившагося терьера, который бросился на нихъ съ свирѣпымъ лаемъ, когда они приблизились къ его хозяину. Они выгнали собаку, подняли тѣло, и услыхавъ слабый стонъ "воды, воды", убѣдились что ихъ худшія ожиданія не оправдались. Горячая голова больнаго, ускоренный пульсъ, дико блуждавшіе глаза, ввалившіяся но пылавшія щеки, и безпрерывный стонъ "воды, воды," показывали ясно что его снѣдаетъ страшная горячка. И въ такомъ состояніи онъ пролежалъ два дня и двѣ ночи одинъ!
-- Полли, сказалъ Джекъ, уложивъ больнаго въ постель, смочивъ его запекшіяся губы и заботливо расправивъ подушки подъ его дрожащею головой,-- Полли, сбѣгайте за докторомъ Джемсомъ. Только скажите ему что я прошу его придти, и увидите что онъ прилетитъ какъ птица. У васъ есть мужъ и дѣти, Полли; мы еще не знаемъ какая у него болѣзнь; вы не должны рисковать.
-- Извините, мистеръ Гилль, но....
-- Идите за докторомъ, Полли. Кто-нибудь изъ насъ двоихъ долженъ же идти, а я хочу чтобы шли вы. (Плотникъ отворившій дверь поспѣшно ретировался, услыхавъ слово горячка.) Джекъ въ первый разъ въ жизни говорилъ съ Полли серіозно, и она послушалась.
Когда она, уходя, отворила дверь, собака вбѣжала въ комнату, вскочила на постель и улеглась подъ мышкой у своего хозяина, предварительно лизнувъ его горячее лицо и показавъ Джеку два ряда маленькихъ, бѣлыхъ зубовъ. Джекъ былъ изъ такихъ людей которымъ и животныя довѣряются съ перваго взгляда, но ни ласками, ни угрозами не могъ онъ подкупить маленькаго терьера, или выманить его изъ его гнѣзда. Разъ, когда исполняя безпрерывную просьбу больнаго "воды", Джекъ пролилъ нѣсколько капель на постель, собака вскочила и съ жадностью вылизала мокрое мѣсто. Джекъ налилъ воды на тарелку и протянулъ собакѣ. Она выпила съ жадностью все до послѣдней капли, зарычала, возвратилась на свое прежнее мѣсто и устремила на больнаго умоляющій взглядъ, какъ бы прося прощенія за то что рѣшилась покинуть его хоть на одну минуту.
-- Не знаю какъ твое имя, милая собачка, сказалъ Джекъ.-- Я бранилъ тебя много и посылалъ тебѣ жестокія угрозы, которыя намѣренъ былъ исполнить при встрѣчѣ съ тобой. Вотъ мы встрѣтились, и я прошу у тебя прощенія, милая собачка. Если твой хозяинъ выздоровѣетъ, я надѣюсь что мы всѣ трое будемъ добрыми друзьями, если же онъ умретъ, будь мнѣ вполовину такъ вѣрна, какъ ты вѣрна ему, и я никогда не буду нуждаться въ другѣ. О, можешь рычать сколько угодно; я потерялъ бы уваженіе къ тебѣ еслибы мнѣ удалось подкупить тебя тарелкой воды. Рычи, рычи, умная собака.
При этихъ словахъ, что-то пронеслось мимо уха Джека такъ неожиданно что онъ вздрогнулъ. То былъ скворецъ, о которомъ говорила ему мистрисъ Джоуерсъ. Птица, какъ и собака, не ѣла и не пила два дня. Услыхавъ плескъ воды, она слетѣла внизъ, и прыгая по постели, своимъ комически удивленнымъ взглядомъ какъ бы спрашивала что тутъ дѣлается. Джекъ налилъ опять воды на тарелку, и птица, прыгнувъ въ нее, начала пить съ величайшею жадностью. Утоливъ жажду, она возвратилась въ свою клѣтку и устремила умный взглядъ на ящичекъ для корма, какъ бы говоря: вы сдѣлали еще не все, я голодна.
Джекъ сходилъ въ свою квартиру, принесъ кусокъ хлѣба и раздѣлилъ его на двѣ неравныя доли. Собака съѣла свою, протестуя, скворецъ же былъ повидимому очень доволенъ моченымъ хлѣбомъ. Насытившись, онъ спустился опять на кровать, сѣлъ на неподвижную руку своего хозяина, долго размышлялъ, какъ бы дивясь новому порядку вещей, и наконецъ воскликнулъ: "я.... я.... я.... птица мистера Беквиса, а вы чья?" и не дождавшись отвѣта, улетѣлъ къ своему моченому хлѣбу.
-- Мы были несправедливы къ нему, называя его злымъ эгоистомъ, прошепталъ Джекъ.-- Только добраго человѣка могутъ такъ любить безсловесныя твари какъ эти его любятъ.
Пришелъ докторъ, и Джекъ рѣшительно запретилъ сопровождавшей его мистрисъ Джоуерсъ войти въ комнату.
Докторъ Джемсъ имѣлъ громадную практику въ этой части города и пользовался репутаціей услужливаго и рѣшительнаго врача, и на безпокойные вопросы Джека могъ отвѣтить смѣло что "еще нельзя опредѣлить въ чемъ дѣло".
-- Горячка, сказалъ онъ, и сильная горячка, но я не пророкъ чтобъ угадать какого это рода горячка, пока болѣзнь не выяснилась. Можетъ-быть воспаленіе въ мозгу, можетъ-быть тифъ; мнѣ кажется что это нервная горячка, но это только мое предположеніе. Самъ онъ, бѣдный, ничего не можетъ сказать намъ. Давно онъ боленъ?
-- Не знаю, мы нашли его на полу и думали....
-- Да, мистрисъ Джоуерсъ говорила мнѣ; но развѣ у него нѣтъ друзей?
-- Кромѣ собаки и скворца кажется нѣтъ, отвѣчалъ Джекъ.-- Мы.... мы не искали его дружбы, онъ тоже сторонился отъ насъ.
-- Дайте мнѣ перо и бумаги, я пропишу рецептъ. Вы пошлете его въ аптеку, и начнете давать лѣкарство не медля. Оно можетъ прервать горячку, а я зайду часа черезъ два. Положите ему на голову мокрое полотенце или, если можно, льду. Не безпокойте его и не давайте ему говорить ни подъ какимъ предлогомъ.
Въ связи съ комнатой больнаго былъ небольшой чуланъ, служившій кладовой, съ рѣшетчатымъ окномъ, выходившимъ на площадку лѣстницы. Чрезъ это окно нашъ ни на что не годный вызвалъ мистрисъ Джоуерсъ и отдалъ ей рецептъ и нѣсколько шиллинговъ, которые нашелъ на столѣ.
-- Джемсъ говоритъ что у него можетъ-быть тифъ, сказалъ онъ своимъ прежнимъ веселымъ тономъ, слѣдовательно ни одна Полли не войдетъ въ наши предѣлы. Полли съ мужьями и дѣтьми не должны имѣть ничего общаго съ тифомъ. Итакъ, вы сходите за лѣкарствомъ и передадите мнѣ его въ это окно; потомъ, Полли, вы достанете льду въ Каледонскихъ складахъ и завернете его потеплѣе во фланелевую тряпку, чтобъ онъ не растаялъ. Ступайте.
И Джекъ поспѣшно скрылся.
Онъ намочилъ полотенце и положилъ его на голову больнаго, за что собака укусила ему руку.
-- Ничего, добрая собачка, сказалъ онъ,-- современемъ мы поймемъ другъ друга.
Онъ поставилъ стулъ къ постели и имѣлъ достаточно времени чтобъ осмотрѣться и надуматься.
Не считая чулана, квартира больнаго состояла изъ одной комнаты, бѣдно меблированной. Предъ окномъ стоялъ большой столъ, заваленный рукописями, новыми книгами и письменными принадлежностями. На конторкѣ лежала неоконченная статья. Беквисъ былъ, очевидно, застигнутъ болѣзнью въ то время когда работалъ. Онъ не успѣлъ даже раздѣться. Мучимый жаждой, онъ всталъ и взялъ въ руки кувшинъ съ водой, но кувшинъ выскользнулъ изъ его рукъ, и самъ онъ упалъ прежде чѣмъ успѣлъ дойти до кровати. Паденіе кувшина былъ стукъ слышанный Джекомъ два дня тому назадъ. Слѣдовательно больной лежалъ въ такомъ положеніи два дня и двѣ ночи.
Джекъ мѣнялъ мокрыя полотенца на его головѣ, вливалъ лѣкарство въ его неподвижныя губы и ухаживалъ за нимъ съ возрастающимъ участіемъ. Человѣкъ котораго онъ не любилъ, котораго онъ бранилъ и однажды вздумалъ выжить изъ дома, поднявъ шумъ въ своей квартирѣ, лежалъ теперь предъ нимъ безпомощнѣе ребенка. Я былъ однажды свидѣтелемъ какъ мальчикъ для котораго утопить котенка было величайшимъ наслажденіемъ бился изо всѣхъ силъ чтобы возвратить къ жизни котенка брошеннаго въ воду кѣмъ-то другимъ. Я видѣлъ однажды какъ человѣкъ смотрѣвшій совершенно равнодушно на страданія людей вынулъ изъ молочника муху и слѣдилъ съ участіемъ какъ она ползала по столу, стараясь освободиться отъ лакомой жидкости, едва не сдѣлавшейся ея могилой. Можетъ-быть ни мальчикъ, ни взрослый не чувствовали ни малѣйшаго участія къ существамъ которыхъ спасали; имъ только нравилось слѣдить какъ ихъ старанія увѣнчивалась успѣхомъ. Мы можемъ смотрѣть равнодушно на страданія которыя сами причиняемъ, потому что всегда ненавидимъ существо которому вредимъ; но самый безчувственный человѣкъ почувствуетъ жалость при видѣ страданій существа предъ которымъ онъ чувствуетъ себя виноватымъ, но страдающаго не по его винѣ. Джекъ чувствовалъ себя виновнымъ предъ Беквисомъ. Онъ не могъ бы опредѣлить свою вину, но онъ чувствовалъ, и всѣ благороднѣйшія стороны его души побуждали его спасти больнаго. Мысль что это надо будетъ сдѣлать при такихъ обстоятельствахъ когда у него нѣтъ средствъ поддерживать собственное существованіе только разсмѣшила его, а вопросъ: обязанъ ли онъ это сдѣлать? не пришелъ ему даже въ голову. "Вотъ теперь я буду работъ за двоихъ", сказалъ онъ, и при этихъ словахъ присутствіе Констанціи Конвей казалось наполнило комнату, и ея милое, грустное лицо улыбалось ему въ сгущавшихся сумеркахъ.
Часовъ въ десять вечера зашелъ опять докторъ Джемсъ и въ этотъ разъ объявилъ что его предположеніе оправдалось.
-- Нервная горячка отъ усиленной работы, сказалъ докторъ.-- Онъ разстроилъ свою нервную систему. Спокойствіе теперь для него главное.
-- Болѣзнь заразительна? спросилъ Джекъ.
-- Сломанная нога заразительна? спросилъ докторъ насмѣшливо.
-- Я боюсь не за себя, отвѣчалъ Джекъ.-- Если болѣзнь не заразительна, то мистрисъ Джоуерсъ поможетъ мнѣ ходить за нимъ.
-- Мистрисъ Джоуерсъ за себя не боится.
-- Да я то боюсь за нее, Джемсъ.-- У нея есть семейство.
-- О, бояться рѣшительно нечего. Пусть она ходитъ за нимъ. Развѣ вы можете ходить за больнымъ?
-- Я сдѣлаю что могу, отвѣчалъ Джекъ спокойно.-- Чѣмъ намъ кормить его?
-- Теперь микстурой, а черезъ день или два, хорошимъ желе и крѣпкимъ бульйономъ, и чѣмъ больше онъ будетъ ѣсть, тѣмъ лучше, отвѣчалъ докторъ. Главное чтобъ онъ былъ совершенно спокоенъ. Не позволяйте ему говорить, спрячьте перья и чернила, а если онъ спроситъ какую-нибудь книгу, бросьте ее въ окно.
Лѣкарство доктора произвело свое дѣйствіе. Жаръ уменьшился, дикій блескъ въ глазахъ исчезъ, неумолкаемые сначала стоны утихли. Джекъ не хотѣлъ терять ни минуты и тотчасъ же принялся работать за двоихъ. Онъ окончилъ нѣсколько разказовъ и стихотвореній, начатыхъ когда онъ еще не утратилъ вѣры въ трудъ, въ лучшіе дни, если ихъ такъ можно назвать, и утромъ ушелъ изъ дома съ намѣреніемъ обратить работу въ хорошее желе и крѣпкій бульйонъ.
Его пріятели "Птенцы Евы" оказались лучше тщеславнаго Ванъ-Вейна. Когда онъ чистосердечно сознался имъ въ своемъ бѣдственномъ положеніи, они чистосердечно отвѣчали ему: "Вамъ бы такъ и сказать съ самаго начала. Кому могло придти въ голову что такой напыщенный аристократъ какъ вы находится въ бѣдственномъ положеніи?" Но это было еще небольшимъ успѣхомъ.
Въ дѣйствительной жизни существуетъ пристрастіе къ установившимся репутаціямъ. Если мы захвораемъ, мы не пошлемъ за молодымъ мистеромъ Пистелемъ, только-что окончившимъ курсъ въ коллегіи и повѣсившимъ свой красный фонарь въ новомъ переулкѣ за угломъ. Если намъ придетъ охота пріобрѣсть хорошую картину, мы не пойдемъ искать ее въ мастерскую неизвѣстнаго художника. Если врагъ нашъ начнетъ искъ противъ насъ, мы не поручимъ наши дѣла Грингорту и Ко, и не попросимъ ихъ послать въ гражданскую палату мистера Брифлеса защищать нашу сторону противъ Столмера, королевскаго судьи, и Додмера, знаменитаго адвоката. За докторомъ мы пошлемъ въ Севиль-Ро, а картину купимъ въ королевской академіи и поручимъ наше дѣло генералъ-атторнею и какому-нибудь извѣстному адвокату, и будемъ совершенно правы. Въ мастерской неизвѣстнаго художника можетъ-бытъ есть картина которая прославитъ имя ея автора; молодой мистеръ Пистель упорнымъ трудомъ и умѣньемъ пользоваться обстоятельствами можетъ-быть достигнетъ до высоты придворнаго врача; мистеръ Брифлесъ можетъ-быть будетъ судьей, когда Стормеръ будетъ сданъ въ архивъ. Но такіе кандидаты должны трудиться упорно и терпѣливо и ждать своей очереди, какъ Джекъ рѣшился ждать своей.
Его очередь пришла скорѣе чѣмъ онъ имѣлъ право ожидать. Черезъ день послѣ того какъ онъ узналъ о болѣзни Беквиса, внезапно раздался стукъ въ дверь. Джекъ выглянулъ изъ окна чулана и увидалъ мальчика въ бумажномъ колпакѣ спокойно усѣвшагося на верхней ступенькѣ лѣстницы.
-- Что вамъ надо? крикнулъ Джекъ.
-- Рукопись, отвѣчалъ мальчикъ.
-- Вы не получите ее сегодня.
-- Получу, сказалъ мальчикъ.-- Мистеръ Беквисъ всегда аккуратенъ.
-- Но онъ теперь такъ боленъ что не можетъ писать.
-- Мнѣ не къ спѣху, я подожду, отвѣчалъ мальчикъ, прислонившись къ периламъ съ очевиднымъ намѣреніемъ поспать.
Счастливая мысль озарила Джека. Онъ видѣлъ на столѣ Беквиса неоконченную статью и черновыя замѣтки долженствовавшія послужить матеріаломъ для конца.
-- Милый юноша, сказалъ Джекъ,-- если у васъ есть какое-нибудь дѣло, то ступайте и сдѣлайте его. Возвратитесь туда откуда вы пришли, или поиграйте на дворѣ, словомъ, употребите вашъ драгоцѣнный досугъ какъ вамъ угодно, и черезъ часъ возвратитесь сюда.
-- Нѣтъ, я подожду, отвѣчалъ мальчикъ.-- Мистеръ Беквисъ всегда аккуратенъ.
-- Милый юноша, возразилъ Джекъ,-- если вы предпочтете ждать здѣсь, я сброшу васъ съ лѣстницы. Если вы уйдете и возвратитесь черезъ часъ, вы получите рукопись. Что вы выбираете?
-- Мистеръ Беквисъ всегда....
-- Если ты не перестанешь болтать какъ попугай, я выйду и побью тебя, воскикнулъ Джекъ.-- Развѣ можно написать что-нибудь когда такой чертенокъ дожидается?
Чертенокъ былъ видимо изумленъ. Джекъ, очевидно, былъ новичокъ въ своемъ ремеслѣ. Мальчикъ ушелъ, и возвратившись черезъ часъ, получилъ рукопись и записку къ издателю, объяснявшую почему статья окончена другою рукой.
Черезъ часъ или два пришелъ самъ издатель, серіозный джентльменъ, безъ малѣйшаго цыганскаго оттѣнка въ своей особѣ и манерахъ.
-- Я узналъ съ сожалѣніемъ что мистеръ Беквисъ боленъ, сказалъ онъ.-- Могу я повидаться съ нимъ?
-- Нѣтъ, сэръ, отвѣчалъ Джекъ.-- Притомъ это было бы безполезно, потому что онъ не говоритъ.
-- Жаль, очень жаль. Позвольте спросить не вы ли окончили статью которую мы получили сегодня?
-- Я только соединилъ черновыя замѣтки мистера Беквиса, сказалъ Джекъ.-- Надѣюсь что статья годится?
-- Годится. Но какъ быть съ нумеромъ будущей недѣли? Оставилъ онъ еще какія-нибудь замѣтки?
-- Нѣтъ, сколько мнѣ извѣстно.
Издатель былъ видимо огорченъ.
-- Мнѣ не хотѣлось бы прервать рядъ этихъ статей, сказалъ онъ,-- и притомъ теперь, когда почти всѣ....
-- Позвольте, сэръ, прервалъ его Джекъ.-- Я не имѣю претензіи равняться съ Беквисомъ, но я могу писать. Позвольте мнѣ прислать вамъ что-нибудь въ его родѣ и что-нибудь мое собственное, вмѣсто него, конечно, только до тѣхъ поръ пока онъ не поправится.
-- Вы очень добры, сказалъ издатель.-- Я прочту все что бы вы ни прислали намъ, но не могу обѣщать...
-- О, конечно, я это понимаю, прервалъ обрадованный Джекъ, заранѣе увѣренный въ успѣхѣ.-- Я попробую.
Разговоръ происходилъ на площадкѣ лѣстницы, откуда была видна часть комнаты больнаго. Взглядъ брошенный туда издателемъ не остался безъ послѣдствій.
Джекъ написалъ двѣ статьи, одну въ духѣ Беквиса, другую въ своемъ, и получилъ въ отвѣтъ неразборчиво написанную записку, въ которой находилась другая, написанная очень разборчиво, и статью "въ духѣ Беквиса". Неразборчивая записка, съ трудомъ прочитанная, объяснила ему что издатель понимаетъ какъ одному писателю трудно поддѣлываться подъ тонъ другаго, и принужденъ возвратить одну изъ статей. Другая будетъ напечатана. Разборчивая записка, адресованная къ гг. Твинингу и Ко, предписывала имъ заплатить Джеку Гиллю, эсквайру, сумму въ двадцать одинъ фунтъ, а неразборчивая объясняла что двѣнадцать фунтовъ изъ этой суммы слѣдовали мистеру Беквису за прежнія статьи, три мистеру Гиллю за принятую статью, а остальное дается мистеру Беквису впередъ. "Мнѣ это рѣшительно все равно", прибавляла неразборчивая записка, "а мистеру Беквису можетъ-быть нужны теперь деньги."
-- Чортъ возьми, воскликнулъ Джекъ,-- эти господа не всѣ похожи на Ванъ-Вейновъ. Какой славный человѣкъ этотъ издатель!
Но какъ же существовалъ Джекъ пока не получилъ этой какъ нельзя болѣе своевременной помощи? У бѣднаго Джека все болѣло горло, что не мѣшало ему однако пить чай съ хлѣбомъ вмѣсто обѣда съ величайшимъ аппетитомъ. Собака и птица Беквиса питались сытнѣе чѣмъ Джекъ, но вѣдь онѣ были здоровы и не могли завтракать внѣ дома. Что же касается до верхняго жильца, у него былъ крѣпкій бульйонъ и хорошее желе, и Джекъ былъ въ восторгѣ когда больной настолько поправился что сталъ сердиться на него, когда онъ кормилъ его насильно.
Когда Беквисъ въ первый разъ пришелъ въ чувство, онъ видимо удивился и встрѣвожился увидавъ Джека у своего стола. Къ счастію мистрисъ Джоуерсъ находилась въ ту минуту въ комнатѣ и поспѣшила успокоить его. Онъ ухватился за ея платье своей исхудавшею рукой и прошепталъ:
-- Это, кажется, нижній жилецъ?
-- Да, сударь, но вамъ нельзя говорить, право нельзя, докторъ запретилъ.
-- Что онъ здѣсь дѣлаетъ?
-- О, мистеръ Беквисъ, еслибы не онъ, вы можетъ-быть не могли бы говорить теперь; да вы и не должны говорить.
-- Долго я былъ боленъ?
-- Дней пять; но пожалуста не говорите.
-- А онъ, онъ?
-- Онъ ухаживалъ за вами дни и ночи.
-- Мнѣ надо встать и работать.
-- Нѣтъ, сударь, это невозможно; вы еще слишкомъ слабы и сами это чувствуете.
-- Боже мой, что будетъ со мной, прошепталъ больной, откинувшись на подушку. Въ эту минуту собака бросилась къ нему съ радостнымъ визгомъ и принялась лизать его лицо. Бѣдная Васпа, бѣдная малютка Васпа, сказалъ онъ. Кормилъ кто-нибудь собаку и птицу? жива птица?
-- Не безпокойтесь, сударь. Мистеръ Гилль кормилъ ихъ.
-- Нижній жилецъ? спросилъ опять больной удивленнымъ, недовѣрчивымъ голосомъ.
-- Я буду заботиться о вашихъ любимцахъ, мистеръ Беквисъ, сказалъ Джекъ приближаясь. Не бойтесь ни за нихъ ни за себя пока я въ состояніи помочь вамъ.
Беквисъ закрылъ глаза, утомленный усиліемъ которое онъ дѣлалъ надъ собою разговаривая, но черезъ минуту устремилъ ихъ опять на добрую старуху. Она подошла къ нему.
-- Неужели это въ самомъ дѣлѣ нижній жилецъ? спросилъ онъ шепотомъ.
-- Да, сударь, и добрый джентльменъ какой только....
-- Приходилъ кто-нибудь навѣстить меня?
-- Мистеръ Клизероу приходилъ, отвѣчалъ Джекъ.
-- Издатель Цензора?
-- Онъ самый; и я все устроилъ съ нимъ за васъ, объявилъ Джекъ. Забудьте о работѣ, я работаю за васъ.
-- Вы?
-- Да, какъ умѣю. Но вы не должны говорить и не будете, мистеръ Беквисъ. Будьте покойны, дѣла идутъ какъ нельзя лучше. Вамъ остается только принимать лѣкарства, молчать и поправляться.
-- И вы мистеръ Гилль который, который....
-- Надоѣдалъ вамъ своимъ идіотскимъ шумомъ, нѣкогда геній раздора, теперь богъ молчанія. Если вы хотите чтобы вамъ сдѣлалось хуже, такъ говорите сколько вамъ угодно, мистеръ Беквисъ, но чортъ возьми, если вы дождетесь отвѣта отъ меня или отъ Полли, а если Васпа скажетъ хоть слово, я сверну ей голову.
Когда больной заснулъ, Джекъ отправился въ свою квартиру обѣдать. Разборчивая записка, адресованная къ гг. Твикнингу и Ко принесла удивительное облегченіе его больному горлу. Теперь онъ могъ съѣсть котлету и порцію соуса и выпить кружку пива, къ великой радости доброй Полли, которая еще ничего не знала о перемѣнѣ въ его судьбѣ.
-- А я разузнала таки объ этой негодной миссъ Кламберъ, сударь, сказала она.
-- Въ такомъ случаѣ садитесь и облегчите свое сердце Полли.
-- Боюсь вы не согласитесь, мистеръ Билль, что это ужь слишкомъ нехорошо.
-- Навѣрное есть что-нибудь похуже Полли.
-- Хуже Сусанны Кламберъ нѣтъ ничего, сударь, объявила Полли. Я ходила къ ней и высказала ей прямо мое мнѣніе, въ присутствіи мистера Фловерса, городоваго сторожа, и она безстыдница сама во всемъ созналась. Въ прошлый вторникъ ей, видите ли, вздумалось погулять, и не подумавъ даже спросить позволенія у верхняго джентльмена, она отправилась въ Гамптонъ-Куртъ, съ молодымъ человѣкомъ который къ своему несчастію связался съ ней. Ну-съ, сударь, вы можетъ-быть мнѣ не повѣрите, но возвратясь вечеромъ домой, она пришла къ мистеру Беквису, потому что не была у него съ утра прошлаго дня, и нашла его на полу. Что же она позвала доктора или сосѣдей? и не подумала! Я, говоритъ, боялась что у него что-нибудь заразительное, тифъ или оспа, или что-нибудь такое. Боялась какъ бы не испортилось ея драгоцѣнное личико. А на другой день ей стало стыдно, и она не посмѣла придти сюда, и бѣдный джентльменъ могъ бы умереть, еслибы...
-- Еслибы не вы Полли, перебилъ ее Джекъ. Подождите Полли, когда у меня будетъ нѣсколько минутъ свободныхъ, я непремѣнно выведу миссъ Кламберъ на чистую воду. На моей душѣ будетъ грѣхъ если кто-нибудь останется на ея нѣжномъ попеченіи. Желаю отъ всей души чтобы молодой человѣкъ бросилъ ее, чтобы кринолинъ ея свалился въ прудъ, когда она пойдетъ опять въ Гамптонъ-Куртъ, наконецъ чтобъ она вышла замужъ за полисмена -- хуже этого нельзя ничего пожелать.
-- Но она стоитъ на томъ что она права, воскликнула Полли въ негодованіи.-- Я, говоритъ, нанялась убирать его комнаты, а не ухаживать за нимъ, и мнѣ, говоритъ, дѣла нѣтъ что онъ боленъ.
-- Если такъ, Полли, сказалъ Джекъ серіозно,-- худшее что мы можемъ пожелать ей, это чтобъ она почувствовала что ей было дѣло до того что онъ боленъ.
Если читатель склоненъ думать что такое безсердечіе невозможно, авторъ по собственному опыту ручается что такое безсердечіе бываетъ.