Роза или фіалка?
Два дня спустя, Майльсъ Гейвудъ явился вечеромъ въ домъ Сусмейера. Онъ слышалъ, что путешественники пріѣхали утромъ. Въ полдень былъ торжественный Mittagessen, къ которому были приглашены самые близкіе друзья Сусмейера, съ которыми былъ нѣкогда очень хорошъ и Себастьянъ. Старикъ звалъ настоятельно и Майльса, но онъ чувствовалъ, что легче бросился бы въ кратеръ Везувія, чѣмъ просидѣть нѣсколько часовъ за столомъ у г. Сусмейера при настоящихъ обстоятельствахъ, и отказался, ссылаясь на множество работы на фабрикѣ. Сусмейеръ, однакожь, настоялъ, чтобъ онъ присутствовалъ при вечернемъ Abendbrod, и Майльсъ долженъ былъ согласиться, хотя теперь ему казалось, что послѣднее было горше перваго.
Издали онъ уже замѣтилъ, что домъ горѣлъ огнями. И такъ, въ этомъ домѣ онъ долженъ былъ увидать снова Адріенну, но не молодой дѣвушкой, которую онъ могъ любить, потому что она свободна, а женою Себастьяна Малори, и, слѣдовательно, имѣвшей право требовать, чтобы на нее смотрѣли совершенно иными глазами. Однако, онъ не даромъ прошелъ чрезъ эта тяжелые годы испытанія, и потому былъ готовъ перенести безмолвно, незамѣтно для всѣхъ, предстоявшую ему пытку. Грустный, но не питая никакой горечи, вошелъ онъ въ домъ. Онъ чувствовалъ, что можетъ встрѣтить своего счастливаго соперника безъ всякой злобы.
Его провели прямо въ библіотеку, гдѣ Сусмейеръ всегда принималъ своихъ близкихъ друзей. Старикъ въ черномъ фракѣ и блестящей рубашкѣ сидѣлъ въ своемъ обычномъ креслѣ и смотрѣлъ съ счастливой улыбкой на Себастьяна Малори, который стоялъ, облокотясь на фортепіано. Никого другого не было въ комнатѣ. При видѣ Майльса, Себастьянъ поспѣшно пошелъ къ нему навстрѣчу съ протянутой рукой.
-- А, Гейвудъ! сказалъ онъ:-- очень радъ васъ видѣть. Мы только что говорили о васъ.
Майльсу показалось невыносимо тяжелымъ отвѣчать любезно на это привѣтствіе, но онъ сдѣлалъ неимовѣрное усиліе и произнесъ нѣсколько учтивыхъ, даже сочувственныхъ словъ. Какъ счастливъ былъ Себастьянъ! Какъ онъ сіялъ! Онъ мало измѣнился, въ немъ только замѣчалось больше живости и онъ казался теперь энергичнымъ борцомъ, а не постороннимъ зрителемъ жизненной борьбы, какъ прежде. Это очень естественно и надо было ожидать, думалъ Майльсъ. А Себастьянъ въ то же время находилъ, что "революціонный ткачъ", какъ его называлъ Гюго, удивительно измѣнился и теперь его широкое открытое чело, серьёзные глаза и твердо, но не гнѣвно сжатыя губы выражали ясно силу воли, трезвый разумъ, терпѣніе, стойкость, прозорливость и твердость -- качества, которыя онъ цѣнилъ въ человѣкѣ выше всего. Эта перемѣна чрезвычайно обрадовала и польстила Себастьяну, который съ самаго начала ожидалъ, что Майльсъ именно будетъ такимъ человѣкомъ, какимъ онъ видѣлъ его теперь.
Занятые этими мыслями, молодые люди почти не говорили, и Сусмейеръ поддерживалъ разговоръ одинъ.
-- Однако, ваша милая жена заставляетъ себя ждать, милый Себастьянъ.
-- О! отвѣчалъ Себастьянъ: -- она сейчасъ придетъ. Я сказалъ ей, въ какомъ часу вы ужинаете. Она немного прилегла.
-- Такъ, такъ, произнесъ старикъ, и прибавилъ въ сотый разъ:-- я надѣюсь, что у нея есть все, что нужно.
-- О, все, благодарю васъ. Она говоритъ, что нигдѣ не встрѣчала такого радушнаго гостепріимства, какъ въ Германіи.
-- Не встрѣчала! подумалъ Майльсъ:-- но она сама мнѣ говорила, что провела въ Германіи самые счастливые годы.
Пока онъ былъ погруженъ въ недоумѣніе послѣдними словами Себастьяна, въ корридорѣ послышался шелестъ шелковаго платья. Она приближалась.
-- А вотъ и жена, сказалъ Себастьянъ бросаясь къ двери.
-- Я надѣюсь, что я не опоздала, произнесъ голосъ, серебристый, но не ея голосъ, и Майльсу показалось, что онъ вдругъ сошелъ съума или находился во снѣ.
Онъ видѣлъ, какъ въ туманѣ, что Себастьянъ ввелъ въ комнату блестящую красавицу, которая весело, радостно смѣялась. Но эта была не нѣжная фіалка, а пышная роза во всемъ блескѣ своей красоты.
-- Елена, это мистеръ Гейвудъ, о которомъ я такъ часто тебѣ говорилъ. Гейвудъ, мистрисъ Малори.
(-- Какъ онъ страшно взглянулъ на меня въ первую минуту, сказала впослѣдствіи Елена своему мужу: -- онъ очень замѣчательный молодой человѣкъ и, поговоривъ съ нимъ, я нашла его очень пріятнымъ; но сначала его страшный взглядъ меня просто испугалъ).
Майльсъ смутно сознавалъ, что блестящій призракъ, долженствовавшій, по его мнѣнію, тотчасъ исчезнуть и уступить мѣсто Адріеннѣ, протянулъ ему руку, говоря: "мой мужъ мнѣ много говорилъ объ васъ", что онъ взялъ ея протянутую руку и учтиво поклонился. Потомъ Себастьянъ пододвинулъ стулъ женѣ. Да, это была его жена и Майльсъ молча слушалъ ихъ разговоръ съ Сусмейеромъ. Мало по малу, онъ созналъ, что все это время находился подъ тяжелымъ бременемъ мрачной иллюзіи и, придя въ себя, сознательно отвѣчалъ на вопросы Елены, которая очень искусно заставила его принять участіе въ разговорѣ и даже высказать такія остроумныя замѣчанія, на которыя онъ никогда не счелъ бы себя способнымъ. Однако, онъ все-таки въ продолженіи всего вечера чувствовалъ себя, какъ во снѣ.
Когда онъ собрался уйти, Себастьянъ спросилъ его, въ какое время онъ могъ увидать его на слѣдующее утро.
-- Во всякое, отвѣчалъ Майльсъ.
-- Такъ я приду на фабрику около полудня. Мнѣ надо съ вами поговорить.
И они разстались.