Они всѣ шли по улицѣ подъ палящимъ солнцемъ. Тутъ были дѣвицы Ферфексъ, Грэсъ и Филипъ Массей, Текла и Германъ Берггаузъ, ихъ младшая сестра Лула, и двое неподдающихся описанію молодыхъ людей, знакомыхъ Германа. Таковъ былъ составъ общества, воспользовавшагося чуднымъ днемъ и праздникомъ въ банкѣ, для поѣздки въ Телламере, помѣстье миляхъ въ пятнадцати отъ Иркфорда, охотно посѣщаемое любителями пикниковъ и всякихъ гуляній.
Въ концѣ Лоуренсъ-стрита стоялъ омнибусъ, который долженъ былъ высадить общество не въ дальнемъ разстояніи отъ вокзала. Текла Берггаузъ и Грэсъ Массей, дружба которыхъ, повидимому, становилась только горячѣе подъ вліяніемъ времени -- знакомство ихъ теперь продолжалось цѣлыхъ три мѣсяца -- немного поотстали, и шли нѣсколько позади остальныхъ, какъ бы составлявшихъ одну большую группу, хотя Филиппъ и Анджела постоянно отдалялись отъ другихъ.
-- Рѣшила ли ты, когда тебѣ можно пріѣхать къ намъ, Текла?-- спросила ея пріятельница.
-- Теперь я могу пріѣхать, когда хотите,-- отвѣчала миссъ Берггаузъ, свѣжія щеки которой нѣсколько поблѣднѣли и похудѣли съ того вечера, когда они съ Филиппомъ загадали слово: успѣхъ.
-- Въ такомъ случаѣ это совершенно зависитъ отъ Филиппа,-- сказала Грэсъ.-- Я, право, заставлю его на что-нибудь рѣшиться. Для меня просто непостижимо, какъ онъ можетъ жигъ здѣсь въ пыли и духотѣ, когда могъ бы лежать на скалахъ за нашимъ домомъ въ Фаульгавенѣ! Онъ сказалъ мнѣ, что можетъ получить отпускъ, когда пожелаетъ.
Она говорила съ раздраженіемъ.
-- Что-жъ, сегодня по крайней мѣрѣ онъ сдѣлалъ надъ собой усиліе, чтобы выбраться за городъ,-- замѣтила Текла.
-- Какое это безцвѣтное, скромное, глупое замѣчаніе въ твоихъ устахъ!-- почти гнѣвно возразила Грэсъ.-- Неужели ты думаешь, что я не знаю,-- продолжала она, нѣсколько понизивъ голосъ,-- что все это значитъ? Неужели ты думаешь, что я не знаю, что мы были бы теперь дома, Филиппъ, ты и я, были бы счастливы, какъ цари въ нашемъ миломъ, старомъ саду, не будь онъ ослѣпленъ этой дѣвушкой -- совершенно ослѣпленъ! Я ненавижу ее, Текла!
-- Тише!-- почти со страхомъ прошептала Текла.
-- Нѣтъ, я не стану молчать. Я ненавижу ее -- эту ужасную, всюду сующуюся кокетку! Она отравила душу Филиппа, испортила его характеръ,-- онъ прежде никогда не сердился, ничто не могло вывести его изъ терпѣнія, но вчера вечеромъ, Текла,-- понижая голосъ до взволнованнаго шопота,-- у насъ съ Филиппомъ произошла почти ссора, и все изъ-на нея; у насъ, которые прежде никогда въ жизни не ссорились. Не уступи я, ссора вышла бы полная. Онъ назвалъ меня "низкой".
-- О, нѣтъ, нѣтъ!-- воскликнула Текла.
-- Быть можетъ, онъ не употребилъ этого самаго выраженія; но онъ сказалъ, что чувства мои мелки, исполнены зависти, недостойны меня, что онъ никогда бы не повѣрилъ и пр. Но, вотъ и омнибусъ.-- Онѣ усѣлись въ уголокъ и Грэсъ продолжала свой разсказъ, повидимому возбуждавшій въ Теклѣ болѣе живое участіе, чѣмъ, быть можетъ, возбудило бы болѣе искусное повѣствованіе.
-- Я думала, что у меня сердце разорвется,-- говорила Грэсъ.-- Онъ смотрѣлъ такимъ холоднымъ, сердитымъ, суровымъ. Онъ тогда прежде такъ на меня не смотрѣлъ; когда я вспомню ту женщину, что стала между нами.... Она чуть не плакала.
-- Не плачь, Грэсъ, но скажи мнѣ, не серьёзно же ты поссорилась съ нимъ?
-- Нѣтъ. Я слишкомъ его люблю для этого. Я уступила, и просила у него прощенія.
-- О, какъ я этому рада,-- съ долгимъ вздохомъ облегченія промолвила Текла.
-- И я даже сказала, что буду съ ней любезна сегодня, а потому, если ты увидишь себя покинутой, а меня расхаживающей съ ней подъ-ручку и все время мило улыбающейся, ты будешь знать причину, и не разсердишься; неправда ли?
-- Разсердиться на тебя, изъ-за него, т.-е., я хочу сказать, нѣтъ, Грэсъ!
-- Не будь у нея этой прелестной маленькой сестры, я бы давнымъ давно съ ней разорилась,-- продолжала Грэсъ,-- но она такое милое, доброе созданіе, и такъ терпѣлива! Я иногда плакать готова, видя, какъ она ангельски выноситъ утонченный эгоизмъ сестры. "Анджела"! какъ же! Я знаю другое имя, которое шло бы къ ней гораздо больше.
Занятыя облегченіемъ своихъ сердецъ, онѣ доѣхали до того пункта, гдѣ должны была выйдти изъ омнибуса и отправиться на вокзалъ. Текла и Грэсъ вошли послѣднія, Филиппъ, стоявшій у дверецъ, чтобы высадить ихъ, шепнулъ сестрѣ:
-- Вчера вечеромъ, Грэсъ, ты мнѣ что-то обѣщала и не держишь своего слова.
-- Ты, кажется, почти не далъ мнѣ случая его сдержать,-- отвѣчала она также тихо, и глаза ихъ встрѣтились.
Между братомъ и сестрою было замѣчательное сходство въ наружности, манерахъ и движеніяхъ, сходство, простиравшееся даже до вспыхивавшей въ глубинѣ ихъ темныхъ глазъ молніи гнѣва, до загоравшагося въ ней теплаго, любовнаго свѣта. Въ эту минуту они обмѣнялись взглядомъ примиренія, какъ бы поцѣлуемъ прощенія.
-- Ты не будешь имѣть основанія повторить это, если только захочешь сдѣлать мнѣ удовольствіе, милая ты моя дѣвочка,-- отвѣчалъ онъ тѣмъ же тихимъ голосомъ, а затѣмъ, вмѣсто того, чтобы снова присоединиться къ Анджелѣ, онъ предоставилъ Грэсъ подойти къ ней, и самъ пошелъ съ Теклой Берггаузъ.
Комбинація не оказалась особенно удачной, хотя Грэсъ, въ точности исполняла условіе, по крайней мѣрѣ букву его. Она мило улыбалась Анджелѣ, также мило улыбавшейся въ отвѣтъ; Грэсъ нѣсколько времени говорила своей спутницѣ что-то прімятное, но даже до прибытія ихъ въ вокзалъ онѣ уже были не однѣ, къ нимъ присоединился Германъ Берггузъ и одинъ изъ его пріятелей. Глаза Грэсъ метали молніи, и она повторяла въ душѣ:
-- Она самая ужасная кокетка, какую я когда-либо видѣла. Если Филиппъ на минуту отойдетъ отъ нея, она не знаетъ покою, пока кто-нибудь другой не начнетъ за ней увиваться. Это постыдно, и я ненавижу ее.
"Ненавижу" было слово, слишкомъ часто срывавшееся съ устъ пылкой Грэсъ, но въ настоящемъ случаѣ чувство, наполнявшее ея сердце, ближе отвѣчало этому понятію, чѣмъ когда-нибудь прежде.
Путешествіе въ Телламере было не изъ удачныхъ, хотя разговоръ не прерывался и смѣхъ слышался часто. Грэсъ старалась добросовѣстно исполнить обѣщаніе, данное брату, но почему-то -- по винѣ ли миссъ Ферфексъ или прочихъ дѣвицъ -- было вполнѣ очевидно, что Анджела чаще бывала окружена мужчинами, чѣмъ дѣвушками, чаще занята оживленной бесѣдой съ молодымъ человѣкомъ, чѣмъ съ дѣвушкой. Филиппъ отошелъ отъ нея въ надеждѣ вскорѣ увидать ее и Грэсъ настолько же занятыми другъ другомъ, насколько бывали Грэсъ и Текла, но вмѣсто того онъ чрезъ нѣсколько времени уже терзался ревностью при видѣ Анджелы, повидимому занятой крайне оживленнымъ и интимнымъ разговоромъ съ однимъ изъ пріятелей Германа, въ то время какъ Грэсъ сидѣла возлѣ нея, вытянувшись въ струнку, съ раскраснѣвшимся лицомъ, сжатыми губами, мрачно насупивъ брови.
Какое у нея сердитое лицо, когда она нахмуритъ брови,-- подумалъ Филиппъ, не подозрѣвая, что его собственный лобъ еще грознѣе нависъ надъ отуманенными глазами.
Они сошли съ поѣзда на маленькой станціи Телламере, и нѣкоторое время шли всѣ вмѣстѣ, прошли мирную деревню, поднялись на крутую гору, вышли на деревенскую дорогу, съ которой свернули въ прекрасный лѣсъ, составлявшій часть помѣстья нѣкоего мѣстнаго аристократа, и сегодня, какъ и въ другіе опредѣленные дни, открытый для публики.
Въ этомъ лѣсу царила чарующая прохлада. Длинныя, развѣтвлявшіяся аллеи, узенькія извилистыя дорожки, мрачныя, величавыя сосны, яркая зелень кустарниковъ, вмѣстѣ съ спокойствіемъ, безмолвіемъ и тишиной августовскаго полудня, постепенно заставили умолкнуть голоса гуляющихъ, изъ которыхъ ни одинъ не былъ совершенно лишенъ нѣкотораго пониманія природы и способности наслаждаться ея многообразными видоизмѣненіями. Они проникли въ самую чащу лѣса и шли все дальше, пока не отыскали мѣстечка, которое показалось, имъ достаточно уединеннымъ; миссъ принялись разставлять завтракъ, который привезли съ собою.
Но все-таки надъ ихъ обществомъ тяготѣла какая-то принужденность. Мабель усѣлась возлѣ Луизы Берггаузъ подъ развѣсистымъ букомъ, въ сторонѣ отъ прочихъ, но Текла необычно рѣзкимъ и сердитымъ голосомъ позвала Луизу помогать разставлять кушанья, и такимъ образомъ молодая дѣвушка осталась одна; ея глубокіе, печальные задумчивые глаза были устремлены на ряды темныхъ елей, опоясывавшихъ опушку лѣса.
Вдругъ тѣнь встала между нею и деревьями,-- поднявъ голову, она увидала Филиппа Массей.
-- Здоровы и вы сегодня? вы смотрите усталой?-- сказалъ онъ, бросаясь на траву возлѣ нея и глядя ей въ лицо, которое быстро покрылось слабымъ румянцемъ.
Лицо Филиппа измѣнилось, оно казалось исхудалымъ, измученнымъ, вокругъ рта образовалась какая-то черта, его большіе, темные глаза горѣли тревожнымъ пламенемъ. Глаза эти такъ упорно были, устремлены на лицо Мабель, что она, наконецъ, поспѣшно проговорила:
-- Что случилось? Почему вы такъ страшно на меня смотрите?
-- Я смотрѣлъ, чтобы убѣдиться -- похожи ли вы, хоть сколько-нибудь, на сестру? Знаете ли, мнѣ не удалось уловить даже самаго слабаго сходства.
-- Право?-- тихо проговорила Мабель, смущенно опуская глаза подъ его взглядомъ и чувствуя, что сердце ея сильно бьется. О, хоть бы что-нибудь могла она сказать, хоть бы единымъ словомъ могла его предостеречь! Несомнѣнно, что это слѣдовало бы сдѣлать. Но съ другой стороны унижать собственную сестру, своего единственнаго друга, свою единственную покровительницу, и къ тому же совершенно безцѣльно. Не въ такомъ былъ настроеніи Филиппъ, чтобы повѣрить чему бы то ни было говорившему противъ Анджелы -- хотя бы ангелъ сошелъ съ неба открыть ему это.
-- Нѣтъ,-- повторилъ онъ:-- вы совсѣмъ непохожи. Нельзя и подумать, что вы сестры.
-- Говорятъ, что я похожа на нашу мать, а Анджела на отца,-- сказала Мабель.
-- Да. Но она была вамъ матерью, не такъ ли?
-- Да, т. е. я другой матери не знала.
-- А! Это -- отношенія сестры вашей къ вамъ, хочу я сказать -- объясняетъ многое,-- сказалъ Филиппъ.-- Нравятся ли вамъ поѣздки въ лѣсъ?-- прибавилъ онъ.
-- Иногда; не сегодня.
-- Нѣтъ? Отчего?
-- Мы какъ будто не дружны. Поѣздка эта не веселая, никто ею не наслаждается,-- уклончиво отвѣчала Мабель, которой все представлялся взглядъ Филиппа,-- она чувствовала себя несчастной, подавленной, безпомощной.
-- Какъ вы думаете, согласилась-ли бы сестра ваша пѣть, еслибъ вы попросили ее?-- спросилъ Филиппъ.-- Мнѣ кажется, это было-бы прелестно, именно здѣсь въ сосновомъ лѣсу; да и голосъ у нея дивный. Я увѣренъ, что она бы могла.
-- Не знаю,-- медленно проговорила Мабель.
-- Еслибъ вы ее попросили,-- настаивалъ онъ.
-- Я? Почему должна она пѣть по моей просьбѣ?
-- Потому что вы все можете съ ней сдѣлать. Она мнѣ сказала: ни въ чемъ не могу я отказать ей -- моей маленькой Мабель. Это ея собственныя слова.
Губы Мабель сжались; она сильно покраснѣла; слезы стыда, гнѣва, униженія навернулись на глазахъ.
-- Вы ее попросите?-- продолжалъ онъ.
-- Послѣ завтрака,-- кротко проговорила Мабель.
-- Хорошо, когда вы найдете удобнымъ,-- неохотно отвѣчалъ онъ, и остался воэлѣ Мабель до окончанія трапезы.
Завтракъ не отличался оживленіемъ. Грэсъ Массей завладѣла Луизой Берггаузъ, и онѣ усѣлись въ сторонкѣ, болтая о своихъ учителяхъ и профессорахъ въ школѣ и коллегіи. Тщетно Германъ пытался принять участіе въ разговорѣ. Его прогнали, и онъ удалился безутѣшнымъ. Текла Берггаузъ, вопреки своимъ обычнымъ откровеннымъ, веселымъ стираніямъ занимать отчество, открыто и исключительно кокетничала съ самымъ пустымъ изъ пріятелей брата, болтая всякій вздоръ, за который она, вѣроятно, покраснѣетъ, когда вспомнитъ о немъ въ тиши ночной, и по временамъ смѣясь надъ своимъ собесѣдникомъ. Филиппъ и Мабель сидѣли рядомъ подъ развѣсистымъ букомъ; оба молчали; онъ, погруженный въ наблюденія за Анджелой, она, съ сердцемъ тяжелымъ какъ свинецъ, съ полными слезъ глазами, которыхъ она почти не осмѣливалась поднятъ. Анджела, одна изъ всего общества, повидимому, наслаждалась вполнѣ. Германъ Берггаузъ, отосланный Грэсъ, искалъ утѣшенія у миссъ Ферфаксъ, ей было весело, она была очень довольна сознаніемъ, что поглощаетъ все вниманіе двухъ мужчинъ изъ общества, тогда какъ третій ничего окружающаго не видитъ, кромѣ ея, ничего не желаетъ, кромѣ одного ея взгляда, кромѣ одного слова съ ея устъ.
-- Чтожъ -- онъ получитъ его со временемъ, рѣшила она, въ глубинѣ души.
Такъ прошелъ завтракъ. Горекъ показался онъ инымъ присутствовавшихъ; часы страшно тянулись. Мабель сдержала слово; она попросила Анджелу пѣть; Анджела оказалась любезной и исполнила просьбу. Они всѣ пили чай на старой фермѣ, стоявшей въ полѣ, и при наступленіи сумерекъ, когда на небѣ начали показываться звѣзды, когда замолкла послѣдняя пѣсня самой запоздалой птицы, они двинулись по благоухающимъ тропинкамъ къ деревнѣ и возвратились на станцію.