XIV.

Какъ мистеръ Спенслей вышелъ изъ своего затруднительнаго положенія.

Первой мыслью Себастьяна было, что это воръ пробрался въ домъ, надѣясь незамѣтно стащить что-нибудь въ спальняхъ и скрыться среди толпы. Въ такомъ случаѣ, онъ считалъ себя обязаннымъ предупредить слугъ; но только что онъ хотѣлъ это сдѣлать, какъ поднимавшаяся по лѣстницѣ фигура остановилась на площадкѣ второго этажа и посмотрѣла внизъ. Это былъ человѣкъ, который менѣе всѣхъ въ этомъ домѣ долженъ былъ скрываться. Именно, самъ мистеръ Спенслей.

Себастьянъ не двинулся, словно онъ ничего не видалъ, и сталъ разсматривать находившуюся передъ нимъ куртину цвѣтовъ; въ головѣ его тотчасъ блеснула мысль, что, вѣроятно, коммерческія дѣла мистера Спенслея пришли въ разстройство. Въ послѣднее время ходили слухи о томъ, что его фирма шатается, и, вѣроятно, въ нихъ была доля правды. Онъ самъ лично никогда не имѣлъ дѣлъ съ Спенслеемъ, такъ какъ ихъ торговыя операціи были различныя, но онъ часто слыхалъ отъ другихъ, что отецъ Елены ведетъ слишкомъ рискованную игру. Въ ту критическую эпоху много крупныхъ состояній было составлено смѣлыми спекуляціями, но еще большее количество погибло, благодаря этой жаждѣ наживы. Себастьянъ всаомнилъ, что въ. этотъ самый день Елена должна была вступить во владѣніе не всѣмъ своимъ состояніемъ, что могло случиться лишь по смерти ея отца или по случаю замужества, но частью, которая все же дѣлала ее богатой невѣстой. Но дѣйствительно ли получитъ она какое-нибудь состояніе?

Невольно всѣ его мысли сосредоточились на молодой дѣвушкѣ, съ которой онъ только что танцовалъ. Весь этотъ шумный балъ, съ его мишурнымъ блескомъ, былъ данъ въ ея честь! Все было для нея! Онъ вспоминалъ розовые бутоны, усѣивавшіе ея платье, ея драгоцѣнный туалетъ, ея жемчуга, окружавшую ее толпу обожателей, подносившихъ ей среди поздравленій великолѣпные букеты, преимущественно изъ розъ, этихъ символовъ любви и торжества. И среди этой улыбающейся, веселой картины вдругъ появлялась таинственно крадущаяся фигура старца. Себастьянъ вздрогнулъ отъ какого-то мрачнаго предчувствія и поспѣшилъ въ залу. Въ дверяхъ мимо него пролетѣла въ вихрѣ вальса Елена, весело смѣявшаяся съ своимъ кавалеромъ Гюго.

Время шло, а мистеръ Спенслей по прежнему не являлся. Себастьянъ слышалъ, какъ мистрисъ Спенслей продолжала извинять его отсутствіе спѣшными дѣлами, отозвавшими его въ Ливерпуль, и какъ гости, изъ приличія, выражали свое сожалѣніе; онъ видѣлъ, что лицо бѣдной женщины становилось все су мрачнѣе, а взгляды Фреда принимали все болѣе и болѣе тревожное выраженіе. И страшно сказать, онъ одинъ могъ вывести всѣхъ изъ недоумѣнія, указавъ на лѣстницу со словами: "Пойдите, и увидите разгадку".

При первыхъ аккордахъ десятаго вальса, онъ увидѣлъ, что Фредъ вдругъ бросилъ даму, которую велъ въ залу, и ясно слышалъ, какъ молодой франтъ торопливо промолвилъ: "Извините, я сейчасъ вернусь" и, посадивъ ее на кресло, выбѣжалъ на лѣстницу. Себастьянъ, идя подъ руку съ Еленой, посмотрѣлъ въ слѣдъ быстро удалявшемуся юношѣ. Онъ поднялся во второй этажъ. Даже танцуя съ прелестной царицей бала, Себастьянъ продолжалъ думать о томъ, что происходило въ одной изъ верхнихъ комнатъ. Было ли дѣло черезчуръ плохо? Былъ ли исходъ изъ этого, очевидно, критическаго положенія?

-- Что съ вами, мистеръ Малори, вы стали какой-то мрачный и молчаливый, замѣтила Елена:-- а когда я танцовала съ Гюго, вы какъ-то странно смотрѣли на меня. Что случилось?

-- О, ничего! Миссъ Спенслей! когда вы видѣли въ послѣдній разъ вашего отца?

-- Сегодня, очень рано. Вы знаете, мы, дѣловые люди, завтракаемъ въ восемь часовъ. Онъ мнѣ подарилъ эти жемчуг а и, хотя я вовсе не желала такого роскошнаго подарка, но, по своей глупой слабости, была въ восторгѣ; они такіе чудные. Папа сказалъ, что онъ долженъ ѣхать въ Ливерпуль и, можетъ быть, оттуда проѣдетъ въ Манчестеръ, но все-таки обѣщалъ вернуться къ балу. Однако, его все нѣтъ, а между тѣмъ поздно.

Вальсъ кончился и всѣ гости направились въ столовую къ ужину. Въ дверяхъ послышались громкіе голоса молодыхъ людей:

-- Фредъ? гдѣ онъ?

-- Не видали ли Спенслея?

-- Куда онъ пропалъ? Гдѣ намъ садиться?

-- Мистрисъ Спенслей желаетъ ему что-то сказать.

-- Въ самомъ дѣлѣ, гдѣ Фредъ? произнесла Елена, обращаясь къ Себастьяну:-- какъ странно, что онъ ушелъ именно въ такую минуту, когда ему надо распорядиться и размѣстить всѣхъ.

Они стояли въ эту минуту у двери, выходившей изъ бальной залы въ корридоръ, который велъ въ билліардную и далѣе въ буфетъ, кухню и т. д. Вдругъ одна изъ внутреннихъ дверей отворилась, и молодая служанка, съ блѣднымъ, испуганнымъ лицомъ, подбѣжала къ Еленѣ, громко восклицая:

-- О, миссъ Спенслей! Гдѣ барыня? какое несчастье!

-- Что случилось? спросила Елена твердымъ голосомъ.

-- О! о! Хозяинъ...

-- Тише, не шумите! произнесъ повелительнымъ тономъ Себастьянъ, взявъ за руку служанку.-- Подождите меня минутку, миссъ Спенслей.

И, выведя служанку за дверь, онъ поспѣшно спросилъ:

-- Ну, что случилось? Хозяинъ вернулся? Я его видѣлъ. Что онъ, боленъ?

-- О, сэръ, воскликнула служанка съ истерическими рыданіями:-- онъ умеръ. Онъ лежитъ на диванѣ въ своей комнатѣ и...

-- Умеръ! повторилъ Себастьянъ и тотчасъ все понялъ.-- Гдѣ мистеръ Фредъ? Тамъ онъ?

-- Нѣтъ, сэръ. Я его не видѣла. Я думала, что онъ здѣсь.

Подозрѣвая, что трагедія принимаетъ все болѣе и болѣе роковой характеръ, Себастьянъ приказалъ служанкѣ подождать ее и вернулся къ Еленѣ. Онъ не могъ сдѣлать ничего другого. Фредъ уѣхалъ: онъ еще не хотѣлъ сказать -- бѣжалъ -- но черное подозрѣніе вкралось въ его умъ. Безчеловѣчно было бы прямо передать такія вѣсти бѣдной мистрисъ Спенслей, а потому оставалась Елена, на плечи которой необходимо было взвалить это ужасное бремя.

Онъ нашелъ ей на томъ же мѣстѣ, гдѣ оставилъ. Она была, повидимому, спокойна, но глаза ея, устремленные на Себастьяна, ясно выражали, что она предчувствовала катастрофу.

-- Пойдемте со мною, сказалъ онъ, взявъ ее за руку, и повелъ въ корридоръ къ служанкѣ, которая все еще плакала, но значительно успокоилась:-- Поведите насъ въ комнату, гдѣ вашъ хозяинъ, и молчите, прибавилъ онъ, обращаясь къ ней.

Елена поблѣдаѣла, но не дрогнула и не произнесла ни слова. Всѣ трое поднялись по лѣстницѣ и остановились на площадкѣ, на которую выходили двери спальныхъ.

-- Которая комната вашего хозяина? спросилъ снова Себастьянъ.

Служанка указала пальцемъ на одну изъ дверей и еще болѣе заплакала. Елена стиснула зубы. Лицо ея становилось съ каждой минутой все блѣднѣе.

-- Вы видѣли вечеромъ мистера Фреда? продолжалъ Себастьянъ.

-- Я видѣла, сэръ, какъ онъ побѣжалъ на верхъ по лѣстницѣ и потомъ сошелъ въ свою комнату. Но теперь его тамъ нѣтъ.

-- Хорошо, можете идти, но не говорите ничего о случившемся. Понимаете?

-- Да, сэръ, я никому не скажу ни слова, отвѣчала служанка, отирая глаза передникомъ.

Себастьянъ обернулся къ Еленѣ. Онъ чувствовалъ, что далѣе откладывать роковой вѣсти было невозможно.

-- Елена! сказалъ онъ, и въ голосѣ его слышалось нѣжное состраданіе: -- вы мужественная дѣвушка, и сегодня потребуется все ваше мужество.

-- Скажите скорѣе, что случилось. Не мучьте меня.

-- Извините, но я прошу васъ подождать меня здѣсь минуту, пока я схожу въ комнату вашего отца.

-- Да, смиренно отвѣчала Елена, опускаясь на стулъ.

Себастьянъ отворилъ дверь, и представившееся ему зрѣлище вполнѣ подтвердило его опасенія. Мистеръ Спенслей отравился. Онъ принялъ яду и лежалъ мертвый на диванѣ, подлѣ своей кровати. У ногъ его валялся лоскутъ бумаги. Себастьянъ его поднялъ и прочелъ:

"Милая Мэри, я раззорился и не могу этого перенести. Я никогда не доставлялъ тебѣ истиннаго счастья, и теперь лучше всего покинуть тебя. Я не знаю, что вамъ останется послѣ меня, но во всякомъ случаѣ, деньги твои и Нелли, которыя я..."

Этими словами оканчивалась записка и, очевидно, тутъ застала его смерть. Во всей комнатѣ не было никакихъ доказательствъ, чтобы Фредъ бѣжалъ или даже зналъ о роковой судьбѣ отца. Себастьянъ понялъ, что ему надо представить неожиданное отсутствіе молодого человѣка въ лучшемъ свѣтѣ, и онъ затаилъ въ глубинѣ сердца свое подозрѣніе. Онъ взялъ бумагу, вышелъ изъ комнаты и, заперевъ дверь, положилъ ключъ въ карманъ. Елена слѣдила за всѣми его движеніями, но не сказала ни слова.

-- Елена, началъ онъ:-- я боюсь, что вашъ отецъ совершенно раззорился.

-- Только-то? сказала Елена, свободно переводя дыханіе.

-- Нѣтъ. Это самая незначительная часть поразившаго васъ несчастья. Подумайте, какой это ударъ для вашего отца. Успѣхъ и богатство были для него источникомъ жизни.

-- Вы хотите сказать, что горе убило его? спросила молодая дѣвушка съ необыкновеннымъ спокойствіемъ.

-- Я долженъ вамъ все сказать изъ сожалѣнія къ вашей матери. Раззореніе его убило, т. е. онъ не могъ жить послѣ этого. Бѣдное дитя мое, вашъ отецъ отравился.

-- Онъ... о! промолвила Елена и устремила на Себастьяна такой страшный взглядъ безпомощнаго отчаянія, что онъ вздрогнулъ.

Ея щеки, лобъ, губы были теперь такъ же мраморно бѣлы, какъ и ея воздушное платье. Долго впослѣдствіи изъ головы Себастьяна не выходилъ этотъ образъ блѣдной молодой дѣвушки, которая какъ бы замерла въ своемъ бальномъ костюмѣ, сіявшемъ жемчугами и розами.

-- Подумайте о вашей матери, сказалъ Себастьянъ, взявъ ее за плечи и сажая на стулъ.

-- О, бѣдная мама! промолвила, наконецъ, Елена, не выходя изъ своего оцѣпенѣнія: -- еслибъ ее можно было оставить въ невѣдѣніи!

-- Я боюсь, что она многое подозрѣвала.

-- А гдѣ Фредъ?

-- Онъ уѣхалъ, отвѣчалъ Себастьянъ:-- вѣроятно, онъ отправился узнать, какъ велико раззореніе... и нельзя ли что спасти.

-- Да, вѣроятно, отвѣчала Елена машинально, и ни малѣйшая тѣнь подозрѣнія не отуманила ея сердца.

-- Вотъ письмо, продолжалъ Себастьянъ, подавая ей лоскутокъ бумаги:-- я счелъ себя вправѣ его прочесть. Теперь, всего лучше бы вамъ пойти въ свою комнату; я сейчасъ пришлю къ вамъ мистрисъ Спенслей, а всѣхъ гостей попрошу разъѣхаться. Вы позволите мнѣ распорядиться?

-- Вы очень добры, отвѣчала спокойно Елена.

-- Вы скажете мистрисъ Спенслей о случившемся какъ можно осторожнѣе, прибавилъ онъ: -- вы сдѣлаете это лучше всякаго другого. Ради нея, вы будете мужественны и спокойны.

-- Да, а потомъ?

-- Не безпокойтесь. Я обо всемъ позабочусь до возвращенія вашего брата. Я останусь здѣсь всю ночь. Вамъ же нечего выходить изъ своей комнаты до завтра.

Елена, молча, встала, бросила на него знаменательный взглядъ и пошла въ свою комнату. Въ дверяхъ она остановилась, губы ея зашевелились, она хотѣла что-то сказать, но не могла. Черезъ минуту, дверь за нею затворилась и Себастьянъ поспѣшно направился въ столовую, откуда доносились веселый говоръ, смѣхъ и шумъ посуды.

Онъ прямо подошелъ къ мистрисъ Спенслей и попросилъ ее пойти къ дочери въ ея комнату. Она побагровѣла отъ страха и молча повиновалась. Кто-то изъ гостей проводилъ ее до лѣстницы. Между тѣмъ, Себастьянъ, обращаясь ко всѣмъ присутствующимъ, громко сказалъ, что мистрисъ и миссъ Спенслей очень извиняются, но онѣ принуждены покинуть своихъ гостей, получивъ извѣстіе о страшномъ несчастьѣ. Фредрикъ Спенслей принужденъ былъ немедленно отлучиться и, прибавилъ Себастьянъ:-- чѣмъ скорѣе мы всѣ отсюда уберемся, тѣмъ будетъ пріятнѣе бѣднымъ хозяевамъ.

Всѣ встали изъ-за столовъ и быстро разъѣхались среди шумнаго говора, предположеній, подозрѣній и всевозможныхъ толковъ. Черезъ часъ, въ домѣ все затихло и Елена, мало по малу, сказала бѣдной матери всю правду, т. е. насколько она сама ее знала.