-- Чтожъ, Филиппъ, неужели ты не готовъ?
Голосъ Грэсъ такъ прервалъ его мечты однажды вечеромъ въ началѣ іюня. Очнувшись и поднявъ голову, онъ увидалъ сестру въ красивомъ сѣромъ платьѣ, съ разбросанными по немъ пунцовыми бантами; она надѣвала перчатки и, очевидно, была во всеоружіи.
-- Готовъ? Что такое случилось? Куда ты ѣдешь?-- спросилъ онъ, встрепенувшись и закрывая книгу, надъ которой, повидимому, мечталъ.
-- Что у тебя за память! или вѣрнѣе, какъ она у тебя коротка! Неужели ты забылъ, что сегодня у Берггаузовъ нѣчто въ родѣ вечера, и мы недѣлю тому назадъ обѣщали быть? Будутъ танцы, и я такъ люблю танцовать. Такъ собирайтесь, сэръ!
Филиппъ встряхнулся и одѣлся съ возможной быстротой, не столько потому, что желалъ ѣхать, сколько потому, что не хотѣлъ лишить удовольствія неутомимую и оживленную Грэсъ, любовь которой къ танцамъ и всякаго рода празднествамъ все возростала, и которая, насколько могъ замѣтить Филиппъ, была еще очень далека отъ пресыщенія.
Когда онъ собрался, они вышли, нашли кэбъ на углу и покатили въ Carlton Grove.
Такъ называемые "субботніе вечера" въ этомъ домѣ были очень веселые и пользовались заслуженной извѣстностью въ обширномъ кругѣ друзей и знакомыхъ семьи Берггаузовъ. Приглашеній не разсылалось, но всѣмъ было извѣстно, что въ субботу вечеромъ, круглый годъ, домъ открытъ для всѣхъ друзей, желающихъ посѣтить его; если гостей собиралось достаточно, устраивались танцы въ большой комнатѣ, отдѣланной подъ бильярдную, но которую семейство Берггаузовъ издавна посвятило болѣе общему развлеченію. Текла держалась своеобразныхъ взглядовъ на бильярдную игру, которую находила приличной въ домѣ человѣка неженатаго, или гдѣ было много мужчинъ, но которую считала необходимымъ искоренять тамъ, гдѣ преобладали женщины, какъ враждебную ихъ интересамъ.
-- Это развиваетъ въ братьяхъ ужасный эгоизмъ,-- говаривала она.-- Они запираются съ своимъ бордо и сигарами и постоянно приглашаютъ "человѣкъ двухъ" провести вечеръ; но проводится онъ съ ними въ бильярдной, въ то время, какъ мы изнываемъ въ гостиной за романами и изящнымъ рукодѣльемъ.
Германъ, будучи характера мирнаго, никогда не противился этимъ порядкамъ, и, конечно, друзья, посѣщавшіе эти суботніе вечера, ничего не имѣли сказать противъ нихъ.
Человѣкъ двѣнадцать или четырнадцать гостей уже собралось, когда Филиппъ съ сестрою пріѣхали, танцы уже начались. Грэсъ немедленно получила приглашеніе и вскорѣ весело закружилась въ вихрѣ вальса; Филиппъ стоялъ у дверей, не видя свободной дамы и не чувствуя почему-то желанія танцовать.
Текла Берггаузъ подошла къ нему. Она была "свѣжа какъ утро, прекрасна какъ май" въ своемъ бѣломъ платьѣ съ голубыми лентами, съ своими блестящими волосами.
-- Миссъ Берггаузъ! я воображалъ, что вы танцуете.
-- Нѣтъ, я усаживала родителей и ихъ друзей за карты. Кромѣ того,-- великодушно прибавила Текла,-- я поставила себѣ за правило, какъ старшая, никогда сейчасъ же не начинать танцовать. Я считаю своей обязанностью въ моимъ гостямъ -- пристроить ихъ всѣхъ.
-- Весьма похвально! Но такъ какъ всѣ, кромѣ васъ, уже танцуютъ, не сочтете ли вы возможнымъ пожертвовать мнѣ концомъ этого вальса?
-- Нѣтъ, мистеръ Массей, не сочту,-- спокойно замѣтила Текла, садясь и указывая на стулъ рядомъ съ нею.-- Вы обыкновенно не удостаиваете играть роль, но вы впадаете въ этотъ грѣхъ, приглашая меня танцовать съ вами теперь. Вы вовсе не желаете танцовать.
-- Ахъ, дорогая миссъ Берггаузъ, неужели вы не думаете, что было бы ужасно, еслибъ всѣ на вечерѣ...
-- Представляли такія пустыя возраженія, какъ тѣ, которыя я представила? Конечно, это было бы ужасно! Но мнѣ всегда казалось, что съ вами я могу говорятъ откровеннѣе, чѣмъ съ другими. Я думала, что вы не любите притворства.
-- Я дѣйствительно не люблю его,-- серьёзно сказалъ Филиппъ.-- Я только шутилъ, говоря это. Вы были мнѣ такимъ добрымъ другомъ, миссъ Берггаузъ; вы такъ добры къ Грэсъ...
-- Полноте, я такъ люблю Грэсъ; а что до моей доброты къ ней, это выраженіе неподходящее; едва ли она нуждается въ людской добротѣ. Какъ хороша она сегодня!
Вальсъ кончился. Филиппъ подалъ Теклѣ руку и предложилъ пройтись по саду.
-- Съ удовольствіемъ,-- сказала она, выходя съ нимъ въ залу.-- Кстати, мистеръ Массей, сегодня здѣсь будутъ двѣ мои пріятельницы, съ которыми я желала бы познакомить Грэсъ, такъ какъ онѣ живутъ рядомъ съ вами, и... а, да вотъ и онѣ!
Она высвободила свою руку изъ-подъ его руки и пошла на встрѣчу двумъ особамъ, поднимавшимся по лѣстницѣ. Филиппъ стоялъ въ залѣ и наблюдалъ. Особы были высокія и стройныя, одна брюнетка, другая блондинка. Когда онѣ вошли и стали разговаривать съ Теклой, молодой человѣкъ чуть не протеръ себѣ глазъ, такъ велики были его удивленіе и сомнѣніе. Неужели иго -- да, это несомнѣнно свѣтлые волосы и милое личико Мабель Ферфексъ, а та другая -- глаза его мгновенно обратила на нее -- да, онъ тотчасъ же узналъ это прекрасное лицо, блѣдное, съ какой-то молочной бѣлизной, бархатными глазами, съ изогнутыми рѣсницами, низкимъ, бѣлымъ лбомъ, и спускавшимися на него волнами темныхъ, отъ природы вьющихся волосъ. Какъ она была прекрасна! Вмѣсто того, чтобъ уйти, онъ стоялъ точно пригвожденный къ мѣсту, наблюдая за ними съ серьёзнымъ, горячимъ участіемъ. Онѣ, казалось, не гадали его. Текла говорила очень быстро.
-- Какъ я рада, что вы пріѣхала! Я ужъ начинала думать, что вы намъ измѣните, и мнѣ это было бы такъ досадно, потому что миссъ Массей здѣсь, и...
Филиппъ, продолжавшій смотрѣть на группу дѣвушекъ, положительно встрѣтилъ въ эту минуту долгій, повидимому, случайный взглядь прекрасныхъ глазъ.-- Боже, подумалъ онъ, что за глаза! Взглядъ этотъ заставилъ сердце его биться; онъ ничего не сознавалъ, кромѣ надежды, что Текла вспомнитъ, что у Грэсъ есть брать, я представитъ его. Текла такъ и сдѣлала.
-- Миссъ Массей, о которой я говорила вамъ; она живетъ рядомъ съ вами, съ братомъ, и большая моя пріятельница.-- Трехдневнаго знакомства съ симпатичной ей особой было для Теклы вполнѣ достаточно, что бы превратить эту особу въ "большую пріятельницу" -- Мнѣ хочется познакомить васъ съ нею; а пока позвольте представить вамъ ея брата.
Все тріо, обернулось, и Филиппъ слова удостоился продолжительнаго, чарующаго взгляда.
-- Мистеръ Массей, миссъ Ферфексъ, миссъ Мабель Ферфексъ -- наши старые друзья, только-что поселившіеся въ Иркфордѣ.
Филиппъ поклонился глубокимъ, продолжительнымъ поклономъ, стараясь продлить его частью и потому, что вдругъ почувствовалъ, что лишился употребленія языка.
Мабель молчала, но на щекахъ ея обозначились ямочки, а глаза смѣялись. Миссъ Ферфексъ заговорила, сказавъ:
-- Я нѣсколько разъ видѣла и мистера Массей и сестру его проходящими мимо нашей квартиры.
-- Пойдемте же отыскивать сестру его,-- сказала Текла.-- Пройдемъ ли мы въ гостиную, или... о, мистриссъ Ли!
Она пошла на встрѣчу цѣлой группѣ вновь прибывшихъ гостей, а Филиппъ остался одинъ при обѣихъ миссъ Ферфексъ.
-- Не теряли ли вы еще книгъ со времени нашего послѣдняго свиданія?-- ничего другого Филиппъ придумать не могъ, въ видѣ вступительнаго замѣчанія.
-- О, нѣтъ!-- сказала Мабель, засмѣявшись.-- Это мастеръ Массей несъ мои книги тогда -- помнишь, Анджела?
-- Мнѣ кажется,-- начала Анджела, но тутъ Луиза, младшая дочь мистриссъ Берггаузъ, прибѣжала, и съ радостными восклицаніями объявила, что Мабель ея собственность. Онѣ исчезли, а Текла продолжала принимать вновь прибывавшихъ.
-- Не прикажете ли провести васъ въ гостиную?-- спросилъ Филиппъ, предлагая миссъ Ферфексъ руку.
По лицу ея промелькнула печальная, но прелестная улыбка, и она проговорила, поднявъ на него глаза съ молящимъ видомъ, заставлявшимъ невольно подумать: "Какъ прекрасна и какъ безпомощна".
-- Благодарю, если васъ это не затруднитъ.
Отвѣтъ, послѣ того молящаго взгляда, могъ показаться нѣсколько банальнымъ, но Филиппъ ничего не видалъ, кромѣ ея магическихъ глазъ, ничего не слыхалъ кромѣ ея патетически мягкаго голоса.
Они прошли въ гостиную, до половины наполненную гостями.
-- Знаете вы кого-нибудь здѣсь?-- спросилъ Филиппъ.
-- Ни единой души, кромѣ хозяевъ. Я въ Иркфордѣ никого не знаю.
-- А какъ вамъ нравится нашъ городъ?-- снова спросилъ окъ.
Они теперь сидѣли въ уголкѣ на диванѣ. Миссъ Ферфексъ покачала годовой съ той же грустной, плѣнительной улыбкой и, медленно поднявъ глаза, проговорила со вздохомъ:
-- Мнѣ онъ не нравится. Я должна стараться привыкнуть къ нему, такъ какъ мнѣ, вѣроятно, придется провести здѣсь остатокъ моей жизни; а я слыхала, что неблагоразумно не дорожить кускомъ хлѣба, хотя бы то была сухая корка,-- прибавила она въ полголоса.
-- Остатокъ вашей жизни?-- повторилъ Филиппъ, тотчасъ же рѣшилъ, что она невѣста человѣка, у котораго въ Иркфордѣ дѣла. Почему онъ раньше не подумалъ о таоой очевидной возможности?
-- Да, остатокъ моей жизни. Послѣ такихъ несчастій, какія я перенесла, всякій пріютъ покажется дворцомъ, за него держишься, его боишься потерять.
Филиппъ взглянулъ на нее съ почтительнымъ сочувствіемъ; при этихъ таинственныхъ словахъ въ немъ загорѣлось любопытство, поклоненіе и состраданіе. Онъ совершенно не сознавалъ, что смотритъ на миссъ Ферфексъ гораздо пристальнѣе и долѣе, чѣмъ это вообще считается приличнымъ послѣ десятиминутнаго знакомства. Но какъ было воздержаться, когда этотъ милый и грустный голосъ звучалъ въ его ушахъ, когда это прекрасное, блѣдное лицо, эти таинственные, глубокіе глаза, этотъ задумчивой, низкій, бѣлый лобъ, постепенно были обращены къ нему? Ея голосъ, ея взгляды, самая ея близость, какъ-то странно, внезапно, безотчетно очаровывали его; очарованіе это скорѣй напоминало опьянѣніе, дѣйствіе какого-нибудь всесильнаго элексира, чѣмъ сближеніе съ обыкновенной смертной женщиной.
-- Что бы ни случилось въ прошломъ, я увѣренъ, что вы не обречены прожить въ Иркфордѣ всю жизнь,-- сказалъ онъ, хотя полъ-часа тому назадъ обречены не показалось бы ему подходящимъ выраженіемъ для характеристики жизни въ Иркфордѣ.
Снова улыбнулась она странной, печальной улыбкой, медленно покачала головой и подняла глаза.
-- Объ этомъ не слѣдуетъ говорить,-- сказала она.-- Давно они танцуютъ?
-- Кажется, только начинаютъ. Могу я надѣяться имѣть удовольствіе тавцовать съ вами, миссъ Ферфексъ, если вы не ангажированы?
-- Я ангажирована! Кто же бы сталъ ангажировать меня?
-- Всякій, кто имѣлъ бы на то возможность, я полагаю,-- твердо сказалъ Фелтъ.-- Но со мной-то можно? Надѣюсь, что вы любите танцы?
-- Съ удовольствіемъ. Я страстно любила вальсъ въ былые дни,-- сказала Анджела.
-- Такъ можно просятъ васъ на слѣдующій вальсъ?
-- Съ удовольствіемъ,-- повторила миссъ Ферфексъ съ печальной кротостью, окидывая глазами комнату.-- А вы кого-нибудь здѣсь знаете?-- прибавила она.
-- Да, большинство, иныхъ лично, а другихъ по имени,
-- Такъ скажите мнѣ, кто этотъ господинъ съ круглымъ лицомъ и начинающими сѣдѣть волосами, который стоитъ на той сторонѣ комнаты и смотритъ на насъ?
Филиппъ взглянулъ, не особенно стремясь наблюдать за кѣмъ-нибудь или чѣмъ-нибудь, кромѣ ея самой.
Человѣкъ, соотвѣтствовавшій ея описанію, дѣйствительно смотрѣлъ за нихъ. Наружность его была самая обыкновенная, лицо его имѣло слишкомъ добродушное выраженіе, чтобы быть совершенно вульгарнымъ, но онъ несомнѣнно не отличался ни изящной внѣшностью, ни изящными манерами. Лицо его было круглое, въ глазахъ замѣчалась проницательность, выдающаяся нижняя губа намекала на рѣшительный характеръ. Онъ серьезно и съ участіемъ наблюдалъ за Анджелой и Филиппомъ, онъ долженъ былъ видѣть продолжительный, преданный взглядъ послѣдняго и страшныя oeillades первой; не находясь въ душевномъ состояніи Филиппа по отношенію къ миссъ Ферфексъ, автору болѣе ничего не остается, какъ описывать взгляды и движенія этой молодой особы языкомъ внѣшняго міра,-- но зрѣлище это не вызывало на его лицѣ насмѣшливаго, презрительнаго или проницательнаго выраженія, а только выраженіе спокойнаго, но положительнаго участія.
-- Этотъ,-- проговорилъ Филиппъ слегка улыбаясь.-- О, это старый чудакъ, который, получивъ приглашеніе на одинъ изъ этихъ субботнихъ вечеровъ, съ тѣхъ поръ аккуратно посѣщаетъ ихъ. Никто не понимаетъ, зачѣмъ онъ ѣздитъ, развѣ, какъ увѣряетъ миссъ Берггаузъ, высматриваетъ себѣ жену въ числѣ ея пріятельницъ.
-- Жену! Развѣ онъ не женатъ?
-- Нѣтъ, онъ богатый старый холостякъ, кажется торгующій хлопчатой бумагой.
-- Забавно, какъ же его зовутъ?
-- Джорджъ Фордисъ. Бѣдный старикашка! Мнѣ часто бываетъ жалко его, но я думаю, что онъ страшно скученъ.
-- А,-- съ улыбочкой промолвила Анджела, такимъ тономъ будто узнала все, что ей требовалось, о мистерѣ Фордисѣ.
Въ эту минуту таперъ заигралъ кадриль. Филиппъ, наскоро извинившись передъ миссъ Ферфексъ, бросился розыскивать Теклу Берггаузъ. Наконецъ онъ нашелъ ее и, благодаря не вполнѣ приличной торопливости, успѣлъ предупредить другого молодого человѣка, который также было направлялся въ ней.
-- Миссъ Берггаузъ,-- сказалъ Филиппъ, наклоняясь къ ней,-- моту ли я проситъ васъ? Лицо его горѣло, глаза блестѣли, онъ былъ очень красивъ и, казалось, жаждалъ милости, о которой просилъ. Текла взглянула на него, разъ, другой и проговорила самымъ обыкновеннымъ тономъ:
-- Съ большимъ удовольствіемъ, это кадриль, кажется?
Она встала, взяла предлагаемую ей руку, и они направилась къ бывшей бильярдной, но остановились въ валѣ.
-- Миссъ Бергтаузъ, не сочтите меня слишкомъ любопытнымъ или дерзкимъ, во скажите, кто такая миссъ Ферфексъ? Что онѣ съ сестрой, испытали большія несчастія?
Текла снова взглянула на него и увидала оживленный взглядъ, раскраснѣвшееся, возбужденное лицо. Сумерки ли были причиной перемѣны, происшедшей въ ней, или ея свѣжія щечки слегка поблѣднѣли?
Она прислонилась къ столу, стоявшему посреди комнаты, и играла лежавшимъ на немъ костянымъ ножомъ, отвѣчая:
-- Я легко могу сообщить вамъ всю изъ біографію. Отецъ ихъ былъ священникъ, достопочтенный Джонъ Феликсъ Ферфексъ, викарій въ Ненсайдѣ, гдѣ еще такое прекрасное, старое аббатство. Мать ихъ была аристократка и умерла много лѣтъ тому назадъ. Воспитывались онѣ въ тиши, но, какъ вы сами могли убѣдиться, воспитаніе получили самое изысканное. Отецъ ихъ былъ очень ученый человѣкъ и большой любитель всякаго рода художественныхъ и дорогихъ вещей. Онъ потратилъ множество денегъ на картины, венеціанскія зеркала, медали, вазы, всякую всячину, и когда умеръ, года полтора тому назадъ, онѣ остались въ самомъ жалкомъ положеніи. У нихъ есть маленькія средства, очень, очень маленькія, такія, что на нихъ не прожитъ и одному человѣку. У старшей, Анджелы, большой талантъ къ музыкѣ; я потомъ попрошу её спѣть.
-- О, благодарю васъ!-- горячо проговорилъ Филиппъ; причемъ тубы Текли слегка сжались и она продолжала:
-- Ея талантъ усердно развивали. Нѣсколько времени послѣ смерти отца онѣ жили среди всевозможныхъ лишеній и огорченій, сначала у однихъ родственниковъ, потомъ у другихъ, пока, наконецъ, старый другъ ихъ отца не доставилъ Анджелѣ мѣста учительница музыки въ высшей школѣ, и кромѣ того нѣсколькихъ частныхъ уроковъ. Если она захочетъ трудиться, ей можетъ житься очень хорошо.
-- Но какая разница съ ея прежней жизнью!-- грустно прошепталъ Филиппъ.
-- Конечно,-- тѣмъ же положительнымъ тономъ отвѣчала Текла;-- но ей очень посчастливилось тѣмъ, что она такъ скоро и такъ выгодно пристроилась. Мабель, сестра ея, ходитъ въ школу. Она прелестное созданіе; маленькое совершенство веселости и кротости, а между тѣмъ такъ умна и даровита. Я просто ее обожаю.
-- Но миссъ Ферфексъ,-- началъ Филиппъ.
-- Да, миссъ Ферфексъ, что-жъ вы хотѣли сказать о ней?
-- Конечно, сестра ея прелестная дѣвушка, но ей никогда не сравняться съ миссъ Ферфексъ ни въ чемъ.
-- Анджела взрослая, Мабель дѣвочка, ихъ и сравнивать нельзя,-- былъ отвѣтъ Теклы.-- Мы давно ихъ знаемъ. Папа ѣзжалъ на рыбную ловлю въ Ненсайдъ, и черезъ это мы съ ними познакомились. Я только на дняхъ узнала, что онѣ здѣсь, такъ близко отъ насъ да и отъ васъ также.
-- И съ вашей обычной добротой вы сжалились надъ ними, какъ сжалились надо мной и надъ Грэсъ,-- сказалъ Филиппъ, въ глазахъ котораго, устремленныхъ на лицо Теклы, загорѣлся лучъ непритворнаго удивленія и искренней симпатіи.
-- Пустяки! Какъ вы думаете, будетъ ли Грэсъ дѣйствительно пріятно познакомиться съ нею?
-- Я въ этомъ совершенно увѣренъ.
-- Прекрасно! Я ихъ познакомлю. Знаете ли вы, мистеръ Массей, что мы такъ здѣсь заболтались, что кадриль кончилась?
-- Не можетъ быть!-- сказалъ Филиппъ, поднимая голову, и слишкомъ озабоченный, чтобы замѣтить долгій и пытливый взглядъ, какимъ удостоила его Текла.
Выраженіе лица ея становилось все холоднѣе по мѣрѣ того, какъ взглядъ становился продолжительнѣе. Съ довольно жесткой усмѣшкой, выслушала она его, когда онъ забормоталъ, что на слѣдующій танецъ ангажировалъ миссъ Ферфексъ, надо отыскать, и съ этимъ оставилъ ее.
Анджела по прежнему на томъ же диванчикѣ, а подлѣ нея помѣщался мистеръ Фордисъ, тотъ самый, что смотрѣлъ за нихъ и о которомъ они говорили. Миссъ Ферфексъ собиралась-было удостоить своего собесѣдника однимъ изъ своихъ долгихъ и загадочныхъ взглядовъ, какъ вдругъ увидала приближавшагося Филиппа, и взглядъ началъ подниматься все выше и выше, пока не встрѣтился съ его взглядомъ и уже не отрывался отъ него, только сталъ вопросительный, точно будто она недоумѣвала, что снова привело ere къ ней.
-- Кажется, вашъ танецъ, миссъ Ферфексъ,-- сказалъ Филиппъ, игнорируя мистера Фордиса такъ, какъ еслибъ онъ вовсе не существовалъ.
-- Нашъ!-- повторила она, вздрогнувъ.-- Развѣ я обѣщала танцовать? Я, должно быть, забыла.
Она, однако, встала, взяла руку Филиппа, но уходя, сначала обернулась къ мистеру Фордису и тихимъ, кроткимъ голосомъ спросила свой вѣеръ, который онъ держалъ въ рукахъ.
Онъ ей подалъ его; быть можетъ, милый взглядъ имѣлъ свою прелесть и для пожилого мистера Фордиса, также какъ и для Филиппа Массей. Послѣдній повелъ свою даму въ танцовальную залу, гдѣ только-что начинали вальсировать.
По окончаніи танца, Текла, вѣрная своему слову, воспользовалась случаемъ, чтобы познакомить дѣвицъ Ферфексъ и Грэсъ Массей, Филиппъ, стоявшій тутъ же, тревожно слѣдилъ за происходившимъ, особенно за обращеніемъ сестры своей, Грэсъ. Грэсъ, какъ долженъ былъ замѣтить читатель, отличалась необыкновенно откровеннымъ характеромъ, и Филиппъ, наблюдавшій за нею и знавшій ея различныя мины, почувствовалъ горькое разочарованіе, замѣтивъ холодное, неотзывчивое выраженіе, промелькнувшее на лицѣ ея, когда Анджела Ферфексъ съ однимъ изъ своихъ самыхъ меланхолическихъ взглядовъ, и самой сладкой улыбкой, проговорила нѣсколько словъ, которыхъ Филиппъ не разслышалъ, и протянула руку, какъ ему показалось, съ очаровательной, робкой граціей.
Что же думаетъ Грэсъ?
Филиппъ не замѣтилъ, что хотя Текла говорила любезныя слова, голосъ ея звучалъ рѣзко; что хотя губы ея улыбались, глаза отливали стальнымъ блескомъ и были холодны, какъ ледъ. Его сильно интересовало обращеніе сестры и Анджелы, и глаза его переходили съ лица одной на лицо другой, пока, наконецъ, окончательно не остановились на лицѣ Анджелы, отъ котораго не отрывались до той минуты, какъ онъ замѣтилъ, что съ устъ его неожиданно дорвался вздохъ, сердце забилось и онъ подумалъ -- ничего другого и на умъ не шло: "Какъ она прекрасна! Какъ прекрасна!"
Остатокъ вечера онъ провелъ, наблюдая за миссъ Ферфексъ, слушая ея пѣніе. Каковъ бы ни былъ ея врожденный талантъ или музыкальный вкусъ, Анджела Ферфексъ имѣла слишкомъ хорошихъ учителей, чтобы пѣть пустяки. Голосъ ея былъ необыкновенно хорошъ, а вокальная музыка, также какъ и инструментальная, имѣетъ ту особенность, что если исполнитель держитъ тактъ, не сбивается съ тону, да соблюдаетъ условныя модуляціи, восторженный слушатель всегда можетъ найти страсть, выраженіе, глубину -- все то, что онъ ощущаетъ въ собственномъ сердцѣ въ этихъ звукахъ.
Такъ было и съ Филиппомъ въ этотъ вечеръ. Пока она пѣла, онъ почти закрылъ глаза и слушалъ въ какомъ-то оцѣпенѣніи. Когда она кончила, онъ снова открылъ ихъ и увидалъ, что она окружена цѣлой группой поклонниковъ, умолившихъ ее еще что-нибудь спѣтъ. Она украдкой бросила взглядъ въ его сторону, и, казалось, съ упрекомъ спрашивала:
-- Отчегоже, вы-то тамъ сидите, и держитесь въ сторонѣ?
Когда вечеръ кончился, Анджела и ея сестра и Филиппъ съ сестрою возвратились домой вмѣстѣ, при свѣтѣ луны и фонарей, по прозаическимъ улицамъ предмѣстья, которыя прежде одному изъ членовъ этого маленькаго общества казались такими банальными, а отнынѣ никогда уже не покажутся такими.