-- Что, отецъ мой свободенъ, мистеръ Менъ? спросилъ Андрью Стендрингъ, входя въ контору въ Аустинъ-Фрейрѣ, въ утро послѣдовавшее за свиданіемъ его съ лордомъ Гильтономъ.
-- Боже мой, сэръ! Какъ вы испугали меня! воскликнулъ конторщикъ.-- А я сейчасъ только-что хотѣлъ послать за вами.
-- За мной, мистеръ Менъ? Это по какому случаю?
-- Видите ли что, сэръ, дѣло-то выходитъ что-то странно, что-то очень странно. Я, да вотъ мистеръ Пейкъ -- это мистеръ Пейкъ, мистеръ Андрью -- я, да вотъ мистеръ Пейкъ, мы давно все замѣчали что вашъ почтенный батюшка съ нѣкотораго времени сталъ самъ не свой, сталъ ужь не тотъ что бывало, знаете; и повѣрите ли, сегодня онъ совсѣмъ и не приходилъ сюда!
-- Вы полагаете что онъ боленъ? съ безпокойствомъ спросилъ Андрью.
-- Съ малыхъ лѣтъ служу я здѣсь, вотъ уже тридцать третій годъ, мистеръ Андрью, возразилъ Менъ,-- и всякій, разъ какъ ему случалось изрѣдка прихворнуть настолько что нельзя было явиться сюда, онъ давалъ намъ знать объ этомъ. Онъ удивительно сохранилъ свое здоровье, удивительно, мистеръ Андрью. Я желалъ бы чтобъ онъ прислалъ сказать что онъ боленъ. Это было бы похоже на него. А не являться сюда почти до двѣнадцати часовъ, не давая ничего знать, это ужь вовсе на него не похоже, говорилъ главный конторщикъ, качая головой. И уже не въ первый разъ случаются съ нимъ вещи ни капли на него не похожія. Потому-то мы съ мистеромъ Лейкомъ и начинаемъ безпокоиться на счетъ его.
-- Вы меня пугаете, мистеръ Менъ, что хотите вы сказать этимъ?
-- Вотъ видите ли, мистеръ Андрью, онъ сталъ вдругъ такъ остороженъ въ нѣкоторыхъ случаяхъ, и такъ забывчивъ въ другихъ; такъ.... такъ страненъ, если вы позволите мнѣ выразиться подобнымъ образомъ о такомъ джентльменѣ какъ вашъ батюшка. Разумѣется, кромѣ васъ я никому не скажу объ этомъ, ни за что на свѣтѣ; но мы съ мистеромъ Лейкомъ вотъ сію минуту только рѣшили что вамъ слѣдуетъ сообщить объ этомъ.
Андрью Стендрингъ задумался, между тѣмъ какъ конторщики перебивали другъ друга, разказывая примѣры въ доказательство того что глава фирмы былъ за послѣднее время "самъ не свой".
-- И вотъ видите ли, мистеръ Андрью, замѣтилъ Менъ, -- вчера случилось нѣчто, о чемъ вы уже читали въ газетахъ, и что должно было разстроить его.
-- Вы говорите объ арестѣ и смерти этого убійцы Блиссета?
-- Именно такъ-съ. Блиссетъ, какъ онъ тамъ называлъ себя, былъ нашимъ иностраннымъ корреспондентомъ. Онъ пользовался большимъ довѣріемъ вашего батюшки, мистеръ Андрью.
-- Я васъ попрошу объясниться со мной какъ слѣдуетъ, мистеръ Менъ, такъ какъ вы уже сочли разъ нужнымъ завести рѣчь объ этомъ предметѣ. У васъ есть еще что-то на душѣ.
-- Это правда, сэръ, это сущая правда, отвѣчалъ старшій конторщикъ.-- У меня на душѣ лежитъ болѣе нежели я могу выразить словами. Я чувствую что съ добрымъ батюшкой вашимъ что-то не ладно, и что во всемъ этомъ замѣшанъ Блиссетъ. Я знаю добраго батюшку вашего уже много лѣтъ, мистеръ Андрью, и я хорошо изучилъ его. Этотъ негодяй ужь какъ-нибудь да обошелъ его -- помяните мое слово!
-- Если дѣло касается лишь денегъ, началъ было Андрью,-- то я....
Но старый конторщикъ уже вскочилъ со своего стула и бросился ко входу съ восклицаніемъ:
-- Господи Боже мой! да вотъ и онъ самъ!
-- Боленъ! Что случилось! повторялъ вошедшій Джебезъ Стендрингъ.-- Вы забываетесь, мистеръ Менъ. Я не разсыльный мальчишка что вы бросаетесь на меня такимъ образомъ, потому только что я опоздалъ какихъ-нибудь часа на два. Развѣ я похожъ на больнаго по вашему? Да я.... а, Андрью, и ты здѣсь? желаешь поговорить со мной? Такъ взойди сюда -- взойди. Я радъ видѣть тебя, Андрью.
-- Ну ужь, правду сказать, не знаешь чему и подивиться! проговорилъ старшій конторщикъ, снова садясь на свое мѣсто.-- Какъ онъ милостиво говоритъ сегодня, и даю вамъ слово, мистеръ Пейкъ, онъ помолодѣлъ на десять лѣтъ со вчерашняго дня.
Между тѣмъ Джебезъ Стендрингъ перемѣнилъ на себѣ сюртукъ, отперъ ящикъ своего письменнаго стола и протеръ очки свои, какъ дѣлалъ онъ всегда, принимаясь за свои занятія.
-- Я надѣюсь ты пришелъ сюда не за тѣмъ, Андрью, сказалъ онъ,-- чтобы требовать у меня отчета зачѣмъ я ходилъ еще по одному дѣлу, прежде нежели явился въ контору. Что эти глупые болтуны тамъ натолковали тебѣ?
-- Они боялись что вы больны, батюшка.
-- Слава Богу, Андрью, я здоровъ пока -- для человѣка моихъ лѣтъ. Чего тебѣ отъ меня нужно?
-- Батюшка, есть предметъ до котораго вы запретили мнѣ касаться; но о которомъ я долженъ, непремѣнно долженъ завести рѣчь.
-- Ты, я вижу, почтителенъ и покоренъ какъ и всегда. Продолжай.
-- Я имѣлъ вчера продолжительный разговоръ съ лордомъ Гильтономъ....
-- И ты явился сюда по тому же дѣлу по которому онъ присылалъ сюда и мистера Гилля, съ которымъ, какъ я слышу, ты живешь вмѣстѣ, слѣдуя влеченію своего хорошаго вкуса.
-- Я ничего не знаю о дѣлѣ приводившемъ къ вамъ мистера Гилля, батюшка. Къ дѣлу о которомъ я хочу говорить никто не причастенъ кромѣ Мартина Блексема, по просьбѣ котораго я и видѣлся съ лордомъ.
-- Вы отличаетесь выборомъ вашихъ знакомыхъ, нечего сказать, мистеръ Андрью Стендрингъ, презрительно усмѣхнулся старикъ.-- Ну-ка, посмотримъ изъ кого они состоятъ. Изъ стараго кутилы, нанесшаго подлое оскорбленіе отцу вашему, изъ молодаго кутилы, тоже оскорбившаго его; да изъ родственника, возставшаго противъ него и доказавшаго на дѣлѣ до чего можетъ дойти самая черная неблагодарность. Достойный тріумвиратъ, нечего сказать! Но что же далѣе? Ты имѣлъ продолжительный разговоръ съ лордомъ Гильтономъ.
-- Касавшійся его первой жены.
-- А, это должно было быть очень пріятно для обоихъ васъ при настоящихъ обстоятельствахъ. Счастіе для тебя что онъ боленъ, не то онъ, пожалуй, обошелся бы съ тобой какъ обошелся со мной двадцать четыре года тому назадъ, ради тебя же. При этихъ словахъ рубецъ вспыхнулъ и заалѣлъ на щекѣ его.
-- Еслибы вы не оттолкнули меня, батюшка, я бы уважалъ ваши предубѣжденія и не сходился бы ни съ кѣмъ изъ этихъ людей. Съ однимъ изъ нихъ я встрѣтился совершенно случайно. Я видѣлся съ лордомъ Гильтономъ послѣ сильнѣйшей борьбы съ собой.
-- Но человѣкъ бывшій посредникомъ между нимъ и женщиной бросившей тебя сдѣлался посредникомъ между тобой и имъ. Отлично! Продолжай, пожалуста.
-- Извольте. И когда вы убѣдитесь въ томъ, что вы, надѣюсь, видите и теперь, что подобныя колкія слова не задѣваютъ меня за живое, вы, я увѣренъ, избавите меня отъ нихъ. Батюшка! Батюшка, какъ могли вы такъ ошибочно осуждать меня! И онъ объяснилъ ему, такъ же какъ объяснялъ предъ тѣмъ лорду Гильтону, какимъ образомъ онъ попалъ на Мальту и встрѣтилъ тамъ (предполагаемую) вдову Бертрама Эйльварда.
-- Мнѣ нѣтъ дѣла до того, съ нетерпѣніемъ возразилъ Джебезъ Стендрингъ, выслушавъ сына,-- гдѣ и какимъ образомъ ты встрѣтился съ нею. Я составилъ себѣ уже собственное мнѣніе о твоемъ послѣдовавшемъ затѣмъ поведеніи, и если не ошибаюсь, лордъ Гильтонъ сдѣлалъ то же самое.
-- Да, руководствуясь ложными доказательствами.
-- Данными ему мною?
-- Вы отецъ мой; я не могу сказать вамъ того что бы я сказалъ про всякаго другаго обманувшаго его касательно его ребенка.
Джебезъ Стендрингъ вздрогнулъ и поблѣднѣлъ какъ смерть. Даже рубецъ на щекѣ его вдругъ побѣлѣлъ.
-- Я сказалъ ему, пробормоталъ онъ, -- лишь то что было правдой.
-- Развѣ это была правда, батюшка, что ребенку было всего лишь шесть мѣсяцевъ, когда онъ умеръ?
-- Онъ сказалъ что я говорилъ ему это?
-- Да.
-- Онъ солгалъ, свирѣпо воскликнулъ Джебезъ.-- Я не говорилъ ему ничего объ этомъ ребенкѣ. Ни ему ни тебѣ, никому въ мірѣ, я никогда не говорилъ о немъ и никогда ничего не скажу и впредь. Я указалъ ему лишь, гдѣ онъ можетъ освѣдомиться о немъ, вотъ и все. Почемъ я знаю что ему тамъ сказали?
-- Вы послали его къ Ганнѣ Бедингфильдъ. Вы сейчасъ упрекали меня въ выборѣ моихъ сообщниковъ. А она развѣ была особой достойною заботиться объ осиротѣломъ ребенкѣ, батюшка? Не удивительно что онъ умеръ.
Андрью говорилъ съ глубокою горечью; но тѣмъ не менѣе въ словахъ его было, повидимому, нѣчто успокоительно подѣйствовавшее на отца его. Онъ глубоко вздохнулъ и отвѣчалъ:
-- Когда же все это кончится? Что тебѣ нужно отъ меня?
-- Мнѣ нужно доказать настоящій возрастъ этого ребенка и возстановить доброе имя его матери. Въ Чертсей должно быть не мало людей которые могутъ сдѣлать это.
-- Такъ зачѣмъ же ты мучаешь меня?
-- Богу извѣстно что я не желаю мучить васъ, батюшка.
-- Я говорю тебѣ что я ненавижу предметъ этого разговора, что онъ мнѣ отвратителенъ.
-- Я не буду спрашивать васъ почему, хотя.... зачѣмъ Бедингфильдъ невѣрно записала возрастъ этого бѣднаго малютки?
-- Ты бы спросилъ ее объ этомъ?
-- Какимъ образомъ могъ я сдѣлать это? Я лишь вчера узналъ на чемъ основывается обвиненіе лорда Гильтона. До тѣхъ поръ, я думалъ что основаніемъ его подозрѣній служитъ лишь тотъ фактъ что я сопровождалъ жену его въ Англію, да моя старая привязанность къ ней. Обстоятельства, которымъ вы придали, я надѣюсь, помимо вашей воли, ошибочное значеніе, и ошибка Бедингфильдъ, замѣтьте, батюшка, я говорю ошибка, повидимому убѣдили его въ винѣ моей. Вы, безъ сомнѣнія, обязаны мнѣ нѣкоторымъ возмездіемъ за это. Помогите мнѣ разъяснить эту несчастную ошибку, научивъ меня гдѣ я могу найти Бедингфильдъ.
-- Какъ я могу знать что-либо о ней?
-- Батюшка, вѣдь вы же поручили ея попеченіямъ этого ребенка, послѣ смерти его матери.
-- Ты впуталъ мое имя въ эту исторію. Когда женщина эта была при смерти, мнѣ написали объ этомъ. Развѣ ты упрекаешь меня въ томъ что я не далъ умереть ей съ голоду?
-- Вы сдѣлаете меня счастливымъ человѣкомъ, батюшка, если скажете мнѣ, взглянувъ мнѣ прямо въ лицо: "Я не имѣлъ никакихъ сношеній съ Бедингфильдъ, послѣ смерти этого ребенка".
Джебезъ Стендрингъ не могъ взглянуть въ лицо своему сыну, онъ отвернулся въ сторону и отвѣчалъ:
-- Она тоже умерла.
-- Умерла! Бедингфильдъ умерла! въ отчаяніи воскликнулъ Андрью.
-- Давно уже. Но что тебѣ до этого, продолжалъ Джебезъ, между тѣмъ какъ въ головѣ его промелькнула какая-то мысль.
-- Ты желалъ доказать что ребенокъ умершій въ Маргетѣ двадцать четыре года тому назадъ былъ ребенкомъ лорда Гильтона. На что тебѣ тутъ Бедингфильдъ? Какъ ты самъ сейчасъ говорилъ, въ Чертсей найдется не мало людей могущихъ доказать возрастъ его. Да и я самъ, погоди-ка, онъ родился въ осень 1844 года.
-- Не напишите ли вы строчку, лишь одну строчку въ доказательство этого, которую я бы могъ показать лорду Гильтону? воскликнулъ Андрью.
Темное облако прошло по лицу Джебеза Стендринга.
-- Я говорилъ тебѣ что ненавижу этотъ предметъ; но если этимъ можно будетъ покончить дѣло, я согласенъ написать.
-- Батюшка! сказалъ Андрью беря его за руку.-- Я оскорбилъ васъ. Простите меня. Я теперь помню что лордъ Гильтонъ говорилъ что вы доставили ему доказательства о возрастѣ ребенка. Онъ хотѣлъ сказать этимъ, какъ я вижу теперь, что вы указали ему на Бедингфильдъ. Я мысленно оскорбилъ васъ. Да проститъ мнѣ Господь! Я думалъ....
-- Все равно, все равно, что бы ты ни думалъ! тревожно произнесъ Джебезъ.-- Пусть это будетъ по вашему мнѣнію ребенокъ лорда Гильтона.
-- Это и былъ его ребенокъ.
-- Согласенъ и съ этимъ. А знаешь ли ты что онъ потерялъ со смертію его? проговорилъ Дінебезъ сквозь стиснутые зубы.-- Я сейчасъ скажу тебѣ что. Онъ потерялъ чрезъ него огромное Чепель-Гильтонское имѣніе. Если онъ теперь и переживетъ мистрисъ Игльтонъ, то будетъ лишь пожизненно пользоваться имъ. Онъ не будетъ имѣть права заложить ни одной десятины, срубить ни одного дерева. А если бы мальчикъ этотъ былъ живъ, онъ могъ бы дѣлать съ имѣніемъ все что угодно и могъ бы распоряжаться вволю всѣмъ состояніемъ. Вотъ чего онъ лишился чрезъ это. Пусть онъ это знаетъ. Пиши теперь все что хочешь, я подпишу.
-- Вы никогда не забудете того необдуманнаго удара?
-- Никогда!
Андрью Стендрингъ взялъ перо и бумагу и написалъ:
"Ребенокъ Джуліи Эйльвардъ родился въ Чертсей, осенью 1844 года. Женщина Бедингфильдъ, записавшая о смерти его въ Маргетѣ, была особа неграмотная, сдѣлавшая либо сама ошибку, либо не замѣтившая ошибку сдѣланную писаремъ. Она умерла."
-- Записка эта вышла длиннѣе, нежели я предполагалъ, сказалъ Андрью, передавая бумагу отцу.-- Вы можете вычеркнуть конецъ ея.
-- Все равно. Ты могъ написать еще болѣе. Ты можешь прибавить что я доволенъ объясненіемъ твоего путешествія въ Мальту.
-- Я не стану требовать этого, возразилъ Андрью, нѣсколько удивленный перемѣной въ обращеніи отца.-- Что касается до этого, то лордъ Гильтонъ удовлетворенъ вполнѣ. Это (онъ положилъ руку на бумагу) низвергаетъ основаніе зла и разрушитъ все зданіе сооруженное имъ. Благодарю васъ отъ глубины души, продолжалъ онъ, видя какъ Джебезъ подписалъ свое имя подъ драгоцѣннымъ документомъ.-- А теперь, батюшка, когда облако раздѣлявшее насъ разсѣялось, могу я повторить мое недавнее предложеніе?
-- Говорю тебѣ что нѣтъ! Неужели ты только и знаешь что мучить меня? свирѣпо закричалъ старый купецъ.
-- Я лишь стараюсь исполнить въ отношеніи къ вамъ долгъ сына, батюшка, и эти внезапныя вспышки гнѣва...
-- Доказываютъ что я начинаю мѣшаться въ умѣ, вѣроятно, что я становлюсь дуракомъ, не такъ ли? Славная, почтительная мысль. Вѣдь ты достигъ всего чего желалъ для своего друга? Неужели ты меня никогда не оставишь въ покоѣ?
Андрью всталъ и простился; это было холодное, формальное прощаніе. Безъ сомнѣнія, съ отцемъ его было что-то неладно. Эти страстныя и тревожныя вспышки были странны, въ такомъ обыкновенно холодномъ человѣкѣ. Джебезъ Стендрингъ былъ самъ не свой. Въ одну минуту онъ согласился оказать лорду Гильтону величайшее одолженіе, какое онъ лишь могъ сдѣлать ему, и въ слѣдующую за тѣмъ минуту выказывалъ снова свою непреклонную ненависть къ нему. Мистеръ Менъ былъ правъ. Что-то. странное происходило съ его хозяиномъ.
Между тѣмъ какъ занятый этими размышленіями Андрью выходилъ изъ конторы, старый купецъ сидѣлъ, погруженный въ мрачную думу. "Такъ-то лучше проборматалъ онъ наконецъ самъ себѣ.-- Такъ гораздо лучше. Иначе оно и не могло быть. Я согрѣшилъ полагаясь черезъ чуръ на собственный свой разумъ. Эти опасенія, эти предостереженія были ниспосланы мнѣ съ цѣлью убѣдить меня въ томъ что Онъ, ради котораго я преслѣдую эту цѣль, доставитъ мнѣ Самъ средства для достиженія ея." Если бы какому-либо изъ клерковъ Джебеза Стендринга пришло въ голову объяснить себѣ по своему какое-либо рѣшеніе своего хозяина, касательно ихъ торговаго дѣла, онъ бы счелъ это высочайшимъ проявленіемъ непочтительности къ себѣ, но самъ онъ былъ готовъ всякую минуту объяснить въ свою пользу пути Всемогущаго. Разъ застигнутый въ расплохъ, онъ далъ почувствовать Абелю Блиссету что находится въ его власти. Онъ компрометтировалъ себя выказавъ готовность помочь ему бѣжать и долженъ былъ поневолѣ поддерживать его и впредь. Болѣзнь и смерть его онъ счелъ вмѣшательствомъ свыше воспослѣдовавшимъ съ цѣлью избавить его отъ послѣдствій его неумѣстнаго милосердія. Видя что Блиссетъ находится при смерти, онъ не сдержалъ своего обѣщанія, нашелъ другаго надзирателя надъ грузомъ Виндзарскаго Замка и принудилъ его умереть покинутому всѣми, въ Блеквилльской гостиницѣ, а увѣрившись что покойникъ не оставилъ послѣ себя никакихъ бумагъ способныхъ навлечь на него подозрѣніе, онъ воротился домой, благодаря Бога за милосердіе Его -- исключительное милосердіе Его къ Джебезу Стендрингу.
Онъ посѣтилъ Пшеничный Снопъ, посѣтилъ его въ это утро уже не въ первый разъ, и имѣлъ длинный разговоръ съ почтеннымъ мистеромъ Смитомъ, касательно умершаго. Мысли, какъ я уже говорилъ, медленно слагались въ умѣ мистера Смита; но разъ онѣ укоренялись тамъ, ихъ трудно было вытѣснить оттуда. Ужасная мысль что Джекъ можетъ потребовать вознагражденіе себѣ запала въ его голову. Вслѣдствіе этого, онъ рѣшилъ вовсѣ не упоминать о Джекѣ. Онъ все время имѣлъ подозрѣнія, говорилъ онъ "джентльменамъ печати" толкавшимся въ его буфетной. Онъ не можетъ сказать имъ почему и вслѣдствіе чего именно имѣлъ онъ ихъ. Онъ зналъ что сдѣлаетъ какъ бы то ни было. Онъ могъ бы поразказать имъ (джентльменамъ печати) многое, что бы весьма удивило ихъ. Можетъ-быть онъ и разкажетъ имъ это, а можетъ-быть и нѣтъ. Все будетъ зависѣть отъ обстоятельствъ. Онъ угощалъ слушателей своихъ водкой съ водой, увѣряя каждаго изъ нихъ что намѣренъ сообщить ему важныя открытія и разныя подробности дѣла, какъ скоро уйдутъ всѣ другіе. Такимъ образомъ имя Джека вовсе и не появлялось въ газетахъ, полныхъ похвалами умному и вѣжливому хозяину Пшеничнаго Снопа, "которому общество обязано такою важною услугой и благодаря которому мы имѣемъ слѣдующія свѣдѣнія о послѣднихъ минутахъ ужаснаго человѣка, столько времени избѣгавшаго крайней бдительности правосудія".
Такимъ образомъ мистеръ Смитъ, проснувшись въ одно прекрасное утро, увидалъ себя знаменитымъ смертнымъ. Ему было пріятно когда къ нему являлись люди съ разными вопросами; вопервыхъ, это было выгодно для торговли его, ибо продолжительный разговоръ имѣлъ всегда послѣдствіемъ потребленіе пива; вовторыхъ, поклоненіе его генію было весьма для него лестно; а втретьихъ, для него было выгодно распространять исторію эту по своему. Судя по свидѣтельству мистера Смита, Абель Блиссетъ не видалъ никого кромѣ его самого, жены его, доктора, да какого-то молодаго человѣка "случайно" зашедшаго къ нимъ. Покойный не писалъ никакихъ писемъ (да развѣ могъ онъ дѣлать это?), полиція не нашла въ ящикахъ его никакихъ бумагъ. Упоминалъ ли онъ при комъ-нибудь имя Стендринга? Да, кажется, по крайней мѣрѣ онъ говорилъ что-то въ этомъ родѣ, но онъ былъ уже почти безъ памяти тогда, начиналъ бредить и прочее. Онъ ничего не говорилъ особеннаго, "но", замѣтилъ хозяинъ, возвращаясь къ предмету наиболѣе интересовавшему его, "онъ не отрекался отъ того что онъ Абель Блиссетъ и почти что прямо сознался.... да, сознался что онъ убилъ мистера Берриджера, а такъ какъ я донесъ объ этомъ, послѣ чего его и взяли, то мнѣ и не посмѣютъ отказать въ награжденіи. Оно и теперь все равно ужь что у меня въ карманѣ".
Опираясь на это-то достойное свидѣтельство, Джебезъ Стендрингъ пришелъ къ убѣжденію что Всемогущій и Всемилостивый Судія призвалъ на судъ Свой великаго грѣшника сего, исключительно ради пользы его, Джебеза Стендринга.
Первою мыслью Андрью по выходѣ изъ конторы отца было отправиться прямо къ лорду Гильтону съ добытымъ имъ важнымъ документомъ. Спустя немного онъ передумалъ иначе. Онъ не могъ знать что произошло послѣ его ухода между графомъ и Мартиномъ Блексемомъ. Первый показался ему упрямымъ, взбалмошнымъ человѣкомъ, котораго трудно было убѣдить въ чемъ-либо; между тѣмъ какъ на самомъ дѣлѣ онъ горячо желалъ убѣдиться въ этомъ, и убѣдился бы окончательно и съ помощью меньшихъ доказательствъ нежели тѣ которыя могъ представить ему Андрью. Но по мнѣнію Андрью, слѣдовало еще болѣе скрѣпить доказательства эти, и съ этою цѣлью надобно было отправиться въ Чертсей; но не разъ пожалѣлъ онъ потомъ что послушался этой мысли.
Ему казалось несомнѣннымъ что онъ найдетъ, какъ онъ говорилъ, дюжину лицъ въ Чертсей. способныхъ доказать ему настоящій возрастъ ребенка мистрисъ Эйльвардъ. Онъ не разсудилъ при этомъ какія перемѣны могутъ произойти въ подобномъ мѣстечкѣ въ теченіи двадцати четырехъ лѣтъ и какъ трудно найти человѣка твердо помнящаго какое-нибудь число послѣ столькихъ лѣтъ. Собирая тамъ нужныя ему свѣдѣнія, онъ началъ жалѣть отъ всей души что взялся за это средство, не потому чтобъ онъ на минуту усомнился въ истинѣ своего убѣжденія, но потому что онъ чувствовалъ что истина эта была ослаблена безпорядочными свѣдѣніями полученными имъ. Старшій приходскій священникъ, главный докторъ и адвокатъ 1844 года умерли. Мистрисъ Крауфордъ выѣхала изъ мѣстечка. Гостиницы и лавки перешли въ другія руки. Проживавшее тамъ дворянство успѣло перемѣниться разъ десять. Было тамъ нѣсколько стариковъ и старухъ помнившихъ бѣдную леди и ея маленькую школу, но отъ нихъ онъ получилъ самыя сбивчивыя свѣдѣнія. Дама эта выѣхала отсюда десять лѣтъ тому назадъ, нѣтъ -- пятнадцать лѣтъ, тридцать лѣтъ тому назадъ. Ребенокъ былъ славный мальчикъ, пяти или шести лѣтъ, а можетъ-быть даже и семи, когда она уѣхала. Нѣтъ, это былъ вовсе не мальчикъ, это была дѣвочка. Дитя родилось мѣсяцъ спустя послѣ ея пріѣзда, годъ спустя; у нея вовсе не было никакого ребенка. А когда Андрью, сбитый съ толку такими противорѣчіями, упомянулъ о свидѣтельствѣ о рожденіи его, внесенномъ въ приходскія книги, то деревенскіе историки всѣ накинулись на него, спрашивая: къ чему же онъ замучилъ ихъ вопросами, если все это было написано на бумагѣ?
Оно дѣйствительно было написано тамъ; но также вѣрно было и то что въ Маргетѣ находилось другое свидѣтельство, ошибочность котораго онъ взялся доказать свѣдѣніями почерпнутыми въ Чертсеѣ. Кромѣ того однимъ изъ главныхъ намѣреній его было доказать что мистрисъ Эйльвардъ жила тамъ, а не въ Маргетѣ по прибытіи своемъ изъ Мальты; а все узнанное имъ до сихъ поръ было такъ сбивчиво и такъ противорѣчило одно другому что даже самый благосклонный судья могъ бы усомниться что особа соотвѣтствующая ея примѣтамъ жила когда-либо здѣсь. Теперь было уже поздно опираться лишь на свидѣтельство Джебеза Стендринга. Его могли спросить: зачѣмъ же онъ отправлялся еще въ Чертсей, если вѣрилъ вполнѣ своему отцу? Если же онъ самъ не довѣрялъ ему, какъ онъ могъ требовать чтобъ ему повѣрили вполнѣ другіе? Онъ не питалъ надежды получить отъ отца своего опроверженія обвиненія; напротивъ, онъ почти согласился съ тѣмъ что отецъ его былъ тоже замѣшанъ въ этомъ обманѣ. Что если теперь подумаютъ что онъ заручился свидѣтельствомъ этимъ, зная заранѣе что поиски его будутъ напрасны, или потому лишь что они оказались таковыми?
Андрью воротился въ свою гостиницу и съ тяжелымъ сердцемъ сѣлъ за столъ, дѣлая видъ что обѣдаетъ. Все казалось ему такъ ясно, такъ доступно нѣсколько часовъ тому назадъ, а теперь онъ почти отчаявался въ успѣхѣ.
Подобно всѣмъ людямъ долго жившимъ въ чужихъ краяхъ, онъ пріобрѣлъ обыкновеніе обращаться съ незнакомыми людьми иначе нежели имѣемъ привычку обращаться съ ними мы, доморощенные Британцы. Я не хочу сказать этимъ что мы дѣйствительно менѣе учтивы или менѣе умѣемъ цѣнить оказываемыя намъ услуги, нежели братья наши за моремъ, но то что мы менѣе выказываемъ это на дѣлѣ, не подлежитъ сомнѣнію. Андрью не забывалъ снимать шляпы входя въ коттеджи. Онъ придерживался старомоднаго обычая называть всѣхъ сэръ; онъ не начиналъ своихъ вопросовъ такъ:-- "Эй вы, послушайте, мнѣ нужно знать, знаете?" Онъ ничего не проигралъ черезъ это.
Онъ докуривалъ задумчиво третью сигару, какъ вдругъ кто-то постучался въ дверь, и человѣкъ въ которомъ онъ узналъ приходскаго клерка показывавшаго ему сегодня церковныя списки взошелъ въ комнату.
-- Матушка моя говорила мнѣ, сэръ, сказалъ онъ переминаясь и долго не рѣшаясь прямо начать свою рѣчь,-- что вы разпрашивали о нѣкоторой мистрисъ Эйльвардъ, жившей прежде здѣсь, и объ мистрисъ Крауфордъ.
-- Это правда. Не могу ли я предложить вамъ чего-нибудь? Не угодно ли вамъ сигару?
-- Благодарю васъ, сударь; я не курю; жена моя не охотница до табаку; но разъ вы заговорили объ этомъ, я скажу вамъ что смородиновка очень хороша въ нашихъ странахъ. Пробовали вы когда-нибудь, сэръ, горячей смородиновки съ кусочкомъ сахару? Дженъ, жена моя, сэръ, употребляетъ это иногда отъ простуды, знаете.
Андрью позвонилъ, и скоро любимый напитокъ клерка задымился на столѣ.
-- Ну-съ, сэръ, началъ онъ.-- Я самъ ничего не знаю о мистрисъ Эйльвардъ. Я живу здѣсь всего шестой годъ; но мистрисъ Крауфордъ, тетка жены моей, и если вы полагаете что она можетъ помочь вамъ, то я могу указать вамъ гдѣ найти ее.
Андрью былъ въ восторгѣ отъ этой нежданной доброй вѣсти и горячо выразилъ свою благодарность.
-- Не стоитъ благодарности, сэръ; право не стоитъ, отвѣчалъ клеркъ,-- жена моя, да я, мы только-что сѣли за чай, какъ приходитъ матушка и говоритъ: "Джемсъ, видѣлъ ты джентльмена что пріѣхалъ сюда и разспрашиваетъ всѣхъ о мистрисъ Эйльвардъ?" -- "Да, матушка, говорю я, не снимите ли вы шляпку и не выпьете ли чашечку чаю?" -- "Хорошо, пожалуй выпью, говоритъ она, если Дженъ это не будетъ непріятно (имя жены моей Дженъ, сэръ)." Она сѣла съ нами и стала разказыватъ какъ вы отнесли къ столяру сломанный костыль маленькаго Сама Тёрнера и велѣли починить его, и какъ она находилась въ услуженіи въ то время какъ мистрисъ Эйльвардъ жила здѣсь, и какъ вы казались огорчены, когда увидали что нельзя ничего узнать объ ней, "и, говоритъ она, отчего бы, Дженъ (Дженъ, имя жены моей), не дать ему адреса тетушки ея Крауфордъ? Она была здѣсь въ то время повивальною бабушкой, и если кто знаетъ что-нибудь о ребенкѣ, то ужь конечно она, хотя почему ему нужно знать больше того что стоитъ въ приходскихъ книгахъ, которыя, по-моему, такъ же вѣрны какъ и приходская Библія, этого я понять никакъ не могу?"
-- Я очень обязанъ матушкѣ вашей.
-- Нисколько, нисколько. Тутъ Дженъ (жена моя, знаете) говоритъ ей: "Ну, а вдругъ тутъ затѣется процессъ какой-нибудь или что-нибудь въ этомъ родѣ, и они надѣлаютъ хлопотъ тетушкѣ Аннѣ?"
-- Чрезвычайно справедливое замѣчаніе, сказалъ Андрью.-- Пожалуста увѣрьте жену вашу что ей нечего опасаться ничего подобнаго. Если она пожелаетъ, я готовъ дать женѣ вашей честное слово что ничѣмъ не обезпокою мистрисъ Крауфордъ. Я увѣренъ, я знаю что она будетъ рада помочь мнѣ.
-- Матушка говоритъ ей на это, снова началъ клеркъ, спокойно продолжая разказъ свой: -- "Она ваша тетка, Дженъ, а не моя. Мнѣ очень жаль если я обидѣла васъ." -- "Ахъ, вовсе нѣтъ," говоритъ Дженъ, "вы меня нисколько не обидѣли, но всегда хорошо быть осторожнымъ." -- "Это правда, Дженъ," говоритъ ей матушка (Дженъ, имя жены моей, сэръ); "но этотъ джентльменъ настоящій джентльменъ, что можетъ видѣть каждый жившій, подобно мнѣ, въ самыхъ лучшихъ домахъ, и я не позволю обижать его." -- "Да кто же его обижаетъ?" говоритъ Дженъ. "Я этого не знаю," говоритъ матушка, "но по-моему, если тутъ и есть процесъ какой-нибудь, то честнымъ людямъ нечего бояться говорить правду."
-- Я уже увѣрялъ васъ, прервалъ его Андрью, -- что тутъ нѣтъ никакого процесса.
-- Такъ-съ, такъ-съ, возразилъ клеркъ, прихлебывая смородиновку съ водой,-- но видите ли, жена моя Дженъ очень любитъ свою тетушку, и подумала что матушка хочетъ сказать этимъ что-нибудь такое. Ну, она и вспылила немножко, и говоритъ ей: "Ужь не хотите ли вы сказать что тетушка Анна нечестная женщина?" -- "Господи помилуй, и не думала, говоритъ матушка, я никогда ничего не говорю такого. Если я хочу что сказать, то говорю всегда прямо. Я знаю когда нужно держать языкъ за зубами, знаю также когда ему нужно дать волю." -- "И тетушка Анна это знаетъ", говоритъ Дженъ. "Дѣло возможное, говоритъ матушка, только родня-то ея не въ нее пошла."
-- Мнѣ очень жаль что я былъ причиной такого непріятнаго разговора въ семьѣ вашей.
-- Непріятнаго! Нисколько, нисколько. Онѣ это любятъ. Матушка съ Дженъ (это имя жены моей, Дженъ) любятъ поспорить немножко, сидя за чаемъ, если только никто имъ не мѣшаетъ. Еслибъ я или кто-нибудь другой вмѣшался въ ихъ разговоръ, ну тогда дѣло другое. Я разъ или два вступался, боясь непріятностей, таинственно замѣтилъ клеркъ,-- но тутъ-то и вышла непріятность.
-- Извините меня, перебилъ его Андрью, боясь что эта "непріятность" послужитъ поводомъ къ новой, длинной исторіи,-- извините, если я прерву васъ и спрошу согласна ли жена ваша дать мнѣ адресъ своей тетушки Крауфордъ?
-- Разумѣется согласна. Съ условіемъ лишь чтобы дѣло не дошло до суда. Видите ли, тому будетъ годъ, а можетъ-быть и больше, у насъ была тутъ исторія насчетъ проходной дороги, которую владѣлецъ замка хотѣлъ закрыть; и старуху мистрисъ Клоу, бабушку жены Дженинаго брата, отозвали въ Лондонъ, чтобъ она показала что будучи еще въ дѣвушкахъ она ходила по этой дорогѣ и никто не мѣшалъ ей; а тамъ, повѣрите ли, судьи такъ томили да мучили ее что она воротилась съ больною ногой, и общество, что затѣяло всю кашу эту съ дорогой, было такъ низко что отказалось платить за ея пилюли да мази, хотя всѣ они ей ни капельки не помогли.
-- Я готовъ поручиться что мистрисъ Крауфордъ нечего будетъ бояться ничего подобнаго, сказалъ Андрью, вынимая записную книжку и готовясь записать адресъ этой дамы.-- Достаточно съ васъ моего увѣренія, или вы желаете чтобъ я повторилъ его и женѣ вашей?
-- Совершенно достаточно, сударь. Видите ли, матушка-то говоритъ Дженъ: "Видите ли, Дженъ, говоритъ она, можетъ-быть вашей тетушкѣ Аннѣ пріятно будетъ, если джентльменъ спроситъ ее, потому что она очень любила ту бѣдную леди, а если вы помѣшаете этому, то она пожалуй останется недовольна. Она довольно уже стара чтобы самой о себѣ заботиться, и нечего ей говорить того что она не желаетъ сказать." -- "Конечно нечего, говоритъ Дженъ, а что если ее потащутъ въ Лондонъ, да будутъ тамъ томить да мучить, притянутъ къ суду? Вотъ я недавно читала въ Ллойд ѣ что одного посадили въ тюрьму за то что онъ былъ свидѣтелемъ!" -- "Но если джентльменъ дастъ слово что суда не будетъ, говоритъ матушка, тогда что?" -- "Онъ за другихъ поручиться не можетъ," говоритъ Дженъ; тутъ матушка ужь увидала что говорить объ этомъ больше не стоитъ, бросила разговоръ этотъ и навела его на корь, что теперь у сосѣдей; а когда она ушла, то Дженъ говоритъ мнѣ: "Возьми-ка шляпу, Джемсъ, да сходи къ тому джентльмену, и коли онъ дастъ слово что до суда дѣло не дойдетъ, то скажи ему гдѣ живетъ тетушка Анна." Ей не хотѣлось чтобы матушка знала что она уступила, видите ли что; ну вотъ такъ-то все дѣло и вышло.
-- Я чрезвычайно обязанъ ей, надѣюсь что вы передадите ей это, сказалъ Андрью, съ карандашомъ въ рукѣ.-- А теперь, пожалуста, адресъ мистрисъ Анны Крауфордъ.
-- Мистрисъ Крауфордъ, сударь; Анны не надо; она на этотъ счетъ немножечко щекотлива, потому что жена ея двоюроднаго брата, вышедшая замужъ за дрогиста и разъѣзжающая въ собственной каретѣ, увѣряетъ всѣхъ что ея мужъ старшій въ семействѣ; а это неправда, и этому никогда не бывать, потому что тетушка Анна вышла замужъ за старшаго сына, и она мать четырехъ сыновей, которые всѣ находятся въ живыхъ, хотя одинъ и отправился въ море еще мальчикомъ и съ тѣхъ поръ о немъ никакого слуху нѣтъ.
-- Итакъ продолжайте пожалуста -- мистрисъ Крауфордъ.
-- Точно такъ. Старшій -- Томасъ, служитъ при акцицѣ въ Ливерпулѣ; второй -- Питеръ, сѣдельникъ въ Нортгамптонѣ и дѣла у него идутъ хорошо; третій, это тотъ что пропалъ въ морѣ, какъ я вамъ говорилъ; а четвертый Чарлзъ, главный управляющій имѣніемъ лорда Соммертона въ Гаукфильдѣ, близь Брекона.
-- Все это очень интересно, мистеръ, мистеръ....
-- Винкворсъ, Джемсъ Винкворсъ, сударь. Имя жены моей Дженъ, Дженъ Винкворсъ.
-- Все это очень интересно, мистеръ Винкворсъ; но это не поможетъ мнѣ узнать адреса мистрисъ Крауфордъ.
-- Ошибаетесь, сударь, ошибаетесь. Кабы вы дали мнѣ договорить, я бы сказалъ вамъ что тетушка Анна живетъ съ сыномъ своимъ Чарлзомъ.
Андрью вздохнулъ свободнѣе и чрезвычайно заинтересовался сыномъ мистрисъ Крауфордъ Чарлзомъ, адресъ котораго онъ и записалъ въ своей памятной книжкѣ.
-- Позвольте мнѣ предложить вамъ еще что-нибудь? спросилъ онъ послѣ дальнѣйшаго разговора о семействахъ Винкворсъ и Крауфордъ, -- не хотите ли еще стаканчикъ смородиновки?
-- Нѣтъ, благодарю васъ, сударь, возразилъ клеркъ.-- Я боюсь, Дженъ будетъ непріятно, если я еще долѣе останусь здѣсь. Господи помилуй! Да ужь почти девять часовъ!
Съ этими словами онъ быстро удалился, и будемъ надѣяться что дома его не ожидала строгая проповѣдь.
На слѣдующее утро Андрью Стендрингъ воротился въ городъ, отсюда, едва давъ себѣ время уложить кое-что необходимое для дороги и написать нѣсколько словъ лорду Гильтону, прося его продлить данные ему два дня сроку, онъ отправился въ Бреконъ.