Между тѣмъ мистеръ Берриджеръ на свою обычную просьбу о небольшой суммѣ впередъ, такъ какъ онъ на пути къ великому открытію касательно все еще пропадавшаго Плесмора, получилъ въ отвѣтъ записку отъ своего патрона давшую ему почувствовать что пора вести игру къ развязкѣ. Досточтимый предсѣдатель Общества Искусственнаго Орошенія и Земледѣлія въ Экуадорѣ часто видался съ секретаремъ по дѣламъ не касавшимся Общества, и представилъ его своимъ дочерямъ и Виллертонамъ, какъ своего главнаго оракула, замѣнившаго ему Чемпіона и Берриджера. Блиссету хотѣлось знать результатъ изслѣдованій касательно давно потеряннаго изъ виду Плесмора, и мистеръ Бобъ, вмѣсто небольшой суммы впередъ, получилъ рѣшительное повелѣніе явиться ровно черезъ недѣлю къ лорду Гильтону въ Вентноръ и донести о своихъ похожденіяхъ.
Въ Вентнорскую виллу, куда возвратился теперь графъ съ дочерьми, былъ также приглашенъ Абель Блиссетъ, въ качествѣ секретаря и совѣтника его свѣтлости, и согласно съ его обѣщаніемъ присутствовать когда мистеръ Берриджеръ представитъ свой отчетъ. Велико было изумленіе послѣдняго, когда, войдя въ кабинетъ лорда Гильтона, онъ засталъ своего креморнскаго собесѣдника въ дружескомъ разговорѣ съ его свѣтлостью.
Этотъ день не былъ однимъ изъ лихорадочныхъ дней графа, но онъ искусственно довелъ себя до лихорадки, ожидая, отгадывая, опасаясь результата поисковъ, строя воздушные замки на предположеніи что Плесморъ умеръ, и сердясь когда страхъ, котораго онъ не могъ преодолѣть, бралъ верхъ и разрушалъ воздушные замки построенные надеждой. Терпѣливой Мери жилось плохо со времени возвращенія въ Вентноръ. Что бы она ни сдѣлала, все было дурно. То чѣмъ былъ доволенъ мистеръ Эйльвардъ, насколько онъ могъ быть доволенъ съ своимъ характеромъ, казалось лорду Гильтону отвратительнымъ, вульгарнымъ, неприличнымъ и т. д. Онъ ворчалъ даже на свою любимицу Милли. Зачѣмъ было давать Берриджеру цѣлую недѣлю? Достаточно было бы четырехъ дней, даже трехъ, двухъ, одного. Полагаетъ ли мистеръ Блиссетъ что онъ узналъ что-нибудь? Что это за великое открытіе о которомъ онъ говоритъ? Словомъ, лордъ Гильтонъ довелъ себя до одного изъ своихъ лихорадочныхъ припадковъ и былъ не въ духѣ когда Бобъ вошелъ въ его святилище, опоздавъ на полчаса.
-- Развѣ я не приказалъ вамъ, сэръ, быть здѣсь ровно въ три часа, спросилъ онъ гнѣвно, въ отвѣтъ на раболѣпное привѣтствіе Боба.
-- Если позволите доложить, ваша свѣтлость, пароходъ опоздалъ, началъ оправдываться провинившійся Бобъ.-- Я сказалъ капитану что ѣду къ вашей свѣтлости по очень важному дѣлу, а онъ сказалъ, онъ осмѣлился сказать...
-- Ну все равно что бы онъ ни сказалъ. Теперь вы здѣсь и говорите что имѣете сказать, и скорѣе, приказалъ лордъ Гильтонъ, откинувшись на спинку кресла.
Но Бобъ началъ угощать своего нетерпѣливаго патрона подмигиваніемъ и пантомимными движеніями, которыми хотѣлъ указать на Блиссета.
-- Онъ хочетъ меня съ ума свести! воскликнулъ лордъ Гильтонъ.-- Что это за гримасы, любезный?
-- О, Боже, о, милордъ, хотѣлъ я сказать, воскликнулъ растерявшійся Бобъ,.-- я.... я.:, я хотѣлъ только сказать что это было частное, секретное, тайное, и при немъ... онъ мигнулъ опять на Блиссета.
-- Мистеръ Блиссетъ можетъ слышать все что вы имѣете сказать мнѣ, отвѣчалъ лордъ Гильтонъ.
-- О, если мистеръ Берриджеръ желаетъ чтобъ я ушелъ, началъ Блиссетъ, лѣниво поднимаясь съ мѣста.
-- Что вамъ, чортъ возьми, за дѣло до его желаній? Я желаю чтобы вы остались. Вы меня, право, удивляете, мистеръ Блиссетъ! воскликнулъ графъ.
Робертъ Берриджеръ между тѣмъ стоялъ среди комнаты, со шляпой и краснымъ бумажнымъ платкомъ въ одной рукѣ и сверткомъ бумагъ въ другой. День былъ жаркій, а онъ прибѣжалъ, чтобы наверстать потерянное время. Слѣдствіемъ была сильная испарина, не уменьшавшаяся отъ холоднаго пріема. Запыхавшійся, тщетно пытаясь осушить мокрый лобъ вышеупомянутымъ краснымъ платкомъ, но въ замѣшательствѣ употребляя вмѣсто него шляпу или бумаги, перекладывая всѣ три вещи изъ одной руки на другую, роняя ихъ, переминаясь съ ноги на ногу и повременамъ издавая звуки средніе между храпомъ и всхлипываньемъ, Бобъ не представлялъ собою зрѣлища способнаго успокоить нервы его раздраженнаго патрона.
-- Если вы не начнете сію же минуту вашего проклятаго донесенія, заревѣлъ графъ,-- я прикажу вытолкать васъ.
-- Такъ что же вы не дадите мнѣ сѣсть и разобрать бумаги! воскликнулъ Бобъ, вдругъ перемѣнивъ тонъ, отъ страха лишиться обѣщаннаго вознагражденія.
-- Извините, я забылъ, сказалъ лордъ Гильтонъ спокойнѣе.-- Я не совсѣмъ здоровъ сегодня и.... садитесь пожалуста, начинайте.
Бобъ сѣлъ, разложилъ предъ собою бумаги и прокашлявшись началъ читать:
"Удостоившись получить приказаніе сіятельнаго графа Гильтона произвести нѣсколько деликатныхъ и важныхъ справокъ, нижеподписавшійся, осчастливленный оказанною ему честью, рѣшился посвятить всю жизнь свою благородному довѣрителю, и не щадя никакихъ усилій, такъ какъ его величайшимъ желаніемъ было удовлетворить, нижеподписавшійся...."
-- Боже, что за чушь! воскликнулъ графъ.-- Блиссетъ, не можете ли вы, не заставите ли вы его сказать поскорѣе главное. Нашелъ онъ Плесмора или нѣтъ? Мнѣ больше ничего не надо знать. Если онъ не оставитъ въ покоѣ свою проклятую рукопись, я выброшу ее за окно и его съ нею.
Блиссетъ сдѣлалъ движеніе имѣвшее цѣлью успокоить гнѣвнаго графа, но Бобъ, вообразивъ что оно угрожаетъ его драгоцѣнной рукописи, прижалъ ее къ груди и воскликнулъ:
-- Не смѣть трогать мои бумаги, Абель Блиссетъ! Я понимаю вашу хитрость. Руки подальше.
-- Когда мнѣ придетъ охота дотронуться ими до васъ, мистеръ Берриджеръ, ваши возраженія будутъ безполезны; до тѣхъ же поръ прошу васъ не забываться. Что это за рукопись? Кажется длинная? спросилъ онъ.
-- Это правдивый, неполированный (Бобъ вѣроятно хотѣлъ сказать неукрашенный) разказъ о томъ что я сдѣлалъ и узналъ по вашему порученію, сказалъ Бобъ, обращаясь исключительно къ графу.-- Мнѣ стоило не малаго труда составить эту рукопись, и мнѣ очень больно....
-- Что вы не будете имѣть удовольствія прочесть вашего произведенія его свѣтлости, прервалъ невозмутимый Блиссетъ.-- Я вполнѣ понимаю чувства автора, мистеръ Берриджеръ, но если вы будете такъ добры, оставите вашу рукопись здѣсь, я увѣренъ что милордъ прочтетъ ее съ величайшимъ интересомъ въ свободное время. Правда что разказъ утратитъ силу и выразительность, которыя можетъ придать ему только голосъ автора; но милордъ не совсѣмъ здоровъ сегодня, что онъ уже самъ сообщилъ вамъ, и разказъ такой потрясающій какимъ долженъ быть вашъ можетъ слишкомъ сильно подѣйствовать на его нервы. Не можете ли сообщить его свѣтлости въ настоящую минуту краткое извлеченіе изъ этого интереснаго документа?
-- У меня нѣтъ никакихъ извлеченій, отвѣчалъ Бобъ, нѣсколько смягчившись.-- Съ начала до конца все написано моею рукой.
-- Подъ извлеченіемъ я разумѣю сущность написаннаго вами, мистеръ Берриджеръ, возразилъ Блиссетъ.
-- Вы бы такъ и сказали, что сущность, отвѣчалъ Бобъ, довольный случаемъ поломаться.
-- Можно ли толковать съ такимъ болваномъ? воскликнулъ графъ, вставъ съ мѣста.-- Слушайте, сэръ: если вы не отвѣтите мнѣ на десять вопросовъ во столько же минутъ, я отдамъ васъ подъ судъ за вымогательство денегъ подъ вымышленными предлогами.
-- Не можете вы отдать меня подъ судъ, сказалъ Бобъ, вспыхнувъ.
-- Отдамъ.
-- Лучше и не пробуйте, я знаю законъ.
-- Я не имѣю притязанія знать законъ, сказалъ Блиссетъ спокойнымъ голосомъ,-- но мнѣ кажется, мистеръ Берриджеръ, что вы не совсѣмъ правы. Развѣ вы не взяли недѣли двѣ тому назадъ у его свѣтлости пятнадцать фунтовъ на томъ основаніи что вы будто бы нашли Аугустуса де-Баркгема Плесмора?
-- Такъ что же? воскликнулъ Бобъ съ негодованіемъ.
-- А такъ какъ вы не нашли его....
-- Но я нашелъ его, воскликнулъ Бобъ, не выдержавъ.
-- А! промолвилъ спокойно Блиссетъ, откидываясь на спинку стула.-- Наконецъ-то мы услыхали отъ васъ хоть одинъ прямой отвѣтъ.
Еслибы взглядомъ можно было убить, Блиссетъ былъ бы убитъ на мѣстѣ.
-- Боже, Боже! воскликнулъ лордъ Гильтонъ, падая на стулъ -- Я погибъ. Гдѣ онъ? Скажите мнѣ сію минуту гдѣ онъ?
-- Милордъ, возразилъ Бобъ, перелистывая свою драгоцѣнную рукопись, -- еслибы вы только позволили мнѣ прочесть.
-- Это невыносимо, Блиссетъ! Рѣшительно невыносимо! Скажите ему что я дамъ ему двадцать фунтовъ сверхъ условія за его проклятую рукопись. Неизвѣстность убьетъ меня.
-- Слышите что говоритъ милордъ? спросилъ Блиссетъ.-- Что вы на это скажете?
-- Что я скажу! воскликнулъ восхищенный Бобъ, закрывая рукопись.-- Я готовъ отвѣчать вамъ какъ свидѣтель въ судѣ. Предлагайте вопросы, и увидите какъ славно я буду отвѣчать.
-- Вы нашли Плесмора?
-- Нашелъ.
-- Гдѣ онъ?
-- Въ Бермудѣ.
-- Въ какомъ положеніи?
-- Въ положеніи ссыльнаго.
-- Вотъ какъ! За какое же преступленіе онъ сосланъ?
-- За поддѣлку векселей.
-- На какой срокъ?
-- На пятнадцать лѣтъ.
-- Съ которыхъ поръ?
-- Съ перваго дня весеннихъ ассизовъ въ Йоркѣ въ 1852, кажется 3го марта, но въ числѣ я не увѣренъ.
-- Но вы вполнѣ увѣрены что онъ теперь въ Бермудѣ?
-- Онъ былъ сосланъ туда, судя по списку Пентонвильской тюрьмы, въ 1854 году, и до сихъ поръ еще не получилъ отпускнаго билета: такъ по крайней мѣрѣ сказати въ министерствѣ внутреннихъ дѣлъ, а гдѣ же знать это какъ не тамъ? отвѣчалъ Бобъ съ досадой.
-- Не желаетъ ли, милордъ, чтобъ я предложилъ ему еще какой-нибудь вопросъ? спросилъ Блиссетъ.
-- Нѣтъ, отвѣчалъ графъ слабымъ голосомъ.-- Впрочемъ еще одинъ: есть на все это доказательства?
-- Въ этихъ бумагахъ, возразилъ Берриджеръ,-- есть засвидѣтельствованная копія съ судебнаго слѣдствія и приговора; копія съ повелѣнія сослать его въ Пентонвиль и съ распоряженія о пересылкѣ его моремъ въ Бермуду; и удостовѣренія отъ помощника секретаря министерства внутреннихъ дѣлъ что ему еще не выданъ отпускной билетъ, и что его имя не встрѣчалось въ спискахъ умершихъ. Доказательства это или нѣтъ?
-- Доказательства, неопровержимыя доказательства, простоналъ графъ.
-- Еслибы вы только дали мнѣ прочесть мое письменное изложеніе, просилъ обиженный Бобъ.
-- Я прочту его завтра, сказалъ графъ слабымъ голосомъ.-- Дайте мнѣ бутылку съ водкой изъ жтой шкатулки, мистеръ Блиссетъ: мнѣ дурно, мистеръ Блиссетъ; о, подумать только что онъ найденъ, мистеръ Блиссетъ, и ссыльный! Ужасно, ужасно! Блиссетъ, почему вы не скажете что это ужасно?
-- Я глубоко сочувствую вашему горю, милордъ, сказалъ Блиссетъ вполголоса,-- но можетъ-быть....
-- О, теперь не время говорить о томъ что можетъ быть. Я это предчувствовалъ. Я былъ увѣренъ что онъ живъ; а если онъ хорошо велъ себя, то черезъ нѣсколько мѣсяцевъ будетъ свободенъ. Подумать что Чепель-Гильтонское имѣніе достанется ссыльному, а я, государственный перъ, останусь нищимъ. Это ужасно, Блиссетъ, ужасно, ужасно!
Блиссетъ промолчалъ.
-- Онъ моложе меня, и я слышалъ что каторжники люди здоровые, благодаря регулярной жизни которую они принуждены вести, продолжалъ лордъ Гильтонъ.-- Притомъ же онъ можетъ имѣть сына, а въ такомъ случаѣ, если я даже переживу его, то все же не получу наслѣдства. Блиссетъ, что вы не скажете ни слова?
-- При постороннемъ, милордъ, шепнулъ Блиссетъ, мигнувъ многозначительно въ сторону гдѣ сидѣлъ Берриджеръ, навостривъ большія, красныя уши, и не пропустивъ ни слова изъ сказаннаго.-- Не позволите ли вы....
-- О, конечно, отвѣчалъ графъ на произнесенный шепотомъ совѣтъ.-- Вы вѣроятно голодны послѣ дороги, мистеръ Берриджеръ. Потрудитесь позвонить, и позвольте предложить вамъ закусить и.... и.... вы видите какъ я слабъ. Малѣйшее волненіе раздражаетъ меня, а новость которую вы сообщили, дѣйствительно.... Хорошо, хорошо, (обращаясь къ Блиссету) я не скажу болѣе ни слова. Идите, мистеръ Берриджеръ, позавтракайте.
-- Но счеты, милордъ, воскликнулъ Бобъ, вспомнивъ опять о своихъ бумагахъ.
-- Они всѣ готовы.
-- И двадцать фунтовъ сверхъ условія?
-- Да, да, да. Вотъ вы не понимаете что я неспособенъ теперь говорить о такихъ мелочахъ. Пожалуста оставьте меня вы оба; или нѣтъ, останьтесь Блиссетъ, дайте мнѣ вашу руку, доведите меня до моей комнаты. Мнѣ необходимо отдохнуть немного, иначе, о, моя голова! моя голова!
Бобъ Берриджеръ ушелъ въ сопровожденіи буфетчика, а секретарь заботливо отвелъ своего почти безчувственнаго патрона въ спальню, умоляя его не безпокоиться, не спѣшить и т. д. и т. д., и уложивъ его въ постель, возвратился въ кабинетъ, гдѣ онъ накинулся на рукопись Боба какъ голодный хищный звѣрь накидывается на свою добычу. Его лицо, предъ тѣмъ такое блѣдное и спокойное, побагровѣло, жилы на лбу налились отъ волненія, потъ буквально катился на страницы которыя онъ перелистывалъ руками дрожавшими такъ что онъ едва могъ владѣть ими. Почеркъ былъ самый разборчивый, но слова плясали предъ его глазами и строчки переплетались въ узлы, которыхъ не могъ распутать его разстроенный умъ. Онъ схватилъ бутылку изъ шкатулки графа, но поспѣшно поставилъ ее назадъ. "Нѣтъ, пробормоталъ онъ, это не поможетъ." Онъ поднялъ стору и началъ съ жадностью вдыхать въ себя свѣжій морской воздухъ. "Боже, воскликнулъ онъ громко, что еслибъ я пришелъ въ такое состояніе когда допрашивалъ негодяя!"
Онъ вернулся къ рукописи, и просматривая ее спокойно, увидалъ имя которое повидимому объяснило ему все что онъ хотѣлъ знать.-- Хорошо, пусть будетъ такъ, пробормоталъ онъ, глубоко вздохнувъ.-- Негодяй хорошо исполнилъ свою задачу, очень хорошо. Соблазнъ былъ силенъ, такъ силенъ что стоилъ риска. Теперь нѣтъ риска, теперь несомнѣнная увѣренность. Уфъ! еслибъ я попробовалъ и... но надо извлечь возможную пользу изъ настоящаго положенія вещей.
Абель Блиссетъ, спокойный, вполнѣ владѣющій собой, и шутливый, какимъ онъ бывалъ иногда съ подчиненными, когда находилъ это нужнымъ, присоединился къ Бобу Берриджеру, воздававшему полную справедливость завтраку.
-- Ну, Бобъ, сказалъ онъ, наливая себѣ стаканъ воды съ хересомъ,-- вы вполнѣ заслужили двадцать фунтовъ лишнихъ.
-- Еще бы, возразилъ Бобъ, откинувшись на спинку стула съ видомъ побѣдителя.-- Мнѣ удалось напасть на слѣдъ Плесмора, но вѣдь это еще вздоръ.-- Затрудненіе состояло въ томъ чтобъ...
-- Чтобъ отождествить его съ человѣкомъ осужденнымъ въ Йоркѣ за поддѣлку векселей, подъ именемъ Уатса? Да, Бобъ?
-- Такъ вы уже прочли мою рукопись? сказалъ Бобъ съ испугомъ.
-- Я просмотрѣлъ ее, отвѣчалъ Блиссетъ небрежно.
-- Графъ позволилъ вамъ?
-- Конечно. У него нѣтъ секретовъ отъ меня, Бобъ.
-- Такъ вы можетъ-быть знаете почему ему хотѣлось знать о Плесморѣ, спросилъ Бобъ, засунувъ большіе пальцы въ проймы жилета и устремивъ на своего собесѣдника взглядъ зловѣщей сороки.
-- Можетъ-быть и знаю.
-- Но во всякомъ случаѣ, другъ любезный, условіе лучше денегъ. Это все-таки мое дѣло. Вы мнѣ его продали, и я заплатилъ вамъ съ лихвой. Противъ этого вы не хотѣли спорить.
-- Конечно нѣтъ. Я тоже отплачу вамъ съ лихвой, какъ вы выражаетесь, и тогда всему дѣлу конецъ.
Бобъ захохоталъ.
-- Робертъ, дитя мое, сказалъ Блиссетъ ласково,-- если вы думаете что я не знаю что происходитъ въ вашей смышленой головѣ, вы очень ошибаетесь, право ошибаетесь. Вы взяли съ лорда Гильтона кучу денегъ за отысканіе Плесмора, а теперь думаете нельзя ли получить что-нибудь отъ самого Плесмора, представивъ его лорду Гильтону, когда неблагодарная родина утомится его услугами въ Бермудѣ. Мнѣ очень пріятно видѣть что вы способны краснѣть, Бобъ; а я ужь боялся что вы утратили эту способность. Это хорошій признакъ если молодой человѣкъ вашихъ лѣтъ и вашей профессіи можетъ краснѣть.
-- Чортъ васъ возьми совсѣмъ.
-- Нѣтъ, Бобъ, нѣтъ. Помните что вы въ домѣ джентльмена. Здѣсь есть дамы, которымъ непріятно будетъ услыхать грубыя рѣчи.
-- Знайте свое дѣло, а я буду знать свое, возразилъ Бобъ ворчливо.
-- Старость пользуется привилегіей давать совѣты молодости, Бобъ Берриджеръ, сказалъ Блиссетъ съ возмутительнымъ хладнокровіемъ,-- и мой совѣтъ вамъ удовольствуйтесь тѣмъ что получили, и оставьте въ покоѣ Плесмора или Уатся, или кто бы онъ ни былъ. Вы узнали много, но я знаю больше и повторяю, оставьте его въ покоѣ.
Въ глазахъ говорившаго былъ зловѣщій блескъ. Бобъ Берриджеръ вспоминалъ объ этомъ въ послѣдствіе съ содроганіемъ, но въ эту минуту онъ только подумалъ что предъ нимъ сидитъ человѣкъ которому поручено заплатить ему по счетамъ, и что нельзя ссориться съ нимъ.
-- Оставить его въ покоѣ? Конечно оставлю. Ха, ха, ха, вѣдь я шутилъ. Выпейте стаканъ кларета. И Бобъ протянулъ бутылку, съ видомъ альдермена, угощающаго бѣднаго родственника.-- Что же касается до моихъ счетовъ, продолжалъ онъ,-- вы сами побудили меня увеличить ихъ, и не можете этого отвергнуть. У васъ тутъ были свои разчеты, другъ любезный. Вы не захотите чтобъ я погубилъ васъ. Если вы меня обсчитаете послѣ того какъ сами побудили...
-- Ну?
-- Я разкажу его свѣтлости.
-- Онъ не повѣритъ вамъ и позволитъ мнѣ вытолкать васъ изъ дома, что я исполню съ величайшимъ удовольствіемъ, сказалъ Блиссетъ.-- Впрочемъ на этотъ счетъ вы можете быть покойны. Мнѣ поручено заплатить вамъ, но не торговаться съ вами.
-- Я прошу совсѣмъ не много за всѣ мои хлопоты, ворчалъ Бобъ.-- Я посвятилъ цѣлый день и цѣлую ночь на составленіе отчета, котораго онъ не далъ мнѣ прочесть. Хотя я не сравниваю мое сочиненіе съ Диккенсовымъ или съ Лондонскимъ журналомъ, все же однако.... Вамъ я признаюсь, Блиссетъ, потому что вы другъ, продолжалъ онъ таинственно -- Я предъ зеркаломъ учился декламировать его, потому и опоздалъ на первый пароходъ.
-- Я завтра постараюсь отдать вамъ справедливость, когда буду читать ему вашъ отчетъ, сказалъ Блиссетъ.
-- Развѣ вы живете здѣсь?
-- Въ настоящее время здѣсь.
-- Не думаю чтобы вамъ было пріятно сознаться какимъ способомъ вы такъ скоро подружились съ его свѣтлостью, спросилъ Бобъ съ своимъ злымъ смѣхомъ.
-- Это дѣло мое и его свѣтлости, возразилъ Блиссетъ.-- Но если вы такъ интересуетесь моею судьбой, я пожалуй сообщу вамъ что я оставилъ мое прежнее мѣсто и надѣюсь скоро обогатиться посредствомъ концессіи подъ залогъ которой вы не хотѣли дать мнѣ пять фунтовъ.
-- Чортъ возьми!
-- Да, она приноситъ теперь семъ съ половиной процентовъ и повышается въ цѣнѣ. Однако если вы намѣрены возвратиться домой сегодня, такъ пойдемте, я отдамъ вамъ вашъ ордеръ.
Они вошли въ кабинетъ графа, гдѣ ордеръ былъ исправно дополненъ, къ невыразимому восхищенію Боба, и унесенъ Блиссетомъ въ спальню графа для подписанія. Бобъ сократилъ минуты ожиданія занявшись прощальнымъ обозрѣніемъ своего талантливаго произведенія.
-- Очень радъ что вы пришли, Блиссетъ, сказалъ лордъ Гильтонъ слабымъ голосомъ.-- Я не могъ заснуть, думая о Плесморѣ, и мнѣ пришло въ голову что надежда еще не совсѣмъ потеряна даже теперь. По закону, человѣкъ провинившійся въ поддѣлкѣ чужихъ подписей лишается правъ на территоріальное владѣніе, которое переходитъ въ казну. Такъ или нѣтъ?
-- Кажется что такъ, милордъ.
-- А казна большею частью передаетъ имѣніе ближайшему наслѣднику. Правительство не лишитъ меня Чепель-Гильтона, Блиссетъ?
-- Я не знаю законовъ, возразилъ Блиссетъ,-- но мнѣ кажется что человѣкъ выстрадавшій свое наказаніе получаетъ опять всѣ свои права.
-- Боюсь что вы правы, Блиссетъ, простоналъ графъ опрокинувшись на подушку.-- Мы все-таки пришли къ тому что если мистрисъ Игльтонъ проживетъ до тѣхъ поръ когда негодяй получитъ свободу, то мнѣ не останется никакой надежды. Это ужасно, ужасно! Неужели вы не можете сказать мнѣ ни одного утѣшительнаго слова, Блиссетъ?
-- Еслибъ я не боялся взволновать васъ, милордъ, я сообщилъ бы вамъ одно очень важное обстоятельство, сказалъ Блиссетъ, поставивъ стулъ къ постели графа.
-- Говорите; хуже чѣмъ теперь я не могу себя чувствовать.
-- Я сказалъ вамъ, милордъ, когда вы въ первый разъ удостоили меня откровенностью касательно Плесмора, что есть пунктъ далѣе котораго не пойдетъ мистеръ Берриджеръ, и гдѣ начинается мое знакомство съ этимъ дѣломъ.
-- Да, но вѣдь онъ разузналъ все.
-- Не совсѣмъ все, милордъ.
-- Какое мнѣ дѣло до второстепенныхъ обстоятельствъ? Онъ прослѣдилъ Плесмора и указалъ намъ гдѣ онъ находится
-- Гдѣ онъ находился, милордъ.
-- Что вы хотите сказать, Блиссетъ?
-- Мистеръ Берриджеръ очень хитеръ, милордъ, изъ него вышелъ бы хорошій сыщикъ. Онъ узналъ -- какимъ образомъ, вы это узнаете ихъ рукописи которую онъ оставилъ -- что Плесморъ былъ уличенъ въ преступленіи и сосланъ на пятнадцать лѣтъ, но все это я могъ бы давно сообщить вамъ.
-- Боже мой, такъ почему же вы не сообщили?
-- Потому что не могъ доказать. Я не могу сказать что зналъ это. У меня было только сильное подозрѣніе что Плесморъ былъ человѣкъ котораго я зналъ подъ другимъ именемъ; но я не могъ отождествить одного съ другимъ: мистеръ Берриджеръ дополнилъ мои свѣдѣнія, и теперь все ясно.
-- Да, ясно къ моему несчастію, вздохнулъ графъ.
-- Подождите, милордъ. Мистеръ Берриджеръ очень проницательный молодой человѣкъ, но подобно другимъ проницательнымъ молодымъ людямъ, онъ преувеличиваетъ свою проницательность. Онъ полагаетъ что если Плесморъ или Уатсъ былъ сосланъ въ Бермудъ и не получилъ еще отпускнаго билета и не былъ внесенъ въ списки умершихъ, то онъ и теперь находится тамъ. Ему не пришло въ голову справиться о б ѣ жавшихъ преступникахъ.
-- Дайте мнѣ хлебнуть изъ этой бутылки, Блиссетъ, изъ четырехугольной, и продолжайте поскорѣе, продолжайте.
-- Уатсъ и преступникъ по имени Емминъ бѣжали съ галеры въ Бермудѣ, лѣтъ семь или восемь тому назадъ, когда мистеръ Берриджеръ, по всей вѣроятности, былъ еще въ школѣ. Я удивляюсь какъ вы не помните этого происшествія; оно было напечатано во всѣхъ газетахъ, потому что побѣгъ былъ совершенъ замѣчательно.
-- Ничего не помню; но продолжайте, продолжайте.
-- Бѣглецовъ искали усердно и прослѣдили до Маракайбо, гдѣ нашли лодку на которой они спаслись; но здѣсь ихъ слѣдъ исчезъ.
-- Такъ негодяй гуляетъ теперь по свѣту и со дня на день можетъ вернуться?
-- Успокойтесь, милордъ, сказалъ Абель Блиссетъ.-- Вамъ нечего бояться. Чепель-Гильтонъ принадлежитъ вамъ. Плесморъ никогда не потревожитъ васъ. Онъ умеръ въ Панамѣ, шесть лѣтъ тому назадъ.