Джекъ Гилль не перевезъ съ собой въ деревню свои лѣнивыя клементсъ-иннскія привычки. Хотя онъ проснулся и не совсѣмъ въ одно время съ жаворонкомъ, но все-таки успѣлъ окунуться въ рѣчкѣ, протекавшей среди полей, въ концѣ Проссерова сада, и одѣться, имѣлъ при этомъ видъ гораздо болѣе свѣжій, нежели за все послѣднее время, прежде нежели хозяева его сѣли за завтракъ.
-- Послушайте-ка что я скажу вамъ, Проссеръ, закричалъ онъ вслѣдъ клерку мистера Блексема, когда тотъ собрался идти въ должность, -- не говорите имъ что я здѣсь. Мнѣ хочется немножко подурачиться при этомъ случаѣ.
-- Мистеръ Блексемъ будетъ очень занятъ сегодня утромъ, мистеръ Джекъ, возразилъ Проссеръ, -- сегодня у насъ это скучное засѣданіе, но я увѣренъ что дамы....
-- Не будьте никогда ни въ чемъ увѣрены, когда дѣло касается дамъ, Проссеръ. Для молодаго человѣка, въ вашемъ возрастѣ (Проссеру было пятьдесятъ лѣтъ), подобный совѣтъ дороже перловъ и золота. Шепните только словечко кому-нибудь о томъ что я здѣсь, и я брошу кошкѣ всѣ ваши удильные снаряды.
Проссеръ былъ старый Вальтонецъ, и этой ужасной угрозы достаточно было для него, хотя онъ собрался нарочно идти на службу четвертью часа раньше, чтобы сообщить семейству въ "Аббатствѣ" о прибытіи Джека.
Въ Соутертонѣ не было городской думы или какого-либо другаго общественнаго зданія, въ которомъ можно было бы держать "скучныя" засѣданія, и потому судьи собирались въ конторѣ своего клерка и тамъ рѣшали судьбу мелкихъ преступниковъ и устраивали всѣ дѣла графства. По дорогѣ въ "Аббатство" шелъ около полудня нашъ повѣса, съ своею черною трубкой во рту, и взойдя на дворъ его, чрезъ боковую калитку, или скорѣе перескочивъ черезъ нее, такъ какъ она была заперта, онъ подошелъ къ двери конторы, у которой онъ нашелъ весьма толстаго полисмена, чего-то выжидающаго тамъ.
-- Эй Ваткинсъ! закричалъ Джекъ.
-- Что это? Господи, никакъ вы, мастеръ Джекъ! Вотъ не думалъ-то видѣть васъ? воскликнулъ Ваткинсъ, весь просіявъ огромною радостною улыбкой, вершковъ въ шестнадцать ширины.
-- Ну, что подѣлываютъ таблицы преступленій? спросилъ Джекъ,-- процвѣтаютъ какъ должно, что?
-- Нѣтъ, сударь, нельзя сказать, мы живемъ себѣ потихоньку теперь, слава Богу.
-- Такъ что же привело васъ сюда, зловѣщая птица?
-- О, я пришелъ къ сэру Томасу, насчетъ своего собственнаго дѣльца.
-- Вы еще не входили туда? живо спросилъ Джекъ, между тѣмъ какъ все лицо его засіяло мыслью о какой-то продѣлкѣ.
-- Нѣтъ, сударь, не мое дѣло мѣшать господамъ. Я подожду пока за мной пошлютъ.
-- Такъ я вамъ сейчасъ скажу что мы устроимъ съ вами, юный Ваткинсъ, гдѣ ваши кандалы?
-- Въ моемъ карманѣ.
-- Сейчасъ давайте ихъ сюда и надѣвайте на меня -- и Джекъ протянулъ руки.
-- Ахъ! Вы ни капельки не измѣнились, мастеръ Джекъ, сказалъ полисменъ, снова просіявъ широчайшею улыбкой. Ваткинсъ улыбался не однимъ лицомъ, вся особа его ухмылялась.
-- Нѣтъ-съ, я измѣнился, мистеръ полисменъ, я сталъ отчаяннымъ злодѣемъ. Посмотрите-ка на меня. Въ одно мгновеніе Джекъ поднялъ вверхъ воротникъ своего сюртука, набросилъ себѣ волосы на глаза и придалъ лицу своему выраженіе сдѣлавшее бы честь самому закоснѣлому театральному злодѣю. Я совершилъ убійство, разбой, поджогъ и присвоилъ себѣ фальшивые зубы своего черезчуръ довѣрчиваго хозяина. Я бросилъ жену и девять человѣкъ дѣтей; я пьянствую и веду безпутную жизнь; я провелъ прошлую ночь подъ стогомъ сѣна, я не хочу сворачивать съ дороги своей, и вообще со мной никакого ладу нѣтъ. Чего вы еще хотите? Налагай на меня свои оковы, служитель жестокаго закона, и веди меня въ судилище.
-- Но, мистеръ Джекъ, возразилъ полисменъ,-- вѣдь это можетъ стоить мнѣ мѣста.
-- Провалитесь вы съ вашимъ мѣстомъ! Я ужь не введу васъ въ бѣду. Я хочу только немножко подурачиться. Надѣвайте на меня браслеты и пойдемъ.
Со вздохомъ, потрясшимъ его до самыхъ сапогъ, толстый полисменъ согласился. Онъ зналъ что Джекъ поставитъ-таки на своемъ и зналъ также что онъ былъ слишкомъ любимъ всѣми для того чтобы попасть въ бѣду.
-- Вы, толстякъ! шепнулъ ему Джекъ въ ту минуту какъ они готовились предстать предъ магистратомъ;-- развѣ такъ приводятъ отчаяннаго злодѣя предъ лицо оскорбленнаго правосудія? Схватите меня за воротъ и держите себя какъ подобаетъ дѣятельному и умному исполнителю своей обязанности.
Члены магистрата уже окончили всѣ дѣла свои, въ ту минуту какъ Ваткинсъ взошелъ со своимъ плѣнникомъ, но они еще сидѣли на своихъ мѣстахъ, разсматривая отчеты представленные ихъ клеркомъ. Блексемъ, стоявшій у стола ихъ, обернулся, и веселое лицо его покрылось смертною блѣдностью при видѣ нашего повѣсы въ рукахъ полиціи. Это такъ поразило его что послѣ мгновеннаго восклицанія, онъ лишился употребленія языка и упалъ въ свое кресло, представляя изъ себя картину нѣмаго ужаса. Сэръ-Томасъ Врей, человѣкъ бывалый и привычный къ этимъ засѣданіямъ, былъ занятъ отчетами, и появленіе лишняго преступника не могло отвлечь его вниманія отъ дѣла; но другой судья, Фараонъ воцарившійся во время отсутствія нашего Іосифа, въ качествѣ новичка, жаждалъ вести собственноручно какое-либо дѣло и раскрывъ свою записную книжку, сказалъ:
-- Въ чемъ дѣло, полисменъ,-- что имѣете вы сообщить?
Ваткинсъ засунулъ себѣ въ ротъ свой красный бумажный платокъ и отвернулся въ сторону, между тѣмъ какъ Джекъ приблизился къ временному судилищу и произнесъ плаксивымъ голосомъ:
-- Увѣряю васъ, господа, лишь крайняя нужда принудила меня прибѣгнуть къ отчаянному поступку, я чувствую въ глубинѣ души унизительное положеніе въ которое я приведенъ, но возьмите лишь въ разчетъ....
Въ эту минуту сэръ-Томасъ Врей поднялъ голову, бросилъ быстрый взглядъ на Джека и затѣмъ на завладѣвшаго имъ полисмена, совершенно посинѣвшаго въ лицѣ отъ всунутаго имъ самимъ себѣ въ ротъ средства удушенія.
-- Да вѣдь это Джекъ, мистеръ Гилль, мистеръ Гилль, произнесъ онъ,-- прервавъ себя на первомъ восклицаніи, вырвавшемся изъ устъ его и строго качая головой на преступника.-- Что это значитъ?
-- Это-то я и самъ желаю знать, закричалъ Джекъ, вдругъ перемѣнивъ свой униженный тонъ на дерзкій, обыкновенно принимаемый юными жуликами, застигнутыми на мѣстѣ преступленія.-- Я это и самъ желаю знать. Я ни въ чемъ не виноватъ и ничего не дѣлалъ. Что прикажете дѣлать бѣдняку, котораго схватили вдругъ ни за что ни про что. Я ужь сверну шею этому полисмену. О, бѣдная мать моя! И Джекъ заревѣлъ.
-- Молчите! Довольно съ насъ этого вздора, сказалъ предсѣдатель.-- Вы заходите слишкомъ далеко, мистеръ Гилль, а что до васъ, Ваткинсъ.
-- О не обвиняйте Ваткинса, сказалъ Джекъ, откидывая воротникъ и становясь снова самимъ собой,-- я одинъ виноватъ я заставилъ его. Еслибы Ваткинсъ не согласился, я бы страшнымъ образомъ отдѣлалъ его, и тогда произошло бы настоящее преступленіе, сэръ-Томасъ.
-- Но я не понимаю, началъ было другой членъ суда.-- Сэръ-Томасъ шепнулъ ему что-то на ухо.
-- Все это можетъ быть, холодно отвѣчалъ тотъ,-- но подобное презрѣніе къ суду....
-- Можетъ быть оказано лишь во время судейскаго засѣданія, сказалъ сэръ-Томасъ.-- Вы помните что мы уже закончили его. Нѣтъ, нѣтъ, не будемъ относиться слишкомъ строго къ шуткѣ; настоящіе виновники всего этого, я да вотъ мои сосѣди, мы такъ часто хохотали надъ продѣлками этого шалуна что заслужили чтобъ онъ и надъ нами сыгралъ штуку. Снимите эти вещи, Ваткинсъ; а вы, подсудимый, будучи приговорены къ наказанію, должны получить его, продолжалъ сэръ-Томасъ, подходя къ нему и пожимая ему руку, -- а приговоръ суда гласитъ что вы должны исполнять тяжелую работу въ теченіи двухъ дней въ Гильдербури-Паркѣ. Мой мальчикъ пригласилъ одиннадцать Оксфордцевъ на крикетъ и они будутъ въ восторгѣ отъ вашего содѣйствія. Пойдемте отсюда, Джекъ, не обращайте теперь вниманія на Блексема, уйдемте ради Бога, я слышу какъ товарищъ мой все еще ворчитъ о презрѣніи къ суду. И добродушный баронетъ вытащилъ Джека изъ конторы, чрезъ боковую дверь ведущую въ "Аббатство".
-- Увѣряю васъ, Джекъ, воскликнулъ присоединившійся къ нимъ Блексемъ, -- вы страшно напугали меня, и что за сумашедшую штуку вы затѣяли. Мистеръ Дебберъ страшно взбѣшенъ, говоритъ что онъ оскорбленъ и не хочетъ оставаться завтракать, мы еще услышимъ объ этомъ на общихъ собраніяхъ, помяните мое слово.
-- О нѣтъ, предоставьте Деббера мнѣ, сказалъ сэръ-Томасъ,-- я ужь успокою его. Онъ малый вовсе не дурной, но только ужь очень горячится, по случаю своего новаго достоинства.
Они нашли всю семью, собравшуюся вокругъ стола накрытаго для завтрака и представлявшую собой весьма пріятную картину. Хозяйка дома, несмотря на то что была матерью шести дочерей возвышавшихся отъ пяти-лѣтняго до двадцати трехъ-лѣтняго возраста, могла назваться еще красивой женщиной, хотя лицо ея и носило слѣды заботъ; слѣды лишеній, подобныхъ тѣмъ что вынудили ее написать извѣстное намъ письмо къ Джебезу Стендрингу, не легко изглаживаются. А съ тѣхъ поръ какъ тяжелыя времена миновались для нихъ, она не была избавлена отъ мелочныхъ тревогъ, происходившихъ частію вслѣдствіе правила ея добродушнаго супруга "давать дѣтямъ волю"; и дѣйствительно, не соблюдай и сами дѣти этого правила въ отношеніи другъ друга, и не давай также они волю одинъ другому, ей было бы трудненько справляться съ ними, настолько различны и противоположны были ихъ склонности.
Старшая дочь ея, Алиса, высокая, темноволосая и одаренная горделивою осанкой, подобно своей матери, была, надо признаться, немножко бойка. Лошадь, по ея мнѣнію, была благороднѣйшимъ твореніемъ вселенной, а затѣмъ первое мѣсто занималъ человѣкъ умѣющій хорошо ѣздить верхомъ и готовый доставить ей случай прокатиться на охоту съ гончими. Она не пренебрегала и прочими мужественными забавами; любила расхаживать съ отцомъ по конюшнямъ, могла при случаѣ доставить корзину наловленной ею самой форели; побивала въ крикетѣ самого Джека Билля, и тайкомъ, какъ было слышно, покуривала сигаретки. Она должна была бы быть въ своей семьѣ мальчикомъ, и непремѣнно бы и явилась на свѣтъ таковымъ, еслибы спросили въ этомъ случаѣ ея совѣта.
Ея примѣру во всѣхъ отношеніяхъ слѣдовала годъ или два тому назадъ сестра ея Катерина, бывшая лишь годомъ моложе ея, но одинъ красивый младшій священникъ, имѣвшій въ виду весьма блестящую будущность, появился вдругъ въ Соутертонѣ, и она стала вдругъ чрезвычайно набожна, бросила всѣ свѣтскія развлеченія, стала одѣваться подобно смиренной сестрѣ милосердія, проводила большую часть своего времени посѣщая больныхъ и бѣдныхъ, и уставивъ одинъ изъ шкаповъ въ своей комнатѣ крестами и свѣчами, преобразила ее въ свою "молельню". Поговаривали что красивый священникъ не очень-то хорошо поступилъ съ ней, извѣстно по крайней мѣрѣ то что онъ внезапно оставилъ Соутертонъ, не сказавъ того что половина деревни рѣшила будто бы онъ сказалъ и что, по убѣжденію всѣхъ, онъ долженъ былъ сказать. Въ досвященническіе дни ея жизни она называлась "Кетъ": теперь объ ней иначе не говорили какъ о "бѣдной Катеринѣ". Мабель, слѣдующая за ней сестра, была художница, то-есть она коротко подстригала себѣ волосы, подобно мальчику, носила бархатныя косѣточки, пренебрегала кринолиномъ à la Роза Бонёръ и обладала маленькою комнаткой около прачешной, которую она всю перемазала красками и сырою глиной.
Слѣдующій затѣмъ членъ семьи, Аделаида, была дѣ'йствительно отличная естествоиспытательница. Ея акваріумы изъ соленой и прѣсной воды, ея собранія бабочекъ, жуковъ и мошекъ, и звѣринецъ составленный изъ прирученныхъ ею дикихъ тварей были предметы достойные вниманія. Слава ея не оставалась лишь мѣстною; она открыла трехъ новыхъ жуковъ, до тѣхъ поръ еще не зачисленныхъ ни въ какой энтомологіи, и пристыдила одного ученаго профессора Британскаго музея, рѣшившаго было что два изъ этихъ жуковъ принадлежатъ къ роду coleoptera.
Беатриса, девятнадцати лѣтъ, была красавица, и ничего не дѣлала особеннаго, принимая лишь поклоненія своихъ сестеръ и маленькаго кружка въ которомъ онѣ вращались.
За ней существовалъ пробѣлъ въ семейномъ кружкѣ, занятый когда-то двумя мальчиками, умершими въ дѣтствѣ, а затѣмъ слѣдовали Сюзанна и Мери Анна, двѣнадцати и пяти лѣтъ. Онѣ составляли малолѣтнее отдѣленіе и назывались не иначе какъ "малютками". Время еще не успѣло развить отличительныхъ свойствъ лежавшихъ пока въ зародышѣ въ этой парочкѣ, но Сюзанна была большая охотница до книгъ, а маленькая Мери Анна проявляла чрезвычайную склонность и прилежаніе къ музыкѣ, просто удивительныя въ такой крошкѣ.
Отличительною чертой этихъ дѣвушекъ было то что ни одна изъ нихъ никогда не надоѣдала вамъ своимъ собственнымъ конькомъ, но всегда лишь коньками своихъ сестеръ. Такъ смѣлая Алиса увѣряла васъ что миссъ Найтингель ничто предъ "бѣдною Катериной"; а "бѣдная Катерина" спрашивала васъ видали ли вы когда-нибудь "сестру Алису на лошади", а если вы отвѣчали отрицательно, то взглядывала на васъ такъ какъ будто ей становилось очень жаль васъ. Мабель питала чрезвычайное уваженіе къ насѣкомымъ и анемонамъ Аделаиды, охотно бралась показывать ихъ несвѣдущимъ людямъ, расточая при этомъ хвалы прекрасной обладательницѣ ихъ. Гость забывшій попросить разрѣшенія "хоть глазкомъ взглянуть" на "мастерскую" оскорбилъ бы этимъ всѣхъ, исключая самой художницы; а предметомъ разговора послѣ каждаго бала была Беатриса; какъ она была прелестна, какъ она привлекала на себя всеобщее вниманіе, милочка!
Даже "бѣдная Катерина", смотрѣвшая на балы какъ на спеціальное изобрѣтеніе нечистаго, готова была отложить въ сторону шитье фланелевыхъ юбокъ и вязаніе чулокъ для "Доркасскаго благотворительнаго общества" и заняться составленіемъ цвѣтущихъ яркихъ вѣнковъ и букетовъ для для розы семейства ихъ, бывшей, несмотря на всю эту лесть и обожаніе, вовсе не непріятною дѣвочкой.
Добросовѣстный Мартинъ Блексемъ былъ безъ ума отъ различныхъ совершенствъ и вкусовъ своихъ дѣтей.
-- Замѣтьте-ка только, говаривалъ онъ,-- что бываетъ слѣдствіемъ того что мы поощряемъ вкусы молодежи, вмѣсто того чтобъ убивать ихъ! Будь дѣвочки мои мальчиками, о нихъ бы заговорилъ весь свѣтъ. Какъ женщины, онѣ не имѣютъ себѣ подобныхъ. Гдѣ найдете вы семью обладающую столькими геніями? И все оттого что я поощрялъ ихъ вкусы. Алиса любила разъѣзжать, будучи еще крошечнымъ ребенкомъ, на рабочихъ лошадяхъ; я купилъ ей пони, и теперь посмотрите-ка:-- она лучшая наѣздница во всемъ графствѣ! Мабель выковыряла разъ замазку изъ только-что вставленной рамы и вылѣпила изъ нея куклу. Видите ли, дуракъ высѣкъ бы ее за это, а я купилъ ей еще замазки. Видѣли вы сдѣланный ею бюстъ сестры ея Беатрисы? Да-съ, вотъ что изъ этого вышло! Теперь возьмите, Аделаида, она то-и-дѣло бѣгала за бабочками и рвала на себѣ платье, влѣзала въ прудъ, ловя молюсковъ и разныхъ гадовъ, и возвращалась домой безъ одного башмака и съ запачканными въ грязи чулками. Мать начинала бранить ее: Оставь дитя въ покоѣ, душа моя, говорилъ я тогда, и купи ей лучше книгу объ этихъ предметахъ! Она начала съ книжки въ шесть пенсовъ, а кончила тѣмъ что поучаетъ теперь, да-съ, сударь, да-съ, поучаетъ извѣстнѣйшихъ профессоровъ науки! Даже и бѣдная Катерина, съ которой я не всегда бываю согласенъ, бѣдная Катерина заходитъ слишкомъ далеко въ иныхъ вещахъ; но что бы сталось изъ нашихъ бѣдныхъ безъ нея? Что бы было изо всѣхъ нашихъ баловъ, собраній и партій въ крикетъ, не присутствуй на нихъ любимица моя, Беатриса, а? Мы еще не знаемъ хорошенько что можетъ выдти изъ малютокъ; но помяните мое слово, если Мери Анна не будетъ современемъ второю Арабеллой Годдардъ въ частной жизни.
Такъ болталъ старый, ослѣпленный гусь этотъ, всѣ гусенята котораго были въ глазахъ его лебедями.
Затѣмъ онъ переходилъ обыкновенно къ разказу о воспитаніи полученномъ имъ самимъ въ домѣ Джебеза Стендринга.-- Да-съ, еслибы мнѣ давали волю, изъ меня можетъ-быть и вышло бы что-нибудь: но стоило мнѣ лишь сказать что я люблю то или другое, для того чтобы мнѣ сейчасъ же запретили это; между тѣмъ мнѣ насильно навязывали все то что я терпѣть не могъ. Если я оставлялъ за обѣдомъ на своей тарелкѣ кусокъ жира, мнѣ въ продолженіе двухъ недѣль ничего кромѣ жира не давали; если какая-либо книга занимала меня, у меня отнимали ее и т. д. все для того чтобъ я научился "порабощать свою плоть" и учился бы "самообладанію". Учился самообладанію! Я выучился вмѣсто того быть лгунишкой; когда мнѣ хотѣлось чего-нибудь, я увѣрялъ что терпѣть этого не могу и достигалъ своей цѣли. Жаль что я не догадался сказать старику Джебезу что ужасно люблю законовѣдѣніе: онъ бы навѣрное назначилъ мнѣ какое-нибудь другое занятіе.
Когда ему напоминали что законовѣдѣніе было ему добрымъ кормильцемъ, онъ отвѣчалъ:-- Да, это правда. Оно даетъ мнѣ возможность доставлять моимъ дѣтямъ молодость посчастливѣе, нежели была моя, и за это я благодаренъ ему. Но ради него самого, я ненавижу его! Я началъ ненавидѣть его потому что мнѣ насильно навязали его, а разъ начавъ, продолжаю ненавидѣть его.
Мартинъ Блексемъ могъ жить хорошо, но онъ далеко не былъ богатымъ человѣкомъ, и въ большой семьѣ его находилось много дѣла къ которому могли бы приложить руки дочери его, не будь онѣ настолько поглощены каждая своею цѣлію. Вслѣдствіе этого, всѣ домашнія заботы и хлопоты выпадали на долю жены его; и нерѣдко желала она въ душѣ чтобы "бѣдная Катерина" взялась за шитье платьицъ маленькимъ сестрамъ, вмѣсто того чтобы вязать шарфы престарѣлымъ нищимъ; или чтобъ Аделаида была такъ же искусна въ приготовленіи вареній и соленій, какъ была въ дѣланіи птичьихъ чучелъ. И потому-то истомленное заботами выраженіе прежнихъ, менѣе радостныхъ дней все не сходило съ лица ея.
Конечно не малая причина для гордости быть матерью шести геніевъ, но когда приходится чинить имъ чулки, то и это счастіе имѣетъ свои тѣневыя стороны.
Въ даровитой семьѣ этой Джекъ Гилль былъ общимъ любимцемъ. Онъ готовъ былъ на всѣ послуги для каждаго изъ членовъ ея, ѣздилъ верхомъ съ Алисой, таскалъ по деревнѣ огромные свертки фланелевыхъ юбокъ по порученію Кетъ (какъ онъ продолжалъ называть ее) и мялъ сырую глину Мабели, придавая ей надлежащую форму. Аделаида заставляла его ловить колючихъ и кусающихъ твореній всякаго рода, а Беатриса уже почти выучила его танцовать. За то онъ позволялъ себѣ дразнить ихъ всѣхъ безъ исключенія.
Мы нашли ихъ всѣхъ за завтракомъ, и при этомъ случаѣ рѣзко выступали особенности вкусовъ каждой изъ нихъ. Алиса обѣдаетъ во время завтрака, не любя позднихъ обѣдовъ. Бѣдная Катерина постится, ибо сегодня память какого-то святаго. Мабель не можетъ ничего ѣсть что не переварено, и потому блюдо чего-то развареннаго въ кашу приготовлено для нея. Аделаида строго придерживается растительной пищи, а Беатрисѣ дѣлается дурно при одномъ запахѣ пива, напитка къ которому питаетъ нѣкоторое пристрастіе мужественная сестра ея, и вслѣдствіе этого ихъ раздѣляютъ "малютки". У каждой изъ нихъ есть своя особенная ложка или вилка или стаканъ, къ которымъ остальные не смѣютъ ни подъ какимъ видомъ прикасаться. Дѣйствительно, большое счастіе для нихъ было что онѣ жили въ ладу другъ съ другомъ, да и со всѣми прочими.
-- А что, Мабель, спросилъ Джекъ, какъ скоро всѣ усѣлись по мѣстамъ,-- что подѣлываетъ ваяніе ваше, кто былъ послѣднею жертвой, а?
-- О, Джекъ, пожалусга не дразните Мабель, прервала его Аделаида, -- съ ней безъ того такое несчастіе случилось. Какой-то чужой котъ забрался прошлою ночью въ мастерскую и уронилъ на полъ ея Геркулеса, только-что великолѣпно отдѣланнаго ею. Такая гадкая тварь, право! Онъ упалъ прямо на лицо, и оно все расплюснулось у него.
-- У кого, у кота-то?
-- Да нѣтъ же, какой вы безтолковый, у Геркулеса милой Мабели.
-- По дѣломъ ему. Но вотъ что я вамъ скажу, Аделаида; я долженъ сообщить вамъ новость.
Все общество настроило уши, ожидая какого-нибудь новаго лестнаго замѣчанія сдѣланнаго насчетъ прекрасной ученой.
-- Въ Вайтчепелѣ есть одинъ человѣкъ который говоритъ что его мальчишка готовъ за пятьдесятъ фунтовъ закладу помѣряться въ дракѣ съ кѣмъ угодно изъ вашихъ; бой долженъ происходить около Лондона, и издатель Bell's Life будетъ держать закладъ, съ важностью проговорилъ Джекъ.
-- Охота вамъ говорить такой вздоръ, возразила мистрисъ Блексемъ.
-- Не знаю желала бы я видѣть такой бой, замѣтила нерѣшительнымъ тономъ Алиса.-- Это должно-быть довольно страшно.
-- Подобныя вещи позорятъ нашъ вѣкъ, произнесъ сэръ-Томасъ, говоря какъ бы съ предсѣдательскаго стула.
-- Это правда, сказалъ Джекъ, -- вы вѣдь директоръ Западной и Боковой-Восточной линіи желѣзной дороги, не такъ ли, сэръ-Томасъ? обратился онъ къ баронету.
-- Точно такъ, повѣса.
-- Какому госпиталю намѣрены вы пожертвовать тѣ триста пятьдесятъ фунтовъ?
-- Какіе триста пятьдесятъ фунтовъ?
-- А тѣ что вы выручили за экстренный поѣздъ вывезшій всѣхъ лондонскихъ негодяевъ, отвѣчалъ повѣса.
-- Чувствительный намекъ, Джекъ, надо сознаться, сказалъ добродушный сквайръ.-- Компаніи наши таки дѣлаютъ иногда странныя вещи. Спасеніе душъ не ихъ дѣло, но.... вы сами знаете. Я попрошу васъ, мистрисъ Блексемъ, позволить мнѣ взять еще кусочекъ этой маринованной форели, она превосходна.
-- Алиса сама наловила ихъ сегодня утромъ еще до перваго завтрака, сэръ-Томасъ, закричала маленькая Сюзанна, -- не правда ли, какая она умница?
-- Бѣдныя рыбки не могли противустоять такой прелестной рыбачкѣ, возразилъ любезный сквайръ, кланяясь вышеупомянутой дѣвицѣ.
-- Онѣ не могли противустоять удочкѣ, раздался прямой отвѣтъ.
-- Проссеръ увѣряетъ что съ "кучеромъ" ничего не подѣлаешь на нашей рѣчкѣ. А я съ нимъ наловила четыре пары менѣе чѣмъ въ часъ, я ужь налѣплю носъ Проссеру.
-- Я бы желала, Алиса, чтобы ты оставила привычку звать всѣхъ просто по фамиліи. Это такъ не женственно, замѣтила ея мать.
-- Милая мама, Проссеръ былъ Проссеромъ всю свою жизнь. Мнѣ кажется просто невозможнымъ называть его мистеромъ.
-- Я право не вижу почему, моя милая, а теперь, кстати, я должна сказать тебѣ что я вовсе недовольна тѣмъ что ты отрываешь Вильяма отъ работы и берешь съ собой удить рыбу.
-- Я беру съ собой Вильяма, мама! Да мнѣ бы скорѣе пришло въ голову взять съ собой нашего теленка.
-- Но какъ же ты сейчасъ говорила что онъ помогъ тебѣ наловить форели? сказала мистрисъ Блоксемъ, начиная сердиться.
-- Что съ вами, мама?
-- И ты еще сказала что Прос.... что мистеръ Проссеръ говоритъ что съ нимъ ничего не подѣлаешь, но что....
-- Ахъ вы, милая иньйорантка, я говорила о "кучерѣ".
-- Да вѣдь Вильямъ и есть кучеръ.
-- Но мой "кучеръ".... такая муха....
-- Искусственная муха, душечка, прервала ее Аделаида.
-- Съ красною головкой, съ сѣрыми крыльями и длиннымъ хвостомъ. Рыба отлично клюетъ на нее, особенно когда утро туманное, объяснила Алиса.
Mater familias присоединилась къ общему смѣху къ которому сама дала поводъ.
-- Тоже фантазія назвать муху "кучеромъ", сказала она.
Скоро затѣмъ всѣ встали изъ-за стола, и сквайръ, взявъ со всей семьи обѣщаніе пріѣхать къ нему на партію въ крикетъ, уѣхалъ. Молодыя дѣвушки разошлись по своимъ различнымъ занятіямъ, и Джекъ остался вдвоемъ съ Мартиномъ Блексемомъ; они закурили трубки, сидя подъ тѣнью развѣсистыхъ вязовъ окаймлявшихъ дворъ.
-- Ну, теперь разкажите что-нибудь путное о себѣ, мастеръ Джекъ, сказалъ хозяинъ дома, -- что подѣлывали вы все это время?
-- О, пропасть разныхъ разностей.
-- Гм! Это значитъ вѣроятно ничего, собственно говоря.
Джекъ засмѣялся.
-- Будь я молодымъ малымъ, на мѣстѣ вашемъ, Джекъ, продолжалъ Блексемъ, -- я бы принялся за какое-нибудь дѣло, хоть бы для того только чтобъ удержать себя отъ бѣды.
-- Да и я думалъ уже.... я дѣйствительно хочу приняться за дѣло, возразилъ Джекъ, внезапно присмирѣвъ при воспоминаніи объ обиженныхъ Бетсѣ и Макфелѣ и другихъ кредиторахъ, терпѣніе которыхъ должно было, какъ ему было извѣстно, скоро лопнуть.-- Я долженъ сдѣлать это, объ этомъ и говорить нечего.
-- У васъ есть долги, Джекъ?
-- Есть таки.
-- Мнѣ очень жаль слышать это, Джекъ, очень, очень жаль. Вы много должны?
-- О, нѣтъ; меньше нежели получаю доходовъ за четверть года. Я раздѣлаюсь съ ними какъ слѣдуетъ.
-- Но вы должно-быть безтолково обращаетесь съ деньгами, Джекъ. У васъ нѣтъ никакихъ разорительныхъ привычекъ. Вы не задаете пирушекъ, не играете въ высокую игру; по крайней мѣрѣ надѣюсь что нѣтъ. Вы могли бы жить двумя сотнями въ годъ и не входя въ долги.
-- Я тоже думаю что безъ толку трачу ихъ, возразилъ онъ.-- Деньги у меня все куда-то уходятъ....
-- Что меня болѣе всего удивляетъ, это поведеніе относительно васъ Стендринга. Я не могу понять его. Я думалъ что онъ выроститъ васъ какъ бывало меня, въ могилѣ этой, въ своемъ домѣ, и затѣмъ принудитъ васъ къ какому-нибудь такому занятію которое вы терпѣть не можете.
-- Я очень радъ что онъ этого не сдѣлалъ.
-- Онъ никогда не приглашаетъ васъ къ себѣ?
-- Никогда.
-- И никогда самъ не навѣщаетъ васъ?
-- Нѣтъ; онъ присылаетъ ко мнѣ одного изъ своихъ клерковъ съ деньгами, съ длиннымъ письмомъ полнымъ поученій, которое я не читаю.
-- Можетъ-быть онъ думаетъ что имѣетъ право мучить лишь свою собственную плоть и кровь, замѣтилъ Блексемъ, вспомнивъ вѣроятно о холодномъ жирѣ который его заставляли ѣсть мальчикомъ и о строгой дисциплинѣ -- позднѣйшихъ годовъ,-- и такимъ образомъ переходитъ изъ одной крайности въ другую; но онъ не исполнилъ своего долга въ отношеніи къ вамъ, Джекъ. Девять изъ десяти молодыхъ малыхъ на вашемъ мѣстѣ, предоставленныхъ, подобно вамъ, самимъ себѣ, давно бы отправились по дурной дорогѣ.
-- Благодарю васъ; но вы еще не знаете насколько далеко зашелъ я по этой дорогѣ.
-- Вы бы не пришли къ намъ сюда и не заняли бы мѣсто среди дѣтей моихъ, Джекъ Гилль, разъ сдѣлавшись негодяемъ, торжественно произнесъ Блексемъ.
-- Еще разъ благодарю васъ, я....
Джекъ хотѣлъ еще что-то сказать, но это не удалось ему. Онъ былъ мягкосердечный малый, нашъ повѣса.
-- Вамъ никогда не приходило въ голову, Джекъ, спросилъ его хозяинъ дома, послѣ продолжительнаго молчанія, -- разыскать кого-нибудь изъ вашихъ родныхъ или близкихъ вашей семьѣ людей?
-- Нѣтъ, да и къ чему? Когда умерла моя бѣдная мать, и я остался послѣ нея крошечнымъ ребенкомъ на попеченіи моего опекуна, развѣ кто-либо изъ нихъ явился, говоря: "я возьму дитя это на мое попеченіе"? никто и не подумалъ. Меня отдали на вскормленіе, по газетной публикаціи, какъ какое-нибудь отродье изъ рабочаго дома, и имъ было мало дѣла что я могу легко попасть въ руки какой-нибудь мистрисъ Бёредъ или Джегерсъ, только къ счастію я не къ нимъ попалъ. А потомъ, когда я сталъ подростать, развѣ кто-нибудь изъ нихъ приглашалъ меня когда-нибудь на праздники къ себѣ. Никто и не подумалъ. А когда я вышелъ изъ Оксфорда, развѣ кто-либо изъ нихъ протянулъ мнѣ руку помощи? Ба! Я бы не захотѣлъ пройтись отсюда до пруда, еслибъ и зналъ что найду ихъ тамъ цѣлую кучу.
-- И вѣроятно вы никогда и не полюбопытствовали узнать гдѣ и какъ помѣщены ваши деньги?
-- Боже мой, нѣтъ! Это все въ рукахъ у старика Стендринга.
-- Но теперь вы бы могли сами взяться за свои дѣла.
-- Дорогой мой мистеръ Блексемъ, попробуй я сдѣлать это, черезъ мѣсяцъ они оказались бы въ ужасномъ видѣ. Нѣтъ, такъ оно право лучше. Стендрингъ человѣкъ честный и....
-- Я ничего не говорю противъ его честности. Онъ слишкомъ сухъ и точенъ для того чтобы не быть честнымъ. Пожалуста не думайте что я хотѣлъ сказать что-нибудь противъ него какъ противъ честнаго человѣка, Джекъ; мнѣ казалось лишь страннымъ что вы такъ мало знаете касательно вашихъ обстоятельствъ, вотъ и все.
Тутъ послышался топотъ почтальйоновой лошади, и мистеръ Блексемъ отправился въ свою контору читать письма, остановись однако на пути туда съ тѣмъ чтобы пригласить Джека остановиться у нихъ въ "Аббатствѣ", но Джекъ поблагодаривъ за приглашеніе, не принялъ его. Онъ былъ гостемъ старой Полли Проссеръ. Онъ отказался также отъ приглашенія провести вечеръ съ геніями, такъ какъ обѣщалъ (самъ себѣ) играть въ крибеджъ съ Полли.
-- Надѣюсь, Джекъ, сказала мистрисъ Блексемъ, когда они пришли въ гостиную,-- что вы часто будете навѣщать насъ. Вы знаете, мы обѣдаемъ всегда въ шесть, и вы у насъ всегда желанный гость. Я бы желала предложить вамъ и постель въ нашемъ домѣ, но вы не повѣрите, мы такъ стеснѣны мѣстомъ, что я просто не знаю какъ повернуться. Адди взяла лишнюю комнату для своихъ акваріумовъ и разныхъ разностей, а такъ какъ Мабель не позволяетъ держать лишнюю посуду въ своей мастерской, то я должна была ужь обратить въ кладовую для посуды комнату съ ванной мистера Блексема. Что мы станемъ дѣлать когда подростутъ малютки, я ужь право и не знаю, развѣ будемъ перестраиваться.
-- Будьте увѣрены, дорогая моя мистрисъ Блексемъ, сказалъ Джекъ,-- что прежде нежели малютка оперятся, старшія птички вылетятъ изъ гнѣздышка.
-- Ужь право не знаю, грустно отвѣчала Mater familias.-- Алинѣ двадцать три года, а за нее еще никто не сватался. Бѣдная Катерина никогда не пойдетъ замужъ, а молодые люди боятся Адди и Мабели, считая ихъ синими чулками.
-- Каковы негодяи! воскликнулъ прямой Джекъ.-- Попадись мнѣ только кто-нибудь, да назови ихъ синими чулками, я ему задамъ синяковъ.
-- Но вы часто будете навѣщать насъ, Джекъ?
-- Разумѣется; но теперь мнѣ нужно пойти домой и написать чтобы мнѣ прислали изъ Лондона кое-что изъ вещей которыя мнѣ нужно будетъ взять съ собой въ Гельдербери-паркъ.
Джекъ отправился въ палаццо Полли Prima и написалъ оттуда Полли Secunda насчетъ "вещей" которыя она должна была немедленно прислать ему съ курьеромъ или какъ-нибудь еще поскорѣе. Доброй мистрисъ Джоуерсъ даны были точныя предписанія. Вопервыхъ, она должна была послать въ "Овальный залъ" за Джековыми снарядами для крикета; затѣмъ должна была разыскать гдѣ бы то ни было Баркста и заставить его возвратить взятыя имъ взаймы запонки, потомъ уложить и прислать ему нѣсколько чистыхъ сорочекъ, парадный фракъ и забытый имъ ключикъ отъ часовъ, онъ находится вѣроятно на полу подъ кроватью, а можетъ-быть и завалился какъ-нибудь подъ комодъ. Пусть Полли поищетъ его, и онъ навѣрное гдѣ-нибудь да найдется. Затѣмъ она должна была купить ему черныхъ шоколатныхъ жуковъ и игрушечную лягушку, которая бы прыгала (что назначалось, безъ сомнѣнія, въ пользу Адди Блексемъ) и взять ему табаку отъ Блека. Наконецъ она должна была взять для него взаймы отъ Ванъ-Вейна пять фунтовъ деньгами, ибо, писалъ Джекъ, "я собираюсь гостить въ ужасно модномъ домѣ, и мнѣ необходимо имѣть при себѣ кое-что изъ благороднаго металла."
Злополучный Ванъ-Вейнъ! Однажды, когда вѣроятно неблагосклонная ему звѣзда стояла надъ его головой, у него, исправнѣйшаго и точнѣйшаго изъ людей, вдругъ оказалась недостача въ чистомъ воротничкѣ, и въ эту то злополучную минуту онъ взялъ взаймы воротничокъ у Джека Билля. Съ этого дня онъ не зналъ покоя отъ требованій, которыя Джекъ, въ полной увѣренности что одолженія тутъ были обоюдныя, налагалъ на него. Мы уже видѣли что онъ перебралъ у него шесть воротничковъ, все въ силу того одного который былъ разъ взятъ у него несчастнымъ сосѣдомъ. Но этимъ не ограничивались его налоги. Бѣдный Ванъ-Вейнъ долженъ былъ давать взаймы свои стулья, свое зеркало, свои ножи и вилки, свои сапоги, бритвы, и даже, какъ случилось разъ, свою постель. Теперь же онъ долженъ былъ дать ему взаймы денегъ, на что онъ, впрочемъ, охотно согласился, потому что Джекъ ему былъ тоже полезенъ во многихъ отношеніяхъ, какъ мы увидимъ въ послѣдствіи.